– Мне приснился страшный сон, – пробормотала она. Дыхание со свистом вырывалось из ее груди, будто она пробежала не одну милю. – Теперь я в порядке.
– Если бы так! Вы очень громко кричали.
– Мне снился Томми. Желание вернуть его преследует меня даже во сне. Господи, я уже почти коснулась его, но появился Брайан и не пустил меня. Я набросилась на него, стала кричать, и вдруг он превратился в вас.
Дэниэл поморщился.
– Кажется, в ваших глазах я олицетворяю всех подлецов на свете, не так ли?
– Вы знаете ответ, – вздохнула Меган.
Она осторожно отстранилась от Дэниэла и вдруг тихо охнула – пижамная рубашка, которая и так была ей велика, расстегнулась и соскользнула с плеч, обнажив полные нежные груди. Дрожащими руками она запахнула рубашку и крепко сжала ее у самой шеи.
Поспешно отпрянув, Дэниэл вскочил на ноги и, бормоча извинения, попятился к дверям. В крайнем смущении он кое-как выбрался в коридор и бегом бросился в свою комнату, там, запершись, он сел на кровать, не в силах унять сотрясающую его дрожь. Некоторое время Дэниэл не двигался, затем спустился на кухню и нашарил в холодильнике какой-то бутерброд, но ни еда, ни выпивка не успокоили его. В нем все бурлило.
Он был как громом поражен случившимся, но особенно – своей неожиданной реакцией. Это произошло так скоро, так стремительно, что он, застигнутый врасплох, не успел приготовиться к защите.
До сих пор Дэниэл не воспринимал Меган как существо противоположного пола. Он горячо любил жену, ее трагическая гибель нанесла ему тяжелый удар, на время заставив забыть о нормальных мужских инстинктах. За прошедшие три года он не возжелал ни одной женщины, и полагал, что так, наверное, будет и всегда, но…
Все изменилось в одно ослепительное мгновение, когда его глазам предстала обнаженная грудь Меган. Но еще сильнее на него подействовало ее замешательство и торопливость, с какой она стянула на груди края рубашки. То был бессознательный порыв женщины в присутствии мужчины, которому она хотела сказать, что даже намек на близость между ними невозможен, а получилось как раз наоборот.
Воспоминания нахлынули на него – Меган той ночью, когда мокрая от ливня тоненькая рубашка плотно облегала ее совершенные формы; Меган в его объятьях, когда он нес ее к машине и чувствовал ее горячее тело, прижимавшееся к нему; Меган на его постели, когда он раздел ее и вытирал полотенцем прозрачные капли на ее безукоризненно гладкой бледной коже. Тогда разум гасил опасные эмоции, позволяя Дэниэлу действовать бесстрастно до поры, когда он будет в силах вновь переживать их. И вот эта пора настала, подкралась неслышной поступью тигрицы, он стал одержимым, мог думать только о Меган. В памяти с пугающей отчетливостью вставали каждая их стычка, каждое прикосновение, и он заново переживал их, пораженный реальностью своих воспоминаний.
Дэниэл расхохотался хриплым, саркастическим смехом. Да, злодейка-судьба сыграла с ним злую шутку! Ведь нет на свете женщины, которая питала бы к нему такую ненависть, нет более беспощадного врага! Разве это не безумие – сгорать от страсти именно к ней? Разве не нелепость – жаждать ее с такой силой? При одном только воспоминании о ее божественном теле его бросало в жар, а сердце колотилось сильней. Смешно. Гадко. Губительно. Нелепо, наконец. Такого не должно было случиться, просто не могло. Но это случилось.
Остаток ночи Меган пролежала без сна, прислушиваясь к шагам Дэниэла. Сначала он закрылся у себя в спальне, но через несколько минут снова вышел. До Меган донеслось шарканье вниз по лестнице и приглушенное звяканье посуды на кухне. Потом шаги удалились, послышались какие-то шорохи. Замерев в темноте, Меган различила слабые звуки собственного голоса в глубине дома – значит, он снова просматривал записи.
Меган без особого труда догадалась, что его терзает, какие мысли роятся у него в голове. Слишком уж часто мужчины желали ее – настолько часто, что она научилась безошибочно читать это в их глазах. Дэниэл хотел обладать ею. Для нее это было так же ясно, как если бы слепящая вспышка молнии на одну секунду ярко озарила ландшафт и открыла перед ней дальние горизонты.
Ей вспомнился мудрый совет Ньютона. На вашем месте я бы воспользовался случаем, чтобы переманить этого человека на свою сторону, – вот наиболее выгодная тактика.
Тогда она не обратила на совет должного внимания, но это было до того, как она получила власть над презренным Дэниэлом Келлером. Обретенное могущество поразило ее, и, судя по беспокойным шагам в тишине дома, он был потрясен не меньше. Сжавшись под простыней, она лихорадочно соображала: сейчас он пытается побороть желание, но пусть не надеется, уж я-то позабочусь, чтобы оно разгорелось сильнее прежнего…
Вся ее жизнь вдруг предстала перед нею непривычно ярко и отчетливо. Ее мозг напряженно работал. То, что она так тщательно обдумывала в эту минуту, было бы проклятьем Господним для прежней Меган, счастливой матери и жены. Но с тех пор все изменилось. Тюрьма закалила ее, привила инстинкт самосохранения, и сейчас Меган ощущала себя как никогда сильной и стойкой, готовой на все ради достижения цели.
– Хватит, – прошептала она. – Ты достаточно долго была жертвой, настала пора побыть и хозяйкой положения. И ты станешь ею. Ты воспользуешься этим человеком как спасательным кругом, а потом распрощаешься с ним. Он порушил твою жизнь, так пусть же и восстановит ее.
Она села на постели, пристально глядя в темноту. И хоть она уже не говорила с собой вслух, произнесенные слова эхом отдавались у нее в мозгу.
Из-за него я лишилась репутации и сына. Но он вернет мне сполна все, что так безжалостно отнял, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы сделать Дэниэла Келлера своим рабом, послушным любому моему приказу.
Глава четвертая
Наутро посыльный доставил чек от мистера Ньютона на двести фунтов. К нему прилагалось письмо с сожалениями, что сумма не могла быть больше, поскольку фонды фирмы, рассчитанные на подобные нужды, очень ограниченны, но на первое время ей должно хватить… и так далее, и тому подобное.
Меган с негодованием развернула чек. Выходит, зря она надеялась, что получит более-менее приличную сумму и обретет независимость.
– Что, не очень-то он расщедрился? – поинтересовался Дэниэл, заглядывая через ее плечо.
– Почему вы так решили? – ответила она. – И еще я вполне могу обратиться за социальным пособием…
– Туда, где каждый будет таращиться на вас, – закончил он и напомнил: – А потом весть о ваших похождениях дойдет до прессы, и все начнется сначала.
– Ничего не поделаешь. Мне не приходится выбирать.
Слушая ее, Дэниэл будто стоял на краю пропасти. Он убеждал себя, что должен любым способом избавиться от этой женщины, от ее опасной близости. Нужные слова уже вертелись у него на языке. Я одолжу вам денег – достаточно, чтобы подыскать другое жилье, желательно подальше отсюда. Пока не поздно, избавься от этой женщины, внушал ему голос рассудка.
Но вот он заговорил:
– Вы можете пожить у меня. Не спешите принимать мое предложение в штыки, я…
Секунду Меган колебалась, но затем решительно подавила всякие сомнения. Этой ночью она дала себе клятву и ни за что не отступится от нее. Жребий брошен!
– Может, и не приму, – с деланной небрежностью произнесла она и позлорадствовала про себя, наблюдая, как выражение замешательства на его лице сменилось облегчением. Выглядел Дэниэл ужасно – словно не сомкнул глаз всю ночь.
– Так вы остаетесь? – спросил он. Она пожала плечами.
– В общем, да. Не дадите мне наличных под чек? Я хочу купить себе одежду.
– Нет проблем.
Зная, что ей не в чем выйти на улицу, Дэниэл принес Меган платье, плащ и еще кое-что из вещей.
– Это принадлежало моей жене, – отрывисто объяснил он. – В сущности, это все, что от нее осталось. Конечно, теперь такого не носят, но я не могу предложить ничего более модного.
– Все в порядке, – заверила его Меган. – Я не гоняюсь за модой.
Она тотчас определила, что вещи эти были в моде как раз в то время, когда она была под судом, мысль эта лишь промелькнула у нее, она была озабочена другим, куда более важным для нее сейчас. Судя по всему, жена Дэниэла была более крепкого сложения и не так высока, но Меган вооружилась иголкой и без труда подогнала вещи на свою фигуру.
Дэниэл отвез ее в отдаленный район города, где встреча с кем-нибудь из знакомых была невозможна.
Попав в магазин, Меган, как ни странно, с чисто женским интересом рассматривала витрины. Годы, проведенные среди серых стен, не прошли бесследно. Но при взгляде на ценники она испытала шок: полученные ею двести фунтов разлетятся даже быстрее, чем она предполагала. Меган разрешила проблему, завернув в лавку, которую Дэниэл не приметил ранее.
– Это же магазин уцененных товаров, – остановил ее он.
– Вы не поверите, но умеючи и здесь можно найти немало приличных вещей, – усмехнулась Меган. – Надо только точно знать, где искать.
Она прошлась по магазину и выбрала пару брюк, несколько свитеров и платьев, которые можно было легко переделать. Зато туфли и красивое нижнее белье она купила новые. Расплатившись, Меган подсчитала сдачу – тридцать фунтов.
Дэниэл прикинул, что этого хватит еще на пару туфель, но Меган быстро возразила:
– Нет, я присмотрела кое-что другое. Подождите меня здесь.
И заспешила вниз по улице.
В парфюмерном магазинчике за углом Меган накупила косметики. С помощью блеска для губ, туши и волнующего аромата духов она без труда превратит врага в послушное орудие своей воли! Главное, чтобы он ничего не заподозрил.
По возвращении домой она хотела было вернуть Дэниэлу вещи его жены, но, получив решительный и короткий отказ, не стала настаивать.
Поднявшись наверх, она уединилась в спальне и занялась переделкой купленных вещей. В тюрьме Меган научилась неплохо шить и через несколько часов прилежной работы с удовлетворением оглядела результаты – она потрудилась на славу, и теперь у нее было достаточно вполне приличной одежды.
Отложив шитье, Меган оделась и накрасилась – совсем чуть-чуть. Дэниэл, понятно, не дурак и, если она перестарается с макияжем, тут же заподозрит неладное. Поэтому немного естественных золотистых теней, подчеркивающих выразительность карих глаз, мазок светлой помады – и Меган в скромной длинной юбке и простенькой кофточке спустилась вниз.
Дверь в комнату Дэниэла была заперта. Она поняла, что он опять изучает записи допросов – из-за двери доносились их голоса, ее и Дэниэла. Слов Меган не могла разобрать, но время от времени слышала щелчки: видно, он перематывал пленку назад и просматривал один и тот же фрагмент, пока не извлекал из него все возможное. Меган потихоньку ускользнула на кухню.
Через полчаса она вернулась и, постучав в дверь, сообщила:
– Я приготовила ужин!
Меган позволили войти. Она поставила перед Дэниэлом поднос с едой, подождала, пока он, хмурый и рассеянный, поест, невнятно поблагодарит ее, а потом спросила:
– Ну как, записи хоть что-то прояснили для вас?
– Немногое. Да и впечатление уже стирается, ведь я просмотрел их тысячу раз. – Внезапно он поднял голову и взглянул ей в глаза, словно только что принял важное решение. – Послушайте, Меган, я знаю, как помочь вам, но вы должны полностью довериться мне.
– Не понимаю…
– Я хочу снова допросить вас… как раньше.
– О нет, – стремительно возразила Меган. – Все, что нужно, вы можете найти в записях.
– В том-то и дело, что не могу! Те допросы никуда не годятся – я вел их хуже некуда, дилетантски, и многое упустил. Мне необходимо допросить вас снова… как полагается. – Заметив некоторую нерешительность в ее глазах, он настоял: – Соглашайтесь, Меган, вы же ничего не теряете!
Она пожала плечами.
– Вы правы – ничего. Что я должна делать?
– Идемте. – Он отвел ее в гостиную, усадил на софу, а для себя придвинул кресло. – Смотрите на меня и слушайте внимательно: представьте, что мы вернулись на три года назад и только что встретились. Вспоминаете нашу первую встречу?
– Да. Я ушла на свидание по вызову эскорт-агентства, а когда вернулась, в доме было полным-полно полицейских. В тот вечер был найден мертвым владелец дома Генри Грейнджер. Труп обнаружили не сразу, так как убийство было совершено еще прошлой ночью. Я поднялась к себе. Спустя какое-то время в прихожей раздался стук, я открыла, а за дверью стояли вы.
Дэниэл кивнул: эта сцена отчетливо встала перед ним. Открывается дверь, и на пороге его встречает самоуверенная женщина неописуемой красоты… Алое Платье, словно перчатка, облегает ее точеную фигуру, водопад густых каштановых волос ниспадает на оголенные плечи… Его память воскресила чувственные черты лица, совершенство которого подчеркивал искусно наложенный макияж. В ту ночь он поймал себя на том, что ее откровенно выставленная напоказ красота сверх всякой меры бесит его. Но почему?
Дэниэл стряхнул с себя наваждение и продолжил:
– Далее я сообщил вам о смерти Грейнджера и спросил о вашей с ним ссоре. Расскажите подробно, что же произошло между вами предыдущей ночью… как если бы делали это впервые.
– Грейнджер зашел ко мне напомнить, что я запаздываю с платой за квартиру. Я ответила, что через пару дней достану деньги и заплачу, но получила предложение вместо денег, как он выражался, расплатиться "натурой".
– Вы не спросили, что он под этим подразумевал?
– Зачем, когда его грязные намеки говорили сами за себя? Он постоянно лип ко мне, прикасался, якобы случайно, говорил всякие сальности. Мерзкий толстяк! Я не выносила его, но приходилось терпеть его выходки.
– Если он был вам так отвратителен, почему вы не съехали?
– Я не раз порывалась сделать это, но разве можно найти приличное жилье за умеренную плату? К тому же Грейнджер не драл с меня столько, сколько с остальных жильцов, и все чтобы только удержать меня. Он то и дело намекал, что за такую его доброту неплохо бы получить "благодарность", но я, разумеется, не подпускала его к себе, хотя и съехать тоже не могла – как в ловушку попалась.
– А ваш муж? Он выплачивал вам алименты… или что-нибудь в этом роде?
– Мой муж чуть от злости не лопнул, когда я ушла, да еще вместе с Томми. Он рассчитывал, что, если не давать мне ни пенни, можно заставить нас вернуться.
– Где был в тот вечер ваш сын?
– Ночевал у одного из школьных друзей. Он остался там и на следующую ночь, поскольку я отлучилась…
– По вызову эскорт-агентства?
– Именно, но давайте раз и навсегда проясним, в чем заключалась моя работа: мужчины пользовались моими услугами спутницы на вечерах или светских приемах, но никак не в постели. Я не занималась интимным обслуживанием.
– Почему вы не устроились на более достойную работу?
– На какую, например? Я ведь толком-то не училась, даже школу не окончила, а в шестнадцать лет уже работала фотомоделью. Сейчас люди с образованием не могут найти хорошее место, что же говорить обо мне? Пришлось подрабатывать манекенщицей!..
– Приходится, – прервал ее Дэниэл.
– Что?
– Вы подрабатываете манекенщицей. Мы же вернулись на три года назад. Это чрезвычайно важно, но мы забыли об этом. Больше не будем повторять этой ошибки.
– Времени не повернуть вспять, Дэниэл, – негромко возразила Меган.
– Но иначе наш план обречен на провал. Запомните: мы видим друг друга в первый раз. Мы только что встретились – вы и я, двое незнакомых людей. И нас не разделяют тени прошлого.
– Тени прошлого… или чувство вины? – Она вызывающе вскинула голову. – Вы пытаетесь успокоить свою совесть, притворяясь, что никакой вины за вами не было?
Он стиснул зубы.
– Мы оба должны притвориться, что ничего не было.
Минуту она не сводила с него пристального взгляда.
– Что ж, будь по-вашему, – проговорила она наконец. – Но в таком случае мне нужно кое-что изменить. – Она вышла из комнаты и быстро поднялась по лестнице. С полчаса она возилась у себя в спальне – дольше, чем предполагала, но в задуманном ею деле нельзя было упустить ни единой мелочи. Весь вечер она колебалась, стоит ли идти на это, но теперь все сомнения пропали. Завершив приготовления, Меган ободряюще улыбнулась своему отражению в зеркале. Твой час пробил, сказала она себе. Действуй!
Ступив на порог гостиной, она поняла, что не просчиталась – лицо Дэниэла исказил едва ли не ужас, как только он оглядел ее с головы до пят. В облике Меган действительно произошла разительная перемена: наряд скромницы перекочевал в платяной шкаф, и теперь длинные ноги Меган были обтянуты узкими брючками, а полная грудь, выглядывая из глубокого выреза, натягивала трикотажный топ с застежкой впереди. На лице Меган застыла маска смертельного очарования.
– Вы перестарались, – грубовато бросил Дэниэл.
– О нет, нисколько. Раз уж мы решили восстановить нашу первую встречу до мельчайших подробностей, будем добросовестны. Вы ведь пришли тогда с допросом не к бледной, замученной Меган Андерсон, а к ненавистной вам женщине по прозвищу Тигрица. Ну же, Дэниэл, смелее! Признайтесь, что всей душой ненавидели ее! Ненавидели так сильно, что…
– Прекратите, – хрипло оборвал он ее тираду.
– Нет, я буду говорить! Вы первый начали возрождать прошлое, только вот что странно – вы не очень-то рветесь возрождать некоторые подробности… например, то, что вы с первого же взгляда воспылали ко мне ненавистью!
За эти слова он действительно возненавидел ее. Как она смеет с такой жестокостью бередить его старые раны, как она смеет… повергать его в такое смятение! Путешествие в прошлое принимало неожиданно опасный оборот. Три года назад он – мужчина, у которого все чувства умерли, а сердце было обращено в пепел, – остался равнодушен к ее экстравагантной красоте, но теперь он снова ожил. Трезвый голос рассудка убеждал Дэниэла, что Меган для него запретный плод, но прошлой ночью все изменилось. Жгучее влечение к ней опалило все его существо, и чем строже он увещевал себя, тем сильнее было это желание вкусить от запретного плода.
– Ладно, – наконец едва выдавил он, и полыхающий в его глазах огонь не вязался с этим напускным равнодушием. – Пусть будет так. Вы сказали, что подрабатываете манекенщицей, на этом мы остановились?
С неторопливой грацией Меган обошла комнату, села на софу и откинулась назад, пронзая его взглядом прищуренных глаз. Казалось, даже воздух вокруг нее был пронизан чувственностью…
– Да, но в этом бизнесе мне не много перепадало. Видите ли, мне двадцать пять – старовата для манекенщицы.
Избегая ее взгляда, Дэниэл полистал блокнот со старыми записями по делу.
– Расскажите, что конкретно произошло между вами и Грейнджером в тот вечер.
– Да ничего – в том-то все и дело. Я не собиралась ничего ему позволять, только никак не могла вдолбить ему это. Что бы я ни говорила, все было впустую, он ничего не понимал. А потом стал распускать руки.
– На что, если верить соседям, вы бурно отреагировали.
– Признаю, я накричала на него и вдобавок обложила по-всякому. Почему бы и нет?
– Но ведь одной руганью вы не обошлись?
– Повторяю, он начал меня лапать. Какое-то время мы боролись, потом я вырвалась и выставила его вон.
– А когда Грейнджер спускался по лестнице, крикнули ему что-то вслед?
– Да, я громко крикнула ему, чтоб он сдох. В доме меня не услышал разве что глухой. Но я не убивала его.
– Что вы предприняли после ухода Грейнджера?