Она медленно выпрямилась во весь рост, осторожно положила книгу на стол и лишь затем повернулась лицом к Руфусу. Он сидел в кресле: ее глаза округлились, когда она разглядела его изможденное лицо. Это был вовсе не тот самоуверенный человек, которого она ожидала увидеть. Хотя в подобных обстоятельствах это и неудивительно.
– Тяжелый день, – признался он, проведя рукой по копне взъерошенных черных волос. – Что мне делать со всем этим?
Она неуверенно переминалась с ноги на ногу. Что же ему ответить?
Несколько долгих секунд Руфус смотрел на нее, затем его рот стал подергиваться, а потом раздался тот заразительный смех, который Энни успела уже полюбить. Она была счастлива, что заставила его рассмеяться.
Пройдя через библиотеку, Энни села на ковер у его ног.
– Все наладится. – Она дотронулась до его руки: – У Маргарет будет ребенок, но подумайте только, насколько было бы хуже, если бы Энтони и в самом деле предложил жениться на ней… и она бы согласилась! – Энни с тревогой поглядела на Руфуса, зная, как тот страдает в душе.
– Боже правый, да! – Он провел рукой по усталым глазам. – Бедняжка, может, и совершила ошибку, однако она не заслуживает такой судьбы! Жизнь с моим братцем стала бы для нее сущим адом.
Энни постаралась улыбнуться над его попыткой пошутить, однако не смогла. Она любит этого мужчину… и вот пытается утешить его, страдающего из-за любви к другой женщине. Боже, как больно!
– Но всегда есть выход, – неуверенно произнесла она.
Опустив голову на грудь, Руфус хмуро посмотрел на нее.
– И каков он для тебя? – хрипло спросил он.
Энни проглотила вставший в горле комок. Сейчас она была не в состоянии думать. Она любила того, кто не любил ее. Останется он или уедет, она по-прежнему будет любить его.
Руфус, протянув руку, нежно коснулся ее волос возле виска.
– Мне жаль, что ты узнала про Маргарет таким образом, но, если честно, не знаю, решился бы я сказать об этом тебе как-нибудь иначе. Я не хотел причинить тебе боль.
Энни сморгнула готовые пролиться слезы.
– Это не ваша вина, Руфус, – дрожащим голосом проговорила она. – К тому же мне было известно про Маргарет.
– Ты знала, что она беременна?
– Нет, – она решительно покачала головой. – Но мне известно, что вы чувствуете к ней.
– Что я?.. – подавшись в кресле, он, как бывало, схватил ее руки. – Энни, о чем ты говоришь?
Энни отодвинулась от него и встала. Находиться рядом с ним и не проговориться было ей не по силам. В конце концов, у нее есть гордость. Она все так же любит Руфуса, хотя и знает, что он питает страсть к другой женщине. Но Энни надеялась… Энни хотела…
– Очень жалко Селию, – уклончиво сказала она.
Теперь столь многое обретало смысл в поведении пожилой женщины: и странная сонливость, заставлявшая ее проводить в постели большую часть дня, и то, что она худела прямо на глазах, и страстное желание видеть Энтони в браке с Давиной. Желанию этому, вероятно, была причиной не только Маргарет с ребенком, но также и то, что Селия знала: после ее смерти, если Руфусу и Энтони доведется жить вместе, они могут просто убить друг друга.
– Очень жалко, – горестно согласился Руфус. – Пока доктор не сообщил сегодня, в чем дело, я и понятия не имел, что испытываю какие-то чувства к этой женщине, что мысль о ее смерти может причинить мне боль.
– Я рада, что вы поняли это, – с чувством произнесла Энни.
– Я тоже, – хрипло признался он. – Селия заняла место моей матери, и я так долго винил ее за это, что не понимал, как она дорога мне… Я… сегодня я сказал ей об этом, – с печалью в голосе добавил он.
– Рада слышать. У Селии есть недостатки, однако она всегда искренне заботилась о членах семьи Даймонд.
– Да, – согласился Руфус. – Сегодняшняя беседа не походила на прежние. Она… она рассказала мне кое о чем. Этого я не знал. – Его голос был едва слышен. – После моего рождения моя мать страдала постродовой депрессией. Врачи и сейчас не знают, как ее лечить, а тридцать девять лет назад и вообще не шло речи о какой бы то ни было помощи! Во… во время одного из приступов она спустилась к бухте и покончила с собой. – Он тряхнул головой. – Я ничего об этом не знал. Отец не говорил, и мне пришлось все эти годы строить собственные догадки.
Вероятно, Руфус решил, будто отец состоял в связи с Селией еще до смерти матери. Руфус столь сожалел о женитьбе отца на Селии и рождении Энтони, что было вполне естественным, почему он пришел к такому предположению. Даже если оно и неверно.
Стало быть, мать Руфуса покончила счеты с жизнью в бухте…
– Я уверена, отец хотел защитить вас. Он не желал, чтобы вы, тогда еще невинный ребенок чувствовали себя хоть сколько-нибудь ответственным за то, что произошло с вашей матерью, – уговаривала Энни. – Постродовая депрессия не такое уж редкое явление, и уж точно в этом нет вины ребенка.
Руфус поднял на нее измученные глаза.
– Ты очень мудра для своих лет, – с болью проговорил он. – Очевидно, они с Селией обсуждали этот вопрос и пришли к такому же выводу. И надо отдать должное Селии, она все время хранила эту тайну. Для всех, вероятно, было бы лучше, если бы она рассказала правду. – Он мучительно вспоминал годы, полные ненависти к умирающей женщине, которая на самом деле старалась защитить его, как могла.
Все обернулось трагедией. С этим Энни была согласна. Однако еще есть время, и Руфус с Селией могут найти взаимопонимание. Фактически ей казалось, что они уже встали на верный путь и придут к согласию…
– Теперь же, – Руфус распрямился, – мне надо знать, о чем думала ты… когда говорила о моих чувствах к Маргарет.
Ей следовало предвидеть, что Руфус так просто не угомонится. Но неужели он не понимает, какую боль причиняет ей? Судя по всему, нет. Его вид говорил, что он совершенно сбит с толку.
Она принялась расхаживать перед незажженным камином.
– Вы расстроились, когда, вернувшись сюда, обнаружили, что Маргарет ушла…
– Я до этого знал, что она ушла, – заметил он вскользь. – Когда я вернулся из командировки, в редакции меня ждало письмо от нее.
Энни, бросив на него рассерженный взгляд, продолжала ходить взад и вперед.
– Вы пришли в отчаяние, узнав, что она ушла.
– Я был не в отчаянии, а просто заинтригован, – снова прервал ее Руфус.
– И притом весьма заинтригованы, почему столь внезапно Маргарет бросила свое место, – с нажимом поправила его Энни. – Вы отвезли Джессику и меня в Лондон на эти выходные потому, что…
– Почему, Энни? – произнес он медленно. – Почему, ты думаешь, я взял вас с собой?
– Потому, что не хотели оставлять здесь Джессику…
– Отчасти и потому, – горячо признал Руфус. – Боже, когда я приехал в этот раз и узнал, что с ней приключился несчастный случай, я словно возвратился на пять лет назад, когда погибла Джоанна. В тот день она была с Энтони в лодке. Ты знала? – Он напряженно посмотрел на нее.
Энни кивнула.
– Джессика рассказала мне. – Однако она не намеревалась говорить ему то, на что намекнул Энтони. Джоанна мертва: зачем ворошить старые обиды, от этого никому не станет легче.
Руфус печально улыбнулся.
– Энтони было не по себе в роли отвергнутого любовника. Хотя, если вы слышали его рассказ, уверен, он предстает в ином свете. – Руфус вздохнул, когда Энни отрицательно мотнула головой. – До нашего брака у них с Джоанной была связь. И когда она вышла за меня замуж, Энтони попытался возобновить прежние отношения. В нашем союзе не было страстной любви. Однако Джоанна поставила крест на романе с моим братом. Энтони пришел в ярость, – мрачно вспоминал он. – Я так до конца и не поверил, что ее смерть была случайной, и потом, когда упала Джессика…
Энни в ужасе посмотрела на него. Не мог же он думать, что… не верит же он, что Энтони…
– Все эти годы я не скрывал от него своих сомнений. Джоанна была прекрасной пловчихой, а Энтони с детства невзлюбил воду. Вот почему всегда верили истории о том, что, когда она упала за борт, он не сумел спасти ее. – Руфус пожал плечами. – До последнего времени я принимал это объяснение. И был потрясен, когда мне сказали, что Джессика упала с лошади: она столь же превосходно ездила верхом, как и ее мать плавала.
– Вы полагали, что Энтони пытался причинить ей зло. – Энни поняла всю глубину этой страшной истины и поняла, почему Руфуса столь потряс несчастный случай с Джессикой.
– Недолго, – признался Руфус. – Джеймс чувствовал, что это его вина. В своем преклонном возрасте он стал о многом забывать: он сознался мне, что никак не может вспомнить, седлал ли для Джессики лошадь, не говоря уже о том, закрепил ли как следует подпругу. Я знаю, что Джессику расстроил его уход, но это действительно было собственное решение старика.
Мудрое решение при подобных-то обстоятельствах. И Джессика поймет это, когда ей толком все объяснят.
Теперь Энни понимала, что рассказ Энтони о его связи с Джоанной был своего рода местью. Она ни на мгновение не сомневалась, что Руфус говорит ей правду. Энни вспомнила, как Энтони набросился на нее, когда почувствовал, что она начинает испытывать привязанность к его брату. Она согласна с Руфусом: чем дальше Энтони будет держаться от этого семейства, тем лучше.
– Сейчас же, – решительно произнес Руфус, – мне хотелось бы знать, почему ты решила, что я влюблен в Маргарет. Ты ведь так думаешь, да? – Он испытующе посмотрел ей в лицо.
Энни не хотела встречаться с ним взглядом.
– Ты думал о ней постоянно. – Она поймала себя на том, что тоже перешла с ним на "ты". – Маргарет охотно поговорила бы с тобой по телефону, но не пожелала встретиться.
– Да, не пожелала, – согласился он. – И я наконец понял, почему она не хочет видеться со мной.
– Из-за связи с Энтони? – дошло до Энни.
– Да, – прохрипел он. – Но лишь отчасти.
– Отчасти? – удивленно повторила Энни. – Я не понимаю. – И она действительно не понимала, хотя все тут было шито белыми нитками: Маргарет в отсутствие Руфуса завела интрижку с его братцем.
Руфус тоже встал с кресла.
– Я предчувствовал, что тебе не понравится то, что ты узнаешь, – неохотно проговорил он.
Ей не нравилось то, что темой их разговора стали чувства Руфуса к другой женщине. И Руфус, кажется, только что осознал этот факт. Неужели он не понял, что она влюблена в него? Какое унижение, если его наконец-таки осенила эта простая догадка.
– Ну ладно. – Она вздохнула.
Руфус сделал глубокий вдох:
– Прошлой ночью, когда мы занимались любовью…
– Опять об этом? – вся дрожа, взорвалась Энни.
Ее щеки горели огнем.
– Я же говорил, что это тебе не понравится, – напомнил ей Руфус.
– А это необходимо? – возбужденно спросила она.
– Если ты желаешь знать о Маргарет и почему она не пожелала встретиться со мной, тогда, боюсь, да.
– Ну хорошо, – нехотя согласилась Энни.
Руфус, взяв ее за подбородок, приподнял ее лицо к верху.
– Ты хочешь повторения прошлой ночи?
– Да! – застенчиво созналась она.
Ведь это была ночь, проведенная с любимым мужчиной.
– Я рад, – с облегчением произнес Руфус.
Энни посмотрела на него своими огромными карими глазами.
– Рад? – неуверенно проговорила она.
– О, Энни, я люблю тебя. – Протянув руки, он обнял ее. – Неужто ты еще не поняла, что я люблю, обожаю тебя и взял вас с Джессикой в Лондон лишь потому, что не хотел находиться вдали даже несколько дней?
Она с трудом верила в то, что сейчас услышала.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Я люблю тебя, Энни Флетчер, – прошептал Руфус. – Этих слов, кроме Джессики, я давно уже никому не говорил.
Энни посмотрела на него. Кажется, она не грезит. Он сказал это опять!
– Но… я… но Маргарет! – в отчаянии простонала она.
Руфус, улыбаясь, покачал головой.
– После того, что ты сказала, я прекрасно понимаю, какие мысли уже давно бродят в твоей прекрасной головке, хотя, клянусь жизнью, не могу сообразить, откуда они у тебя взялись. Маргарет была лишь гувернанткой Джессики, вот и все.
– Но…
– Это правда, Энни. Так было всегда, – твердо произнес Руфус. – Конечно, после смерти Джоанны пять лет назад у меня были романы, но не так уж много и уж точно не с Маргарет. Все эти годы я знал, что появится рыжеволосая волшебница, которая заставит меня смеяться и которой я хотел бы обладать. – Он улыбнулся ей какой-то незнакомой, новой улыбкой. Любовь, о которой он говорил, светилась в глубине его синих глаз. – Я люблю тебя, Энни, хочу жениться на тебе. У нас не очень хорошая семейка. – Гримаса сожаления появилась на его лице. – Но у меня, кроме них, никого нет. И, в конце концов, у нас будут собственные дети, и тогда…
– Ты хочешь жениться на мне? – Она не могла поверить своим ушам.
– Я настаиваю на этом, строго сказал он. – В конце концов, ты подмочила мою репутацию, когда согласилась провести со мной ночь.
– Твою репутацию?.. – Энни рассмеялась.
– Но это не так уж плохо, Энни. – Его руки вновь сомкнулись вокруг нее. – Я собираюсь покончить с командировками и обосноваться в Англии, кроме того, несколько лет вынашиваю планы написать книгу. Теперь самое время. – Он слегка отодвинулся и посмотрел на нее. – Ты молчишь? – неуверенно проговорил он. – Может, я слишком тороплюсь? Или ты по-прежнему сохнешь по Энтони?
Выйти замуж за Руфуса. Всегда быть с ним и с Джессикой. Родить собственных детей!..
– О, Руфус! – Энни прижалась к нему. – Я не люблю Энтони… и никогда не любила, – уверенно сказала она. – Я люблю тебя и хочу прожить с тобой всю жизнь.
Он вздохнул с огромным облегчением.
– Слава Богу! На какое-то мгновение я испугался, так как представил, что все происшедшее прошлой ночью было без любви.
– Я бы такого не допустила, – сказала она.
Руфус наклонил голову и поцеловал ее. Спустя некоторое время, когда Энни сидела у него на коленях, они вновь заговорили о Маргарет.
– Помнишь, почему мы не полностью обладали друг другом прошедшей ночью? – Руфус, когда она раскраснелась, поглядел на нее хитрыми глазами. – Я доволен, что мы не сделали этого, Энни. Свадебная ночь станет нашей первой ночью. Так должно быть. И так будет.
– Ты что-то хотел сказать о Маргарет, – многозначительно напомнила она.
– Разговаривая с тобой прошлой ночью, я понял, почему Маргарет не пожелала встречаться со мной. Она на шестом месяце, Энни, – ровным голосом произнес он. – И это заметно. Я не любил ее, просто хотел узнать, особенно после ее письма с известием об уходе, почему она так поступила.
– Ей надо помочь, Руфус, – сказала ему Энни. – Ее ребенок будет твоим племянником или племянницей.
– Мы поможем Маргарет, обязательно поможем, Энни, – заверил он.
А еще они вдвоем будут заботиться о Селии.
Пройдет время, они станут ближе, и Руфус, возможно, расскажет ей о своем детстве, отце, матери, которой он даже не помнил, и своем первом браке без страстной любви. А она, вероятно, поведает ему о собственном одиночестве в детстве, о приюте, о чувстве, что ты никому не нужен.
Зато теперь она была необходима. Нужна и необходима Руфусу.
Ее жизнь станет иной. Ей предстоит сделаться горячо любимой и любящей женой самого чудесного человека на свете.
– Видеть невесту в день свадьбы – плохая примета, – с любовью пожурила жениха Энни.
Руфус улыбнулся ей.
– Еще одна бабушкина сказка? Та, насчет близнецов, оказалась неверной?
– Все еще впереди, – предостерегла Энни. – Ведь по-настоящему мы так и не занимались любовью, – напомнила она ему с застенчивым румянцем.
– Но займемся, и очень скоро, – пообещал он. – При мысли, что у меня от тебя будут дети, мое тело поет, – пробормотал он, придвигаясь к ней ближе и покрывая поцелуями.
Энни прекрасно понимала, почему пела его плоть, она и сама тихонько постанывала от желания.
Последние три месяца были самой счастливой порой в жизни Энни: она любила Руфуса и была нужна ему.
Джессика пришла в восторг, когда ей сказали, что Энни станет ее новой мамой.
Это было время разговоров, смеха, совместных прогулок и открытий… С каждым днем их любовь становилась все глубже.
И вот настал день свадьбы.
Руфус, твердо отказавшись от предложения Селии провести ночь в гостинице, принес утром Энни кофе в постель.
Теперь его глаза, когда он посмотрел на нее, были почти черными.
– Энни, я… – Его прервал слабый стук в дверь.
– Энни, ты проснулась? – тихо позвала Селия. – Пора готовиться.
– О черт! – выругался Руфус и спрыгнул с постели. Его расстегнутая рубашка была слегка помята, волосы взъерошены ласковыми пальцами Энни. – Селии наверняка известны старушкины присказки! – Он предвидел нагоняй, который ему, вероятно, суждено получить.
– Руфус? – из-за двери спросила Селия. – Руфус, ты там? – повысила она голос.
Энни, тихо засмеявшись над загнанным видом Руфуса, откинулась на подушки и беспечным тоном позвала:
– Входи, Селия.
– То-то мне показалось, будто я слышу твой голос, – пожурила Селия Руфуса, когда вошла в комнату. – Разве ты не знаешь, что видеть невесту перед свадьбой – плохая примета? – Она с укором поглядела на него.
– Видишь? – обратился Руфус к Энни. – Говорил же я тебе, что она тоже верит в глупые сказки! – Он тряхнул головой. – Кроме того, женщины семейства Даймондов известны своим невезением. А я, представь, сделал предложение Энни вовсе не для того, чтобы забраться к ней в постель еще до свадьбы.
– Вот и отлично, – живо ответила ему Селия. Она по-прежнему выглядела плохо: ее состояние не могло уже никого обмануть. – Между прочим, Руфус, я тоже из семейства Даймондов, и, что бы ты ни думал, мы с Дэвидом прожили совместно тридцать счастливых лет!
Энни с радостью наблюдала, как в последние три месяца эти двое упрямцев сблизились и стали хорошими друзьями. Селия помогала Энни со свадебными приготовлениями. Они вместе купили платье невесты и наряд для Джессики, которая должна была быть подружкой невесты. Девочка пришла в совершенный восторг, когда узнала о предстоящей ей роли.
Свадьба Энтони и Давины состоялась почти месяц назад. Энтони продолжал навещать мать, хотя держался на расстоянии от Руфуса и Энни. После свадьбы Давина из застенчивой девушки стала женщиной еще более властной, нежели Селия. И казалось, что Энтони нашел себе пару там, где ожидал меньше всего.
– Не сомневаюсь, так и было. – Руфус нежно сжал плечо Селии. – Мы с Энни тоже убеждены, что нам отпущено вместе немало счастливых лет. – Он повернулся к своей невесте. В темной синеве его глаз светилась любовь.
Энни также нисколько в этом не сомневалась. Три месяца, проведенные с ним, подтверждали, что их счастливое будущее впереди.
Она нашла семью там, где никак не ожидала.
Примечания
1
Герой романа Ш. Бронте "Джейн Эйр" – Прим. перев.