- Классическое лекарство от истерики - это пощечина, которая приведет вас в чувство. - Незнакомец лукаво нахмурился, - Но мне не хочется этого делать, к тому же у вас такое прекрасное лицо…
Нежность, сквозившая в его глубоком бархатном голосе, мгновенно рассеяла все страхи Джессики. Прекрасное лицо? От комплимента она зарделась и тут же подумала о том, что, вероятно, глупо реагирует: разве можно позволять говорить такие вещи ей, почти замужней женщине? Но, бросив взгляд на свою руку, она не увидела кольца, подаренного Джоном по случаю помолвки, и вспомнила, что оставила его в номере на тумбочке. Итак, у нее не было охранного знака грядущего замужества, и все же ей надо действовать так, как обязывает положение невесты. Немного успокоившись, Джессика твердо посмотрела на собрата по несчастью.
- И как вы предполагаете выбраться отсюда?
Он внимательно глядел на нее. Она вдруг почувствовала, как напряглись прекрасное лицо и великолепное тренированное тело незнакомца. Серые глаза стали холодны, и Джессика заметила в них пугающий стальной блеск. Казалось, все обычные шумы и звуки вокруг смолкли, и в наступившей тишине она слышана лишь оглушительное биение своего сердца. Ее взгляд остановился на чувственных губах незнакомца, и ей показалось, что он слегка наклонился к ней, собираясь поцеловать. Джессика затаила дыхание…
Неожиданно он рассмеялся и неуклюже потоптался на месте, словно ему было неудобно стоять.
- Боюсь, я тоже не знаю, что делать. Поэтому нам придется просто подождать. Рано или поздно кто-нибудь увидит, что лифт стоит между этажами.
- Да, конечно, - сухо сказала Джессика и отвернулась, сгорая от стыда, оттого что еще несколько мгновений назад ждала его поцелуя.
Интересно, догадался ли незнакомец о ее желании? Наверняка оно было написано на ее лице. Может, это очередное проявление предсвадебного невроза? Нормально ли накануне свадьбы хотеть, чтобы незнакомый мужчина заключил ее в объятия и зацеловал до беспамятства? Презирая себя, Джессика сжала губы и уставилась на стену.
Патрик О'Донелл, - а это был именно он, - посмотрел на напряженно приподнятые плечи девушки и нахмурился, отчетливо улавливая в себе сигналы сексуального влечения: в замкнутом пространстве кабины они, казалось, распространялись со скоростью света и, попадая на благоприятную почву, быстро давали всходы. Как всегда О'Донелл прежде всего попытался проанализировать ситуацию. Такое поведение его тела было вполне понятным, если учесть, что за последний год он совсем не уделял времени развлечениям, постоянно сражаясь с возникавшими на работе проблемами. Он работал не покладая рук в своей небольшой фирме в Таиланде и достиг потрясающих успехов, к удивлению многих скептиков, не верящих, что такой молодой и неопытный бизнесмен может преуспеть. Возможно, это произошло потому, что еще в детстве О'Донелл поставил перед собой цель - выбиться из нужды и стать первым человеком в их семье, который бы жил без долгов.
Патрик вырос в бедности, самой настоящей нищете, с матерью, которая была гордой и волевой женщиной, не позволявшей себе обратиться к кому-либо за помощью. Но чувство голода Патрик помнил всегда, и именно воспоминания об этом толкали его вперед и вперед. Проблема, однако, заключалась в том, что О'Донелл, давно уже достигший поставленной цели, почему-то старался не замечать этого. Женщины не очень-то вписывались в схему его жизни. Они отвлекали от дел и казались прекрасными, податливыми, но насквозь лживыми. Наверняка такой же, думал он, была и стоявшая рядом с ним в лифте блондинка - ее волосы, словно лунный свет, дерзко струились по высокой юной груди и… Патрик подумал о том, что уже никогда не захочет работать, если растворится в ее объятиях.
Нет, естественно, он не был монахом и встречался с женщинами, но всегда держал свои отношения с ними под контролем. Поэтому Патрик предпочитал дам старше себя, знавших, что почем в этой жизни: где-то чуть за тридцать, сделавших карьеру и не искавших постоянного партнера. Так, по крайней мере, они заявляли в начале их встреч, а спустя месяца три, начинали поговаривать о детях и семье. Ему же приходилось деликатно расставаться с очередной подругой. Обзаведение семьей казалось О'Донеллу тогда преждевременным. Да и вообще он сомневался, что когда-нибудь сделает этот шаг, ибо он с детства не знал семейного счастья и не имел ни малейшего представления, как его создать.
Патрик вновь потоптался на месте, чувствуя, как его захватывает жаркая волна влечения к незнакомой девушке. К несчастью, в лифте не на что было смотреть, кроме как на источник желания. Взгляд О'Донелла задержался на изящном изгибе шеи, скользнул по высокой груди, скрываемой простой голубой кофтой, и отметил стройные крепкие бедра, обтянутые джинсовой мини-юбкой. Господи, какая она юная и прекрасная! И такая невероятно чистая и непорочная! Но, решил он, скорее всего, уже не девственница, если судить по взгляду: в нем он прочитал откровенное приглашение к действию. Подобные призывы он получал постоянно и уже привык оставаться холодным к ним. И все же, по непонятной причине, его тянуло к этой девушке, невзирая на отчаянные попытки противостоять искушению.
Джессике стало жарко. На лбу выступили капельки пота, и она с раздражением вытерла их тыльной стороной ладони.
- Может, нам лучше присесть? - предложил незнакомец.
Она обернулась к нему и испугалась: красавец мужчина стоял так близко к ней, что аромат его одеколона приятно щекотал ей ноздри.
- За-зачем?
- Потому что тут душно, - ответил он, наблюдая за жилкой, пульсирующей у нее на писке. - Замкнутое пространство, знаете ли. Наверное, в сложившейся ситуации нам стоит экономить силы. Мне бы не хотелось, чтобы вы упали в обморок.
- Разве я похожа на тех, кто падает в обморок? - улыбнувшись, спросила Джессика.
- Вы выглядите… хрупкой, - Патрик прищурился, - немного бледной, под глазами тени, делающие их еще больше. Складывается впечатление, что вы плохо спали ночью.
- Я жалею, что спросила об этом, - отозвалась она, но все-таки села на ковер и многозначительно посмотрела на свободное место рядом.
Как только О'Донелл увидел ее обнажившиеся стройные ноги, то понял, что совершил роковую ошибку. Возникшее в нем желание вспыхнуло с новой силой. Да, девушка права, и он просто обязан сесть рядом. Тем более, что стоять больше уже не мог. С высоты его роста открывался соблазнительный вид: тонкая голубая ткань кофты повторяла каждое движение девушки и перед ним предстала упругая грудь в обрамлении кружев. О'Донелл согнулся и кое-как втиснулся на оставшееся свободным место на ковре.
- Вам страшно? - спросил он, стремясь отвлечься от стремительно вздымавшейся и опускавшейся груди девушки, которая старалась не подавать виду, что напугана столь близким соседством.
- Не знаю, - глухо ответила она.
Солгать Джессика не могла, а правда пугала ее: ей было страшно не потому, что они застряли в лифте, а оттого, что ее тело слишком бурно реагировало на совершенно незнакомого мужчину. Она чувствовала, как огонь желания охватывает ее с ног до головы, а соски, спрятанные в изящную ткань бюстгальтера, набухли и заострились.
- А вы? - поспешнее, чем хотела, поинтересовалась она. - Боитесь?
Но Патрик едва услышал ее: он заворожено смотрел, как маленькие капельки пота лениво струятся по матовой коже девушки.
- Я что? - отрешенно переспросил он.
- Вы боитесь?
Теперь он зачарованно смотрел ей в глаза: большие, карие, бархатные и пленительные. Не в силах сдержаться, Патрик подался вперед, смахнул невидимую пылинку с ее лица и увидел, как девушка задрожала, словно не могла контролировать себя. Внезапно им овладело чувство неизбежности того, что должно случиться сейчас, в этом лифте. Атмосфера в кабине накалялась, тишина, казалось, гудела в их ушах.
- Нет, - твердо ответил он. - Меньше всего я думаю сейчас о страхе.
- Н-нет? - заикаясь, переспросила Джессика.
Серые глаза буквально жгли ее серебряным огнем.
- Что нет? - спросил ровным тоном Патрик. - Сейчас я восхищаюсь вашей исключительной красотой. И поцелую вас, ведь мы оба знаем, что именно этого вы хотите больше всего на свете. - Голос его сделался хриплым. - Мы оба хотим этого.
- Нет! - в ужасе выдохнула Джессика. - Вы не можете говорить мне такие вещи!
- О, думаю, что могу, - с обезоруживающим спокойствием возразил Патрик.
И вдруг погас свет. От испуга Джессика бросилась в объятия незнакомца и прижалась к его груди. Потом, когда она опомнилась и попыталась отстраниться, он не отпустил, жарко целуя ее шелковистые волосы.
- Бог услышал мои молитвы, - пробормотал Патрик, пряча лицо в золотистых локонах.
С чувством вины Джессика призналась себе, что их молитвы совпали.
- Все хорошо, - успокаивал ее он, чувствуя, как их сердца бьются в унисон. - Скоро нас начнут искать и найдут.
Но все дело заключалось в том, что именно этого ей как раз и не хотелось: Джессика нашла свой маленький рай на земле, и ничто на свете не заставило бы ее добровольно бежать из нежных объятий.
- Так о чем мы говорили, когда погас свет? - прошептал Патрик.
Позднее Джессика попыталась вспомнить, как все получилось на самом деле. Она убеждала себя, что это была ее первая встреча с опытным соблазнителем, игравшим на их взаимном возбуждении и напряжении в экстремальной ситуации, и что она поступила так из простого любопытства и предсвадебного волнения. Ведь раньше она не целовалась ни с кем, кроме своего жениха, да и чем, подумала она тогда, может навредить один-единственный поцелуй? В конце концов, можно позволить себе небольшое сумасбродство перед тем, как совершить жертвоприношение длиною в жизнь, каковым, несомненно, является замужество. Здесь же, в кабине застрявшего лифта, царила мистическая атмосфера, позволявшая под покровом темноты легко следовать влечению, не испытывая никакого стыда.
- Об этом, - прошептала в ответ Джессика и, подняв к незнакомцу лицо, поцеловала его.
О'Донеллу показалось, что поцелуй источал чистоту и свежесть умытых дождями лугов, был глотком живительной влаги для мучающегося жаждой путника. О небеса! Патрик не узнавал себя: неужели на его чувства повлияло почти годичное воздержание от любви? Ощутив, как дрогнули ее губы, он не отпустил девушку, а, издав легкий стон от переполнявшего его желания, возобновил поцелуй с удвоенной страстью. Сначала Джессика хотела только поцеловать незнакомца. Но это благое намерение вскоре было забыто, и она уже лихорадочно гладила его густые черные волосы и сладко вздыхала, когда он ласкал упругую, налившуюся грудь.
- Не надо, - все же нашла в себе силы едва выдохнуть она.
- Знаю, - усмехнулся Патрик, - но если я остановлюсь, то вы ведь убьете меня, правда?
- Да!Я убью вас! - сказала Джессика, наперекор рассудку, требовавшему от нее решительного "нет".
Патрик растерянно рассмеялся, словно испугавшись силы ее страсти, казавшейся странной в сочетании с обликом белокурой непорочной девы. Хотя, возможно, он ошибался и все в ее внешности было обманом. Он нежно провел кончиком языка по ее щеке, мягко, словно пером, коснулся губами бархатной кожи. От этих ласк девушка окончательно потерялась. Патрик тем временем поднял кофту и нетерпеливо расстегнул застежку спереди на бюстгальтере, освободил грудь от кружевного плена и стал пылко целовать. Джессику захлестнула волна безудержного наслаждения и неистового удовольствия. Она должна прекратить это сладкое безумие… Да, так она и сделает… Через минуту…
Неожиданно Патрик притянул ее к себе, и она ощутила жар и возбуждение его напрягшегося тела. Молодые люди вновь соединились в страстном поцелуе, тщетно пытаясь найти в нем выход желанию, поработившему обоих. Если бы позволяла площадь кабины, он положил бы девушку на спину и овладел ею прямо здесь. Но этого нельзя было допустить, и Патрик сознавал это. Переведя дыхание, он хрипло спросил:
- Знаешь, что случится, если мы не остановимся?
Интонация его голоса должна была отрезвить Джессику, но этого не произошло: она все еще пребывала в неведомом раю и не хотела покидать его. Оставляя вопрос без ответа, Джессика покрывала поцелуями лицо незнакомца. Когда она нежно провела ладонью по его груди, то почувствовала, как все тело мужчины задрожало, а он издал беспомощный стон. В следующий момент его рука скользнула под джинсовую юбку, проникла в легкие шелковые трусики и замерла. И вновь неведомое возбуждение захлестнуло девушку. Поняв, что с ней происходит, Патрик на мгновение замер, а когда заговорил, то стало ясно, что он с трудом сдерживает себя.
- Ты хочешь, чтобы я остановился?
Она не видела его лица, но мягкость его голоса развеяла все опасения, все еще гнездившиеся в тайниках души. Джессика открыла рот, чтобы ответить, но вместо слов стала инстинктивно двигаться, когда он начал ласкать ее под юбкой умелыми и нежными пальцами. Его движения, медленные и чувственные, приближали ее к неведомым вершинам блаженства, и Джессике казалось, что она стоит на пороге чего-то сказочного, волшебного. Она боялась все это разрушить каким-нибудь неосторожным движением.
- Ты хочешь остановиться? - повторил Патрик.
"Остановиться"? Это слово промелькнуло в возбужденном мозгу девушки. В горле пересохло, и слова не шли. Остановиться? Нет! Она покачала головой, но видел ли мужчина этот жест или нет, решение он уже принял самостоятельно. Его пальцы стали двигаться быстрее. Что-то необыкновенно чудесное и неимоверно легкое пронеслось по телу девушки и сменилось божественным всплеском счастья, заставившим ее вцепиться в плечи мужчины и откинуться назад.
- О нет! - прошептала она, чувствуя, как стремительные волны удовольствия полностью накрывают ее. - Нет!
Патрик улыбнулся, видя, как расширились ее зрачки, как изогнулась спина, а руки и ноги замерли в сладком оцепенении. Он слышал ее восторженный вскрик удовлетворения, и в это время его собственное желание вновь напомнило о себе.
- Тебе хорошо? - жарко прошептал Патрик, крепко сжимая девушку в объятиях.
Наслаждаясь его нежными прикосновениями, Джессика мало-помалу приходила в себя.
- Ты же сам знаешь, что хорошо, - пробормотала она, все еще пребывая в состоянии блаженства.
- Так почему бы нам не испытать этого вместе? - вкрадчиво спросил Патрик, и глаза Джессики расширились от страха, когда она поняла, что он имеет в виду.
Но в этот момент где-то наверху раздался скрежет, послышались взволнованные голоса, и в кабине неожиданно вспыхнул свет, ослепивший их. Загоревшаяся лампа осветила на редкость эротичную картину: лежавшая на полу Джессика представляла собой "жертву насилия" с блаженной улыбкой на устах, а высокий брюнет спешно одергивал ее задранную юбку. Кто-то снова закричал. Патрик выругался на незнакомом для девушки языке.
- Что ты сказал? - спросила она, усевшись.
- Лучше тебе этого не знать, - бросил он, одарив ее взглядом, полным сожаления. - Я просто обругал наших спасителей.
- Забавный язык, - заметила Джессика.
- Один из диалектов тайского, - улыбнулся Патрик, и Джессика машинально ответила ему улыбкой.
- Тайского?! - слабым голосом переспросила она, когда до нее дошел смысл сказанного.
- Да. - Он невозмутимо застегнул на ней бюстгальтер и одернул кофту. - На нем говорят в Таиланде.
- В Таиланде? - как-то странно, с трудом выговаривая слова, переспросила Джессика.
- Да, точно. Как ты… - Патрик осекся и уставился на нее, его лицо словно окаменело: он только что все понял. - Нет! - в ярости вскрикнул он и со всей силы ударил рукой по двери лифта. - Пожалуйста, скажи, что это неправда!
Но Джессика не могла успокоить его. Все случилось помимо их воли, она сама не могла найти причину этого, подобное произошло с ней впервые.
- Пожалуйста, выслушай меня. Я хочу объяснить…
Но мужчина одарил ее презрительным взглядом.
- Ты - Джессика Канингэм, а я - Патрик О'Донелл, - слабым голосом, будто ему стало дурно, констатировал он. - И завтра я буду свидетелем на твоей свадьбе с моим лучшим другом Джоном Стивенсоном.
Глава 3
Стук льда в стакане вернул Джессику к действительности. Она отогнала мучительные воспоминания прошлого и робко взглянула на Патрика, ставившего на стол поднос с напитками. Он вручил ей запотевший стакан с соком, бросив при этом на нее испытующий взгляд.
- Предавалась приятным воспоминаниям, Джесс? - язвительно поинтересовался он.
- Приятным?! - негодуя, возмутилась она. - Ты, наверное, шутишь?
- Значит, ты из тех, кто переписывает историю в угоду собственным интересам, - попытался пошутить он.
- Что ты хочешь этим сказать?
О'Донелл сел в большое кресло напротив нее, вытянул вперед длинные ноги и ядовито улыбнулся.
- Полагаю, ты вспоминала нашу встречу в лифте.
Зачем лгать? В любом случае ее выдаст яркий румянец на щеках.
- А если и так, то, что тогда?
- Тогда ты не станешь отрицать, что она была приятной.
На минуту воцарилось тягостное молчание.
- С чего ты так решил, черт возьми? - гневно спросила Джессика, уязвленная его шокирующей самоуверенностью.
- Я ведь тоже был в лифте, помнишь? Я держал тебя в своих объятиях, чувствовал, как отвечает твое тело на мои ласки…
- Прекрати! Замолчи сейчас же. - Джессика бросила яростный взгляд на Патрика и со стуком поставила стакан на столик. - Поэтому ты нанял меня? Ты захлебываешься от злорадства, вспоминая то, о чем бы я мечтала забыть!
- Неужели? - наигранно удивился он, оставаясь приторно-вежливым и спокойным. - Забыть о таком?
От этих слов кровь бросилась в голову Джессике.
- Ты действительно считаешь, - удрученно спросила она, - что я со всеми веду себя так?
- Позволяешь абсолютно незнакомым мужчинам ласкать тебя в лифтах? Ты это хотела сказать? - с шокирующей откровенностью уточнил он.
Все, что случилось с ними пять лет назад, Патрик умудрился облечь в совершенно непозволительную, жестокую, грубую форму.
- Да, - нехотя буркнула она, потянувшись за стаканом. Но рука ее так сильно дрожала, что ей пришлось отказаться от этой затеи.
- Я не тешу себя мыслью, что только для меня было сделано исключение. - Патрик испытующе посмотрел на нее.
- Пожалуйста, не прикидывайся дураком! - огрызнулась Джессика.
- О… - Он задумчиво потер щеку. - Значит, я все-таки был исключением. Я прав?