- Дамы и господа, друзья, - раздался в динамиках хрипловатый голос Мекки-Ножа. - Пауза слишком затянулась. Займите свои места и пристегните ремни. Самое время поразмышлять о любви. Мне тут пришла в голову одна композиция. Я назвал ее "Делла".
- Умница! - шепнул Сандре Бад.
Мекки присел к синтезатору, пробежал пальцами по клавишам. И полилась мелодия, нежная, переливистая, странная, из тех, что проникают прямо в сердце. Чистая, как первое объяснение в любви. Чародей Мекки. Сандра с трудом оторвала от него взгляд и посмотрела в зал. На лицах людей появилось что-то новое, не замеченное ею прежде, словно раздвинулись невидимые шторки, и на поверхность вышла красота, надежно запрятанная от посторонних глаз, оттого и не запачканная ничем.
Мекки взял последний аккорд, который долго еще летал под сводами зала. Никто не пошевелился, не вздохнул.
- Уап! - рявкнул Мекки. - Твистанем-ка на манер пятидесятых!
И он врубил такую оглушительную музыку, что у Сандры уши заложило. Народ ринулся на площадку. Сандра вцепилась в стул, чтобы ее не смели страждущие "твистануть".
Из круговерти танцующих вынырнула высокая фигура, туго затянутая во что-то кислотное, желто-зеленое, вот-вот переломится в талии. На гладко выбритой голове около уха извивалась вытатуированная черная змейка.
- Снуки! - ахнула Сандра. - Убила, наповал.
Снуки была манекенщицей, любимицей авангардных модельеров вроде Теда Димаджо. Экстравагантная, неутомимая экспериментаторша, она воплощала собой сумасбродный дух девяностых. Рэйв-культура, кислота и Снуки удачно нашли друг друга.
Снуки присела за столик и скосила на Сандру подведенный до самых висков желтым и оттого кажущийся клоунским глаз.
- Привет, птенчики! Как вам мой новый и-имидж?
- Отпад! - простонал Бад. - Удар ниже пояса.
- Я не нарочно метила в это место, Бад, - кокетливо пропела Снуки. - Оно тебе еще пригодится. Или ты безнадежен?
- Проверим?
- В другой раз. Где ты выкопала этот костюмчик, Финч? Не иначе в бабушкином сундуке. Там еще много осталось?
- На мой век хватит.
- Эй! - Снуки просигналила официантке. - "Отвертку" мне! И пожелтее! Пью только то, что подходит по цвету, - пояснила она Сандре. - И не вздумай мне железяку приносить!
- О чем речь? - осведомился Бад.
- Мекки сострил в прошлый раз. Заказываю "Отвертку", а мне на подносе суют штуковину эту железную. Народ рыдал.
- Девочки, я вас оставлю на минутку, - сказал Бад, вставая.
- Иди, иди, не соскучимся. - Снуки отпустила его королевским жестом. - Но не возбухай, если место будет уже занято.
Сандру давно не коробила подобная манера изъясняться. Привыкла. Кроме того, грязные забористые словечки в исполнении Снуки звучали естественно и совсем не вульгарно. А может быть, сама она была так виртуозно вульгарна, что вульгарность ее воспринималась как стиль. "И-имидж", иначе говоря. Сандра так выражаться не умела и не пыталась научиться.
Снуки занялась принесенной официанткой "Отверткой" - коктейлем из водки с апельсиновым соком. Соломинка так и норовила выскользнуть из немыслимо длинных ногтей, выкрашенных золотым лаком. Вскоре поединок наскучил Снуки, и, вытащив соломинку, она отхлебнула прямо из бокала.
- Классный у тебя визажист, - сказала Сандра, рассматривая ее боевую раскраску. - И загар прямо как настоящий.
- А он и есть настоящий.
Снуки почему-то понизила голос. По ее вдруг заблестевшим глазам Сандра поняла, что сейчас услышит рассказ об очередном захватывающем приключении, до которых Снуки была большая охотница.
- Белая вилла в окрестностях Реджо-ди-Калабриа. Пальмы, магнолии и…
- Итальянский граф с волнистыми волосами и маслинами вместо глаз?
- Граф, это точно, но родной, английский. Рост шесть с лишним футов, ни унции лишнего веса, грация леопарда.
- Как патриотично!
- Будешь насмехаться, ни слова больше не скажу!
Но этого Сандра как раз опасалась меньше всего. Снуки так и распирало от желания поделиться впечатлениями.
- Такого со мной еще не было. Он меня попросту похитил. Увел прямо с подиума, я даже разгримироваться не успела. Не лично, конечно, подослал камердинера с запиской. Вывел меня чуть ли не под чадрой через служебный вход, погрузил в лимузин и по газам. Что? Куда? Оказалось, в аэропорт. Там уже самолет под парами. Четыре дня безумия и обратно. Поцелуй в темечко, кольцо с офигенным сапфиром и настоятельная просьба не болтать. До сих пор в себя прийти не могу.
- Мда, размах. А где кольцо?
- Дома, в сейфе. Музейная вещь. Все, больше ни слова.
- Темнишь. А был граф-то? Или, может, глюки одолели?
- Сказала б я тебе… Он без пяти минут женат. А от таких глюков я согласна всю жизнь тащиться.
- Полуженатые графы таких номеров не откалывают.
- Этот все может. Держись за стул. - Снуки приблизила губы вплотную к уху Сандры и шепнула: - Грегори Мортимер. Что, съела?!
Она торжествующе смотрела на Сандру, которая буквально потеряла дар речи. Вот это да! Грегори Мортимер, будущий граф Рэдклиф, потомок одного из древнейших родов Англии, неутомимый плейбой и красавец, известный тем, что ни разу не согласился на встречу с журналистами. Ни одного интервью или заявления для прессы, а уж донимали его дай Бог каждому! Всю его жизнь покрывала завеса тайны.
Охочая до скандалов публика вынуждена была довольствоваться слухами и сплетнями.
С год назад, например, в прессу просочились сведения, что молодой Мортимер обручился с Барбарой Торрингтон, фарфоровой красавицей и наследницей гигантского состояния, но, как и все остальные, этот слух ничем подтвержден не был.
Вот он, мой долгожданный шанс! - ликовала Сандра. Свое первое интервью Мортимер даст мне, никому не известной Сандре Финчли из "Уик-энд миррор". Это будет бомба, и она разорвется у всех на глазах!
Сандра живо представила себе, как явится к этому денди, - деловая, собранная, в строгом костюме, с блокнотом. Нет, с диктофоном, техника всегда создает особое настроение. Сначала тактично, а потом более жестко намекнет, что располагает информацией о его итальянских каникулах с некоей манекенщицей. Надо будет придумать достойную версию, чтобы Снуки не пострадала за свой длинный язычок. Мортимер, конечно, станет юлить и упираться, прикидываться невинной овечкой, метать громы и молнии, но она будет тверда и непреклонна. Вцепится в него бульдожьей хваткой.
Сандра тут же представила себя мускулистой собачкой, треплющей за штанину упирающегося Мортимера. Урчание, визг. Не очень-то привлекательная картина. Но с какой стати она должна церемониться? Он, похоже, с людьми не особо считается. Испорченный, избалованный аристократишка, пользуется людьми, как удобными вещами. Так почему бы и ей, Сандре, не попользоваться им?
- Ты что притихла? - Снуки тронула ее за локоть. - Прикидываешь, как повыгоднее сбыть мою информацию?
Сандра, не ожидавшая от приятельницы подобной прозорливости, удивленно взглянула на Снуки.
- Догадливая.
- А то! Как думаешь, почему я именно тебе все рассказала? Не возражаю, если моя история появится на страницах твоей дрянной газетенки. Милой паиньке Снуки никакая реклама не повредит.
Жалюзи на окнах в кабинете главного редактора "Уик-энд миррор" были, как всегда, приспущены. Он предпочитал принимать посетителей в полумраке, чтобы не так заметны были красные прожилки на длинном тонком носу - неизбежная расплата за любовь к пиву. Многие англичане платили эту дань обожаемому национальному напитку.
Джону-Ковентри Смиту было пятьдесят четыре года. Когда немцы в сороковом году разнесли в пух и прах город Ковентри, его еще и в помине не было на свете, но само событие произвело такое неизгладимое впечатление на его мать, что она добавила название города к имени своего первенца, при этом вполне здраво рассудив, что Джонов Смитов на земле пруд пруди, а вот Джон-Ковентри уж точно будет один.
Завидев Сандру, он пригладил уже почти несуществующие волосы на макушке и жестом пригласил подчиненную сесть. Сандра опустилась на краешек стула, приняв позу примерной ученицы, и преданно уставилась на босса. Первой начинать разговор не полагалось.
Смитти выдержал паузу и, наконец обратив на нее водянистые, обманчиво невыразительные глазки, спросил:
- Что с интервью "Сардинок", мисс Финчли?
- Готово, сэр.
Смитти приподнял кустистые брови.
- Шустро. Покажите.
Сандра протянула ему папку. Смитти зашуршал бумажками. Взгляд его сразу стал цепким и сосредоточенным. Профессионал. От такого ничего не скроется.
- Недурно. Можете получить надбавку за срочность. Пойдет в следующий же номер на первую полосу. Изрядно попотели?
- Пришлось. Практически все сочинила сама.
- Американки… - Он многозначительно выговорил это слово, будто подвесил на веревочке, потом смахнул решительным жестом руки. - Мда… Что с них взять. Над заголовком подумайте, нужно что-то более броское. "Десант американских "Сардинок" в британских территориальных водах". В этом роде.
- Может, так и озаглавим?
Смитти со скучающим видом пожал плечами: мол, пользуйтесь, мне не жалко. Глаза его вновь поблекли, словно подернулись пленкой. Он уже думал о чем-то другом и будто позабыл о Сандре. Но она не торопилась уходить.
- У меня тут возникла одна идея. Что бы вы сказали, если…
Смитти удивленно посмотрел на нее, как если бы стена вдруг заговорила. "Вы еще здесь?" - явственно читалось в его глазах. Но Сандра твердо вознамерилась довести дело до конца.
- Что, если бы я попробовала взять интервью у Грегори Мортимера? - выпалила Сандра на одном дыхании.
Смитти снисходительно фыркнул. Так большая, умудренная опытом собака ставит на место зарвавшегося щенка.
- Чушь. Потеря времени.
- А если бы у меня получилось, вы бы тоже фыркнули? - с жаром воскликнула Сандра.
И тут же осеклась, но было уже поздно. Слово, как известно, не воробей. Сейчас босс сделает из нее сливовый пудинг.
- Может, и фыркнул бы, но совсем в другом смысле, - неожиданно миролюбиво заметил Смитти. - Это просто юношеская самонадеянность, или вы знаете что-то, чего не знаю я?
- Второе. Так я могу попробовать?
- Дерзайте. Но учтите, в случае чего редакция вас прикрывать не станет.
- Грегори, не пора ли нам подумать о том, где мы будем жить после свадьбы?
Барбара Торрингтон, Бэби - с легкой руки ее матери, леди Камиллы, - миниатюрная блондинка с кукольным личиком и восхитительно бело-розовой кожей, изящно отставила недопитую чашку чая и выжидательно посмотрела на собеседника.
Ее можно было бы назвать типичным образцом английской красоты, если бы такое понятие еще существовало. Она будто сошла с полотен Гейнсборо: изящная, хрупкая, холодно-отстраненная, настоящая фарфоровая статуэтка, украшение для каминной полки. Бэби напоминала Мейбл Чилтерн из "Идеального мужа" Уальда, но, чтобы соперничать с этой леди, ей не хватало живости и остроты. Бэби невозможно было представить в джинсах и бейсбольной кепке. Куда уместнее она смотрелась бы в амазонке верхом на лошади. "О Бэби! Само совершенство!" - восклицали в один голос знакомые, и это звучало как приговор.
"Счастливчик" Мортимер, которому предстояло вскоре обладать этим сокровищем на правах мужа, сидел напротив, вытянув длинные ноги, и счастливым вовсе не выглядел. На его породистом удлиненном лице застыла скучающая маска, серые глаза были непроницаемы, губы под тонкими светлыми усиками иронично изогнулись.
- Ты не ответил на мой вопрос. Не пора ли нам…
- А ты считаешь пора?
- Естественно, а заодно и назначить день свадьбы. Мы помолвлены уже почти год и…
- …Вполне можем подождать еще немного.
- Зачем?
- Это серьезный шаг, и спешка здесь неуместна, - отчеканил Грег.
Барбара едва заметно повела плечами. Это непроизвольное движение и метнувшиеся к переносице брови выдавали охватившее ее раздражение. В остальном же она оставалась спокойной и невозмутимой.
- У тебя был целый год, чтобы привыкнуть к мысли о женитьбе, - холодно заметила она. - Не говоря уже о том, что вопрос этот был решен, когда мы оба были детьми. Или ты забыл?
Забыл? Как же! Мальчик в бархатном костюмчике и крошечная девочка в кружевном платьице. Глянцевые белокурые локоны вокруг кукольного личика.
- Познакомься, Грегори, это Бэби Торрингтон.
- Она такая красивая, папа, как на картинке.
- Лучше. Хотел бы ты иметь такую жену?
- О да!
- Браво, Грегори! Ты - настоящий Рэдклиф.
Его прямо распирало от гордости, когда он слышал эти слова. Настоящий Рэдклиф, согласитесь, звучит великолепно. Но то, что это означает, великолепно вдвойне: гордый аристократ, потомок древнего рода, оплот и генофонд доброй старой Англии, гибнущей под натиском плебеев и иммигрантов.
Грегори гордо нес эту ношу на своих плечах, не подозревая до времени, как она тяжела. Пока не встретил Эмми. Он тогда учился в Итоне, привилегированном колледже для юношей из аристократических семей. Хотя "учился" - это сильно сказано, больше потрясал всех своими спортивными достижениями. Учеба и дальнейшая карьера его мало привлекали. То ли дело теннис или поло, тут ему не было равных. Гордость колледжа, бессменный чемпион.
Они познакомились в книжном магазине, в который Грег забрел в отчаянной надежде найти нужную для экзамена по истории книгу. Шустрые однокашники уже опустошили библиотеку колледжа. До экзамена оставалось всего полтора дня, и книгу нужно было добыть во что бы то ни стало. Поло, конечно, много значит в жизни человека, но экзамены иногда тоже надо сдавать.
Он бесцеремонно оттер от прилавка паренька в джинсах и безразмерной клетчатой рубахе и выпалил прямо в лицо миловидной продавщице, присовокупив свою самую обворожительную улыбку:
- Скажите, у вас есть "Век королевы Виктории" Мэнсфилда?!
Над его ухом раздался мелодичный смех, будто зазвенели сразу сто хрустальных колокольчиков.
Грег изумленно обернулся. На него смотрела пара убийственно васильковых глаз. Парень, которого он оттолкнул, оказался девушкой с лицом симпатичнейшей лисички. Незнакомка, тряхнув длинными русыми волосами, обратилась к продавщице:
- Видишь, Джейн, когда экзамен на носу, даже итонские снобы теряют лицо.
- С чего ты взяла, что я сноб?
- У тебя на лбу написано, что ты тупой богач, - ответила она, забавно сморщив носик.
- Ошибаешься. - Грег готов был на все, чтобы заполучить чертову книгу. - Я бедный и талантливый.
- Это я бедная и талантливая, поэтому и забрала последний экземпляр.
Она стянула с плеча рюкзачок и извлекла оттуда вожделенную книгу. "Век королевы Виктории", Энтони Мэнсфилд, его спасительная соломинка.
- Джейн, а если пошарить в закромах? - Грег умоляюще посмотрел на продавщицу, но та только пожала плечами.
- Сожалею.
- Слушай, - обратился Грег к незнакомке, хватаясь за кошелек. - А что, если я перекуплю ее у тебя?
Она звонко прищелкнула языком.
- В твоем возрасте, сноб, пора бы знать, что не все продается. - И тут же рассмеялась, глядя на его расстроенное лицо. - Ладно, не кисни. Предлагаю сделку. Ты покупаешь мне ланч, а я соглашаюсь обсудить интересующий тебя вопрос. Идет?
Кончилось тем, что к экзамену они готовились вместе. Результат превзошел все ожидания. Грег получил чуть ли не первую в своей жизни пятерку и отчаянно влюбился.
Эмми была родом из Рединга, где ее отец держал бакалейный магазинчик. С огромным трудом он накопил денег и отправил единственную дочку учиться в колледж. Средств, впрочем, вечно не хватало, и Эмми в свободное время подрабатывала официанткой в баре. Она была независима, резка в суждениях и нещадно издевалась над Грегом, высмеивая его "дремучие", как она выражалась, принципы, вдолбленные в него с детства.
- Вот ты считаешь себя хозяином жизни, Морти, - говорила она, поблескивая васильковыми глазами и будто не замечая его влюбленного взгляда. - А чем ты доказал свое право на это? Ты и в Итон-то попал благодаря громкому имени и еще потому, что в поместье твоего папочки деньги на кустах растут. Сам-то палец о палец не ударил.
- Слушай, Эмми, если ты считаешь меня таким идиотом, то зачем встречаешься со мной?
- Мне нравятся твои аристократические руки. Считай, что это мелкобуржуазный комплекс.
Она была так не похожа на девушек его круга, так непредсказуема, что Грег не знал, как к ней подступиться. Побаивался ее острого язычка, мучился и никак не мог понять, как она на самом деле к нему относится.
Ко всему прочему Эмми оказалась еще и ярой гринписовкой. Однажды Грег застал ее за сборами.
- Едем с ребятами в Торнбул пикетировать атомную станцию, - объявила Эмми. - По имеющимся сведениям, там не все ладно. Еще, чего доброго, устроят нам второй Чернобыль. Ты про Чернобыль-то слышал, Морти? Или это не на твоей планете?
- Возьми меня с собой, - неожиданно для себя попросил Грег.
- Хм. - Эмми взглянула на него с интересом. - Растешь над собой.
Все произошло очень быстро. Пикетчики едва успели развернуть свои плакаты и пообщаться с журналистами, которых, естественно, известили заранее, как прибыла полиция.
Сначала гринписовцам вежливо предложили разойтись и не создавать беспорядков у важного государственного объекта. Когда же они категорически отказались, бобби взялись за привычное дело, а именно: стали хватать, тащить и запихивать в машины. Грегу показалось, что он присутствует на тщательно отрежиссированном шоу, где все исполняют заранее отведенные роли. Пикетчики вырывались и кричали, журналисты щелкали камерами, а полицейские делали суровые, каменные лица. Было даже забавно.
Но когда дюжий констебль схватил Эмми за волосы и потащил ее, визжащую и отбивающуюся, за собой, Грег не выдержал и съездил ему по физиономии. Не дожидаясь возмездия, он затолкал Эмми в свою машину и рванул с места, благоразумно оставив поле битвы.
- Мерзавцы! - бушевала Эмми. - Скоты! И это демократическая страна! Стоит только зацепить наше поганое правительство, и они готовы измордовать кого угодно. Зачем ты увез меня? Я бы еще сделала заявление для прессы.
- Ага, из-за решетки и с разбитым носом, - пробормотал Грег и, загнав машину на обочину, заглушил мотор.
- Только так и можно…
Он внезапно привлек ее к себе и поцеловал прямо в разъяренные горячие губы. Грег ожидал отпора, пощечины, чего угодно, но Эмми уже сама целовала его, так же неистово, как только что обличала правительство. Тесное пространство машины словно расширилось, вместив их разгоряченные тела, жаждущие слиться, раствориться друг в друге.
- Почему ты ждал так долго? - спросила Эмми, водя пальчиком по его груди.
- Боялся гневной отповеди.
- Трусишка! А я так хотела увидеть тебя без одежды.
- Могла бы намекнуть.
- Есть вещи, которые мужчина должен делать сам.
- Даже в твоем эмансипированном мире?
- Даже в нем. Особенно в нем, Грегори.
Она впервые назвала его по имени. До этого был и "сноб", и "Морти", но никогда - "Грегори". Привычное с детства имя прозвучало совсем особенно в устах Эмми, очень-очень нежно и печально.
- Теперь мы всегда будем вместе, и не нужно будет никаких намеков.