– Что-то случилось?
Да, он собирается жениться на Рождество, всего через несколько месяцев! А вчера вечером он поцеловал ее… во второй раз. Конечно, кое-что случилось! И сейчас Энни, как и до этого на пляже, пребывала в растерянности, не зная, что же предпринять.
– Энтони, полагаю, нам следует поговорить, – начала она. – Твоя мать только что рассказала мне…
– …о свадебной церемонии! – Скривив лицо, он выразил свои чувства по данному предмету. – Не беспокойся, Энни, этому браку не бывать.
Она подняла на него темно-карие глаза, оттененные длинными шелковистыми ресницами. Причина в ней? Она не знала, готова ли к подобной ответственности, ведь ее чувства к нему были в полном беспорядке. С приездом Руфуса…
– И когда ты намерен сообщить о своем решении Давине? – вызывающе спросила она. – Прямо у алтаря?
Губы Энтони плотно сжались.
– Ведь это мое дело, не так ли? – обиженно огрызнулся он.
Да, это его дело, подумала Энни. Ей бросились в глаза кое-какие его черты, которые она, очарованная им, прежде не замечала. От гнева его лицо приняло жесткое выражение, в глазах появился лед и…
– Ну, не расстраивайся. – Жесткость и холодность мгновенно куда-то пропали, и смех снова заискрился в его глазах. – Я и правда не сердит на тебя. – Он беспечно улыбнулся и схватил ее за руки. – Лишь слегка расстроен из-за того, что происходит в доме. Ну же, Энни, – нежным голосом подбадривал он, – улыбнись.
Она по-прежнему выглядела смущенной. Противоречивые мысли метались в ее голове.
– Я…
– Переполох в раю? – прогремел насмешливый голос, который с каждым часом становился все привычнее.
Энни, вздрогнув, повернулась навстречу Руфусу, который спускался по лестнице.
Сегодня, одетый в черную шелковую рубашку и черные джинсы, он казался выше, нежели обычно. Его длинные, темные волосы ниспадали непокорными прядями. Даже глаза казались черными.
Утром Энни видела его только мельком: он зашел за Джессикой, чтобы пригласить дочку за шахматную доску. Она поняла, что теперь смотрит на него по-другому, догадываясь, чем был для него брак с Джоанной. Надменность, несомненно, была свойственна ему от природы, и можно было только предполагать, какому удару, без сомнения, подверглась его гордость, когда ему стало известно, что Энтони был первым возлюбленным Джоанны!..
Когда он подошел к ним, его глаза задержались на ней. Одна бровь приподнялась в молчаливом вопросе. Ответить на него Энни никогда бы не смогла. Ей вовсе не хотелось знать то, что ей известно про его жену. Это знание делало Руфуса уязвимым: прежде она бы ни за что не стала так думать о нем. Взгляд Руфуса, когда он повернулся к брату, принял жесткое выражение.
– Ты опоздал родиться на век, Энтони, – резким, пренебрежительным тоном произнес он. – Ты пользуешься популярностью среди прислуги женского пола… не в обиду будь вам сказано, Энни, – добавил он полунасмешливым-полуизвиняющимся тоном, а потом, обернувшись, посмотрел на Энтони своими черными, холодными глазами. – Это было более понятно сто лет назад… хотя не более допустимо!
Энтони отпустил руку Энни, как только брат произнес первые слова. Его щеки залились краской.
– Во всяком случае, я по достоинству оцениваю красивую женщину!
Руфуса не затронуло откровенное оскорбление, прозвучавшее в словах брата.
– Ты уже помолвлен с красивой женщиной, – сказал он. – Полагаю, что в будущем ты будешь держаться возле нее. – И, взяв Энни за руку, добавил: – И оставь в покое таких наивных девушек, как Энни!
Она чувствовала себя добычей, из-за которой грызутся два в равной мере решительно настроенных пса! Кроме того, ей не нравилось, что Руфус, когда это ему удобно, обращался с ней точно с девочкой…
– При столь коротком знакомстве делать насчет меня такое предположение довольно смело, – ответила она ему тихо, но уверенно, освобождаясь от его руки и прямо глядя ему в глаза.
– Желаете сказать, что вы не невинны?
Складывалось впечатление, что они были единственными людьми, кто стоял здесь. И их взгляды скрестились в немом поединке.
Не такая уж она и невинная. В прошлом у нее были молодые люди. Однако то, что подразумевает Руфус…
– Энтони, дорогой. – Давина Адамс сошла по лестнице за их спинами – высокая, тонкая и гибкая блондинка двадцати восьми лет, и красивая, как ранее отметил Руфус. – Головная боль прошла. – Она одарила жениха улыбкой. Ее большие голубые глаза, казалось, напряженно рассматривали собравшуюся внизу, у лестницы, троицу… затем в них появилась рассеянность. – Не съездить ли нам в город? Заодно бы и пообедали, – беспечно продолжала она. – Руфус, Энни. – Она поздоровалась с ними уже после того, как обратилась с вопросом к своему суженому.
– Прекрасно, – легко согласился Энтони. – Простите нас, – небрежно бросил он Энни и Руфусу. Давина, когда они выходили из дома, взяла его под руку.
– Когда Давина говорит "прыгай", он прыгает, – медленно протянул в наступившей после их ухода тишине Руфус.
Энни хмуро взглянула на него. Что стоит за его словами?
– Однако она очень красива, – добавил Руфус.
– Да, – без всякого выражения согласилась Энни.
– И богата.
– Да…
– Таковы жизненные обстоятельства, Энни. – Руфус пожал плечами. – Мой брат истратил большую часть своего наследства, а у него дорогостоящие привычки. Ну что ж. Давина весьма состоятельная молодая женщина.
– Мне можно отправиться к Джессике? Уверена, у вас есть дела.
– Конечно, – кивнул Руфус, по-прежнему напряженно глядя на нее. – Вероятно, я приглашу вас на ланч. Вдвоем. По просьбе Джессики, – добавил он, точно ощутил неким чувством отказ, который был готов сорваться с ее языка.
Она и на самом деле хотела отказать, потому что не считала нужным тратить на общение с Руфусом Даймондом времени больше, чем нужно. Однако упоминание имени Джессики напомнило ей, ради чего, собственно, она здесь.
– Разумеется, – равнодушно приняла она его предложение. – Я только схожу за курткой Джессики. – Повернулась и стала подниматься по лестнице.
– Энни?..
Она почти уже дошла до самой верхней ступеньки, радуясь, что на сей раз удалось избежать общения наедине, но Руфус Даймонд был не из тех, кто оставляет кого бы то ни было в покое. С ним постоянно приходилось быть начеку.
Глубоко вздохнув, она неспешно обернулась. Даже там, на нижней площадке, Руфус, казалось, подавлял все и вся своим превосходством.
– Да? – опасливо спросила она.
Он улыбнулся ей хищной улыбкой, которая, как ни странно, была одновременно обезоруживающе привлекательной.
– Я поднимусь к страшной женщине и скажу ей, что нас во время ланча не будет!
Из ее груди при столь безобидном замечании вырвался вздох облегчения…
– Хорошо, – кивнула она.
– Да. Энни?..
Господи, ну что еще?! Она раздраженно обернулась. Нарочно, что ли, он это делает? Насмешливые огоньки в темно-синих глазах, казалось, подтверждали, что так оно и есть.
– Да, Руфус, – уныло отозвалась она.
Улыбка стала еще шире. Теперь морщинки появились около носа и вокруг рта.
– Не нужно переодеваться. Вы и в джинсах великолепно смотритесь!
Оценивающий взгляд, которым он обвел ее фигуру, подсказал ей, что он наблюдал, как она взбегала вверх по лестнице. Она вдруг физически почувствовала, как тесно облегают джинсы ее ягодицы и длинные, стройные ноги.
– А я и не собиралась, – желчно бросила она напоследок, скрывшись наконец из поля зрения этого несносного человека.
Однако его смех преследовал ее, когда она бежала по коридору за курткой для Джессики. Горячий румянец прилил к ее щекам, ведь она прекрасно понимала, что причиной его веселья послужила именно она, а не кто иной.
И теперь ей предстояло провести несколько часов в обществе этого мужчины! Прекрасно! Она уже стала сожалеть о своем желании, чтобы Руфус на этот раз остался подольше. Сейчас она надеялась, что он скоро уедет, и как можно скорее.
Несколько позже она ощутила вину за это свое желание, видя, сколь счастлива Джессика в эти короткие часы общения с отцом. Девочка обожала его. И это чувство было взаимным. Как бы плохо ни сложился брак Руфуса Даймонда, свою дочь он любил страстно.
Энни, ставшая невольным свидетелем их любви, чувствовала себя лишней, поскольку Джессика со всеми своими просьбами обращалась только к отцу.
– Вы почему-то вдруг погрустнели, – мягко прервал Руфус ее раздумья. Для Энни это стало еще одним свидетельством того, что он постоянно следит за ней. – Надеюсь, причина кроется не в моих поступках или словах? – Он вопросительно изогнул бровь, внимательно глядя на нее.
Машина остановилась у паба. За последние несколько минут Энни поняла, что если Руфус решит навсегда вернуться домой, то нужда в ее присутствии отпадет сама собой. Ведь она прекрасно осознавала, что для Джессики гораздо лучше жить вместе с отцом, чем находиться под присмотром наемной гувернантки.
– Нет, – задумчиво уверила она его. Ничего такого он не сказал и не сделал. Просто является тем, кем является, и Джессика обожает его.
Руфус по-прежнему обеспокоенно посматривал на нее поверх головки дочери.
– В самом деле?
– В самом деле.
Она одарила его улыбкой. Он не виноват, что она так полюбила Джессику. Мысль, что когда-нибудь ей придется расстаться с ней, причиняла чуть ли не физическую боль. В колледже их обучали не привязываться слишком уж к своим подопечным, и в детском саду это не было так трудно, но теперь…
– Вам когда-нибудь говорили, что у вас самые выразительные на свете, – тихо произнес Руфус.
Она испуганно взглянула на него и вдруг почувствовала, что вокруг будто никого нет, словно на целом свете они одни.
– Самые удивительные глаза, – вновь пробормотал он, тряхнув головой, точно пытался избавиться от чар, под действием которых находился.
– Мне показалось, будто вы сказали, что они выразительные? – прошептала Энни.
– Выразительные! Красивые! Удивительные! Боже мой…
– Бабушка говорила, что это слово можно употреблять лишь в молитве, – с укором обратилась Джессика к отцу, напомнив им, что и она здесь. – А ты не молишься, папа, – улыбнулась она ему, дразня.
Руфус ошеломленно несколько секунд смотрел на дочь, затем улыбнулся и легонько взъерошил ей волосы.
– Некоторым образом этим я и занимался, – спокойно сказал он, взглянув на Энни с загадочным выражением на лице.
Энни столь же загадочно посмотрела на Руфуса: она совсем не понимала его! То они что-то мирно обсуждают, и все идет гладко и мирно, а в следующее мгновение… ее глаза?.. Энни не видела в этом никакой логики.
– Я тоже молилась прошлой ночью, папа, – продолжила беседу Джессика, приняв все за чистую монету. – Я молилась, чтобы ты не уезжал надолго. А о чем молился ты? – простодушно спросила она, совершенно не понимая, какие душевные муки причиняют ее слова обоим взрослым.
Энни еще больше устыдилась своих прежних мыслей. Она перевела взгляд на Руфуса. Ей сделалось интересно, что он почувствовал, узнав, сильно расстраивается дочь из-за его долгого отсутствия.
Когда он смотрел на Джессику, любовь смягчала черты его лица.
– Я молился о том же, любимая, – хрипло ответил он ей.
Джессика, как это иногда бывало с ней, кивнула совсем по-взрослому.
– Быть может, если мы вместе молимся об одном и том же, этому суждено случиться. Я долгое время молилась о новой мамочке, однако этого не произошло. Но, возможно, потому, что я молилась одна, – задумчиво произнесла она, сморщив носик и совершенно не понимая, какую бомбу только что подложила. – А ты как полагаешь, папочка? – Она, сдвинув брови, посмотрела на него снизу вверх.
Энни, вероятно, следовало рассмеяться при виде совершенно ошеломленного выражения на лице Руфуса. Он, очевидно, и не догадывался, что Джессика страстно желала новую мамочку… и даже не имел представления, как реагировать на ее слова.
Энни стало его жаль.
– Полагаю, нам следует сходить в туалетную комнату и после восхитительной трапезы помыть руки, – тихо сказала она Джессике. – Тебе представится возможность продемонстрировать на костылях свою удаль, – добавила она ободряюще, заметив выражение неудовольствия на лице девочки.
Костыли были привезены из больницы в воскресенье, и Джессике доставляло огромное удовольствие ковылять на них всюду, особенно если присутствовала публика, как в этом переполненном пабе.
Это предложение, разумеется, отвлекло внимание Джессики от темы, которая была неудобна для ее отца, если не сказать больше. Он по-прежнему выглядел смущенным, когда Энни встала, чтобы проводить Джессику в дамскую комнату.
– Откуда, черт возьми, что берется? – донесся до слуха Энни его приглушенный голос.
Она обернулась с сочувственной улыбкой:
– Это одна из причин, почему мне так нравится работать с детьми: никогда не знаешь, что они скажут в следующий момент!
Руфус явно не ожидал такой выходки от Джессики.
– Новая мамочка! – ошеломленно повторил он.
Энни расплылась в широкой улыбке.
– Я бы не стала придавать этому значение. – Она успокаивающе потрепала его по руке. – Она, по всей видимости, перестала об этом молиться!
– Слава Богу! – облегченно вздохнул он и отхлебнул глоток пива.
Когда Энни пошла провожать Джессику, ее улыбка поблекла: вспомнила, сколь ужасным был брак Руфуса с Джоанной. Неудивительно, что он считает тему о появлении "новой мамочки" по меньшей мере нелепой.
На обратном пути Руфус казался глубоко задумавшимся; совершенно машинально обогнал он черный "мерседес". Джессика же, уставшая от прогулки, спала на заднем сиденье машины.
Энни радовалась короткой передышке, во время которой у нее появилась возможность обдумать разговор с Энтони. Сегодня он казался другим, ему определенно не пришлись по вкусу ее замечания насчет приближающегося бракосочетания. Неужели он намерен совершить брачный обряд? Сказал, что нет, но…
– Он не стоит того, и вам это известно, – спокойно прервал Руфус ее раздумья. То обстоятельство, что ему, кажется, было понятно, о чем… о ком!., она думает, доказывало, что Руфус не настолько, как полагала она, погрузился в собственные мысли.
Румянец появился на щеках Энни.
– Не понимаю, о чем вы говорите? – попыталась неуклюже отговориться она.
Он вздохнул.
– Да, вы о нем думаете. Не понимаю, как это ему удается. – Руфус раздраженно тряхнул головой. – Но все женщины в радиусе двадцати футов от Энтони, кажется, подпадают под его обаяние… Однако, что бы он ни сказал вам, Энни, на Давине он женится. Селия побеспокоится об этом, – мягко сказал он ей.
Селия?.. Но…
– Почему? – спросила в недоумении Энни.
Руфус пожал плечами.
– По тем же самым причинам, о которых я упоминал.
Потому что Давина богата. И у Энтони дорогостоящие привычки. Энни это обстоятельство не представлялось солидным основанием для брака. И впрямь, какое Селии дело, на ком женится ее сын? Да, для всех было бы лучше, если б Селия одобрила выбранную им жену, однако важнее, разумеется, чтобы и Энтони она пришлась по душе!
– Я не понимаю.
– Поймете, – мрачно уверил ее Руфус. – Просто я стараюсь насколько возможно облегчить боль. Или уже слишком поздно? – Он насмешливо приподнял темные брови.
Поздно ли? Она и сама не знала. Да, с первого мгновения она поддалась чарам Энтони. Ей льстило его внимание. Однако появление Давины в прошлую субботу вернуло ее к реальности. Она уже не была уверена в собственных чувствах.
– Надеюсь, что Бог не допустил этого, Энни, – резко продолжил Руфус. – Мой братец и так разрушил немало жизней, чтобы прибавлять вашу к их числу!
Похоже, его собственная возглавляла этот список. Однако, конечно, здесь нет вины Энтони… Да и была ли она?.. Энни вздохнула: нужно время для раздумий, для приведения мятущихся мыслей в порядок.
Однако времени на размышления не оставалось: они подъехали к дому. Вечером за Джессикой необходим присмотр: когда гости придут на ужин, им с девочкой придется вместе пить чай в детской. И слава Богу, что Энни не повстречалась с Энтони: она еще не была готова к встрече с ним.
К ее удивлению, Селия, когда Джессика пришла пожелать бабушке спокойной ночи, все еще находилась в гардеробной, раздумывая, какой бы туалет выбрать для предстоящего вечера.
Ее волосы были уже красиво уложены, оставались только платье и обувь: поверх хрупкого тела был накинут халат персикового цвета. Селия выглядела просто красавицей. И впрямь удивительно, что она не вышла во второй раз замуж после смерти супруга, шесть лет тому назад. Она, без сомнения, по-прежнему чрезвычайно привлекательная женщина.
– Пора спать? – обернувшись, приветствовала она внучку. Джессика была уже в пижаме и халатике. – Что-то поздновато сегодня, а? – От этой мысли она, казалось, слегка расстроилась.
Энни пытливо оглядела пожилую женщину: на лице Селии были признаки переутомления, которых прежде девушка не замечала. Хозяйка дома явно устала, несмотря на отдых перед ужином. Очевидно, присутствие здесь Энтони и Давины плюс неугомонный Руфус оказались и для Селии утомительным испытанием. Лишь Джессику… и, пожалуй, пустышку Давину… вроде бы миновали треволнения этого странного семейного сборища.
– А чем ты сегодня вечером намерена заняться, дорогая?
Энни недоуменно заморгала, когда поняла, что вопрос Селии обращен к ней. Что же ей делать после того, как она уложит Джессику в постель? Ее нормальный распорядок был полностью нарушен с тех пор, как собралась вся семья.
– Мне надо нашить ярлычки на школьную форму Джессики, – отважилась сказать она. – А потом я, возможно, отправлюсь в библиотеку и выберу себе там книгу, если вы не против. – С первого дня работы здесь Энни была очарована библиотекой семьи Даймонд. Она всегда была страстной читательницей, и огромная комната на первом этаже дома Даймондов, в которой располагалась библиотека, казалась ей пещерой Аладдина.
И поскольку ее жизнь в данный момент походила на донельзя запутанный клубок, забыться в чьем-то чужом, пусть вымышленном мире представлялось довольно заманчивой перспективой.
Селия весело улыбнулась.
– Прекрасная мысль. Пользуйтесь библиотекой, когда только захотите.
Энни внимательнее пригляделась к этой умудренной жизненным опытом женщине: в голосе Селии звучали теплые, дружеские нотки!
– Спасибо, – с легким удивлением поблагодарила она.
– А теперь мне предстоит закончить свой туалет.
Пожилая женщина плавно поднялась из кресла и рассеянно потрепала черные кудряшки Джессики.
– Уверена, что мать Давины наденет нечто красивое и элегантное. Она всегда так одевается!.. – Селия раздраженно сморщила нос, начав в который раз просматривать обширный строй своих нарядов.
Мать Давины… Так это родители Давины будут на званом обеде сегодня вечером! Несомненно, с тем чтобы всем вместе обсудить свадебные приготовления…
Энни уложила Джессику в постель. Ей даже удалось, не отдавая себе отчета в том, что она занимается скучной работой, нашить именную бирку на новую зимнюю форму Джессики. Она прошла в библиотеку, но все ее мысли были только об одном: обсуждение приготовлений к свадьбе определенно было одной из главных тем за обедом!