Глава 4
Он что, мертв? Это ад? Где… он… сейчас? Слишком больно… слишком…
Надо постараться. Он должен найти… Кого он должен найти?
Он не может… вспомнить.
- Погодите, сержант, - взмолилась Оливия. - Он открыл глаза. Он чувствует боль.
Сержант Харпер распрямился с хрустом в спине. Уже два часа они очищали и зашивали раны Джека, обмывали его измученное тело в гостевой комнате леди Кейт. Оливия так устала, что ее трясло. Джек только что открыл глаза, пусть на миг.
Сержант Харпер отложил иголку с ниткой и оттянул вверх веко раненого.
- Если позволите, мэм, - сказал он глухим от безмерной усталости голосом, - мне приходилось видеть такие удары по голове, капитан еще несколько дней будет открывать и закрывать глаза, прежде чем мы узнаем, останутся ли они открытыми. Поверьте, сейчас он ничего не чувствует. По крайней мере, впоследствии он ничего не будет помнить.
Оливия боролась со слезами, слишком измученная, чтобы ей удалось остановить их.
- Вы уверены?
Сержант Харпер, видя, в каком она состоянии, широкой мозолистой рукой похлопал ее по плечу.
- Вам надо немного поспать, мэм. Я сам справлюсь. Правда.
Оливия выдавила улыбку и еще раз откинула с лица мешающие видеть волосы. До самой смерти она не забудет этой ужасной ночи. Они пять часов добирались до Брюсселя; в результате в доме леди Кейт стало на трех раненых больше, включая Джека. Оливия до сих пор не поняла, как все произошло. Она была уверена, что оставит его с Чемберсом в палатке у медиков. Но Чемберс куда-то пропал, а Джек оказался в одной из лучших спален в особняке леди Кейт.
- Не волнуйтесь, сержант, - сказала она защитнику Грейс. - Я не подведу вас.
- До сих пор так и было, мэм, - проворчал он и вернулся к работе.
Ей не хватило смелости сказать хоть кому-нибудь, кто такой Джек. Не раньше чем у нее будет шанс поговорить с герцогиней. Но сама Оливия не будет притворяться, что не знает его. Перестанет обманывать себя, что его судьба интересует ее не больше, чем любого из других раненых, получивших пристанище в этом доме. Она вздрагивала каждый раз, когда сержант протыкал иглой кожу Джека. Когда слышала звук пинцета, коснувшегося шрапнели, - глубоко засевшую шрапнель сержант вытаскивал из ноги Джека пинцетом леди Кейт. Когда считала раны, причиняющие Джеку страдания, и замечала старые шрамы, о происхождении которых ей ничего не было известно.
Ей хотелось держаться стойко, оставаться холодной. Но он был мужчиной, которого она принимала в себя, перед которым преклонялась, словно он был молодым богом. Мужчиной, от одного прикосновения которого она воспаряла и никогда не переставала пылать.
Даже сейчас ее кожа словно горела от неведомой энергии, которую узнавало только ее тело. Однажды возникшая связь никогда не могла исчезнуть; тоненькие нити закручивались вокруг них и притягивали друг к другу, воспламеняя, вызывая желание жить, хотеть и радоваться жизни.
Она не хотела его. Она не могла. Но, Боже правый, все в ней тосковало о прежнем.
- Теперь здесь, мэм, - прервал ее мысли Харпер. Оливия вернулась к действительности.
- Да, сержант. Нагнувшись, она отрезала концы узелка. Они зашивали рубленую рану, тянувшуюся от челюсти к левому виску. Он никогда больше не будет тем великолепным, потрясающе красивым Джеком Уиндемом, который производил такой фурор в обществе. Шрам останется при нем до конца дней.
Для Оливии это ничего не меняло. Она влюбилась в него, еще не видя его лица.
Она услышала голос за оградой. Была суббота, она шла в Литл-Уиндем, несла цветы в церковь к отцу. Теперь она знала, что Джек был со своей сестрой Мэдди. Но тогда она только услышала смех и замерла на месте, прижимая к груди цветы.
Его смех звучал как церковные колокольчики, как карийон, в нем были радость, сила и свобода. Это был смех человека, который знал свое место в мире и наслаждался этим.
Даже сейчас она не могла смотреть на него без изумления. Она, конечно же, влюбилась в него. К тому времени, когда они встретились, все графство и две трети общества были у его ног. То, что этот мужчина со смеющимися сине-зелеными глазами полюбил ее, было чудом.
Она знала только одно большее чудо - смотреть на их мальчика и видеть те же сияющие от радости веселые глаза.
Оливия зажмурилась. Нет. Она не будет думать о Джейми. Она надежно спрятала его и почти в состоянии притворяться, что ребенка вообще никогда не существовало.
Она настолько ушла в свои мысли, что едва услышала стук в дверь. Обернувшись, она увидела входившую леди Би. За ней шла леди Кейт.
Оливия задержала дыхание. Вряд ли леди Кейт не узнает Джека даже в таком истерзанном виде, в каком он был сейчас. Леди Кейт, казалось, знала каждого, а Джек определенно был человеком известным.
Но она остановилась у входа и только издали взглянула в их сторону.
- Как идут дела, сержант? - спросила герцогиня.
Леди Би молча подошла к кровати, склонилась над ней, рассматривая Джека, и ее аристократическое лицо страдальчески искривилось.
Харпер оторвался от своей работы.
- Ну, ваша светлость, - сказал он, глядя на безжизненное лицо своего пациента, - сейчас трудно сказать. Что можно сказать, если он получил лихорадку, пролежав там в грязи. И еще этот удар по голове. Все, что я могу сказать, - надо подождать еще.
- Вы не считаете, что мне следовало бы позвать к нему врача?
- "Странствуя по водам Стикса", - неожиданно продекламировала леди Би, наклонив голову набок, отчего она стала похожа на диковинную птицу.
Оливия настолько устала, что только молча смотрела на всех. Странно, но леди Кейт кивнула:
- Несомненно, моя дорогая. Как вы считаете, кто он, Харпер?
Харпер пожал плечами.
- Капитан из Первого гвардейского полка.
Оливия все еще не могла расслабиться.
- Он сам скажет нам, когда очнется, - уверила она посетительниц, надеясь, что герцогиня удовольствуется этими словами и удалится. Конечно, скоро она узнает, но Оливия хотела сама объяснить ей все.
Вот только знать бы, что сказать.
- Одиссей! - вдруг прощебетала леди Би, словно сделав огромное открытие. Она повернулась к леди Кейт, ожидая одобрения, потом провела рукой по распухшей синей щеке Джека.
На радостную улыбку леди Би леди Кейт ответила мимолетным взглядом и неопределенным "ах".
Оливия совсем растерялась. Что имела в виду немолодая леди? А потом эта леди Би еще повернулась и уставилась на нее так, словно хотела определить ее статус. Оливия почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
"Пожалуйста, нет. Я еще не готова". Ее молитва была услышана, потому что леди Би потрепала ее по щеке и направилась к двери.
- Хорошо, - произнесла леди Кейт, кивнув. - Я вижу, вы не нуждаетесь в нашей помощи. Сержант, когда закончите, кликните моего дворецкого Финни, и он пришлет кого-нибудь, кто присмотрит за нашим пациентом, а вы сможете отдохнуть.
Оливии очень хотелось этого. Но, ощущая смертельный холод, она повернула лицо к герцогине и ее подруге.
- Не раньше, чем я поговорю с вами, леди Кейт.
Лицо Кейт приняло выражение крайнего неудовольствия.
- Да, я слышала, как вы распорядились моей каретой. Все, что я могу сказать, - хорошо, что раненые действительно нуждались в помощи. Мне не хотелось бы думать, что вы просто подбирали шагавших мимо офицеров из прихоти.
- Леди Кейт, пожалуйста.
- Нет, Оливия. Не сейчас. Вы взяли еще двух других офицеров, и в город непрерывным потоком идут раненые. А сейчас Грейс, леди Би и я идем спать. Идите и вы. Ступайте в гостиную в моих личных комнатах. Только в ней, кроме холла и кладовой, еще есть свободное место. Финни покажет вам, куда идти.
- Но…
Леди Кейт надменно выпрямилась.
- Я не вижу возможности держать вас у себя, если вы все время будете возражать. Придете ко мне, когда выспитесь. И не раньше.
Не сказав больше ни слова, герцогиня вышла, уведя с собой леди Би и оставив Оливию с чувством вины, облегчения и стыда. Она не должна откладывать разговор с герцогиней. От этого может зависеть жизнь Джека. От этого могут зависеть жизни их всех. Но она была благодарна за предоставленную ей передышку.
- Отрежьте еще одну нитку, мэм, - сказал Харпер, и она вернулась к работе.
* * *
Остановившись на верхней площадке лестницы, леди Кейт вглядывалась в утренние тени, бросающие вызов лесу свечей, которые она всегда держала зажженными. Радуясь, что никто, кроме леди Би, не может ее видеть, она позволила себе поупражнять свое тело самым неподобающим для герцогини образом. Она могла бы поклясться, что слышит, как похрустывает каждая косточка в спине, когда она перегнулась назад, подобно танцовщице в балете.
- Ах, леди Би, - сказала она, наклоняясь вперед и касаясь туфель кончиками пальцев. - Я несколько дней ждала, когда мне удастся проделать это.
- Каролина Брауншвейгская, - негодующе фыркнула ее подруга, вызвав у леди Кейт ухмылку.
- Если вы скажете, что герцогине не приличествует хорошая разминка, то это я уже слышала. Вот почему я буду делать это только в вашем присутствии, дорогая. И только здесь, где я не могу попортить мебель месье.
- Французскую, - презрительно сморщилась леди Би. Леди Кейт рассмеялась.
- Немного излишне вычурную и на мой вкус, - призналась она, окидывая взглядом окружающую роскошь.
Господин, у которого она арендовала дом, пал жертвой своего пристрастия к рококо, ни на йоту не отступив от этого стиля. Каждая поверхность в этом доме была разрисована, позолочена и украшена фестонами. На потолке, украшенном затейливой лепниной, не было ни одного свободного дюйма, мебель была такой хрупкой, что даже двенадцатилетний ливрейный грум опасался садиться на нее.
Самое подходящее место для герцогини, уверял ее в марте старый месье Менар, когда водил ее вокруг этого особняка на рю Рояль, прямо напротив Королевского парка. Кейт не могла не подумать о том, что Менара хватил бы удар, прознай он, что творится в его изысканных комнатах.
- Несколько необычная обстановка для госпиталя, - протянула Кейт, думая о раненых, которые заполняли комнаты.
И для покойницкой. Она все время помнила о том, что в маленьком холодном винном подвале ожидал погребения отец Грейс Фэрчайлд.
Тряхнув головой, она повела леди Би вниз по лестнице розового мрамора. "Настоящий ад", - подумала она. Она многое повидала в жизни, получила свою долю бед и несчастий, чему была свидетелем ее героическая леди Би, но никогда не сталкивалась с чем-либо подобным тому, что происходило в эти дни.
Дел не становилось меньше. Нужно похоронить отца Грейс. Раненым требовался уход. Находившихся в городе англичан приходилось снова и снова убеждать оплачивать продовольствие, в котором была крайняя нужда. А еще леди Кейт необходимо было узнать, как идут дела во второй по убранству гостевой спальне дома.
- Я правильно поняла вас там, наверху? - спросила она леди Би, когда они спускались по лестнице, - Вы узнали нашего гостя? Это Джек Уиндем во плоти, или я Мария Антуанетта.
Леди Би похлопала ее по руке.
- Одиссей.
Леди Кейт провела рукой по перилам.
- И наша Оливия знает, кто он.
Леди Би выразительно кивнула:
- Пенелопа.
Леди Кейт резко остановилась, отчего ее спутница едва не упала.
- Что?
Леди Би твердо кивнула:
- Пенелопа.
- О Боже. Вы уверены?
Леди Кейт подняла глаза к потолку, как если бы могла увидеть комнату, в которой без сознания лежал Джек Уиндем, и там же находилась женщина, ухаживающая за ним, не показывая виду, что знает его.
- Господи, помилуй меня, грешную, - сказала герцогиня, качая головой. - Неудивительно, что она не сказала, кто он. И что, как вы думаете, нам следует делать?
Леди Би многозначительно посмотрела наверх.
- Молиться.
- Разумеется. - Леди Кейт вздохнула. - Я надеюсь, мы сможем несколько дней держать всех в неведении относительно того, кто она. Нам нужна ее помощь по уходу за ранеными.
В это время из библиотеки, где тоже были размещены раненые, вышел Финни. Леди Кейт всегда тянуло улыбнуться при виде огромного сутулившегося Финни с его насупленными бровями и изуродованным ухом. Он был неважным борцом и не намного лучшим дворецким, но с ним можно было чувствовать себя в безопасности.
- Всех покормили, ваша светлость, - сказал он низким рокочущим голосом. - Еще будут приказания?
- Разумеется, Финни, - сказала она, забирая со стола в холле две шляпки. - Леди Би и я уходим. Проследите, чтобы миссис Грейс поспала. Если понадобится, добавьте что-нибудь в ее еду. Представляется мне, что в следующие несколько дней ей потребуется много сил. Впрочем, как и мне.
- Ее не обмануть, мэм, - сказал Финни, открывая для них дверь.
Ослепительно улыбнувшись ему, она мягко тронула руку задумавшейся леди Би.
- Как вы думаете, у нее хватит смелости сказать правду, прежде чем нам придется сделать это самим?
- Рискованно, - сказала леди Би, нахмурившись.
- Да, - согласилась герцогиня, вдруг сделавшись очень серьезной, - конечно, рискованно.
Глава 5
Оливия уже три дня искала возможности поговорить с леди Кейт. Ей стало казаться, что та специально избегает ее. Не то чтобы герцогиня не была занята, все они были очень заняты. Пока еще не нашлось времени, чтобы похоронить отца Грейс. Его тело лежало на широкой доске в холодном подвале, в изголовье и в ногах горели свечи, кто-нибудь из штабных офицеров сидел рядом.
Грейс большую часть времени проводила в палатках, где оказывалась медицинская помощь продолжавшим непрерывно поступать раненым. Леди Кейт делила свое время между этими палатками и домами, где остановились англичане, безжалостно понуждая население жертвовать продовольственными запасами в пользу раненых. Оливия надзирала за лечением раненых, размещенных в особняке. Она была только рада не покидать особняк, учитывая, что несколько раз замечала околачивающегося рядом Джервейса.
Ей редко удавалось посидеть у постели Джека. Было слишком много других, кто нуждался в ней. Но каждую свободную минутку она проводила в его душной, жаркой комнате, надеясь, что он очнется. Каждый раз, когда он на короткий миг открывал глаза, она надеялась на это, но ей приходилось подавлять в себе эту надежду. Когда он снова закрывал глаза, так ни разу до конца и не очнувшись, она с трудом справлялась с ужасом и тревогой.
Находясь в непрерывном напряжении, она была на грани того, чтобы сломаться. Руки у нее непрерывно дрожали, ее мутило, сердце работало с перебоями. У нее было столько секретов. И так мало возможностей. Так мало времени до того момента, когда леди Кейт будет вынуждена указать ей на дверь.
Каждый раз, когда удавалось заснуть, ее начинали преследовать кошмарные видения того, что она увидела и пережила за последние дни. Раненые, умирающие… множество, сотни их… все ждали от нее помощи, которую она не могла им оказать.
И всегда Джек. Джек, которого она угадывала в глазах маленького Джейми. Каким он был в последние ужасные дни их совместной жизни.
Он не предатель. Оливия могла бы поклясться в этом. Но она не знала, что противопоставить факту.
Ей следовало бы осмотреть его сумку, но у нее не хватило смелости открыть ее. Она знала, что подвергает всех опасности, но разве нельзя дать Джеку шанс объясниться? Сражение выиграно. Город по-прежнему бурлит, пытаясь справиться с мертвыми и ранеными. Какое значение в таких обстоятельствах может иметь секрет Джека?
Возможно, немалое, она понимала это. И тем не менее выжидала.
На третье утро Оливия забеспокоилась, очнется ли он вообще. Закончив утренний обход раненых, она открыла дверь в его комнату и нашла у его постели почтенную жену сержанта Харпера.
- Как здесь дела?
- А, утро доброе вам, госпожа, - с улыбкой произнесла грузная женщина с плоским лицом, приподняв свой немалый вес над хрупким стулом. - Все наши мужчины накормлены и в порядке?
Оливия не спускала глаз с Джека, его лицо было неестественно спокойным.
- Все хорошо, все чувствуют себя лучше.
- Слава Богу, - сказала женщина, складывая носки, которые штопала. - Если бы пришел в себя этот бедный парень и мы могли бы его как-то называть, я была бы совсем довольна.
Оливия отвела глаза.
- Он хотя бы просыпался?
- Почти что нет, - сказала миссис Харпер, какое-то время разглядывая Джека. - Вроде бы что-то бормотал. Похоже, звал свою леди.
У Оливии перехватило дыхание.
- Что вы сказали?
Хитро улыбнувшись, миссис Харпер придвинулась ближе.
- Свою красоточку, представляется мне. Имя ей Мими. Говорил с ней на французском и все такое.
Оливия уставилась на нее, но миссис Харпер явно ничего не подозревала, из нее просто била энергия.
- Наверное, - неопределенно согласилась Оливия. - Мими.
Достойно удивления, как одно слово может пронзить болью все твое существо.
Миссис Харпер ничего не заметила. Собрав свои вещички, она собралась уходить.
- Ну, раз вы здесь, я пойду скажу этому чванливому повару, чтобы он приготовил для парней настоящий картофельный супчик. - Она проницательно взглянула на Оливию. - Не отказывайтесь от супа, миссис. Теперь, когда все закончилось, совсем ни к чему потерять здоровье.
- Спасибо, - сказала Оливия, усаживаясь на стул. - Это будет замечательно.
Миссис Харпер пожала плечами и собралась уходить, как дверь со стуком распахнулась. Оливия вскочила. В дверном проеме стоял тощенький мальчик с большими ушами, носом и подбородком, одетый в превосходную малиновую, с золотом, ливрею.
- Что вы об этом скажете? - широко разведя руки, с заговорщицкой улыбкой спросил он. - Разве я не великолепен? Настоящий ливрейный грум!
- Тише, не шуми! - прикрикнула на него миссис Харпер. - Ты настоящий уличный шаромыжник!
- А как иначе! - с безоблачным видом согласился он. - Вы думаете, имя Трэшер говорит о благородном происхождении? Моя ма была шлюхой, моего па вздернули за разбой, и пока ее светлость не взяла меня к себе ливрейным грумом, я был лучшим карманником во всей округе.
Оливия провела немало времени вблизи тех мест, где промышлял Трэшер, чтобы хорошо понять, о чем он говорит. Она также знала, что леди Кейт взяла его к себе, после того как он однажды вечером попытался украсть у нее сумочку в "Ковент-Гардене".
Оливия покачала головой. Ей было не до того.
- Ты выглядишь потрясающе, - серьезно сказала она Трэшеру.
Он с ухмылкой осмотрел портняжное великолепие.
- Конечно, когда мне нужно будет выйти, чтобы разузнать, что да как, придется снимать все это. Никто не станет говорить с типом в такой обертке.
- Лучше бы разузнал кое-что для нас, маленький невежа, - рассердилась миссис Харпер. - Или ты явился, чтобы изводить больных?