Помявшись пару секунд, Марси кивнула и впустила его в дом. Она провела Тристана в гостиную и неловко застыла поодаль. Он огляделся, оценив ультрасовременный интерьер.
– Красиво.
– Спасибо.
Она в смущении сжала руки.
– Марси, почему ты никогда не говорила мне, что была несчастна? – вдруг спросил Тристан.
Не веря своим ушам, она всполошенно уставилась на него:
– Я пыталась, Тристан, но ты всегда был слишком занят, чтобы воспринимать мои проблемы всерьез.
Он в недоумении воззрился на нее:
– У тебя было немало возможностей поговорить со мной.
– А так ли это? – Она вздохнула и опустила глаза. – Слушай, мне жаль, что все обернулось именно так. Признаю, мне не удалось справиться с ситуацией.
– Ничего не поделаешь, – отозвался Тристан, чувствуя, что еще не избавился от обиды, хотя в последнее время не ощущал и тени былой ярости. – Что сделано, то сделано. Я был идиотом, не замечавшим, что творится у меня под носом.
Она шагнула вперед, моляще простирая руки.
– Я не хотела сделать тебе больно, Тристан. Я и не думала, что тебя так взволнует наш разрыв.
– Ты не думала, что меня это взволнует? – изумился он.
– Ты никогда не открывался мне, вечно держал меня на расстоянии. Ты убедил меня, что у нас нет будущего, когда отказался даже обсуждать тему свадьбы.
– Но ты знала мое отношение к браку с тех самых пор, как мы стали встречаться. Я всегда был честен с тобой, Марси.
– Знаю, и я считала, что этого будет достаточно. Но потом я осознала, что это не так, меня это злило, и мы стали все больше отдаляться друг от друга. – Она в ярости взглянула на него. – Джон заставил меня почувствовать себя желанной.
– Ну да, Джону всегда удавалось давать людям то, что они хотят.
Марси помрачнела:
– Слушай, он тоже ужасно переживает по этому поводу.
Тристан закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Сейчас, оказавшись наедине с Марси, он удивлялся тому, что был к ней совершенно безразличен, – это было особенно очевидно по сравнению с тем, что он чувствовал к Луле. Он считал Марси красивой и умной, в ее обществе было легко, но она никогда не будоражила его так, как Лула.
Тристан был слишком оскорблен тем, что ему лгали, что его бросили. Обида захлестнула его, и он как-то упустил из виду тот факт, что совсем не скучает по Марси. Приехав сюда, он наконец-то подвел черту под этой частью своей жизни.
Образ Лулы вспыхнул перед его мысленным взором, когда Марси упомянула о его отказе даже обсуждать свадьбу. Грудь Тристана болезненно сдавило, стоило ему вспомнить, что он говорил Луле то же самое. Неудивительно, что она сочла отношения с ним делом безнадежным.
Он снова сосредоточился на Марси.
– Слушай, не могу сказать, что в данный момент я пылаю к Джону родственными чувствами, но я не собираюсь вечно его третировать. Мы – семья и должны держаться вместе. – Он задумчиво провел рукой по волосам. – Я думал о том, как исправить наши отношения и как ему благополучно устроить свое будущее.
– Правда? Ты наконец-то дашь ему возможность помочь тебе в управлении семейным бизнесом? Потому что он всегда чувствовал себя там лишним.
Тристан вздохнул. Точно подмечено. Он никогда не позволял Джону брать на себя руководство хоть чем-нибудь – слишком упрямился, не желая передавать даже часть полномочий. Видимо, это во многом объясняло нежелание брата появляться на работе.
– Я знаю, что и сам вел себя не лучшим образом. Я должен был поговорить с вами обоими и попросить о помощи вместо того, чтобы притворяться, что все в порядке. И мне жаль, что я так долго тянул, прежде чем возобновить наше общение, но мне требовалось какое-то время, чтобы преодолеть обиды и пойти дальше.
Марси кивнула и улыбнулась ему, в ее глазах стояли слезы.
– Я понимаю.
– Да, – Тристан поймал себя на том, что его сознание впервые за несколько лет окончательно прояснилось, – по-моему, и я что-то начинаю понимать.
Он был идиотом, если считал, что в отношениях с Лулой достаточно всего-навсего игнорировать ее желание выйти замуж и жить потом долго и счастливо. На момент их знакомства Тристан считал, что все так и должно быть. Но Лула дала ему достойный отпор, в отличие от Марси, которая просто отказалась от их отношений, даже не объяснив, почему.
Лула была не робкого десятка. Она оказалась самой смелой женщиной, которую он когда-либо встречал. Тристан знал, что с ним трудно было справиться, если он упрямился, но Лула не стала мириться с его глупыми принципами.
Большую часть жизни Тристан пытался не привязываться к людям, опасаясь, что они его бросят. Его главной и единственной любовью стали деньги, сделавшие его одиноким и ожесточившимся. Теперь-то Тристан понимал, что именно стало для него самым тяжелым в разрыве с Марси: бросив его, она отняла у него контроль над ситуацией, к чему он оказался совершенно не готов. Он всегда действовал четко и размеренно, контролируя буквально все, полный решимости ничем не походить на своего отца. Но, отказываясь рисковать, он многое упускал. Поэтому-то и терял сейчас Лулу – из-за неспособности выпустить из рук рычаги влияния, с помощью которых он управлял своей жизнью.
Он был не готов к этой потере.
Он был уверен в Луле.
Он любил ее.
Ничто не гарантировано в этой жизни – идеальных отношений не бывает, – но Тристан хотел верить, что сила его характера позволит твердо придерживаться своего выбора и справляться с любыми трудностями. Да, у его отца так не получалось, но это не означало, что он, Тристан, тоже этого не мог.
– Тьфу, Эм, ну что я наделала? Превратила свою жизнь в полный кавардак! – простонала Лула в диванную подушку, пока Эмили успокаивающими круговыми движениями массировала ей спину.
Проведя утро в компании подруги, Лула совсем расклеилась.
– И что на меня нашло, когда я вздумала говорить о свадьбе с мужчиной, которого едва знаю, с которым не провстречалась и нескольких недель! Неудивительно, что он затаился, – я, видимо, напугала его до смерти.
– Нет, Лу, ты была права, это стоило обговорить. Ты ведь не могла по-прежнему надеяться, что все запросто, само собой сложится! Нужно было дать ему понять, что тебе нужно от отношений. Хотя это и прозвучало в итоге немного требовательно.
– Немного! – скривилась Лула. – Я, похоже, просто не в состоянии удержать мужчину.
Эмили лишь отмахнулась:
– Ты просто ждешь от мужчины слишком многого.
– Но он действительно мне понравился, Эм. – Лула подняла взгляд на подругу, не в силах сдержать навернувшиеся на глаза слезы. – По-настоящему понравился. – Она задумчиво покрутила в пальцах катышек с подушки и призналась: – Если честно, мне кажется, я люблю его.
Эмили еле заметно улыбнулась и сочувственно потерла ее руку:
– Да, я знаю, лапочка, такое не скроешь.
И тут от громкого, резкого звонка в дверь обе подскочили на месте.
– Ты кого-то ждешь? – спросила Эмили, уже поднимаясь с дивана.
– Нет.
– Я их выпровожу, – бросила Эмили, решительно зашагав к двери. Временами сугубо прагматичный подход подруги к жизни приходился как нельзя кстати. Это дарило Луле ощущение защищенности, которого она была лишена в юности.
Лула откинулась на диванные подушки, вслушиваясь в тихий гул голосов в коридоре и гадая, кто же там пожаловал. Долго томиться в неизвестности не пришлось – в комнату прошествовала Эмили с напряженными плечами и выражением "Угадай кто?" на лице. Следом за ней показался Тристан.
Все мысли разом вылетели у Лулы из головы, и сердце с надеждой встрепенулось в груди.
– Прости, Лу, я сказала ему, что ты не желаешь его видеть, но он не принимает "нет" в качестве ответа. – Обернувшись, Эмили грозно взглянула на Тристана, но он и ухом не повел.
– Лула, мне нужно с тобой поговорить. – Подчеркнуто не замечая Эмили, Тристан шагнул мимо нее к дивану, на котором сидела Лула, и его доминирующее присутствие, казалось, окутало всю комнату.
– Надеюсь, вы пришли сюда для того, чтобы убедить ее остаться, потому что будете полным идиотом, если позволите такому чуду, как Лула, ускользнуть, – изрекла Эмили за спиной Тристана, скрестив руки на груди и вперив гневный взор ему в затылок.
Тристан обернулся и задержал взгляд на Эмили. Воздух, казалось, уже потрескивал от повисшей между ними яростной напряженности.
Лула вскинула руку, успокаивая подругу:
– Спасибо, Эм, но я и сама в состоянии с этим справиться.
Эмили, прищурившись, снова обратилась к Тристану.
– Хорошо, но вы не должны позволить ей вот так запросто удрать в Австралию, в противном случае будете иметь дело со мной, – пригрозила она и, наконец-то отвязавшись от него, подошла к Луле, чтобы обнять ее на прощание. – Если понадоблюсь – сразу звони, – прошептала Эмили ей на ухо перед тем, как отпрянуть и напоследок стрельнуть в Тристана предупреждающим взором.
Тристан в ответ слегка наклонил голову и вскинул бровь.
– Рад был снова вас видеть, – не скрывая сарказма, произнес он.
Эмили повернулась на каблуках и удалилась, громко хлопнув дверью.
Тристан мрачно взглянул на Лулу, и ей пришлось призвать все свое самообладание, чтобы побороть захлестнувшее ее волнение и не разлететься на мелкие кусочки.
– Ну что тут скажешь? Да поможет Бог тому мужчине, который рискнет с ней связаться, – пробормотал Тристан, иронично покачивая головой.
Лула сцепила пальцы.
– У Эм была довольно непростая жизнь, так что она привыкла защищаться. Но, узнав ее ближе, понимаешь, какой это по-настоящему чуткий, приятный человек.
Тристан расплылся в улыбке.
– Надо полагать, она и правда замечательная, раз ты так ее любишь.
– Итак, неужели ты действительно пришел сюда, чтобы убедить меня остаться? – выдавила из себя Лула, еле справившись с вставшим в горле комком. – Что-то я не вижу подарков и загадочных записок.
Тристан прыснул.
– На сей раз это просто я. В надежде, что этого будет вполне достаточно.
Она отвела взгляд и уставилась себе в колени.
– Я больше не могу работать на тебя, Тристан.
Он прошагал по комнате, снял пальто и повесил его на крючок у двери. Потом подошел к дивану и уселся рядом с Лулой.
Выходит, он все-таки не желал мириться с ее уходом с радиостанции.
Опершись локтем о спинку дивана, Тристан подпер голову рукой и какое-то время пристально смотрел на Лулу.
Она застыла в ожидании, что же он сейчас скажет. Кровь яростно стучала в ее висках, Лула рассеянно перебирала нити диванной подушки, только бы не поднимать на Тристана глаза.
– Я думал о том, какой пустой станет моя жизнь, если ты уедешь в Австралию, – наконец произнес он.
Она метнула в него взгляд и сдвинула брови.
– Ну, ты ведь будешь по уши загружен работой здесь, в Лондоне, на радиостанции.
Он вздохнул:
– Лула, я не перееду в Лондон, если тебя тут не будет.
Яростная пульсация в голове уже оглушала ее.
– Правда?
– Конечно, правда. Меня беспокоит пустота, которую оставит в моей жизни Лула, а не Лондон.
Она снова с надеждой затрепетала:
– И что же ты предлагаешь?
– "Флэш" не может позволить себе потерять тебя, Лула. Наши слушатели любят тебя – это подтверждают рейтинги твоего шоу, – и ты нужна нам, чтобы привлечь рекламодателей. Я буду владеть долей в радиостанции, но не стану вмешиваться в управление ею. Я приведу того, кто займет руководящую должность, так что тебе больше не придется иметь со мной дело в качестве твоего босса.
Неужели он отказывается от поста директора?
– Но ты любишь работать на "Флэш"!
От неумолимого выражения, застывшего в глазах Тристана, сердце подскочило у Лулы в груди.
– В сущности, больше всего в этом занятии мне нравилось то, что я не работал на нашу семейную компанию. Дело в том, что на протяжении многих лет я был слишком сосредоточен на той моей работе, настолько, что позволил ей затмить все остальное в моей жизни.
Тристан откинулся на спинку дивана и уставился в потолок.
– Поначалу это был бизнес семьи моей мамы – она познакомилась с моим отцом, когда он начал на них работать. Когда мама умерла, отец потерял всякий интерес к руководству компанией, потому что был буквально одержим идеей найти маме замену. Это в конечном итоге, привело к серьезным финансовым проблемам. Отец Джеза выручил его, одолжив денег. Поэтому-то мой отец и держал Джеза на "Флэш" – в качестве ответной услуги близкому другу за тот благородный жест.
– И поэтому Джезу все сходило с рук.
Тристан кивнул:
– Ну да. Как бы там ни было, я принял бразды правления сразу после окончания университета, потому что мой отец снова навлек на компанию неприятности. Я не мог спокойно наблюдать, как рушится семейное дело. Мама была бы уничтожена. Ее отец работал не покладая рук, поднимая этот бизнес с нуля, и я пытался поддерживать компанию на плаву в память о маме. Словно это была единственная вещь, оставшаяся у меня после нее.
Лула уже с трудом сдерживала слезы.
– Держу пари, она бы тобой гордилась.
Сквозившая в его улыбке печаль разбивала ей сердце…
Повисла неловкая пауза. Тристан, похоже, размышлял над тем, что сказала Лула. А потом вдруг резко махнул рукой, словно разгоняя сгущавшуюся напряженность и безудержную тоску.
– Так или иначе, но, заботясь о процветании компании, я подверг себя тяжелейшему прессингу, и все остальное в моей жизни отошло на задний план. Например, мои отношения с Марси. У меня и мысли не возникало воспринимать ее серьезно, ведь это означало бы сделать приоритетом что-то другое, кроме бизнеса. Тогда-то и вмешался мой брат, предложив ей то, что она хотела. – Тристан помрачнел на глазах.
– Как по-твоему, ты сможешь когда-нибудь помириться с ним? – осторожно поинтересовалась Лула.
Тристан повернулся к ней, и угрюмое выражение сбежало с его лица.
– На самом деле я уже помирился. Отныне именно он будет управлять семейным бизнесом. – На сей раз его улыбка вышла удрученной. – Это пойдет ему на пользу, научит брать на себя ответственность за дело вместо того, чтобы принимать заботу окружающих.
Лула вздохнула, собираясь с духом, чтобы задать вопрос, который настойчиво крутился у нее в голове:
– Ты все еще любишь Марси?
Тристан какое-то время молчал, обдумывая ответ. Эти несколько томительных секунд сердце Лулы колотилось так оглушительно, что он наверняка мог его услышать.
– В то время я считал, что у нас хорошие отношения, потому что мы никогда, насколько я помню, не ссорились. Но правда заключалась в том, что мы не были по-настоящему близки, настолько, чтобы у нас появился какой-то повод для ссоры. А если мы и спорили о чем-то, я быстро сглаживал острые углы с помощью денег: покупал Марси то, что, как мне казалось, она хотела. Я давал ей все, о чем бы она ни попросила. Кроме моего безраздельного внимания и любви.
Тристан горько рассмеялся.
– Она говорила, что я не видел в ней человека, только вещь. Я не понимал, что она имела в виду, пока не встретил тебя. Пока ты не заставила меня воспринимать тебя как личность, а не ту, от кого можно откупиться, кого можно задобрить деньгами. Ты заставила меня увидеть тебя настоящую, понять, что ты мне небезразлична.
Лицо Лулы озарилось надеждой, и Тристан с трудом удержался от желания привлечь ее в свои объятия, чтобы никогда больше не отпускать. Но ему еще нужно было так много сказать – перед тем, как он все-таки поддастся настойчивому желанию затащить Лулу в постель и наглядно продемонстрировать ей, как сильно она ему небезразлична.
Он положил руку ей на колено, словно прося Лулу дать ему сказать все, что нужно, не прерывая. Лула кивнула, поощряя его продолжать.
Тристан собрался с духом, и сердце застучало в его груди, как отбойный молоток.
– Когда отец снова женился и я позволил себе полюбить свою мачеху, у меня появилось ощущение, будто я предал маму.
Он посмотрел на Лулу, и она снова кивнула. В ее глазах отразилось самое искреннее сочувствие.
– Потом мачеха ушла, и я почувствовал себя ужасно глупо из-за того, что позволил себе так быстро привязаться к ней. Мне настолько не хватало мамы, я так хотел, чтобы кто-нибудь заполнил зияющую пустоту, образовавшуюся в моей жизни после ее ухода, что с готовностью стал любить первого же человека, согласившегося заслонить собой эту брешь. А потом я снова попался на эту удочку – и научился отключаться от эмоций по поводу всех своих многочисленных мачех.
– Прекрасно понимаю, почему ты так реагировал.
Тристан благодарно сжал ее ногу, осознавая, что теперь-то Луле известно, почему он так настороженно относится к окружающим.
– Хуже всего, как я теперь понимаю, было то, что я стал переносить это и на своих девушек. У меня появилась подобная дурная привычка, и я не осознавал проблемы до тех пор, пока ты не появилась в моей жизни и не указала мне на нее. Марси отказалась от меня, когда ей не удалось пробить железную стену, за которой я прятал эмоции. А ты заставила меня думать о том, каким образом мое отношение влияет на тебя, прежде всего тогда, когда вынудила меня изрядно потрудиться, чтобы вернуть тебя на работу. Именно в тот момент я стал думать о тебе как о реальном человеке, индивидуальности, а не безликой подчиненной, которая добивается своего, пытаясь манипулировать мной. Узнавая тебя, проникаясь к тебе симпатией, я все больше и больше увлекался тобой, и это пугало меня до смерти.
– Не могу представить, что ты чего-то боишься. Ты – такой хладнокровный!
– Не слишком-то. Отсюда и все мое властное поведение на днях. Мне нужно было найти способ контролировать страх, который ты вызывала во мне.
Ее глаза изумленно округлились.
– У меня и в мыслях не было вызывать у тебя такие чувства! Хотя я знаю, что могу быть немного неуступчивой, бросать вызов.
– Мне требовалось, чтобы ты бросила мне вызов. Я вечно скрашивал свою жизнь деньгами, которые давали мне ощущение покоя и защищенности, но они никогда не приносили мне счастья. В сущности, они лишь сделали меня подозрительным и замкнутым, боящимся рисковать, особенно своими отношениями. Большую часть жизни я улаживал проблемы при помощи денег, но тебя-то я купить не мог, и это все перемешало в моей голове. В хорошем смысле.
Лула засмеялась и посмотрела вниз, туда, где его рука, горячая и тяжелая, все еще лежала на ее ноге.
– Я думала, что окончательно отпугнула тебя, когда практически потребовала, чтобы мы поженились.
– Меня пугал не брак как таковой, это была отговорка, меня приводило в ужас чувство, лежащее в его основе, – необходимость полностью посвятить себя кому-то другому. Я никак не мог этого принять. Потому что, когда я что-то обещаю, никогда потом не отказываюсь от своих слов. Это – навечно, а вечность – слишком долгий период времени, чтобы провести его с тем, в ком ты не уверен. Особенно если есть дети, ради которых все нужно сделать правильно. Мне не хочется, чтобы мои дети прошли через ад потери одного родителя за другим, как я. Это несправедливо.
– Абсолютно с тобой согласна. – Лула энергично закивала, и ее глаза в который раз зажглись надеждой.