Его крик души не был понят матерью. Она сосредоточила свой властный взгляд на младшем сыне.
– Хосе Антонио…
– Нет! – Его реакция была мгновенной и категоричной. Затем спокойно и твердо Хосе Антонио заявил: – Я не потяну тот груз, который ты взвалила на плечи Карлоса. С меня хватит того, что лежит на мне.
На нее и это не подействовало. Она окинула взглядом Присциллу и с презрением произнесла:
– Эта женщина… Как может она стоить того, чтобы разрушить все?
– Разрушить – что? – воскликнул Карлос. – Тюрьму, которую ты сотворила для меня из-за смерти Деметрио?
Элда Регина вздрогнула.
– Как ты смеешь?!
– А как ты смеешь лишать меня права на собственную жизнь?! – Голос его дрожал от оскорбленного чувства справедливости.
С надменной гордостью она вздернула подбородок.
– Эта женщина даже не венесуэлка. "Иностранная шваль…"
– Она – женщина, которую я люблю, мама.
Любит? Казалось, сердце Присциллы остановилось. Уж не ослышалась ли она? Неужели это правда? Или…
– Ты могла бы вспомнить, каково это – любить, – продолжал Карлос с нарастающей страстностью. – Огромную радость этого чувства, мама. Его опьяняющее великолепие. Загляни в холодный маленький гроб, который ты называешь своим сердцем, и поищи там, вспомни то чувство, которое питала к отцу. Или еще больше к Деметрио.
– Прекрати! – Лицо ее побелело.
– Только один раз! Я тоже твой сын. И Хосе Антонио – твой сын.
– Именно поэтому я сделала то, что сделала. Дабы защитить тебя, – стояла на своем Элда Регина.
– Мы мужчины. И не нуждаемся в твоей защите. Она нам просто не нужна.
– Если бы Деметрио не погиб…
– Деметрио больше нет. Смирись с этим, мама. И пойми, я намерен жить своей жизнью… с тобой… или без тебя. Тебе выбирать.
– Карлос, ты не посмеешь!
– Посмотрим… Присцилла! – окликнул он свою спутницу и потянул за руку.
Присцилла вздрогнула, выведенная из оцепенения, в которую ее поверг конфликт между матерью и сыном. Она подняла взгляд на Карлоса, вся в сомнениях, что тут говорилось всерьез, а что ради эффекта.
– Теперь твоя очередь, – сообщил Карлос. Глаза его горели одержимостью, которой она не понимала.
Что он имел в виду? Теперь ее очередь сказать что-нибудь его матери. Наверняка он понимал, как это неуместно.
– Хосе Антонио… – Он бросил взгляд поверх ее головы на брата. – Сцена моя.
– Давай, мы не будем вмешиваться, – сказал тот. – Не возражаешь, мама?
Присцилла не успела услышать, что ответила Элда Регина. Карлос, обойдя мать, стремительно повел ее к ступеням на возвышение.
– Что ты задумал? – шепотом спросила она, встревоженная его поведением. Все, чего он хотел добиться, уже произошло. Оглаше ние помолвки сорвано. Уж не собирается ли Карлос сделать сообщение о ситуации в Бо готе, чтобы как-то заполнить образовавшуюся паузу? – мелькнула нелепая мысль.
Он склонил голову ближе к ней, его теплое дыхание коснулось ее щеки.
– Присцилла, ты свободна выбирать по своему желанию. – Голос у него был тихий, но напряженный, и он пристально вгляды вался в ее лицо. – Все ли я сделал? – пробормотал Карлос, обращаясь скорее к самому себе, чем к Присцилле.
Смысла первой фразы она не поняла, но сочла свои долгом заверить:
– Да-да, ты все сделал правильно, насколько это в твоих силах.
– Нет, прошлой ночью я унизил тебя. Такие вещи не забываются. Но, дорогая, я предлагаю тебе сейчас поступить со мной также. Ты можешь отвергнуть меня перед всеми, и я не затаю в своем сердце зла на тебя. Это твое право.
– Карлос… – Его слова испугали Присциллу. – Я не хочу такого… такого возмездия.
– Тогда прими мой дар с той же искренностью, с какой он дается.
– Какой дар?
– Узнаешь через минуту… И, я надеюсь, поймешь…
Они уже поднимались по ступенькам на возвышение. Взволнованная, переполненная тревогой и сомнениями Присцилла вымученно улыбнулась Карлосу, когда он снял со своего локтя ее ладонь и зажал в своей. Он сделал знак музыкантам, и музыка мгновенно смолкла, что послужило сигналом для гостей сосредоточить внимание на сцене, которую совсем недавно покинула Элда Регина де Мелло. Теперь ее место занял ее сын Карлос Рикардо и женщина в красном.
Гости замерли на своих местах. Семейство Арбэлоэс застыло на полдороги к выходу. Элда Регина де Мелло стояла рядом с младшим сыном Хосе Антонио, который явно получал удовольствие от происходящего. Всем было обещано оглашение важного события. Праздник продолжался!
Когда Карлос взял в руки микрофон, наступила такая тишина, что можно было бы услышать, как упала булавка.
Заметив, что едва дышит, Присцилла постаралась немного расслабиться. Насколько она понимала, борьба за торжество справедливости продолжалась. Только теперь Карлос старался исключительно для себя. У нее личной заинтересованности в дальнейших событиях не было. Только его заявление о любви к ней осталось для Присциллы источником мучений.
Как ей хотелось, чтобы это было правдой. Но его напоминание о ночной пародии на близость… Разве такое могло сочетаться с любовью?
Карлос сжал ее ладонь, передавая ей заряд бодрящего тепла и отвлекая от лихорадочных мыслей. Она посмотрела на него: если бы вернуть то время, когда его пожатие значило так много! Он будто только и дожидался ее взгляда – улыбнулся ей сердечно и ослепительно. Как завороженная Присцилла улыбнулась в ответ. На какой-то краткий миг все темное, что было между ними, исчезло, словно вовсе не бывало.
Затем Карлос повернулся лицом к гостям и заговорил:
– Дамы и господа…
Присцилла схоронила этот чудесный миг в тайниках своего сердца и оглядела столпивших у возвышения всех этих дам и господ. Гости Элды Регины, нужные люди, с которыми связаны деловые интересы семейства де Мелло. Люди влиятельные и богатые. Люди, которым небезразлично, собирается ли Карлос удержать свою долю капитала в семейной компании или нет. Жадное любопытство смело все другие выражения с лиц, сделав их похожими одно на другое.
Карлос набрал воздуху, чтобы продолжить, и снова Присцилла уловила напряженность, витавшую в воздухе. Может, лучше ему отказаться от задуманного? Забыть, что произошло прошлой ночью? Не нужно ей никакого публичного уничижения. Оно ей ненавистно. Господи, сделай так, чтобы он утолил любопытство этих людей и ограничился борьбой за личную независимость, молилась она с отчаянным усердием.
Низкий звучный голос Карлоса разносился по всему залу:
– … я горд представить вам женщину, наделенную большим сердцем и личным мужеством, мисс Присциллу Деламбр…
Молодая женщина внутренне съежилась, когда все взгляды с интересом обратились к ней. Зачем же он ее выставляет напоказ?
– Ее брат Робер – мой давнишний друг, – продолжал Карлос. – Когда-то мы работали вместе на руднике де Мелло. С тех пор он обзавелся собственным прибыльным делом – возит туристские группы в Южную Америку, используя Каракас в качестве базового города. Таким образом, Робер способствует притоку иностранного капитала в нашу страну, – в расчете на понимание собравшихся толстосумов добавил он.
Действительно, по залу прокатился гул одобрения. Присцилла позволила себе немного расслабиться: Карлос, видимо, счел необходимым объяснить людям, с которыми его связывали деловые и приятельские отношения, чем вызвано ее присутствие в особняке де Мелло.
– Прошлой ночью Присцилла проявила чудеса храбрости, нарушив комендантский час, чтобы раздобыть автобус для туристической группы Робера, среди которой были серьезно больные горной болезнью.
Однако сочувственные перешептывания в зале не смогли заглушить сигнала тревоги в душе Присциллы. Надеюсь, Карлос не собирается вдаваться в подробности интимного характера, подумала она и бросила на него взгляд, умоляющий остановиться. Карлос в ответ улыбнулся так, словно собирался поделиться с ней и с каждым из гостей чем-то хорошим.
– Сегодня… – сказал он и сделал много значительную паузу, – эта удивительно находчивая женщина спасла меня – и в придачу еще тридцать человек – от танка, патрулирующего улицы, в тот самый момент, когда я смотрел прямо в жерло его пушки. Ее красивые светлые волосы произвели эффект отвлекающего маневра.
Раздались смешки. Это гости представляли нарисованную им пикантную сценку. Улыбка Карлоса стала еще шире.
– В качестве ответной любезности я заставил наш автобус перелететь через траншею, которую бунтующие крестьяне выкопали поперек дороги. Итак, поездка наша была чревата непредвиденными и, увы, предвиденны ми трудностями, но мы уцелели.
На этот раз смеялись все, бурно аплодируя их смелости. Присцилла тоже улыбалась, радуясь, что Карлос обратил недавний кошмар в сказку со счастливым концом, доставившим всем удовольствие. К тому же он ловко ушел от ответа на вопрос, почему оказался с ней на этом приеме, и вместе с тем сделал ее присутствие здесь абсолютно приемлемым в свете последних событий.
Шум вскоре затих – все жаждали услышать еще что-нибудь волнующее. Присцилла тоже с любопытством посмотрела на Карлоса: чем еще он собирается поразить их? Лицо его стало серьезным, когда он заговорил, голос звучал негромко и доверительно:
– Я счастлив сообщить, что была еще одна причина, кроме желания уцелеть, ради которой мы проделали столь долгий и опасный путь сюда, к вам. – Карлос помолчал, возбуждая всеобщее внимание. – Два года назад под воздействием рокового стечения обстоятельств Присцилла решила, вопреки моему желанию, что не может связать со мной свою жизнь.
О Господи! Не может же он… Он просто не смеет выносить на публику козни своей матери и Марсии! – ужаснулась Присцилла.
– Сегодня днем, когда наши жизни находились в смертельной опасности, эти обстоятельства потеряли всякий смысл.
Зачем он заговорил об этом? Присцилла совсем растерялась. Они явились сюда, чтобы раз и навсегда покончить с теми обстоятельства, о которых он упомянул. И они это сделали! Так к чему Карлос клонит теперь?
Вне себя от волнения она вонзила ногти ему в ладонь. Но он лишь крепче сжал ее пальцы. От этого тревога Присциллы только возросла. Она не понимала, какая роль уготована ей в последнем акте разыгрываемого спектакля.
Карлос повернулся, чтобы заглянуть ей в лицо… Присцилла чувствовала, что он подходит к важному для себя моменту, неуверенный, но склонный преодолеть любые препятствия на своем пути. И вдруг слова, сказанные им утром, вспыхнули в ее памяти: "Ради тебя я рискую своей жизнью". Ей захотелось крикнуть "нет!", но от волнения горло свела судорога, и из него не вылетело ни звука. И тут Карлос снова заговорил:
– Перед всеми вами заявляю: я люблю эту женщину и буду любить всегда!
Его слова потрясли Присциллу, породив хаос в ее сознании. Что говорилось от чистого сердца? А что – ради красного словца? И кому это нужно – ему или ей, она тоже не понимала. Слезы затуманили ей глаза, обращенное к ней лицо Карлоса расплылось. Как уж здесь разобраться, что он хотел сказать этим публично сделанным заявлением.
– Присцилла… – услышала она его чуть охрипший голос. И вдруг громко и отчетливо: – Согласна ли ты оказать мне честь, став моей женой?
Значит, его предложение и есть искупление за прошлую ночь… или даже искупление за то, что он скрывал их любовь, когда это имело значение. Карлос хотел сказать, что для него она не "иностранная шваль". Он торжественно ввел ее как равную в высшие круги, к которым принадлежали де Мелло. Теперь перед лицом этих людей просит стать его женой… если она согласна. А если нет… Если публично откажет ему, он готов принять и это, лишь бы она удовлетворила свое самолюбие.
Присциллу охватила паника. Карлос ждал ее ответа. Ждали гости. Но простого ответа у нее не было. Вот только унизить Карлоса перед этими людьми… на это она была совершенно не способна. Значит, выбора не оставалось.
– Я… – Во рту безнадежно пересохло. И – вот досада! – глаза полны слез. Она кивнула Карлосу, давая понять, что согласна, раз ему нужно ее согласие, непонятно только для чего. Наконец, справившись с собой, Присцилла выпалила: – Да! – Ответ ей самой показался слишком лаконичным, и она быстро добавила: – Да, я согласна стать твоей женой, Карлос.
Микрофон разнес ее слова по залу. Ей показалось, что они возвращаются гулким эхом из каждого угла большого зала, и вот кто-то начал хлопать. Где-то в той стороне, где стояли Хосе Антонио и Элда Регина. Невозможно было определить, кто первым начал, потому что почти сразу же захлопали и остальные, все громче и громче, пока хлопки не переросли в овацию, сотрясавшую стены огромного помещения.
Карлос отпустил ладонь Присциллы и, обняв за плечи, крепко прижал к себе. Совершенно растерявшись, молодая женщина тщетно пыталась смахнуть слезы с глаз. Невероятно, ее приветствовали как будущую жену Карлоса! Значит, она по-прежнему должна делать все, чтобы не опозорить его, независимо от собственных, раздирающих ее душу сомнений.
– Спасибо! Большое спасибо!
Может, микрофон так искажал голос Карлоса, только слышалось в нем неподдельное волнение. Присцилла рассудила, что это у него от облегчения: ведь его публично сделанное предложение произвело такой фурор. Даже она была потрясена чрезмерным одобрением его выбора. Наверное, он пользуется большой популярностью в Каракасе. А может, его рассказ о разлученных влюбленных, о любви, возродившейся перед лицом смертельной опасности, просто всем понравился? Конечно, ведь это так романтично… Волшебная сказка: Прекрасный принц выбрал Золушку.
Ей снова стало легко и весело. Голову кружили бесконечно сменяющиеся мысли. Как хорошо, что Карлос поддержал ее за плечи, потому что колени Присциллы подгибались.
– В надежде… – снова заговорил он, когда смолкли аплодисменты, – в отчаянной надежде, что Присцилла согласится связать свою жизнь с моей…
В его голосе было столько радостной теплоты, что сердце Присцилла никак не могло успокоиться. Неужели он и вправду верит в то, что говорит? Но тогда как же быть с его обещанием доставить ее утром в аэропорт? Концы с концами явно не сходились…
– … Когда сегодня днем мы остановились по дороге, я позвонил в Медельин. Как вы знаете, Колумбия славится на весь мир своими изум рудами, а в Медельине есть очень хорошие ювелиры. Мне захотелось подарить моей будущей жене кольцо с изумрудом под цвет ее глаз.
Неужели все это он задумал еще тогда?.. Сразу после того, как она согласилась сопровождать его на прием? Душу Присциллы раздирали сомнения. Он был настроен… так по-деловому всю дорогу, пока они добирались сюда.
– И в аэропорту я получил доставленную мне коллекцию.
Так вот что было в кейсе!
– … Пока Присцилла спала во время перелета в Каракас, я выбрал одно, которое и дарю ей сейчас в знак моей любви, в знак моих обязательств и веры в наше совместное счастливое будущее.
Присцилла в беспомощной растерянности смотрела, как он достает кольцо из кармана, поднимает ее левую руку и надевает на средний палец самое изумительное кольцо, какое она только видела в своей жизни. Большой сверкающий изумруд среди россыпи бриллиантов, словно зеленый пруд в окружении ослепительно белых лилий. Размер не тот! – испугалась она. Но – вот странно! – казалось, что кто-то будто заранее снял мерку с ее пальца. А смотрелось кольцо абсолютно неправдоподобно!
Пока Присцилла не могла отвести взгляда от изобилия драгоценных камней на ее руке – на среднем пальце, где положено быть обручальному кольцу – Карлос снова взял микрофон.
– По-моему, я сильно удивил ее, – сообщил он с мягкой улыбкой и услышал в ответ снисходительные смешки.
"Удивил" – не то слово, подумала Присцилла, пытаясь отбиться от массы нахлынувших вопросов, к которым пока у нее не было ответов.
– Поскольку большинство из вас еще не знакомо с моей будущей женой, – продолжил Карлос, – позвольте сообщить вам, что Присцилла бегло говорит по-испански и о нашей стране, пожалуй, знает больше многих из нас… И еще она великолепно танцует танго. Мне бы хотелось продемонстрировать это прямо сейчас.
Он дал знак музыкантам занять места и приготовиться. Затем обратился к гостям, которые явно получали удовольствие от происходящего:
– Приглашаю всех присоединиться к нам и повеселиться от души. Хочу, чтобы эта ночь надолго осталась у вас в памяти.
Итак, теперь танго, обреченно подумала Присцилла, чувствуя себя безнадежно связанной обстоятельствами. Карлос в этот момент прилаживал микрофон на стойке… Микрофон, который сделал его предложение достоянием публики… Присцилле неожиданно пришло в голову, что Карлос с помощью этого микрофона ловко шантажировал ее. Но с какой целью? Чтобы вырвать у нее согласие? Неужели он действительно всерьез хотел этого обручения? А какое отношение оно имело к торжеству справедливости?
Карлос обернулся к Присцилле. Лицо его прямо-таки светилось от радости, глаза лучились счастьем. Он поднес к губам руку, на которую только что надел кольцо, и галантно поцеловал. Затем его ладонь скользнула ей на талию, и он повлек ее вниз, в зал.
Они по-прежнему оставались в центре внимания большинства гостей. Одни дожидались, когда они начнут танцевать, чтобы затем присоединиться к ним. Другие просто хотели посмотреть, действительно ли светловолосая иностранка умеет танцевать танго.
Сердце Присциллы стучало, как молот. Она так и не вышла из состояния растерянности, но чувство собственного достоинства требовало от нее показать все, на что она способна. А для этого нужны были ноги, не дрожащие как желе. Но она справится, чего бы ей это ни стоило!
Оркестр выбрал для исполнения "Кумпарситу", в которой была та страстная драматургия, которая требовалась Присцилле для небольшого индивидуального творчества. Достаточно Карлос поманипулировал ею. Она преподнесет ему сюрприз.
– Только помни, в этом платье движения бедрами ограничены, – предупредила его Присцилла. Он засмеялся, обжигая ее горячим взглядом.
– Под моим контролем все будет в порядке.
От его слов кровь в жилах Присциллы закипела. "Карлос Рикардо де Мелло, не слишком ли ты самонадеян? Пора показать тебе, что и у других тоже есть права, по крайней мере, право не быть загнанной в угол".
– Готова? – спросил он, вздернув бровь.
– На этот раз… лучше приготовиться тебе, – ответила она с насмешливой полуулыбкой.
Карлос улыбнулся, и они заключить друг друга в объятия, с которых начинался танец. Подразумевалось, что в танго ведет мужчина, а послушная партнерша следует за ним. И действительно, Присцилла позволила Карлосу некоторое время "покомандовать", четко повторяя за ним все фигуры. Но неожиданно острое желание бросить ему вызов подтолкнуло ее на импровизацию со сложными фигурами, что выглядело очень и очень соблазнительно.
В глазах Карлоса появился звериный блеск, когда он, прижав ее бедра к своим и наклоняясь в ее сторону, заставил откинуться Присциллу назад. В следующее мгновение его рука почти накрывала ее грудь.
– Опять за свое, Карлос? – прошептала Присцилла, пользуясь преимуществом их близости.
– Дарю! Готов отдать все, что у меня есть, – ответил он, и безумное желание в глазах не имело ничего общего с мстительным право судием.
Он действительно желал ее! Как прежде! А может, всегда? Присциллу охватило возбуждение.