– Добро пожаловать в наш дом. – Словно почувствовав ее страх, Джеффри Гамильтон шагнул вперед и довольно уверенно направился к ней. – Давай пройдем в библиотеку. Там мы можем чего-нибудь выпить перед ужином и спокойно поговорить.
– Но я… – Глэдис с тоской взглянула в окно. Мне нельзя здесь оставаться, в ужасе думала она, но как уйти, не дав ему догадаться, что я не его жена? Что Сандра в очередной раз его обманула? А может, он и не надеется, что она останется? Может, пригласил, чтобы просто поговорить о… О чем? О прошлом? Едва ли. О ее жизни? Тоже маловероятно. Тогда, быть может, о разводе? Глэдис вздохнула с облегчением. Вот это скорее всего. Это имеет смысл. Джеффри хочет получить развод. Возможно, он встретил женщину и хочет снова жениться. Какую-нибудь милую, добросердечную леди, которая не мечтает о карьере, а готова быть домохозяйкой, ухаживать за мужем, растить детей.
– Сандра?
Он подошел совсем близко, и, когда свет из незашторенного окна упал на его лицо, Глэдис удалось разглядеть за затемненными стеклами очков его глаза – глубоко посаженные, прикрытые тяжелыми веками и какие-то пронзительные. Если бы Глэдис не знала, что он совсем слепой, то могла бы поклясться, что он видит ее насквозь. По его загорелой коже сразу было ясно, что он живет в южных краях, где много солнца. На нем была темно-синяя рубашка, поверх которой надет кашемировый пуловер в сине-черную полоску. На крепкой загорелой шее виднелась золотая цепочка с каким-то медальоном, а на правой руке тяжелый перстень-печатка.
Да, Глэдис видела Джеффри Гамильтона на фотографиях, но в жизни он производил какое-то странное, волнующее впечатление. Теперь ей стало понятно, отчего Сандра захотела стать его женой. Ее удивляло, что честолюбие Сандры побудило ее оставить Джеффри ради Андре, который, безусловно, был весьма хорош собой, но явно уступал Джеффри в мужественности.
– Идем.
Он протянул ей руку, и Глэдис ничего не оставалось, как пойти с ним через холл в библиотеку.
Комната оказалась очень большой, но чувствовалось, что ею давно не пользовались: в воздухе пахло сыростью и витал дух запустения. Но в камине уютно потрескивал огонь, и через какое-то время Глэдис начала различать запах крепких сигар. Вдоль трех стен тянулись книжные полки, заставленные книгами, а четвертую занимал камин и невысокий застекленный шкаф с коллекцией различных фигурок, выполненных, насколько могла судить Глэдис, из полудрагоценных камней: нефрита, янтаря, яшмы, малахита. Посередине располагался массивный письменный стол красного дерева, на котором стоял поднос с напитками, рядом с ним вертящийся стул, а перед камином два глубоких кресла, обитых светло-коричневой кожей, довольно потертой на вид. Пол устилал ковер, выгоревший и стершийся от времени.
Глэдис прошла вперед и неуверенно остановилась посередине. Джеффри закрыл дверь, затем подошел и указал на кресла у камина.
– Присаживайся, – предложил он, и его рука уверенным жестом отыскала на столе поднос с напитками.
Глэдис безропотно села в кресло – во-первых, потому что от волнения чувствовала слабость в ногах, а во-вторых, так была дальше от него. Конечно, ситуацию можно было бы счесть несколько забавной, если бы Глэдис знала, чего он от нее хочет и что может сделать, чтобы заставить ее остаться.
И вновь у нее возникло искушение признаться, что она никакая не Сандра, но, посмотрев, как он возится с бутылками, Глэдис передумала. Со стороны он не казался таким уж беспомощным, во всяком случае на первый взгляд.
– Что ты будешь пить? – поинтересовался он, повернувшись к ней. – Джин с тоником? Виски с лимоном? А может, твой любимый? – Внезапно он криво усмехнулся. – Или за это время у тебя изменился вкус?
Глэдис охватили сомнения. Насколько она знала, любимым напитком Сандры был мартини. Что ж, она тоже вполне может сделать несколько глотков.
– Мой любимый, если можно, – не слишком уверенно согласилась она.
– Отчего ж нельзя? Для тебя все что угодно, дорогая, – отозвался Джеффри, и Глэдис отчетливо услышала в его голосе саркастические нотки. Он подал ей бокал и, когда она взяла, стал наливать виски для себя, держа горлышко бутылки над стаканом так, чтобы не пролить. – Давненько не виделись.
Глэдис кивнула, потом вспомнила, что он не видит, и тихо сказала:
– Да.
Он вскинул свои густые темные брови.
– Знаешь, а ты изменилась. Раньше ты не была такой… тихой, – заметил он, опершись о край стола. – Я, конечно, знал, что ты приедешь, но не думал, что так быстро.
Глэдис сделала маленький глоток и поморщилась: мартини был слишком сухим, на ее вкус. По-видимому, именно так и любила Сандра, но она предпочла бы, чтобы было побольше вермута и поменьше джина. Впрочем, сейчас ей явно не помешает выпить – для храбрости.
Итак, она была права: Джеффри попросил Сандру приехать. Но зачем? Было ли это известно Сандре?
– Ну, как тебе наш с тобой дом? – поинтересовался он, и Глэдис ухватилась за эту тему как за наименее опасную.
– Сыроват, – ответила она. – Наверное потому, что он так долго пустовал.
– Да, долго, – согласился он, и уголки его губ угрюмо опустились. – Слишком долго. А что думаешь ты, Сандра?
Глэдис не вполне понимала, к чему он клонит. Зачем он вызвал сюда Сандру? Сжав губы, она пристально вгляделась в спрятанные за темными стеклами глаза. О чем он думает? Неужели настолько наивен, что полагает, будто ему удалось призвать к себе блудную жену, которая без малейших угрызений совести бросила его шесть лет назад? Если даже после того случая, когда он пытался покончить с собой, он, больной и слепой, не смог пробудить жалость и сострадание Сандры, как ему пришло в голову, что она вернется к нему сейчас, когда находится на пике успеха и славы?
С каждой минутой, с каждым произнесенным словом ситуация все больше осложнялась и запутывалась, а за окном между тем смеркалось, и Глэдис охватило беспокойство. Дело не только в том, что она притворяется другим человеком. Даже если бы она на самом деле была Сандрой, то наверняка испытывала бы то же самое ощущение – будто ее заманили в ловушку и заперли вместе с этим мужчиной в темноте, в которой он живет вот уже несколько лет.
– Налить еще? – спросил он, но Глэдис, взглянув на свой почти нетронутый бокал, отказалась.
– Я… пожалуй, я поеду, – пробормотала она и скорее почувствовала, чем увидела, как он напрягся. – Я не могу остаться.
– Почему? – резко бросил он. – Здесь же три десятка комнат, и тебе это прекрасно известно.
Глэдис потянулась, чтобы поставить бокал на каминную полку и протянула холодные ладони к огню.
– Боюсь, ты не понимаешь, – начала она, решив, что игра заходит слишком далеко и пришла пора покончить с ней, но он не дал ей договорить.
– Нет, это ты не понимаешь, Сандра, – заявил он ледяным тоном. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что я вызвал тебя сюда не для светской беседы. И я не намерен отпускать тебя. Как ты прекрасно понимаешь, я ничем не угрожаю твоей распрекрасной глянцевой жизни, которую ты себе устроила! – Он плеснул себе в стакан еще виски и резко повернулся к ней.
Если б Глэдис не знала, что Джеффри слепой, то могла бы поклясться, что он видит, как она нервничает, сидя на краешке кресла.
– Ты приехала, потому что испугалась того, что я написал тебе в своем электронном письме. Нет, ты до конца не поверила и решила удостовериться лично. Я же понимаю, как ты присматриваешься ко мне, пытаясь понять, действительно ли я способен на это.
Это было уж слишком. Глэдис вскочила.
– Послушайте, мистер Гамильтон, я очень сожалею, что не призналась сразу, – ее голос слегка дрожал от страха и нервозности, – но я… я не ваша жена. Я не Сандра Гамильтон. Меня зовут Глэдис Рейли, и я не понимаю, о чем вы говорите.
На несколько мгновений в комнате повисла тяжелая, почти осязаемая тишина. Лицо его заметно напряглось, пока он переваривал услышанное, затем губы дрогнули в циничной усмешке, и он резко и неприятно рассмеялся.
– Браво, моя дорогая, браво! – саркастически воскликнул он. – Ничего не скажешь – вот игра, достойная такой блестящей лицедейки, как ты. Прикрыться чужим именем – как это ловко, как умно! Разве несчастный слепой может быть уверен, что ты – это ты, особенно если столько лет тебя не видел? Да за такое время и голос, и лицо, и фигура могут измениться до неузнаваемости, особенно при современном уровне пластической хирургии. И как проверить, правда ли это…
– Это правда. Я не лгу. Я на самом деле Глэдис Рейли, – тяжело дыша, проговорила она.
– Тогда почему ты сразу об этом не сказала?
– Потому что я… мне…
– Потому что это не пришло тебе в голову, не так ли?
– Нет!
– Ну хватит! – Теперь он совсем не походил на больного человека, инвалида, способного вызвать сострадание. Он возвышался над ней, закрывая собой дверь, такой большой, сильный и угрожающий, совершенно лишенный жалости, без малейшего намека на мягкость.
– Мне ли не знать тебя, Сандра? Наслушался я до тошноты о том, какая ты талантливая, красивая, как ты любишь себя – и только себя…
– Нет!
– Я видел, как у меня на глазах погибает человек, как он теряет уверенность в себе, чувство собственного достоинства, само желание жить и словно безумный твердит о твоих желаниях, твоих запросах, твоем успехе. Мне все известно о твоем неуемном самолюбии, о твоем разрушительном потакании своим бесконечным желаниям, которые надо удовлетворить любой ценой, даже перешагивая через людей!
Глэдис уже решительно ничего не понимала.
– Вы… вы видели, как на ваших глазах погибает человек… – неуверенно прошептала она, и тут он с проклятьем сорвал очки, и она увидела карие, почти черные глаза, горевшие недобрым огнем.
– Да, – сказал он.
Глэдис стояла, пристально глядя на него, и постепенно до нее начало доходить, что он не слепой. Ну, разумеется, ведь этот вовсе не Джеффри Гамильтон, осенило ее наконец. Да, сходство есть, черты лица похожи, так что неудивительно, что она приняла его за Джеффри. Но лицо этого мужчины гораздо выразительнее, жестче и моложе. Возможно, он родственник, но никак не муж Сандры.
– Вы… вы не… – промямлила она и мимолетно удивилась, что это не принесло ей никакого облегчения, а он между тем кивнул.
– Да, я не Джеффри. – Я Джереми Гамильтон, брат Джеффри.
2
– Какой у тебя удивленный вид, – усмехнулся он спустя несколько мгновений, в течение которых Глэдис не сводила с него изумленного взгляда. – Разве ты не знала, что у Джеффри есть брат? Впрочем, вполне возможно, что и не знала. Меня это не удивляет. Гамильтоны предпочитали делать вид, что меня не существует.
Глэдис нервно облизнула пересохшие губы.
– Но у Джеффри действительно нет никакого брата, – твердо заявила она. – Я это точно знаю. Сандра мне говорила.
– Неужели? – Он явно не верил последней части высказывания. – Что ж, очень жаль разочаровывать тебя, но с фактами не поспоришь: у Джеффри есть брат, точнее сводный брат. Наш общий папочка любил порезвиться на стороне.
– Вы хотите сказать, что вы…
– Ублюдок? Ты это имела в виду? Ну да, все верно. Как по рождению, так и по натуре, как видишь.
– Послушайте… – Глэдис попыталась еще раз воззвать к его разуму, – Для меня неважно, кто вы и зачем здесь. Мне нет дела до того, что вы думаете о Сандре. Но я еще раз повторяю: я не она. Я Глэдис Рейли, как я вам и говорила. Прошу вас, поверьте мне!
– Бога ради, Сандра, избавь меня от этого спектакля! – Джереми сунул руку в карман брюк и вытащил портсигар. – Мы оба прекрасно знаем, кто ты и почему здесь…
– Я-то знаю, но вы – нет.
– Я тебя умоляю, смени пластинку, – раздраженно бросил он, зажигая одну тонкую сигару.
Глэдис почувствовала нарастающее отчаяние. Как же ей убедить его?
– Мистер Гамильтон! Пожалуйста, выслушайте меня! – Глэдис непроизвольно сделала шаг вперед, и он тут же ухватил ее за запястье, больно сжав своими длинными, смуглыми пальцами.
– Нет, дорогуша, это ты меня послушай, – процедил он. – Джеффри умер. Ты что, не поняла?
– Нет!
– Да. – Джереми приблизил к ней свое злое лицо, и Глэдис ощутила запах виски. – Умер, ясно тебе?! Покончил с собой! И ни я, ни кто другой ничего не смогли сделать.
– Нет! Нет! – Глэдис отчаянно трясла головой, а он все крепче сжимал ее руку, пока та не занемела. Заглянув в мстительное лицо Джереми Гамильтона, она вдруг с ужасом осознала, что он может причинить ей физический вред, даже убить. Вот почему он вызвал сюда Сандру, вот почему угрожал ей чем-то таким, что могло заставить ее приехать. Да только она не приехала. Она сделала ловкий ход. Послала вместо себя Глэдис, надеясь, что слепой муж, с которым они не виделись почти шесть лет, не заметит подмены. И ее коварный план мог бы сработать, тем более что Глэдис всегда невольно сочувствовала мужу Сандры. Непонятно, зачем он просил жену приехать, но Сандра рассчитывала, что приезд вместо нее Глэдис сорвет его планы. Невероятная подлость! Интересно будет послушать, что Сандра скажет в свое оправдание. Впрочем, наверняка вновь постарается выйти сухой из воды.
– Говорю же вам, я не Сандра Гамильтон! – закричала она в страхе и отчаянии. – Вы ошибаетесь!
– Нет, дорогая. Это ты ошиблась, приехав сюда. Теперь ты полностью в моей власти, – заявил он, злорадно усмехаясь. – Что же ты, Сандра? Не ожидал от тебя такой глупой доверчивости? Неужели мое послание так напугало тебя, что ты стремглав примчалась сюда, да еще одна?
– Так это вы вызвали Сандру? – выдохнула она в лицо этому безжалостному человеку, который держал ее словно в железных тисках, пресекая все попытки вырваться.
– Разумеется, – зло бросил он. – Я же сказал, что Джеффри больше нет. Он умер месяц назад, и все это время я просто мечтал о том, как придушу тебя собственными руками!
Сердце Глэдис забилось неровными толчками, кровь отхлынула от лица, и в голове внезапно стало пусто. Перед глазами почернело и поплыло, и она провалилась в спасительную темноту обморока.
Очнулась она уже в какой-то другой комнате, на зачехленном диване. Наверное, какая-то гостиная, подумала Глэдис, когда способность соображать вернулась к ней. В комнате была и другая мебель, тоже в чехлах.
Голова как будто перестала кружиться, и она приподнялась на локте, когда Джереми Гамильтон вошел в комнату, неся стакан воды. Сейчас он показался Глэдис чуть бледнее, но глаза по-прежнему смотрели сурово. Когда он подошел, она откинулась на диванные подушки, и сердце снова тревожно забилось при виде холодного, ледяного выражения его красивого лица.
– Ты в порядке? – спросил он скорее обвиняюще, чем сочувственно.
Впрочем, глупо было ждать сочувствия от такого жестокого человека.
– Что произошло? – спросила она, пытаясь выиграть время, и он нахмурился.
– Ты упала в обморок, – процедил он презрительно и протянул ей стакан. Когда она не взяла, поставил его на журнальный столик. – Или, может, это тоже игра? Если так, то ты еще лучшая актриса, чем я думал.
Глэдис неуверенно спустила ноги с дивана и села. Голова больше не кружилась, но сердце продолжало неровно биться. Она вспомнила, каким убийственным блеском горели глаза Джереми Гамильтона, когда он говорил о жене своего брата и своем желании отомстить за него. Как же все-таки подло и чудовищно, думала Глэдис, что Сандра со спокойной совестью отправила меня сюда, прекрасно зная, как вредны мне всяческие волнения.
– Пожалуй, нам не помешает перекусить, – заявил Джереми, и Глэдис потрясенно застыла.
– Перекусить?
– Ну да. Почему бы и нет? Миссис Окли оставила для нас в столовой кое-что из еды. Впереди ночь, так что нам с вами не помешает подкрепиться.
Глэдис словно завороженная смотрела на него, не в силах оторвать глаз. Сколько ему лет? – гадала она. Лет тридцать пять или около того? Интересно, женат ли он? Или, наученный горьким опытом старшего брата, не рискнул? Как бы то ни было, он явно не мальчик, и его замечание про ночь впереди наполнило Глэдис безотчетной тревогой. Она должна во что бы то ни стало разрешить эту невозможную ситуацию, пока не случилось чего-нибудь непоправимого, поэтому она поднялась на ноги и спросила:
– А где моя сумка?
– Сумка? – переспросил Джереми, сунув руки в карманы джинсов, обтягивающих его узкие бедра, словно вторая кожа.
У Глэдис промелькнула мимолетная мысль, что, окажись на ее месте Сандра, уж она бы не растерялась и не пришла в ужас от перспективы провести с ним ночь.
– А зачем она тебе? Разве ты еще не поняла, что никуда не едешь?
– Мне нужна моя сумка, – твердо повторила Глэдис.
Взглянув в ее решительное лицо, он угрюмо кивнул и вышел из комнаты.
Несколько секунд Глэдис взвешивала свои шансы убежать, пока он ищет сумку, но потом вспомнила, что ключи от машины в сумке. Значит, с побегом пока придется повременить. На непослушных ногах она подошла к двери и выглянула в холл. Он как раз выходил из библиотеки и совершенно бесцеремонно рылся в ее сумке.
– Что вы себе позволяете?! – возмутилась она, когда он подошел и сунул ей сумку в руки.
Нимало не смутившись, он нахально хмыкнул.
– Просто решил подстраховаться на случай, если у тебя там спрятан пистолет или какое-нибудь холодное оружие вроде перочинного ножичка, дорогая сестрица. Что, впрочем, меня ничуть не удивило бы.
Глэдис потрясенно уставилась на него и заметила, что на его лице вдруг промелькнуло какое-то странное выражение. Словно помимо воли, он протянул руку и коснулся ее щеки. Она отшатнулась, но он лишь нахально улыбнулся.
– Кто бы мог подумать, – протянул он, – что у старины Джеффри был такой превосходный вкус. Неудивительно, что он так страдал, когда ты его бросила. Возможно, на его месте я поступил бы точно так же.
– Очень сомневаюсь. – Глэдис почувствовала, что ее прямо-таки трясет от негодования. Впервые в жизни она столкнулась с таким отношением к себе. Впервые ей встретился мужчина, который относится к ней с холодным презрением и ненавистью, совершенно, между прочим, незаслуженно. Это и обижало и злило Глэдис. Из-за слабого здоровья и чрезмерной материнской опеки до появления Кайла ее общение с противоположным полом было крайне ограниченным. Десять месяцев назад умерла мама, и Глэдис осталась совсем одна. Вскоре она познакомилась с Кайлом, и они стали встречаться. Их отношения продолжались и крепли вплоть до того, как Сандра обмолвилась о болезни Глэдис, после чего Кайл стал ее избегать. Поначалу Глэдис очень тяжело переживала его предательство, но сейчас, спустя несколько недель, начала понемногу приходить в себя, хотя горечь обиды все еще разъедала ей душу. Впрочем, ее реакция на жест Джереми была скорее инстинктивной.
Гамильтон пристально следил за ней.
– Хотя по здравом размышлении, – сухо добавил он, – ни одна женщина не стоит такой жертвы. Даже такая, как ты, моя дорогая.
– Никакая я вам не дорогая, – процедила сквозь зубы Глэдис и стала рыться в сумочке в поисках водительских прав.
– Вот, – сказала она, протягивая их ему, – мои водительские права. Можете убедиться, что я говорю правду.
Он спокойно взял у нее права и стал читать вслух, вскинув темные брови.
– Глэдис Рейли. Сент-Пол, Блумсбери-сквер, шестнадцать, квартира семь. – Он поднял на нее глаза. – Гм, как интересно. И кто же это такая, Глэдис Рейли? Твоя секретарша? Твой агент или кто там еще?
– Глэдис Рейли – это я. Почему вы мне не верите?
Джереми Гамильтон неприятно усмехнулся.