- Я, по-твоему, не человек?! Души у меня нет?! Да ты… Я… А! Да чего там!
И убежал. А Руни тупо отметил, что Дикарь так и не доел…
* * *
Ночью опять было холодно и сыро. Но Сет не залез к нему в койку греться. "Ну и пусть его!" - думал Руни, слушая тишину прямо над собой - Сет лежал непривычно смирно, в отличие от Руни, не вздыхал и не елозил по койке. - "Начнет стучать зубами от холода, так опять ко мне прыгнет!" Но Дикарь остался на своем месте, а Руни заснул только под утро.
Весь день они не разговаривали. Ну, Руни, правда, чего-то незначительное спросил, а Сет, не глядя в его сторону, неопределенно промычал в ответ. И на следующий день, и потом - всё та же фигня. Дикарь не фыркал, не матерился - и это было самое скверное…
А Руни… Руни и не думал раньше, что ему может быть так неуютно без болтовни друга…
За эти несколько лет Сет Айри - Дикарь, бойкий, заводной, нахальный, полная противоположность Руни Корду - стал для Руни… стал кем-то… о ком он не мог не думать. Может быть, частью самого Руни… Это не мучило, а просто принималось как факт, даже с тихой благодарной радостью. Почему? Нууу… Наверное, потому, что у Сета замечательные чуть оттопыренные уши. И всегда холодные ступни, которые, тем не менее, согревают по ночам, да так, что аж жарко. Но главное - когда Сет был рядом, вездесущий серый становился не таким унылым и безысходным, отступал понемножку, освобождая место для других цветов…
Руни понял, что Сет нужен ему. И признал - не сразу и не быстро, но признал - что обидел друга незаслуженно. Но всё никак не мог решиться подойти и сказать об этом Дикарю. И тут не столько в самолюбии было дело, но больше в том, что Руни боялся - вдруг, Дикарь пошлет его куда подальше и не захочет мириться. Да, он помнил, что сильный не должен быть злопамятным, но… то ли не мог признать сильным Сета, то ли - ещё хуже - сам был не таким уж сильным, раз по сию пору держал в памяти вредного мальчишку, больно съездившего Руни по ноге.
Позже Руни будет есть себя поедом за то, что вовремя не помирился с Сетом, не сделал первый шаг, как должен был. Что думал всё о себе, а не о том, насколько плохо и горько может быть от их несуразной ссоры Дикарю, что он переживает, дергается…
… Это случилось в перерыве между занятиями. Слово за слово - между Сетом и Ригдолом возникла, непонятно из-за чего, перебранка. И Ригдол не нашел ничего лучше, как перекинуться на родичей Сета…
Дело в том, что большинство ребят в отделении не знали своих матерей, но у Сета ситуация была особая - он рос с матерью, зато отца в глаза не видел, понятия даже не имел, кто таков. В отделении это частенько служило предметом разнообразных подначек. Иногда довольно жестоких. Но у Сета язык был, как бритва, и за словом он в карман не лез. Обычно… А тут - вспылил сразу, и понеслось:
- Вы все мне завидуете! Тому, что моя мать была настоящая актриса из Верхнего Города!
Ригдол - будь он неладен, зараза! - почуял слабину и давай добивать:
- Ладно заливать! Никакая не актриса, а обычная шлюха, как у всех у нас. И даже хуже, потому что сама, небось, не в курсе, от кого сыночка нагуляла!
Тут-то Дикарь и кинулся на Ригдола. Произошло это так быстро… гораздо быстрее, чем Руни успел оказаться рядом, чтобы разнять… И Волка, как назло, поблизости не было. Зато офицер-преподаватель - тот как из-под земли вырос. И сцапал Сета. А драка в учебное время - это серьезное нарушение, за него жестоко наказывают.
* * *
Волк вышел от начальства. Что-то слишком быстро. Ясно, не стали разбираться, кому это надо…
Лицо у Волка было хмурое… Тоже понятно - ему как командиру за каждого провинившегося втык дают. Да и всё отделение могут наказать - снимут, допустим, часы отдыха… Волк ведь из-за этого с лица спал, да?..
Командир бросил рассеянный взгляд на Руни, поманил за собой к туалету и уже там коротко сообщил:
- Пятьдесят плетей.
Потом глянул испытующе и добавил:
- И Ригдола не трогай, я сам с ним разберусь. Понял?
Руни не ответил. Он смотрел вниз, на носки ботинок, на пол… Кто-то воду разбрызгал возле раковины… А тот парень - из отделения Бешеного Тито - который в прошлом месяце обматерил преподавателя… ему тоже должны были дать пятьдесят… умер на сорок втором… Умер… Что там ещё Волк сказал? Что-то насчет Ригдола. Ригдол, да…
Волк схватил его за плечо, тряханул как следует, да ещё и шмякнул спиной о стену.
- Блядь! Ты меня вообще слушаешь?! Я тебе что про Ригдола сказал? Ну-ка, повтори?
Волк сказал: "Не трогать!" Ага, как же… Руни исподлобья смотрит в прищуренные зеленые глаза, говорит ему прямо в лицо, очень уверенно:
- Он не будет смотреть, как бьют Дикаря!
Руки Волка всё ещё цепко удерживают Руни, но голос помягчел как-то, доверительнее стал:
- Не будет, обещаю. Я знаю, что он Дикарю сказал… Но ты его не тронешь - не то и тебя высекут за компанию, Батя злой сейчас, все драки под запретом.
- А?..
- А я командир, так что, это не драка будет, а воспитательные меры… - Волк, наконец, отпустил его, заговорил уже спокойно, без напряга. - Дикарь крепкий, сам иногда удивляюсь, прям, двужильный… Но ты же ему потом, после всего, нужен будешь.
Руни кивнул, снова глядя вниз. Брызги на полу складывались в затейливый узор… Хорошо, он не тронет Ригдола. Сейчас не тронет…
Волк ушел, бросив через плечо:
- Щас занятия начнутся, давай за мной!
- Угу, - согласно промычал Руни.
Узор из брызг напоминал смешную рожицу. Руни озлобленно затоптал её ботинками… Серое вокруг стремительно темнело, оборачиваясь беспросветно-черным…
* * *
Волк всегда держал слово, за то его и уважали. Он выполнил данное Руни обещание: Ригдол не смотрел, как пороли Дикаря, потому как лежал в лазарете с разбитой рожей и поломанными ребрами. Яромир Шоно никому не спускал плохих слов о женщине, тем более, если она чья-то мать…
Но Руни было не легче от этого. Если Сет… Руни не хотел даже мысленно произносить это слово, но оно упрямо лезло в голову… Если Сет… умрет… Тогда Ригдол лишь получил отсрочку, но он тоже умрет. Обязательно. Руни по всем правилам вызовет его на смертельный поединок и убьет. Руни не сомневался, что сможет это сделать - воткнуть нож в Ригдола, продырявить его, как чучело… Может, Волк разозлится и будет против, и скажет, что это бессмысленно… Но на то Волк и командир, а Руни - это просто Руни, Змей… И лучше думать о поединке с Ригдолом, спасаясь от воспоминаний о глупой ссоре, об обидных словах, о том, что всё было бы иначе…
… Первый же удар короткой ременной плети разорвал кожу на спине Сета, прочертил кроваво-красным…
Руни смотрел, не позволяя себе трусливо закрыть глаза, слушал - как свистела, врезаясь в обнаженное тело, кожаная хищница. И слышал - когда удар приходился на удар - хриплый мат, клекотом вылетавший из горла Дикаря…
Руни вцепился зубами в кулак, грыз и грыз, прокусывая кожу, машинально сглатывая собственную кровь, и даже не чувствуя… Потому что по-настоящему больно - это стоять и смотреть, без возможности что-то сделать… закрыть собой, принять на себя его муку… Это больно и страшно, и никакие мысли о мести не помогают, за них не спрячешься…
Когда отсчитывали последние "сорок девять-пятьдесят", голое окровавленное тело уже безвольно повисло на скручивающих руки ремнях… А Руни, прогоняя из глаз едкую серую муть, вдруг понял, почему не плакал тогда… по отцу… и почему не станет плакать сейчас…
… Сет был жив, отключился только.
Руни увязался в лазарет вслед за Волком, но "белые мантии" так и не подпустили их к койке, на которую уложили Сета. Волку сказали подождать несколько минут - потом ему сообщат необходимую информацию.
А тем временем старшие парни, оказавшиеся в лазарете после недавно прошедшей игры, с любопытством глазели на то, как принесли Сета, и теперь делали ставки - помрет или нет. Руни смотрел на них свирепым взглядом и наотрез отказывался уходить, будто эти парни способны беду накликать своими словами. Волку пришлось увещевать:
- Змей, хрена ты придурков этих слушаешь? Мне медик сказал, что жить будет точно, и к вечеру уже должен очухаться. Пошли, вечером, после занятий, придешь!
И Руни пошел… покорно поплелся на занятия, снова подчинившись серому миру, уверившись на годы вперед, что "Ничего не поделаешь!" - самая поганая фраза на свете…
Но был вечер, и была радость… Когда Дикарь чуть приподнял кудлатую голову, и его запекшиеся губы зашевелились.
- Что, что? - Руни приник к самым этим губам. Может, надо чего, водички там?..
- …не думай… я не… бездушный… жалко… Алефа…
Руни сжимал его руку в своих ладонях и кивал, улыбаясь, и давился невидимыми слезами…
* * *
Этим вечером на ужин выдали фрукты, и ребята собрали Дикарю кой-чего. А Руни доставил всю эту вкуснятину в лазарет.
Сет, торопливо пробурчав слова благодарности, с жадностью набросился на принесенные дары. Руни смотрел на друга и чувствовал, как физиономия расплывается в нелепой растроганной улыбке. Удивительное дело: сейчас вид увлеченно жующего Сета делал Руни безмерно счастливым. Буйная энергия Дикаря вернулась и била фонтаном - ярких красок, жизни, тепла. И всем этим друг снова щедро делился с Руни.
Дикарь, тем временем, заглотил последние кусочки, слизал липкий сок с пальцев, и, довольно ухмыляясь, сказал:
- Мне "белые мантии" обещались, что послезавтра выпустят.
Руни оглядел его с сомнением:
- Чего так скоро? Ты ж не встаешь ещё…
- Нее, поссать уже ползаю, - бодро возразил Сет. - Да и… достало тут валяться. Тоска - хоть в стакане утопись! Я лучше в строй поскорее… Хотя, наверное, долго ещё на брюхе спать придется.
Руни провел ладонью над спиной Сета, не прикасаясь, чтобы не сделать больно - раны только-только подживать начали, подернулись багровой корочкой.
- Шрамы останутся…
- Ну и останутся! Бойцу красота не к лицу! - беспечно хохотнул Сет. - Или ты меня в бордель решил пристроить?
Тут Руни спохватился - он же ещё Дикарю подарок принес.
- А, кстати, про бордель, - Руни зашарил по карманам. - Вот… Выменял у старших. За десерт.
Он протянул другу несколько голографических рекламок - такие выдавали бесплатно в борделях. На рекламках, для пущей наглядности и завлекухи, красовались изображения "товара" в самых соблазнительных ракурсах.
- Аамм, - Дикарь демонстративно облизнулся. - Пожелаю себе сладких снов. Представляешь, через год… нет, даже раньше… нас тоже будут в город выпускать. Сходим во Флорес, а? Навестим лапушек?
- Ага, - невпопад ответил Руни.
Он тоже разглядывал картинки вместе с Дикарем. Поначалу. А потом всё больше пялился на кудрявый затылок Сета… смотрел, как блики света играют на ладных плечах, перепрыгивают на израненную спину… Руни представлял уже зажившие рубцы… нет, даже в рубцах спина будет такая, что глядел бы и глядел, хоть глаз вырви… Под эти мысли ладони Руни принялись оглаживать бока Сета, спустились под простынку, заползли на худую крепкую задницу. Пальцы как раз уже нацелились пробраться между твердых ягодиц… как Сет встрепенулся, одернул Руни, правда, беззлобно, скорее, насмешливо:
- Эй, Змеище, хорош меня лапать!
Руни отдернул руки, как обжегшись. Было неловко, не по себе, будто застали за чем-то стыдным. И, в то же самое время, еле унял себя - так хотелось опять коснуться Сета, вот так - особенно - коснуться, трогать его т а м, гладить ещё и ещё… Да поласкать - по-настоящему, по-взрослому…
"Что ж теперь делать-то?" - недоумевал Руни. Получалось так, что прежней дружбы с Дикарем уже нет, а пришло взамен что-то новое. Но Руни растерялся и не знает, что с этим новым делать… А Сет, похоже, не готов принять…
* * *
Произошедшая перемена сбивала Руни с толку. Внешне-то, вроде, всё шло, как раньше, но Руни многое теперь не мог себе позволить из прежнего. Например, прижиматься к Сету холодными ночами, греться об него…
Между тем, Дикарь, как ни в чем не бывало, сигал к Руни под бок всякий раз, как ему было зябко. И для Руни это было теперь сродни пытке. Мало того, что он перестал себя чувствовать хозяином в собственной постели. Хуже то, что… горячее, упругое тело Сета - и рядом совсем, а не тронь! Только и оставалось на долю Руни - смотреть, как Дикарь крепко спит, как разглаживается во сне лицо, становится таким спокойным и чуть ли не нежным… Слушать - глубокое мерное дыхание… Чувствовать - как изредка вздрагивает всем телом, дёргается… может, ему порка недавняя снится - тот ещё кошмар… но чаще - чуть улыбается, да, бывает, причмокивает, как маленький. С ума сойти…
- Дрыхнешь, сволочь, и никакой тебе заботы, - шептал иногда в сердцах Руни, отодвигался, насколько мог, но, заснув-таки, непременно видел во сне Дикаря, да в таких ракурсах, что век бы не просыпаться…
3
Отделение собралось на контрольное занятие по проведению форсированного допроса.
Накануне было объявлено, что занятие пройдёт "с использованием живого материала", и эта новость обсуждалась не все лады.
- А что значит "на живом материале"? - первым поинтересовался новичок - Малыш Эйдо Мар.
- А то и значит - привяжем тебя к колышкам и будем му-у-учить, - тут же отозвался один из главных зубоскалов отделения.
- Ага, зверски изнасилуем, - плотоядно ухмыляясь, вторил другой.
Руни только хмыкнул неодобрительно - ну, чего достают парня? Хотя, новичков завсегда стараются поддеть, и по части насмешек да подколов Малышу будь здоров как достаётся. Но он - ничего, держится, и шуточки терпит, и вообще… Все ж знают: чем позже попал в учебный центр, тем меньше шансов выжить. Но Малыш, видно, духом не падает, старается вовсю. Многие парни, в том числе и Руни с Сетом, новичка за эту стойкость зауважали, а командир, вроде как, под крылышко взял, опекает помаленьку…
- Правда, Волк, что это за такой "живой материал"? - это уже Дикарь спросил.
Командир пожал плечами:
- Я знаю столько же, сколько и вы. Веснич же любит туману напустить…
Едва Волк это произнес, как появился офицер-преподаватель Веснич, специалист по допросам. Да уж, помяни чёрта - он тут как тут… Веснич был длинный, сухой, весь какой-то бесцветный, и ничего в нём примечательного, если б не взгляд - неподвижный, почти как у Руни, но острый, холодный. Поглядишь - и будто на битое стекло напорешься…
Преподаватель подталкивал в спину парня в оранжевом комбинезоне. На физиономии парня светился перевернутый треугольник - печать контроля… Всё понятно. "Меченые" - так называли опасных преступников, приговоренных к пожизненной каторге. Их использовали в учебном центре для самой грязной работы. Ну и, видимо, для разных прочих нужд. Например, как живое чучело на практических занятиях…
- Раздевайся! - приказал Веснич своим бесцветным голосом, даже не глядя на парня. И тот с обреченной покорностью принялся стягивать оранжевое тряпьё. Руки у него заметно тряслись…
… По окончании занятия Веснич равнодушно объявил, что доволен результатами, которые показало отделение. Бесцветные казенные слова прозвучали для парней сладкой музыкой - значит, завтра они пойдут во Флорес. Первая увольнительная… И денежек дадут на развлечения. Вот славно-то! Все загомонили разом, уже предвкушая, на ходу строя планы…
А скулящего "меченого" увели. Ему даже лазарет не понадобился, вызванный медик тут же, на месте, кое-как залатал многочисленные раны на теле, обработал искалеченные пальцы. Ну, и пойло какое-то ядрёное в бедолагу влили - надо понимать, в качестве анестезии…
Руни это всё подметил краем глаза, как и то, что Малышу, кажись, немного поплохело во время занятия, хоть он виду и не подавал. И ещё… Дикарь после всего притихший был, задумчивый.
- Слышал, завтра во Флорес отправимся? - и Руни хлопнул друга по спине. Только б вывести Дикаря из этого мутного состояния. Что у него там в башке крутится - пусть или забудет, отодвинет подальше, заслонит мыслями о предстоящем веселье… или пусть прямо сейчас выложит. А если замалчивать - Дикарю это не годится, взорвется ж потом… - Помнишь, о чем мечтал?
Помнит, куда он денется. Весь последний месяц только и было разговоров, что о квартале развлечений.
- Угу, - неопределенно промычал Сет. А потом возьми и спроси, запинаясь, точно ему слов не подобрать, - Змей, слушай… Тебе… совсем его не жалко?
- "Меченого"? - сразу понял Руни. Помолчал, прислушался к себе. Детство… выходные у телевизора, сладкие блинчики, тепло отца и Наиля… Туда больше нет возврата. А сейчас… боль, кровь и смерть - рядом, привычные, как ежедневные подъёмы и отбои. Серый мир живет по своим правилам. Подчинись или умри. И все они… все, кто выжили - выходит, подчинились?.. - Наверное, не жалко. Если б такое с кем-то из ребят… А так - он же преступник, "мечеными" просто так, за какую-то мелочь не делают. Он или убийца, или наркотой торговал. А может, людей продавал на органы… Гад, в общем. Чего таких жалеть!
Руни сказал это не только для Сета, но и для себя самого. И себя, вроде, убедил.
- Может, ты и прав, - ответил Дикарь. - А всё одно - в душу как насрали. Думаешь, нам потом часто придется такое делать?
- Нууу… - протянул Руни. И рассудил, - Часто не часто, а придется.
- Хуёво, - вздохнул Сет. Но, кажется, его отпустило.
- Хуёво, - согласился Руни.
Но лучше было сейчас думать о Флорес. А война и вся прочая хрень пусть остаются неясными тревожными тенями отдалённого будущего. Глядеть туда, вдаль - сломаешься до времени, выпьют проклятые тени всю душу досуха… Нет уж, Руни при слове "будущее" хотел видеть подмигивающий веселыми огнями Флорес и себя в обнимку с Сетом…