Дома холодный душ не стер чувственных прикосновений Стефана, не смыл его взгляда. Роза покачала головой. "Я не могу удержаться. У меня такое чувство, будто я долго ждала, когда придет Стефан и растормошит меня. Ничего подобного я не испытывала ни с Ларри, ни с Генри, ни с Майком. Как ни старалась. Это несправедливо. Только сейчас я взяла под контроль свою жизнь. Почувствовала себя в безопасности. Я не хочу повторять ошибки. Ему надоест скучная деревенская жизнь в Уотервилле, и он уедет. Он тоже не чувствует себя в безопасности", - закончила Роза свое рассуждение.
Роза Грейнджер решила, что в игре, которая называется "жизнь", нет справедливости. В длинном изумрудном халате она вышла на веранду и, покрывая лаком ногти, стала думать, что делать. Она не сомневалась, что ей предстоит битва со Стефаном.
Вечером Генри и Ширли отправились гулять. Они остановились перед белым заборчиком у дома Розы.
- Послушай, говорят, ты каталась в грязи со Стефаном Донатьеном, - прокричал Генри. - Говорят, ты его за пять секунд уложила на обе лопатки.
- Привет, Ширли. Гуляйте дальше, Генри. Не обижайся, - ответила Роза и нахмурилась.
Они уже ушли, а в нежном майском воздухе еще долго раздавался гогот Генри.
На другой стороне улицы миссис Уилкинс стригла газон.
- Роза, я тоже это слышала, - сказала она. - Зеб очень благодарен тебе за свиней.
- В следующий раз сам будет их ловить, - проворчала Роза.
- Что ты сказала? Да, а этот Донатьен тоже хороший ловец, - продолжила миссис Уилкинс. - Но он не позволит тебе свободно разгуливать, а захочет надеть на палец кольцо. Чтобы все знали, что ты его. Он настоящий собственник.
- Я иду спать, миссис Уилкинс. Спокойной ночи.
Роза закрыла глаза и попыталась не думать о Стефане. Трудная задача, так как в этот момент он открыл ворота и вошел внутрь. Он принял душ, побрился, и она не могла не признать, что выглядит он потрясающе. В одной руке букет полевых цветов, в другой - корзинка для пикника.
- Больше никаких пикников с вами, - сердито буркнула она. И почему она не надела белье? Когда Роза беспокойно задвигалась, глаза Стефана остановились на ее груди. Вечерний воздух донес аромат цветов, хорошей еды и Стефана. Хорошенькое сочетание. - Я теперь на диете, - добавила она.
А то он еще не поймет, из-за чего она задыхается и не может оторвать от него глаза.
- Расскажите о вашей матери, Роза, - спокойно попросил Стефан и начал быстро распаковывать корзинку.
- Вы так это делаете, будто работали официантом.
Роза наблюдала, как он взмахнул полотняной скатертью и расстелил ее на маленьком круглом столике, стоявшем между плетеными стульями. Ей не хотелось рассказывать ему о своих чувствах к матери. Но Роза подозревала, что Стефан сумеет все вызнать. А ей так не хочется, чтобы он близко подобрался к боли, которую она долгие годы гнала прочь.
За короткое время она поняла: за что бы он ни брался, все получалось у него очень хорошо. В том числе и поцелуи.
- Я начал сервировать столы очень рано, еще мальчиком. До этого отец учил меня, какие вина нужно подавать к каким блюдам, какие ставить бокалы, как выбирать хлеб, сыры, соусы. Поговорим о вашей матери? - повторил он, наливая в бокал красное вино и протягивая ей.
Он сел на плетеный стул и стал намазывать паштет на крекеры и раскладывать их на тарелке. Только потом взял свой бокал.
- А может, о вашей жене? - парировала она, принимаясь за второй крекер.
- Я любил ее. Это была не страсть, но теплое, ласковое и доброе чувство. Я получил больше, чем надеялся, от девушки хорошего воспитания и происхождения.
- Она подходила для вас? - спросила Роза, встревоженная разницей между ними.
- Наши семьи были знакомы, - спокойно подтвердил он.
- Брак по расчету?
Стефан смотрел вдаль, будто заглядывая в прошлое.
- Так бывает. Я любил ее. Когда она родила мне Эстеллу, я подумал, что наконец мы стали настоящей семьей. Но у Клер было слабое сердце, и рождение ребенка забрало все ее силы. Эстелле едва исполнилось десять, когда ее мать отказалась от борьбы. Я до сих пор жалею о времени, которое провел вдали от них обеих, напряженно работая. Долгое время Эстелла упрекала себя за смерть матери. Может быть, еще и сейчас. А я и не подозревал об этом, лишь много позже… Я был слишком занят. Понимаете?
Роза хорошо понимала. На веранде, укрытая тенью, Роза не думала, что делает. Она потрепала его по коленке и спросила:
- Эй, приятель, а эти крекеры тоже можно есть?
- Вы всегда все отдаете другим? - ласково улыбнулся Стефан. - Стараетесь помочь? У вас доброе сердце, тасherie.
- Я всего лишь голодна, приятель. Не читай больше, чем написано, - легко солгала она, стараясь спрятаться, чтобы он не заметил, как она покраснела. Стефан выглядел так, будто ему нужны одновременно друг и любовница. Ей не хотелось быть его любовницей. Зато она знала, как быть хорошим другом. - Знаете, люди уже сплетничают о нас. Я не хочу, чтобы они перемыли мне все косточки.
- Все перемыть - это, должно быть, довольно… волнующе, - пробормотал Стефан. В его низком голосе слышался смех. - Когда вы будете готовы, я бы хотел попросить вас рассказать о вашей матери. А сейчас давайте есть.
Роза хотела было отказаться от еды. Но при виде обеда желудок свело судорогой. Горка спагетти, артишоки, яйца и ветчина.
- Ммм, - причмокнула она.
Он ел медленно, подкладывая ей по второму разу.
- Вы едите без остановок. Почему вы полностью не расслабляетесь перед тем, как приступить к следующему блюду?
- Вкусно. Но, по правде, я бы поверх всего еще положила хот-дог и много горчицы, - ухитрилась она произнести, уплетая салат.
Роза многозначительно посмотрела на Ларри и Мери Лу, которые старались не слишком явно проявлять любопытство. Они медленно прогуливались вокруг ее дома, бросая украдкой в их сторону взгляды.
Стефан глубоко вздохнул. Но не в ответ на ее слова о хот-догах. Он начал методично и мрачно собирать остатки пищи в корзинку.
- Через этот халат я вижу ваши груди, - проговорил он, будто пришпиливая ее к стене мрачным проникновенным взглядом. - Я хочу вас. И я хочу быть вашим другом. Но ваша оборона, Роза Грейнджер, слишком сильна. Вы боитесь разбить свое сердце и почти никому не доверяете. К вам трудно подойти.
- Вы всегда переходите прямо к главному? - спросила она, скрестив руки на груди.
Одним своим видом Стефан мог вывести ее из равновесия. Он стоял, прислонившись к дверному косяку. Рубашка расстегнута. Руки, скрещены на груди. Поношенные джинсы, как у всех мужчин в Уотервилле. Но от его вида у нее перехватывало дыхание.
Она хотела прыгнуть на него и затащить его в постель. Роза тряхнула головой. Она знала его всего две недели. Он пришел из другого мира и скоро вернется обратно.
- Да, я всегда перехожу к главному, - ответил он и улыбнулся миссис Уилкинс, которая выглядывала из-за заборчика.
- Знаете, - начала соседка, - Роза много натерпелась из-за мужчин. Я уже старая, и я не хочу снова слышать, как плачет эта бедная девушка.
- Миссис Уилкинс, благодарю вас, но я сумею сама справиться с этим, - сказала Роза женщине, которая всегда старалась заменить ей сбежавшую мать. - Мне уже тридцать семь.
- Я меняла тебе пеленки, мисс Спорщица. Весь город гудит о ваших отношениях с этим мужчиной. Ты об этом не думаешь?
- Уверяю вас, миссис Уилкинс, у меня чистые намерения… - Стефан бросил на Розу сладострастный взгляд, - честные.
- Здесь, в Уотервилле, люди сначала встречаются и ухаживают. А затем обычно обручаются. - Миссис Уилкинс твердо держалась своего курса. Низкий обворожительный голос Стефана не заставил ее свернуть в сторону - Розе пора уже иметь своих детей. Думаю, вам лучше оставить ее. Она слишком хороша для игр.
- Спасибо, миссис Уилкинс. Вы все правильно говорите.
Розина жизнь всегда была открытой книгой для жителей Уотервилла. Когда она росла, они подкармливали ее и мазали зеленкой поцарапанные коленки. Затем они постарели, и Роза начала заботиться о них. Не потому, что чувствовала себя обязанной, а потому, что любила их.
Она многозначительно посмотрела на Стефана. Он подходил больше на роль любовника, чем на роль мужа. Она справедливо предполагала, что Стефан оставит еще больший шрам в ее душе, чем Майк.
- Один из вас должен уйти. Я предпочитаю, чтобы это были вы, Стефан.
- Очень хорошо. Но прошу вас подумать. Я слишком долго ждал такую женщину, как вы. Насколько мне известно, вы сосватали Генри Ширли, а Ларри - Мери Лу. Мегги Уайт начала охотиться за мной. Я прошу вас позвонить ей и дать отбой. Я не могу быть в постели Мегги, так как намерен оказаться в вашей.
С этими словами он поднес ее ладонь к губам и запечатлел в центре поцелуй.
- Ты же знаешь себя, дорогая, - не отступала миссис Уилкинс. - Лучше шугани его подальше, прежде чем запутаешься окончательно.
- А я бы с удовольствием запутался, - спокойно проговорил он, и от его взгляда Роза покраснела.
Первого июня Донатьены отмечали месяц своего пребывания в Уотервилле. Стефан уже две долгие недели не видел Розу. Он сидел на только что отремонтированной веранде, забросив ноги на балюстраду, и наслаждался спокойным летним вечером.
Рассудительный человек, убеждал он себя, даст женщине время. Стефан дотронулся до груди. Когда дочь говорила о своей подруге, Розе, его сердце начинало бешено биться. В тот вечер он слишком прямо сказал ей, как она ему нужна. Июньская ночь окружила его мерцанием светлячков и ароматом цветов. Перед глазами возник образ Розы. Я дам ей время подумать, еще раз пообещал себе Стефан и замер, тяжело дыша. Потому что в этот момент пикап Розы подъехал к дому. Одетая в свою обычную футболку и шорты из обрезанных джинсов, она уже шла по дорожке.
- Я хочу с вами поговорить, - с ходу объявила Роза, слегка похлопывая рукой по голой ноге. - Не вижу смысла ходить вокруг да около, а сразу возьму быка за рога, как мы здесь говорим в таких случаях.
Она моргнула и постояла немного в нерешительности. Она словно продумывала свои слова и лишь потом произносила их.
- Я хотела поговорить с вами наедине… Эстелла со своими друзьями у меня дома смотрят видео. Я знаю, что ваша мать с моим отцом… И я не уверена, что мне нравится, как он себя ведет в последнее время… Такой энергичный и счастливый, что его даже взяла на заметку Мегги Уайт. Он купил новый лосьон после бритья и новые трусы. И все сам. Уверена, он что-то задумал.
Стефан сбросил ноги с перил и резко встал.
- У нас есть телевизор. Почему Эстелла не здесь, не в моем доме? Она не хочет приводить своих друзей…
- Не наденете ли вы рубашку? - Роза вглядывалась в темноту. - Вас покусают москиты, - добавила она.
В мерцающем свете цитронелловой свечи ее лицо казалось розовым.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Наверное, зря я это затеяла, думала Роза, стараясь не смотреть на Стефана. Грудь его блестела при свете свечи, а в гриве темных волос подрагивали капельки воды от только что принятого душа. Верхняя пуговица джинсов была расстегнута. Она попыталась сглотнуть, но ей не удалось. Он казался таким могучим и сильным. Когда он стоял вот так, расставив крепкие, сильные ноги, казалось, ничто не могло сдвинуть его с места. Роза боролась с волной желания в груди. Она проклинала себя за то, что мысли приняли столь опасное направление.
Мокрые черные волосы Стефана закручивались на концах. Роза подумала, каким аппетитным будет малыш с такими кудряшками на голове. Ей пришлось ухватиться за перила, словно за спасительный якорь. Колени подгибались. Уже давно она и не мечтала о собственных детях. Ее судьба - быть вечной крестной матерью.
Неожиданно она почувствовала боль в руке. Тихий крик предательски слетел с губ. Стефан моментально взял ее руки, повернул ладонями вверх, тщательно осмотрел. Свежие волдыри, которые она заработала, выдергивая гвозди, выдали ее. Требовалось объяснение. Молчание Стефана становилось все более грозным.
- Я перекрывала гонтом крышу, - начала она. - Это надо было сделать. Бизнес в лавке идет очень хорошо. И я сегодня осилила добрую четверть крыши. Не хочу, чтобы папа залезал наверх. Я за него очень боюсь.
- Подождите здесь, я принесу антибактериальный крем и бинт. Нужна перевязка, - распорядился Стефан, буквально толкая ее в кресло.
Парадная дверь захлопнулась за ним.
Спокойная, тихая ночь. В темноте мерцали светлячки. Роза поражалась, как Стефану удается одним взглядом лишить ее способности дышать.
- Мне пора идти, - прошептала она, когда он вернулся на веранду.
Стефан опустился возле нее на колени и начал аккуратно намазывать крем. Потом закрыл тюбик, отложил его в сторону и принялся бинтовать ей руки. Сделав это, он одним ловким движением поднял ее. И аккуратно опустился в большое старое кресло-качалку.
- Это неразумно, - прошептала она, пытаясь отодвинуться от его темной, загорелой груди. Он шокировал ее, относясь к ней так, будто она не "свой парень", а желанная женщина. Стефан прислонил ее голову к своему плечу и начал медленно укачивать. - Мне хочется плакать, и я не знаю, почему, - пробормотала Роза.
Она впервые не понимала своих чувств. Губы Стефана слегка поглаживали ее лоб, брови, ресницы. Но поцелуи не приносили ей покоя и уверенности. Его большой палец ласкал нежное местечко на ее запястье. Он заставлял ее чувствовать себя особенной, утонченной, женственной. Не в силах больше сопротивляться, она потерлась о его щеку.
Стефан затих, потом притянул ее поближе к себе.
- Чем я вызвал ваше беспокойство? - нежно спросил он.
Глядя на его лицо, Роза попыталась сосредоточиться.
- Я сейчас не могу сообразить. Все слишком сложно. Дайте мне минуту.
- Конечно.
Он ласково улыбнулся и нежно поцеловал Розу.
Словно молния пронзила ее.
- Ведь вы не заключали пари, правда?
Роза словно со стороны услышала свой вопрос.
- Пари? - нахмурился он.
- Что вы добьетесь от меня, чего хотите.
Улыбка заиграла у него на губах. Он опять поцеловал ее легко и нежно, будто она настоящее сокровище.
- Я не заключал пари, но я добьюсь своего.
- С моим опытом я была бы дурой, если бы снова влезла в историю.
От жаркого взгляда Стефана Розу охватила дрожь.
Он приблизил к себе ее бедра, рука ласкала ягодицы и поднималась вверх, к плечам. Он посмотрел вниз, туда, где ее груди пристроились на его голой груди. Стефан закрыл глаза и потрясенно застонал. Он откинулся на спинку кресла-качалки и сквозь полуопущенные ресницы изучал ее.
- Почему вы пришли? - хрипло спросил он.
Роза решила, что если женщина сидит на коленях у мужчины - а за всю жизнь с ней такого не случалось, кроме разве что коленей отца, - то у нее есть определенные права. Она подняла забинтованную руку, высвободила палец и погладила морщинку между его бровями.
- Ради Эстеллы. И ради вас, - добавила она, поглаживая его густые брови волшебника.
Что она должна сделать, чтобы соблазнить его, ведь он все в себе держит под контролем. Он замер, принимая ее прикосновения, но желваки на щеках выдавали, что он не так уж и спокоен. Она погладила натянутую мышцу, желая облегчить его напряжение. Роза всегда понимала чужую боль.
- Вы слишком контролируете всех и вся. Это плохо прежде всего для вас, Стефан. Смотрите на все проще. Эстелле пришла мысль, что вы переехали в Уотервилл, чтобы держать Луи подальше от нее, в чем, собственно, вы признались и мне. Она приглашала его приехать, но он отказался. А вы сверкаете глазами на парней в ее новой свите. Особенно когда кто-нибудь из них подходит слишком близко.
- Они слишком часто касаются ее, обнимают, - грубо парировал Стефан.
- Вы касаетесь меня, - напомнила ему Роза.
И со значением посмотрела на его руку, гладившую ее бедро.
- Не говорите глупости. Вы женщина, я мужчина. Я увлечен вами. Вы околдовали меня. Очаровали меня. Возбуждаете меня. Я не тот человек, который легко сходится с людьми. Но вы… вы доставляете мне… удовольствие.
Роза не успевала следить за его мыслью. Эмоции подавляли ее. Она погладила его подбородок и поняла, что он слегка расслабился. Тогда она провела пальцами по его широким скулам. У нее появилось чувство, что этим движением она успокоила все бури, бушевавшие в нем.
- Вы хороший отец, Стефан. А Эстелла сделает правильный выбор. Но вы должны дать ей шанс. И перестаньте быть командиром. Никогда не стоит говорить: "Запрещаю тебе…"
Он словно дыхание задержал, пока она говорила.
- Я знаю, что лучше для моей дочери. Луи мерзавец. Она беременная будет ждать его дома, а он в это время - транжирить деньги нашей семьи. Я буду любить внуков, но они не должны быть похожи на Луи. Он и на минуту не задумается о благополучии и счастье моей дочери. Я поймал его у себя в офисе с одной из временных помощниц. И они не изучали меню. Я не сказал Эстелле. И не избил его так, как хотел бы.
Роза чувствовала силу этого человека и без объяснений понимала: для него главное - благополучие семьи.
- Вам тяжело было, правда? Занять место отца в бизнесе и пытаться заменить мать Эстелле?
- Вы многое понимаете. - Он поцеловал повязку, закрывавшую ее ладонь, и нежно приложил к своей щеке. - Я был плохим отцом для Эстеллы, - признался он глухо. - Я много работал, и вдруг оказалось, что она выросла. А я ничего не понял. И делаю те же ошибки, что делал мой отец по отношению ко мне. Я бывал слишком резок с ней, потому что привык управлять бизнесом, а не семьей. В бизнесе я не ласковый. Я прихожу домой усталый и напускаюсь на нее. Из-за Луи, из-за прически, из-за ногтей, покрытых голубым лаком. В Уотервилле все по-другому. Здесь хорошо. Здесь она счастлива. Я никогда не понимал, как сильно ей хотелось такой жизни. Ведь я был с головой погружен в бизнес. Может быть, здесь она найдет хоть крупицу того, чего хочет.
Стефан нахмурился и чуть отодвинул Розу от себя.
- Почему я причина ваших неприятностей? - спросил он.
- Все говорят о том, как вы меня целовали… И как вы бросили меня в пруд. Они опять жалеют меня, а мне это не нравится. Вы не останетесь здесь дольше, чем планировали. А меня, жалея, начнут приглашать на воскресные обеды, чтобы познакомить с каким-нибудь неженатым кузеном, у которого куча детей, не желающих иметь мачеху.
- А что насчет ваших собственных детей? - ласково спросил Стефан, разглядывая свой палец, которым только что нежно прикасался к груди Розы.
Соски встали под футболкой и лифчиком. Она вздрогнула и уставилась на него, стараясь успокоиться. Стефан в свою очередь разглядывал ее. Она не могла пошевелиться, потому что его рука обхватила ее грудь. Так нежно, будто это лепесток цветка. Она попыталась снова дышать. Попыталась сосредоточиться. Он ласкал ее, медленно двигаясь все ниже и ниже к подолу футболки.