- А меня Кейт, - заявила молодая герцогиня. - Я леди Кейт, если вы не против фамильярности. Но никогда "герцогиня", или "миледи", или "ваша светлость". - Она бросила быстрый взгляд на Грейс Фэрчайлд. - Зачем нам отстраняться друг от друга? Так не должно быть между друзьями. Мы ведь друзья, да?
Оливия была не настолько глупа, чтобы согласиться.
- Я невероятно польщена, - тем не менее произнесла она. - Пожалуйста, зовите меня Оливией.
- Оливия, мы увидим вас у мадам Ребокур? - спросила Грейс Фэрчайлд. - Она собирает всех леди города, с тем чтобы организовать подготовку к ожидаемому поступлению раненых.
- Не позволяйте никому говорить, что я не умею делать ничего полезного, - заметила леди Кейт. - Я научилась замечательно укладывать корпию.
- Если моя хозяйка отпустит меня, я приду, - сказала Оливия, взглядом выискивая в толпе упомянутую леди.
Леди Кейт озорно улыбнулась:
- О, уверяю вас, она отпустит. Просто скажите ей, что вы будете сопровождать герцогиню. - Накинув на плечи шаль, она собралась уходить. - Мы все будем помогать, совсем как героини.
- И пачкать эти ваши изящные белые ручки? - раздался мужской голос за спиной Оливии.
Оливия застыла на месте. Ее словно окатило ледяным дождем.
- Поскольку у меня только одна пара рук, - безмятежно заговорила леди Кейт, - полагаю, им придется привыкнуть.
Оливия не могла пошевелиться. Звуки странным образом эхом отзывались в ее ушах - казалось, движение вокруг замедлилось. Человек, к которому обращалась леди Кейт, явно стоял недалеко от Оливии, и она знала, что ей следует обернуться.
Это не он. Это не мог быть он. Она сбежала от него. Она так хорошо спряталась, что, казалось, избавилась даже от памяти о нем.
- Множество молодых франтов будут скорбеть, если вам придется невыносимо страдать, скажем, от царапины, - говорил он герцогине очаровательным мальчишеским голосом.
Он стоит позади нее, она не может его видеть. Может быть, это кто-то обладающий невероятно похожим голосом. Оливии отчаянно захотелось закрыть глаза. "Если я не вижу его, его здесь нет".
Она поступила так, как поступают загнанные в угол животные, - повернулась лицом к опасности.
И это был он. Истинный аристократ с белокурыми волосами, чистыми синими глазами и ястребиным носом Армистонов, он был высоким - не ниже ста восьмидесяти сантиметров. Одет он был лишь с намеком на щегольство: в черный фрак со светло-серым шелковым жилетом, на пальце поблескивал рубин. Мужчина одаривал герцогиню проказливой улыбкой, и она, казалось, благосклонно внимала ему.
Когда-то Оливия думала, что его внешность отражает красоту его души. Она никогда больше не сделает такой ошибки.
- Дорогой Джервейс, - смеялась леди Кейт, - как настойчиво вы упорствуете в заблуждении, что я хрупкий цветок.
Его ухмылка обезоруживала.
- Вы указываете мне место, не так ли? Если вы проигнорируете мое искреннее желание защитить вашу красоту, что будет с вами, когда ее не станет?
Леди Кейт снова засмеялась и протянула ему руку.
- Не обманывайтесь, Джервейс. Вы хорошо знаете: меня устраивает слыть возмутительной. Я оставляю вас держать факел совершенства.
Джервейс склонился над рукой леди Кейт, но вдруг перестал смотреть на нее. Его взгляд упал на Оливию.
Наверное, она одна заметила промелькнувшее в его глазах удивление. Вспышку триумфа. Ей захотелось рассмеяться. Она-то старалась укрыться от внимания бдительных мамаш, тогда как рядом оказалась змея.
- Кажется, я пришел как раз вовремя, - распрямляясь, сказал он с приятной улыбкой. - Если учесть, как быстро все расходятся, я мог бы опоздать. Кейт, мисс Фэрчайлд я, конечно, знаю, но кто это?
- Кланяйтесь миссис Оливии Грейс, Джервейс, - сказала леди Кейт. - Оливия, это мистер Джервейс Армистон. Он проводит меня до дверей, чтобы я могла увидеть наших бравых солдат. В моем окружении нет бравых солдат. Только Джервейс.
Джервейс издал добродушный смешок и подставил руку.
- Я тоже живу тем, что служу, Кейт, - запротестовал он. - Только я служу вам, Кейт. - Быстро поклонившись Оливии, он кивнул Грейс.
Оливия с трудом подавляла поднимающуюся тошноту.
- Мистер Армистон.
Белая ручка леди Кейт легла на черный рукав.
- Прекрасно. Пойдемте, Джервейс. Идемте и напомним нашим солдатам, за что они сражаются. Спасибо, Оливия… до завтра.
Едва герцогиня отвернулась, как ноги перестали держать Оливию и она тяжело опустилась на стул.
Внезапно тишину ночных улиц разорвали звуки военных барабанов. Взревели трубы, и герцогиня Ричмонд быстро зашагала по танцевальному залу, уговаривая мужчин не уходить до обеда.
- Еще только час! - умоляла она.
Офицеры выстроились у дверей, чтобы получить прощальный поцелуй очаровательной герцогини Мертер. Некоторые девушки плакали, другие поспешили на обед с оставшимися мужчинами. А в уголке, где сидели компаньонки, рушился мир Оливии.
Ее руки дрожали. Ей необходимо предупредить Джорджи. Она должна предупредить их всех.
Она не может. Любая встреча с ними наведет на них Джервейса, и тогда быть беде.
Как уже случалось.
О, Джейми.
Грейс дотронулась до ее плеча.
- Оливия, что с вами?
Оливия встрепенулась.
- О, - произнесла она, поднимаясь на нетвердые ноги и изо всех сил стараясь улыбнуться. - Все хорошо. Полагаю, пора идти.
- Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Вы побледнели.
- Это все новости. - Поднимая шаль, она избегала зоркого взгляда Грейс. Сумела улыбнуться, отвернулась. - Хотела бы я походить на леди Кейт. Посмотрите: она заставляет смеяться всех окруживших ее мужчин.
Грейс посмотрела туда, где герцогиня вставала на цыпочки, чтобы поцеловать зардевшегося мальчика в зеленом мундире стрелка.
- Леди Кейт - удивительная женщина, правда?
- Она ведет себя недостойно, - прошипела одна из сидящих в углу матрон.
Несколько других с готовностью закивали.
- Стеклянные дома, - выпалила величественного вида немолодая дама, сидевшая в конце ряда.
Все взгляды устремились на нее, но дама их словно не заметила. Она величественно поднялась на ноги, в руке у нее была сумочка, на сгибе локтя - шаль. Она оказалась высокой, осанистой, с гордым лицом и густыми белоснежными волосами. Сделав два шага, бедняжка споткнулась и полетела вперед, едва не упав. Оливия подскочила, чтобы помочь, но Грейс опередила ее.
- Леди Би, дорогая, - сказала она, поднимая женщину. - Вам следует быть осторожней.
Немолодая дама потрепала ее по щеке.
- Последняя самаритянка, дитя мое. Последняя самаритянка.
- Это хорошо, леди Би.
- Разумеется, - согласилась немолодая дама.
Грейс улыбалась, как если бы понимала, что та имела в виду, и повела ее к двери.
- Компаньонка леди Кейт, - шепнула она Оливии, уходя.
- Миссис Грейс! - Пронзительный возглас принадлежал миссис Боттомли, которая прокладывала себе путь, похожая на невероятно изможденную слониху, ведущую за собой своих детенышей. - Мы уходим.
Покачивая павлиньими перьями, миссис Боттомли повела своих питающих надежды дочек к выходу. Оливии ничего не оставалось, как последовать за ней. Леди Кейт помахала ей, когда Оливия проходила мимо, а потом обняла здоровенного драгуна. Оливия заметила, что Джервейса рядом с ней не было, и сразу поняла, где он. Она чуть не повернула обратно в безопасный зал.
Разумеется, он поджидал ее и шагнул к ней из толпы.
- Я скучал по вас, Ливви, - сказал он, протягивая руку. - Мы увидимся, да?
Не просьба. Приказ, завернутый в этикет. Оливия почувствовала озноб.
Однако она не отступила. Она может смотреть ему в лицо. То время, когда она опускала глаза и молила о пощаде, прошло.
- Зачем же? Нет, Джервейс, - любезно сказала она, - я не приду.
И прежде чем он успел ответить что-нибудь, она сбежала по ступенькам в темноту ночи.
Глава 2
Суббота, 17 июня 1815 года
Они уехали.
В вестибюле маленького пансиона Оливия смотрела на потертую дорожную сумку, стоявшую перед ней на полу. Она только что прибежала от Намюрских ворот - весь день она ухаживала за ранеными, которые начали поступать в город с предыдущей ночи. Она была совершенно измучена и плохо соображала, стоя в своем запачканном, мокром платье и пытаясь понять, что означает этот стоящий здесь одинокий бедный ранец.
С разрешения миссис Боттомли она, как и днем раньше, еще утром ушла в палаточный госпиталь.
- Разумеется, моя дорогая, - сказала ей эта женщина, прожевывая сдобную булочку. - Вы должны помочь этим страдальцам. Мы останемся здесь, пока не найдем, на чем ехать. Хотя, боюсь, может оказаться поздно.
И оказалось поздно, но только для Оливии. Над головой раздался удар грома, в окно стучал дождь. Гроза налетела минут двадцать назад, разогнав всех по домам. Оливия поспешила укрыться в своей комнате.
Нет, это не ее комната. Больше нет. Мадам Сюир, домовладелица, довела до ее сведения, что английская мадам и ее глупые дочери съехали не позже как через час после ее ухода. Если Оливия решила остаться, то должна заплатить вперед.
Уехали. Пока она склонялась над нарами, давая пить раненым, хозяйка бежала без нее. В этом не было смысла.
- Миссис Боттомли ничего не оставила для меня, мадам? - спросила Оливия дородную женщину, поставившую рядом с дорожной сумкой жалкую маленькую картонку. - Письмо? Маленькую сумочку?
Сумочку она оставила у миссис Боттомли для безопасности. Чтобы не потерять ее в толпе раненых и умирающих, заполонивших улицы и суетящихся вокруг, переходящих от возбуждения к панике гражданских. В сумочке хранились все ее сбережения до последнего пенни, все, что она заработала и должна была отослать Джорджи.
- Она ничего не сказала, эта женщина, - объявила мадам. - Она ничего не передала мне. Я уложила то, что вы здесь видите, сумочки не было. Она уехала с невероятно красивым английским лордом. - Сурово глядя на свою бывшую квартирантку, подняла толстый палец. - И не пытайтесь упрекать меня. Я никого не обворовала.
Оливия ничего не могла понять. На ее руках еще оставались следы крови молодого драгуна, который расстался с жизнью на дороге в двадцати футах от ворот. Она подбежала к нему, когда жизнь уже покидала его, он задыхался и умолял о чем-то, такой юный, один из сотен выбравшихся из Катр-Бра.
Он умирал у нее на руках, он истекал кровью, которая текла на булыжники, потом его глаза потускнели и остались неподвижными. Она закрыла их, эти карие глаза. Карие ли? Она как можно осторожнее опустила его на камни и побежала, потому что пошел дождь. А теперь ей некуда идти, и это было все, о чем она была в состоянии думать.
Мадам повернулась, чтобы уйти к себе, но тут же остановилась.
- Тот красивый английский лорд оставил записку.
Оливия встрепенулась. Она с трудом сосредоточилась на недовольном лице женщины. Молния осветила комнату слепящим синим светом, на какое-то время лишив Оливию способности видеть.
- Английский лорд? - повторила она. Ужасное предчувствие охватило ее. - Какой английский лорд?
Раздался удар грома. С одежды Оливии на хозяйский кафельный пол капала вода, она стояла и ждала неизбежного.
Женщина вдруг заулыбалась по-молодому.
- Нуда, тот самый симпатичный молодой человек, который помог уехать мадам Боттомли с дочерьми. Он сказал, чтобы вы ждали здесь, он приедет за вами.
Только один красивый англичанин из тех, кого знала Оливия, еще оставался в Брюсселе.
Все встало на свои места. Не интересуясь больше мадам Сюир, Оливия торопливо схватила сумку и картонку, взглянула на окно - дождь лил и лил. Удары грома сменялись приглушенным ворчанием, ветки деревьев неистово полоскались на ветру. Низкое небо разорвала молния.
Выйти было невозможно. Она колебалась. Но выбора не было. Мадам уже удалилась на кухню, и не было никого, к кому она могла бы обратиться за помощью. А те, кому нужна была ее помощь, оставались на улицах, беспомощно лежали под проливным дождем. Ей надо вернуться к ним.
Она едва успела подхватить вещи и направиться к выходу, как дверь открылась. Прежде чем Оливия смогла осознать, что произошло, вошел Джервейс.
С него капала вода, зонт сильным порывом ветра был вывернут наружу. Даже при этом он выглядел собранным, только волосы блестели от дождя. И он улыбался.
Оливии была ненавистна эта улыбка - наверное, лишь она одна знала, что за ней кроется.
- Прекрасно, - с довольным видом сказал он, закрывая за собой дверь и прислоняя зонт к стене. - Вы меня ждете.
Эти слова вселили в Оливию ужас.
- Ничего подобного. Я возвращаюсь в госпиталь.
Джервейс бросил многозначительный взгляд на окно.
- В такой ливень? Не думаю.
- Если придется, хоть в огонь Армагеддона. Уйдите с дороги, Джервейс.
Но он подошел ближе, так близко, что Оливия ощутила запах его табака и одеколона. От этого запаха к горлу подступила тошнота.
Ей следовало знать. В тот миг, когда она узнала его, ей следовало ожидать этого. Ей надо было бежать.
Он позволил себе обшарить глазами вырез ее платья.
- Вы еще носите его, Ливви?
Только бы удержаться и не приложить руку к груди, туда, где под платьем был спрятан медальон. Он улыбнулся:
- Неужели помогает?
Паника охватила ее, захотелось бежать. "Господи, пусть он не узнает".
- Это все, что я могу сделать, - прошептала она.
Он кивнул.
- Он был прелестным ребенком. Какая жалость, что вы не смогли защитить его.
Еще одна хорошо завуалированная угроза. Намек на то, что он сделал. Что он при необходимости сделал бы снова.
- Еще одна черточка, которая мне в вас нравится, - сказал он так, что легко было обмануться и поверить его искренности. - В вас очень силен защитный инстинкт. Я мог бы помочь, вы знаете. Вам не кажется, что сейчас такой случай?
Подойдя, он провел пальцем по ее щеке.
- Вы такая смелая, Ливви, - сказал он, и его голос был мягким и доверительным. - Должен признаться, я впечатлен. Упасть так низко, стать компаньонкой одной из самых отвратительных женщин, которых я когда-либо имел несчастье повстречать в своей жизни. - Он сверкнул озорной улыбкой. - Она была aux anges, когда я наткнулся на нее в Королевском парке. Когда я предложил ей помочь бежать из города, она исполнилась такой благодарности, что ей и в голову не пришло поинтересоваться, почему я не смог включить вас в число отъезжающих.
Оливия задрожала - его последние слова привели ее в ярость, - непроизвольно сделала шаг назад.
- Моя сумочка у вас?
- Только потому, что я понял: при наличии денег у вас может появиться искушение принять неправильное решение. Я ваша единственная надежда, Ливви. На этот раз все будет иначе, чем прежде, когда вы потеряли место, потому что вас разоблачили. На этот раз вы в сотнях миль от дома и не можете вернуться туда. А если бы вернулись, никто не протянул бы вам руку помощи, тем более ваша семья. Что же до ваших друзей здесь, их не останется, когда они узнают, кто вы на самом деле.
Она знала, что он хочет увидеть, как она будет рыдать. Умолять его. Она молчала.
- Ливви, вы знаете, что я люблю вас, - сказал он, снова шагнув ближе. - Разве иногда не лучше просто уступить?
У нее гулко стучало сердце - он должен был слышать это.
- Только не вам. Вам - никогда. А теперь уйдите с дороги, или я собью вас с ног.
- А что дальше, моя дорогая? Вы сможете найти другое место? Вы снова отдадите себя на милость другой женщины из числа тех, похожих на ворон, которые сидели рядом с вами вчера вечером? Они получат удовольствие, выкидывая вас на улицу. Вы, любовь моя, женщина с дурной репутацией. - К ее ужасу, выражение его лица стало печальным. Он казался очень искренним. - Я предлагаю вам гораздо больше. И всегда предлагал.
- А я всегда отказывалась. И я не изменилась.
- Нет, Лив, - сказал он. - Не всегда.
Ей пришлось сглотнуть, потому что к горлу опять подступила тошнота. Он вздохнул:
- О, Лив. Когда вы поймете, что я не отступлю?
Она видела, что он опасен, и знала: какую бы заботу он ни проявлял на словах, на самом деле он рисовал ее в своем воображении нагой и беспомощной, в полной своей власти. И ему никогда не приходило в голову подумать, по какому праву.
Нет. Она не опустится до этого. Никогда. Не с этим человеком, который разрушил ее жизнь словно играючи. Она была в безопасности три года. И будет снова.
Если сумеет выйти за дверь.
Он опередил ее. Прежде чем она смогла сдвинуться с места, он схватил ее за руки. Оливия вырывалась, впадая в панику. Она не может позволить ему это. Она не может уступить после всего того, что он ей сделал. И Джорджи, и Джейми.
- Пустите меня!
- Или что? - спросил он, наклоняясь ниже. - Вы закричите?
Она открыла рот, чтобы сделать это, как дверь снова распахнулась, толкнув его к ней. Чтобы не потерять равновесие, он ухватился за нее. Она двинула его коленом в пах.
Джервейс взвыл и, скорчившись, повалился на пол. Оливия схватила свои пожитки и ринулась к двери. Но выход оказался заблокированным. В дверном проеме стояла леди Кейт.
Оливия остолбенела. Она не верила своим глазам. Поморгала, ожидая, что герцогиня исчезнет. Каким образом леди Кейт могла оказаться здесь?
Герцогиня шагнула внутрь, как если бы это был утренний визит, и закрыла дверь. Оливия молчала, не в силах заговорить.
- О Боже, Джервейс, - негромко сказала леди Кейт, заметив скорчившуюся фигуру с зажатыми между ног руками. - А я-то думала, вы обходительный кавалер. Если это лучшее, что вы умеете, тогда, возможно, вам полезны такие уроки.
- Это… вышло случайно, - простонал он, все еще не в силах разогнуться.
Она безмятежно улыбнулась:
- Ничего другого я и не думала.
Герцогиня повернулась к Оливии, которая не двигалась с места, прижимая к груди свои жалкие пожитки.
- Как замечательно, что у нас есть определенное преимущество перед ними, - сказала она с заговорщической ухмылкой. - Мне понравилось, что вы не слишком благонравны, если решились на такой поступок.
- Ваша светлость…
- Оливия, разве мы не вместе стояли за столом, на котором ампутировали руки-ноги? Называйте меня просто Кейт.
Оливия все еще не могла прийти в себя и не знала, что сказать. Все, что она знала, - ей надо выбраться отсюда.
Джервейс все еще корчился от боли, но он быстро придет в себя. А перед ней стояла герцогиня, как ангел, явившийся по воле божества, в пышном кашемировом платье цвета одеяния епископа; по ее безупречному виду никак нельзя было догадаться, что днем раньше через ее руки прошли самые тяжелые раненые и что она приехала в сильнейшую грозу.
Силы покидали Оливию, она чувствовала, что из нее вот-вот может вырваться безумный смех. Решится ли она попросить герцогиню о помощи? Посмеет ли подвергнуть риску эту удивительную женщину?