- Я… - Сэнди слишком остро чувствовала враждебность, излучаемую Моникой, хотя та не произнесла ни слова, и поэтому ответила не сразу:
- Нет, пожалуй, нет. Я поднимусь наверх и присмотрю за Энн.
- Вздор. - Взгляд черных глаз прошелся по ее лицу и проник прямо в душу. - Вы весь день отдыхали, кроме того, вы не носите ребенка - у вас нет повода лениться. Так что давайте пройдемся немного перед ужином. - Ответить ей не удалось - Жак перевел взгляд с лица Сэнди на Монику, чьи глаза были почти на уровне его собственных. - Вы с мамой приехали без шофера?
- Да, я сама вела машину. - Ответ прозвучал резко, но тут же ее лицо стало приторно-сладким, характерным для манекенщицы. - Дорогой… - снова взяв Жака под руку грациозным движением, она затараторила по-французски и тем самым исключила Сэнди из разговора.
- Пожалуйста, говори по-английски, - остановил ее Жак.
- У нас сегодня вечеринка, - перевела Моника, мимолетно взглянув на Сэнди, - совсем не официальная, просто предварительное празднование маминого дня рождения. Не хотите ли приехать?
Было ясно, что она приглашает только Жака. Они успели подойти к стоянке, где была припаркована маленькая, но очень дорогая спортивная машина. И здесь же Монику ждала мать. Симона услышала ее последние слова.
- Да, да. Вы должны приехать к нам, Жак. - Мадам Лемэр любезно улыбнулась. - Людей возраста дочери будет мало, так что хорошо бы вам присоединиться.
- Ну, разумеется, мы приедем. - Жак невинно посмотрел на Сэнди. - Ведь вам хочется узнать поближе деревенскую жизнь во Франции, правда?
Сэнди догадалась: он прекрасно понимает, что ее не пригласили, хоть и улыбается так вежливо. Может быть, беспардонное поведение матери и дочери вызвало в нем желание быть подчеркнуто вежливым со своими гостями? А может, ему просто стало ее жалко? Как бы там ни было, Сэнди не хотела ехать куда-то вдвоем с Жаком, тем более - в дом Моники. Это же будет визит в клетку тигра. Точнее, тигрицы.
- Не знаю, право…
- Сэнди, пожалуйста, поезжай. - Это вмешалась Энн. В жизни сестер бывали случаи, когда Сэнди хотела бы, чтобы младшая сестренка оказалась где-то за тридевять земель. Сейчас был как раз такой момент. - Ты только и занималась мною в последние две недели, а теперь тебе следует отдохнуть перед отъездом в Америку, - продолжала Энн. - Ты знаешь, что я права.
- Я и отдыхаю. - Сэнди улыбнулась через силу, но так широко, что чуть не вывихнула челюсть. - Мне здесь очень нравится.
- А от сегодняшнего вечера вы придете просто в восторг. - В словах Жака была ирония, и она не ускользнула от Сэнди. Взглянув ему в глаза, она увидела в них вызов. Значит, Жак считает, что она боится ехать с ним на этот прием? Да, так и есть. Ну что ж… Глаза Сэнди загорелись решимостью.
- Если твоя гостья колеблется… - начала было Моника, придав своему голосу оттенок сожаления и опустив глаза. Это притворство подстегнуло Сэнди еще больше, и с губ ее слетели слова, которые она как будто и не собиралась произносить:
- Я с удовольствием побываю у вас, Моника. Конечно, в том случае, если это удобно. - Сэнди вскинула голову задорным жестом, даже не подозревая об этом своем задоре.
- Да нет, это удобно, я же сказала, что вечеринка неофициальная, - процедила Моника, потом поджала губы, что вызвало у Жака еле заметную довольную улыбку.
Что за игру он ведет? - думала Сэнди, с подозрением глядя на него, в то время как Моника с матерью усаживались в маленькую шикарную машину. Может, он стравливает между собой двух поклонниц - хочет, чтобы они сражались за его персону? Или у него другой замысел: отомстить за что-то Монике? Добиться от нее послушания?
Все эти мысли вызвали у Сэнди горькое сожаление. Зачем я согласилась ехать? - сокрушалась она. Но когда Моника, выставив в окошко ярко-рыжую голову, выкрикнула время приема, Сэнди почему-то не объявила, что передумала. Машина удалялась по аллее, а вместе с ней удалялась всякая возможность предотвратить события надвигавшегося вечера, который мог закончиться катастрофой.
Глава 5
- Сэнди, ты выглядишь потрясающе, ну просто нет слов! - со своей постели воскликнула Энн. Сэнди заканчивала легкий макияж - подкрашивала глаза и покрывала ресницы тушью. - И, ради Бога, веселись там, не думая обо мне. Я чувствую себя прекрасно.
- Не так уж прекрасно ты себя чувствовала, когда я вошла сюда перед обедом, - ответила Сэнди, вглядываясь в бледное лицо сестры. - Я всегда могу понять, что ты плакала.
- А сейчас я не собираюсь плакать, - сказала Энн тоном, в котором была не жалость к себе, а желание побороть эту жалость, чего раньше за Энн не замечалось. - Сэнди, я любила Эмиля и всегда буду его любить, но разве это значит, что для моих близких жизнь должна кончиться? Я хочу, чтобы сегодня вечером ты поехала с Жаком и отлично повеселилась. Я серьезно.
Отлично повеселилась? Сэнди повторила эти слова про себя и фыркнула. Нет, она совершенно не ждет веселья от предстоящего приема, она ждет чего-то совсем другого. Она старалась об этом не думать, но думай не думай, ничего не изменится. Придется, как говорится, брать быка за рога. А "бык" уже ждет ее внизу, в холле.
- Ты считаешь, это платье подойдет? - спросила Сэнди у сестры, снова повернувшись к зеркалу, чтобы бросить на себя последний взгляд. Платье из натурального шелка цвета красного вина было прямым, простого покроя, без рукавов. Платье отлично на ней сидело, и Сэнди порадовалась тому, что купила его незадолго до отъезда в Англию, а потом, в последнюю минуту, бросила в чемодан. Ей было не до платьев после отчаянного звонка Энн, которая в истерике умоляла ее приехать. И вот - как оно пригодилось!
Сэнди собрала белокурые волосы в узел, подняла их на самую макушку и закрепила там, позволив нескольким волнистым прядям свободно упасть на шею и тем самым смягчить строгость прически. Потом слегка тронула веки голубовато-сиреневыми тенями - они подчеркнули необычный цвет ее глаз и выделили их на фоне золотистой кожи. Туалет дополнили крошечные серьги-камешки в ушах и туфли на высоком каблуке, идеально подобранные в тон платью. Теперь, посмотрев в зеркало, Сэнди увидела молодую женщину с выразительными глазами, невозмутимую и светскую. Результат вполне ее удовлетворил.
Вот такой я и буду весь вечер, решила она. Строгой, независимой, а главное - равнодушной к нему. Равнодушной.
- Вперед, Сэнди, и задай им перцу! - сказала Энн, улыбаясь. Давно уже она не видела, как сестра собирается на свидание. Пожалуй, более трех лет…
- Не знаю, удастся ли мне задать им перцу. - Сэнди быстро обняла сестру, потом выпрямилась и расправила плечи, словно готовясь к битве… А ведь к битве я как раз и готовлюсь, подумала Сэнди, слегка нервничая. Попаду в ситуацию, которая мне заранее противна. И мышцы у меня напряглись, и сердце колотится: видимо, адреналин поступает в кровь. Что касается радостного предвкушения - его нет и в помине. Нет. Причина? Жак Шалье мне не нравится, ну совершенно… Развратник - вот кто он такой.
Сэнди спускалась по лестнице, а вышеупомянутый Жак не сводил с нее глаз. Чувствуя его взгляд, она с трудом переставляла ноги со ступеньки на ступеньку. Намеренно глядя перед собой, Сэнди встретилась глазами с Жаком лишь тогда, когда дошла до конца винтовой лестницы и оказалась прямо перед ним. Лицо ее осталось бесстрастным, только глаза расширились от неожиданности.
Он был великолепен! Губы Сэнди пересохли от волнения, ей хотелось их облизнуть. Сэнди стояла неподвижно, а Жак сделал шаг навстречу. Никогда еще она не видела мужчину, на котором смокинг сидел бы так безупречно. Волнистые волосы Жак пригладил, отчего прическа казалась слегка старомодной по сравнению с его обычной. А лицо, смуглое на фоне белоснежной рубашки, можно было принять за отлитое в бронзе. Глаза… вот глаза остались теми же. Заглянув в них, Сэнди сразу узнала обычное ехидство, готовность поддеть и повеселиться, а главное - умение читать ее мысли.
- Вы очень хороши, Сэнди.
Этот голос, слегка чувственный, подействовал обжигающе на ее натянутые нервы. Она поняла, что заморгала, как испуганный кролик, потом выдавила из себя улыбку, а мысленным взором она видела перед собой другого Жака: почти совсем голое тело, со стекающими с него каплями воды. Прекрати это, прекрати, приказала она себе. Единственный способ достойно провести вечер - быть не хуже Шалье.
- Спасибо. - Сэнди взглянула на свои золотые часики, все еще пряча от него глаза. - Вы тоже выглядите довольно мило.
- "Довольно мило"? - Его тон показался ей насмешливым, а глаза, как она и ожидала, засветились веселым ехидством. - Выражение английское, если я не ошибаюсь? "Довольно мило". Гм.
- Что делать, я ведь англичанка. - Сэнди обиделась, когда он в ответ тихо засмеялся, а глаза его задержались на ее груди под прозрачной тканью платья.
- Но вы не такая отстраненная и холодная, какой пытаетесь выглядеть. Я видел вас наедине с вашей сестрой и с детьми у пруда. Даже молодая тигрица не могла бы защитить своих детенышей лучше вас. В те минуты вы не были ни холодной англичанкой, ни светской дамой.
- Дети есть дети. - Ей хотелось произнести это легко и чуть насмешливо, но голос едва слушался ее. Такая досада.
- А что их отличает от взрослых, как вы думаете? - спросил Жак. Ехидство погасло в его глазах, он очень серьезно смотрел на Сэнди, у которой лицо вспыхнуло от смущения. - То, что они малы и беспомощны? Что ради них не нужно надевать на себя броню?
- Не валяйте дурака.
Его лицо стало жестким, в черных, как ночь, глазах вспыхнула злость.
- Я никогда не валяю дурака. - Это было сказано так безапелляционно, так по-мужски твердо, что в другом случае она бы рассмеялась. Но не сейчас, не с этим человеком. - Вы прячетесь от жизни. Это знаю не только я, но и вы сами. Вы все время стараетесь казаться недоступной.
- Вы потому и пригласили меня на вечеринку? - вспыхнула Сэнди: в ее голосе была горечь. - Чтобы меня разоблачить?
- Вы правы отчасти, - ответил он с холодной улыбкой. - Но только отчасти. Хочу признаться вам, мисс Гоздон, что вы меня заинтриговали. Не могу понять, как такая необычная женщина уцелела в этом мире, до отказа забитом мужчинами. Почему не нашлось храбреца, не побоявшегося приручить ее, надеть колечко на безымянный палец?
- Такой храбрец нашелся. - Ее голос стал невыразительным, зато в голубых с сиреневым отливом глазах вспыхнула немыслимая боль, так что Жак не решился ее перебить. - Но этот храбрец уже мертв… Мы едем или нет? - Не дожидаясь ответа, Сэнди направилась к двери.
Не меньше десяти секунд понадобилось Жаку Шалье на то, чтобы прийти в себя; он двинулся по инерции вперед, а ум его был занят все той же мыслью.
- Сэнди, - он поймал ее руку, пока они шли по подъездной аллее к серебристому "феррари", стоявшему невдалеке, - пожалуйста, взгляните на меня.
Она повернулась к нему - у него в глазах была мольба. Сэнди смотрела в его красивое, смуглое лицо, а ее собственное, с плотно сжатыми губами, не выражало ничего.
- Я не мог этого знать, вы мне верите?
- Теперь это уже не важно. - Она шевельнулась, пытаясь высвободить руку. - Этим событиям уже три года, они принадлежат истории.
Истории?.. Жака Шалье захлестнули неведомые чувства: безумное любопытство, сожаление, жгучий гнев и еще сотня других. Похоже, она была замужем. Неужели? И все еще любит мужа, уже покойного, - об этом говорит ее лицо. Но почему меня это так волнует? - удивился Жак. Было, однако, ясно, что обнаруженное ему не по нутру.
- Простите, я не хотел причинить вам боль, - сказал Жак, склонив голову. - Сэнди, вы принимаете мои извинения?
- Принимаю. - Она ответила автоматически и лишь потом подняла на него глаза.
Эта совершенно неподвижная фигура, это смятение на его лице заставили ее моментально позабыть про боль, вызванную его прежними словами. Если бы Сэнди знала его чуть хуже, ей могло бы показаться, что в его облике открылась даже какая-то беззащитность, но это ей явно показалось.
- Да, разумеется, принимаю, - повторила Сэнди мягче, чем раньше, потому что сердце ее забилось ровнее. - Забудем это, договорились?
Он кивнул и указал рукой на машину, потом открыл дверцу для Сэнди, избегая глядеть на нее.
Проникнув в роскошное нутро дорогого автомобиля, Сэнди почувствовала, что начинает узнавать Жака Шалье с неизвестной ей стороны. Сегодня перед ужином, когда Жак вызвался показать ей усадьбу и водил по не правдоподобно чистым дорожкам и лужайкам, он был гостеприимным хозяином - любезным и внимательным. Теперь же, сидя рядом с ней, он держался с подчеркнутой вежливостью. Сэнди ждала чего-то другого, хотя и не знала толком, чего именно.
Будь он таким, как Айан, он еще при осмотре усадьбы попытался бы приставать к ней. Но Жак проводил ее, поддерживая под локоть, назад в замок. А теперь. Теперь, в машине, которая сразу рванула с места, лишь только заурчал ее мощный мотор, Жак снова стал другим: холодным, замкнутым, с почти что видимой аурой отстраненности, окутавшей его словно мантия. Совсем не похож на того смуглого, полуголого распутника, который дразнил ее возле пруда!
Они ехали на вечеринку к семье Лемэр в напряженном молчании. И только в самом конце пути Сэнди заметила красоту пейзажа: они проносились мимо очаровательных деревушек, дремавших в неге теплого вечера, мимо нагретых за день холмов, покрытых источавшими аромат садами, мимо виноградников, возникавших буквально за каждым поворотом извилистой дороги. И только миновав огромный виноградник, тянувшийся на многие мили, Сэнди осмелилась нарушить молчание, которое еще чуть-чуть и вынудило бы ее завопить в истерике.
- Я слышала от сестры, что семья Шалье занимается виноделием уже несколько веков, - проговорила Сэнди, взглянув на строгий профиль Жака.
- Это так.
Езда в шикарной машине, прекрасный вечер и сидящий рядом смуглый красавец действуют на меня опьяняюще, подумала Сэнди. В голове возникают всякие глупые фантазии. Следует поддерживать разговор в спокойном, нейтральном тоне. Она только что произнесла весьма уместную фразу. Вот так и продолжай, приказала себе Сэнди. Если присмотреться, ничего особенного нет в этом Шалье. Она может читать его, как открытую книгу, он прекрасно знает этот тип мужчин. То, что Жак любит женщин, она слышала еще от Эмиля, а то, что у Жака шашни с Моникой, манекенщица не скрывала. Значит, и думать о нем больше нечего.
- А ваши виноградники где? - осторожно спросила Сэнди.
- Здесь, недалеко. - Он взглянул ей в глаза, и в этот момент сердце ее забилось. - Могу вам показать их перед отъездом, если захотите.
- Это было бы интересно. Думаю, что Энн тоже захочет узнать, как делают вино.
- Не сомневаюсь, - ответил он сухо. И однако Сэнди услышала знакомую смешинку в его голосе. Явно догадался, что она побоится вновь остаться с ним наедине. Сэнди забавлялась. Вот и хорошо. Неважно, каким образом он понял ее мысль, главное, что понял.
Пока они скользили по длинному заасфальтированному въезду в усадьбу Лемэров, сумерки сменились бархатной темнотой ночи, однако луна осветила ярким серебряным светом величественный замок и стоянку для машин перед ним. Боже, какие роскошные машины теснятся здесь, и сколько их! Какие же деньги тратят эти люди!
Жак открыл дверцу для Сэнди, она вышла и огляделась вокруг. К своей досаде, она опять подумала об Айане: здесь собрались люди, в общество которых он всегда мечтал проникнуть, чтобы жить в обстановке такой же роскоши и изысканных развлечений. Сэнди чуть заметно покачала головой, сама того не замечая.
- Вас что-то смущает? - Жак спросил это спокойным голосом, но какая-то жесткая нотка заставила Сэнди быстро на него взглянуть.
- Нет, нет, ничего.
- В самом деле - ничего? - Он отступил на шаг назад, скрестил руки на мускулистой груди и оглядел Сэнди холодным взглядом. - Мне показалось, у вас на лице неодобрение, даже недовольство. Может, я ошибаюсь?
- Я… - Сэнди не нашлась что ответить. Да Господи, что здесь можно было ответить? На выручку пришло раздражение, которое этот щеголь всегда вызывал в ней. - Надеюсь, я имею право оставить при себе какие-то мысли? - спросила она ядовито. - К тому же вряд ли они вас заинтересуют.
Как бы ты ни старалась притворяться ледышкой, подумал Жак, твои губы прежние: теплые и соблазнительные. На секунду взгляд его задержался на ее полной нижней губе, и вдруг, шагнув к ней, он заключил ее в объятья, впился в ее рот и обжег горячим поцелуем. Сэнди и охнуть не успела.
Обнимая одной рукой Сэнди за талию, другой Жак удерживал ее голову так, чтобы его ненасытный рот получил желаемое. Жак не колебался ни секунды, не пытался просить разрешения на поцелуй - просто брал силой то, что хотел. Сэнди онемела от неожиданности и какой-то миг не могла сопротивляться.
Очнувшись и обретя дар речи, Сэнди попробовала высвободиться. Но когда ей удалось отвести свои губы от его губ, Жак с коротким гортанным звуком снова овладел ее ртом. Жак так прижал ее к себе, что борьба стала бесполезной.
А поцелуй… поцелуй сделался немыслимо сладостным, потому что Жак, работая языком и губами, заставил закружиться в каком-то вихре все ее чувства. Это был тот поцелуй, о котором она могла только мечтать, и она всем телом еще сильнее прижалась к Жаку. Тело ее отвечало ему так же, как сутки назад, - инстинктивно, бездумно. Нет, так нельзя, нельзя…
В следующий момент, когда Сэнди снова попыталась вырваться, Жак ослабил объятие. Положив руки ей на талию, он отодвинулся и уставился в ее разгоряченное лицо.
- Вы говорили… - голос Сэнди дрожал, она пробовала поправить прическу. - Вы обещали больше этого не делать.
- А я врал. - Он улыбался, глядя на ее золотистые волосы, потом перевел взгляд на ее лицо. - Я неисправим.
- Я не хочу… - Сэнди заколебалась: в ней почему-то не возникло того гнева, который был бы сейчас кстати. Этот Шалье вообразил, что ему позволено целовать ее, как только он пожелает! - Жак, я не шучу. Я не хочу этого.
- Вы не хотите… чего именно? - спросил он мягко, все еще не отпуская ее. - Целоваться? Но что же плохого вы видите в поцелуях, малышка?
Как он разительно меняется, беспомощно подумала Сэнди. Пока ехали сюда в машине, я почти физически ощущала стену, отделившую его от меня. А теперь губы его сложились в такую обворожительную полуулыбку, что слова застревают у меня в горле и я с восторгом смотрю на его широкие, мускулистые плечи. До чего же он высок! Моника подходит ему гораздо больше, чем я.
Последняя мысль ее разозлила, и Сэнди отстранилась так решительно, что Жак невольно ее отпустил.
- Конечно, ничего плохого в поцелуях нет, - сказала Сэнди, подумав при этом: ваши поцелуи обжигают, опьяняют и страшно опасны. - Однако я против романов, длящихся одну ночь. И если вы не возражаете…
- Одну ночь?.. - Пока он повторял за ней ее слова, Сэнди с горечью подумала о том, что отвергла нежного, страстного любовника. А он преображался у нее на глазах: вот уже брови сошлись в одну хмурую линию, на лбу появилась глубокая складка, рот плотно сжался. - Одну ночь?..