Она сидела, глядя на свои руки, лежавшие на коленях, и нервно кусала нижнюю губу.
- Ты имеешь в виду… пить мочу, верно?
Я пытался не расхохотаться вслух,но сдавленный смех вырвался из меня.
- Это только в кино, малышка, - сказал я, качая головой. Моча почти такая же соленая, как и морская вода, и в ней много всякой гадости.
Рейн улыбнулась и кивнула головой.
- Я очень рада это слышать, - сказала она. - Но что мы будем делать, когда пресная вода закончится?
- Задолго до того, как вода закончится, первое, что произойдет - ты перестанешь употреблять пищу, неважно, есть еда или нет. Пищеварение требует много воды, особенно для переваривания белков. Углеводы останутся немного дольше.
- Только я? Ты не перестанешь есть?
- Уже перестал, - сказал я, - Но я уже голодал ранее.Это не беспокоит меня.
- Ты должен питаться, пока у нас есть еда, не так ли.
Я отрицательно покачал головой.
- Возможно, через пару дней. Я не буду пить сегодня, потому как меня, вероятно, будет сильно тошнить. Чем меньше я выпью сегодня, тем меньше я потеряю завтра.
- Почему тебя будет тошнить?
Я боролся с желанием сказать ей, чтобы она задействовала свой гребаный мозг. Ведь, я же сказал ей, разве нет? Я думал об этом, но ничего не говорил. Просто одного моего заявления, что я алкоголик, недостаточно, чтобы она поняла истинный смысл всего этого. Я сделал глубокий вздох и постарался взять под контроль свой голос.
- Потому что я гребаный алкоголик, - сказал я сквозь зубы. - Завтра утром весь алкоголь испарится из моего организма, и это приведет мое тело в отчаяние.
Я держал свою руку прямо перед собой, чтобы она была всего в футе от ее лица. Мои пальцы бесконтрольно тряслись.
- Меня уже начинает трясти, и, вероятно, это будет повторяться неоднократно до завтрашнего полудня. У меня могут начаться галлюцинации, и если это произойдет, я не думаю, что смогу быть чем-то тебе полезен. Вот почему ты должна помнить все это дерьмо, потому что я могу выпасть из всего на день или два. Ты не можешь пить слишком много воды или слишком мало воды. Ты должна есть половину углеводного батончика каждые шесть часов. И должна смотреть, вдруг появится другое судно, шлюпка или еще что-то, на чем мы бы могли вернуться на берег.
Рейн перевела взгляд с моей трясущейся руки на мои глаза - я почувствовал, что мое сердце замерло, - а затем снова посмотрела на мою руку. Она нахмурила лоб, задумавшись, и принялась снова кусать свою нижнюю губу.
- Тебе лучше побыстрее рассказать мне все, что я должна знать, - сказала она. - Я, наверное, хочу повторить все это еще пару раз, и хорошо бы это сделать, пока ты еще в более-менее нормальном состоянии.
Я кивнул, видя внезапную решимость в ее глазах. Это было хорошо, что она переставала поддаваться панике, которую она чувствовала раньше. Конечно, на это могло повлиять то, что мне так хреново. Мы прочли инструкцию по выживанию, и я продолжил рассказывать обо всем том дерьме, что она действительно должна знать. Например, о том, как запускать сигнальные ракеты и как использовать сигнальное зеркало. Мы говорили о том, что нужно продержаться не испытывая жажду как можно дольше, при этом экономя энергию.
- Чем больше ты двигаешься или по-дурацки суетишься, тем больше энергии тебе требуется, - объяснял я. - Ты должна экономить энергию, потому что энергия требует воды, а обезвоживание это то, что тебя убьет.
- Хорошо, - сказала Рейн. - Я поняла. Ты повторил это сейчас в десятый раз.
- Тогда ты не должна, бл*дь, забыть это, так? - я зарычал, и она вздрогнула, а ее глаза потемнели. Я глубоко вздохнул и запустил руку в волосы. - Хорошо, у тебя есть еще вопросы?
- Что делать, если мы израсходуем всю пресную воду?
- Этого не произойдет раньше, чем я приду в себя, - проговорил я сквозь зубы. - На самом деле, ты вполне можешь пить в небольших количествах морскую воду, но делай это лишь в крайнем случае, если иссякнет запас пресной воды, потому что она нисколько не утолит твою жажду. Есть еще несколько способов сбора питьевой воды, если будут некоторые сложности с дождем. Ее не будет много, но все же это поможет тебе остаться в живых. Дождя не будет примерно неделю или около того. А вообще, всегда надейся на дождь и будь готова собирать дождевую воду, если он начнется.
- Откуда ты знаешь столько моментов о выживании в таких ситуациях? - поинтересовалась Рейн. - Я имею в виду, ты узнал это только тогда, когда приобрел лод... ээ... шхуну?
- Нет, я научился этому задолго до покупки шхуны.
- Ты был бойскаутом?
Я не смог сдержаться и громко рассмеялся над этим вопросом.
- Бл*дь, конечно, нет.
- Могу я спросить, как ты этому научился?
Я взглянул на нее и поймал ее взгляд на себе. Я прекрасно знал, что делала чертовка, выспрашивая меня и подвергая пытке своими "почему", вместо того чтобы задавать нужные вопросы. Она давала мне облегчение.Я отвел взгляд от Рейн и посмотрел на свои руки. Дрожь усиливалась. Мои руки бесконтрольно тряслись. Я размышлял над тем, как долго обычно продолжается белая горячка. Я никогда раньше долго не терпел такого состояния - было гораздо проще вылечиться новой порцией алкоголя.
- Меня научил один человек, - сказал я задумчиво. - Он служил в отряде "Морских котиков"- морской пехотинец в отставке - и научил меня всему, что я знаю.
- Как его звали?
- Лэндон, - ответил я.
- Хочешь рассказать мне о нем?
Хотел ли я говорить о Лэндоне? Отличный вопрос. На который не было простого ответа. Сказать по правде, нет. Я не хотел говорить о нем. Но как бы там ни было, я все же мог рассказать о нем, умолчав о некоторых грязных подробностях, и может быть, Рейн наконец успокоится.
- Я думаю, он был… кем-то вроде отца для меня, - выдавил я из себя, в конце концов. - У меня никогда не было отца, поэтому я не могу судить на что это похоже. Я всегда смотрел на него, высоко поднимая голову.
- Даже не могу себе представить, что ты можешь смотреть на кого-то снизу вверх, - сказала она, слегка улыбаясь. - В смысле, ты же такой высокий.
- Ох, женщина, я не ту высоту имею ввиду, - ответил я. - Это просто тебя отделяет всего пара несчастных дюймов от того, чтобы носить гордое звание лилипута.
- Неправда! - запротестовала она с легкой обидой.
Я слабо улыбнулся.
- Лэндон всегда придерживался того, что нужно уметь справляться со всякими... ситуациями.
- Как например, выживать в море?
- В море, в пустыне, в джунглях, в пещере, даже в центре Манхэттена - где угодно.
Она мило захихикала.
Вашу мать. Что было такого в этом идиотском звуке, что заставляло мой член быть таким твердым? Я сделал глубокий вдох и повторил мысленно, как молитву, обращаясь к своей промежности: "Лежать, парень".
- Он еще... жив? - спросила Рейн.
- Насколько мне известно, да, - сказал я отрывисто. В разговоре мы ступили на опасную территорию быстрее, чем мне хотелось. - Я не общался с ним какое-то время.
- Я потеряла своего отца пару лет назад, - сказала она.
Я ожидал чего-то подобного. И наклонил голову вниз в надежде, что этот жест можно принять за проявление сочувствия. Я обдумывал, спросить ли ее о том, что произошло с ним, но, если честно, мне не хотелось вдаваться в такие подробности ни с ней, ни с кем-либо другим. Слишком много говорить о себе опасно. Хотя, мне нравилось ее слушать. Как раз, когда я решился спросить, она мне все выложила сама.
- Он был офицером полиции, - еле слышно прошептала она. - И погиб при исполнении.
Замечательно.
Я не был уверен, была ли это ирония, карма, закон Мерфи или просто долбаный фэн-шуй, но только так я мог объяснить то, что ее отец оказался копом.
- Я еще училась в старших классах, когда это произошло, - продолжила она рассказ. - Это было похоже на дурной сон, на очень дурной; так что я получила аттестат, освободилась от всего, что меня держало там, и на протяжении пары лет училась в колледже. Я не смогла справиться с программой и бросила его прошлой весной. Я собираюсь опять восстанавливаться этой осенью. Моя подружка Линдсей убедила меня присоединиться к круизу, чтобы я могла расслабиться и хорошо провести время перед тем, как начать жизнь с чистого листа.
Рейн издала короткий невеселый смешок.
- Хорошо расслабляемся, да?
- Я дам тебе знать, детка, когда спа откроется, - сказал я. Это подразумевалась, как шутка, и я надеюсь, она не прозвучала грубо. - Ты сделала неверную ставку на свой отдых.
- Да, я бы тоже так сказала, - согласилась Рейн, - но ведь могло быть намного хуже.
- Черт возьми, куда еще хуже? - фыркнул я.
- Ну, по крайней мере, ты нашел меня и спас, - сказала она, пожимая плечами. - Я могла погибнуть, утонув, или оказаться на плоту, не зная, что и как мне делать. Раз уж мне посчастливилось очутиться на плоту, бог знает где, то я думаю, что ты именно тот человек, с кем бы я и хотела тут быть.
Я сузил глаза, глядя на нее и пытаясь понять, что именно она сказала. Я знал, что она имела в виду: у меня есть основные навыки выживания в трудных ситуациях, но от нее это было так приятно слушать. Я не думаю, что когда-либо кто-то говорил обо мне таким восхищенным тоном.
- Да, если бы тебе и вправду посчастливилось, то ты оказалась бы здесь с Джоном Полом.
- Думаю, Джон Пол был милым
- Ты что говорила с ним?
Глупый вопрос. Конечно, она с ним говорила, болван; он был главным в этом плавании. Он общался со всеми.
- Да, - подтвердила она. - Алехандро сделал вафли на завтрак, и Джон Пол посоветовал взять те, которые были с черникой, вместо клубники. Он сказал мне, что Алехандро купил самую дешевую клубнику, и у нее просто отвратительный вкус.
Она опять захихикала. Черт бы ее побрал.
- С черникой были и правда потрясающие, - Рейн улыбнулась, глядя прямо на меня своими темно-карими глазами, наполовину прикрытыми ресницами, и захихикала опять.
Твою мать.Я даже прекратил дышать на секунду. Она сказала что-то еще, но я прослушал.
- Что?
- Я спросила, ел ли ты вафли с черникой?
- Нет, - я покачал головой, - не мой тип завтрака.
- А что у тебя на завтрак?
- Кофе с ликером "Калуа" и полпачки сигарет.
- Серьезно?
- Только это может взбодрить меня.
- Что насчет ланча?
- О, ланч я обычно ем, - сказал я. - Неважно, что Алехандро приносил в рубку, я всегда съедал. Я не слишком привередлив, лишь бы только не дрянная еда.
- Что ты считаешь дрянной едой? - спросила она.
- Ну, знаешь, чипсы, красное мясо, конфеты и прочее хйцовое дерьмо. Я никогда ни ем подобную фигню.
- Почему?
- Просто во всем этом мало пользы.
Она громко рассмеялась, и это было почти так же мило, как и хихиканье, но не совсем.
- Ты пьешь и куришь вместо завтрака, но не ешь шоколадки?
- Ага.
- Для тебя в этом есть какой-то смысл?
- Ага.
- Как думаешь, сможешь объяснить мне? - спросила она, перебросив прядь волос через плечо. - Потому что я считаю, что это все звучит как-то нелепо.
- Это не нелепо, мать твою, - зарычал я, уставившись на нее. - Алкоголь влияет на печень, но не оказывает никакого эффекта на мышечную массу. Чипсы и другое подобное дерьмо - это потраченные впустую калории, которые перерастают в жир и снижают темп твоей гребаной жизни. Красное мясо слишком сложно переваривать, и в нем содержится слишком много белка и жира.
- Что насчет конфет?
- От них портятся зубы.
Рейн улыбнулась, приподняв бровь, но не рассмеялась.
- Давай-ка сменим эту чертову тему, - предупредил я. - А иначе я снова стану мудаком.
Она улыбнулась, не приподнимая бровь, и кивнула.
Рейн расспрашивала меня о жизни на шхуне и болтала о банальном дерьме типа людей, которых она знала в школе, и фильмах, которые просмотрела за зиму. Она много рассказывала о своей подруге по имени Линдсей, той самой, которая уболтала ее на круиз. Я просто сидел и слушал, при этом ощущая, что желудок скрутило, а руки начали трястись сильнее. Я молил, чтобы бог преподнес мне кофе с "Калуа".
"Если ты не можешь изменить это, не думай, бл*дь, об этом. Не трать попусту время. Сосредоточься на том, что ты можешь".
Да-да, на самом деле в данный момент я могу сделать не так много вещей. Прости, Лэндон.
Начинало вновь темнеть, поэтому я продемонстрировал, как выпускать сигнальную ракету в действительности, а не только в теории. Я провел несколько минут, осматривая горизонт в надежде, что увижу сигнальные огни с других плотов, но по-прежнему ничего не было.
Я сильно устал, и у меня появилась тошнота. Я был вполне уверен, что это было не из-за покачиваний плота. Я пропустил вечернюю "еду" и растянулся на полу шлюпки, оставив общие полотенца-одеяла Рейн, если они ей нужны. Она расстелила одно из них на другой стороне плота и попыталась отдать мне второе. Я покачал головой и отмахнулся от нее.
- Мне оно не нужно, - сказал я. - Через некоторое время станет немного прохладно. Оставь у себя.
- Ты уверен?
- Разве не именно это я, бл*дь, сказал?
Проклятье. Мне правда требовалось прекратить это, но я не пользовался словесным фильтром уже очень, очень давно. Рейн взглядом метала в меня острые кинжалы, но воздержалась от каких-либо насильственных действий.
Солнце зашло, и мы погрузились в непроглядную тьму, я закрыл глаза и слушал, как ее дыхание замедлилось, правда недостаточно для того, чтобы сказать, что она спит. Мне никак не удавалось уснуть, я чувствовал себя виноватым за то, что говорил ей раньше. Я не собирался извиняться, потому что... ну... потому что я просто не делаю этого. Вероятно, из-за того, что я был мудаком, который старался держать людей подальше от себя, и мне, определенно, не нравилось признавать свою неправоту. И все же я чувствовал, что должен что-то сказать.
- Рейн?
- Да?
- Спасибо за то, что... ммм... зашила мне голову и за остальное дерьмо.
- Всегда пожалуйста, Даниель.
Полагаю, что после этого я не должен быть абсолютным мудаком.
Глава 4
Свинина
У меня болел желудок.
Я даже не стал пытаться открыть глаза - голова ужасно раскалывалась и с закрытыми. Наряду с головой и желудком, груди, спине, рукам, ногам - да почти везде - было также больно.
И все дрожало. Я не мог даже сказать, был ли я горячим или холодным, потому что дрожал так, что практически не чувствовал кожу. Дрожь не прекращалась. У меня не было этому объяснения.
Я был уверен, что если начну шевелиться, меня вырвет. И точно уверен, что если и не буду двигаться, то меня всё равно вырвет. Единственный реальный вопрос состоял в том, смогу ли я добраться до отверстия в плоту и открыть его, прежде чем всё содержимое моего желудка решит выйти наружу.
Я двигался так быстро, как позволяли мои дрожащие конечности. К счастью, даже дрожа, я смог открыть это чертово отверстие и придержать откидную створку. Горячий морской ветер ударил в лицо, свежий воздух успокоил мой желудок приблизительно за тридцать секунд.
И эти тридцать секунд сопровождались самой сильной рвотой, от которой я когда-либо страдал.
Я раскачивался взад и вперед на коленях, выжимая то немногое, что было в моем желудке, в море. После дюжины позывов к рвоте, остались только спазмы, которые, как я всегда считал, были хуже, чем фактическая рвота. Они не останавливались, и мышцы живота стали болеть еще больше.
Руки тряслись настолько сильно, что мне даже с трудом удавалось удерживать себя на краю плота, чтобы не вывалиться за борт. Сердце билось так сильно, что я бы совершенно не удивился, если бы оно прорвало кожу на груди. Пот начал литься по задней части мой шеи, что, черт возьми, нужно было остановить, потому что такими темпами у меня достаточно быстро наступит обезвоживание. Я схватил футболку за подол и снял ее.
- Даниель?
Я почувствовал мягкое прикосновение руки к своему плечу и сразу же отшатнулся от него.
- Не трогай меня, мать твою! - закричал я, даже не зная почему. Раз уж на то пошло, в тот момент я был гиперчувствителен ко всему. Даже ощущения от прикосновения моих колен ко дну плота раздражали. Последнее, в чем я нуждался, это в ее руках, пытающихся дать мне гребаное утешение.
Я бы выкрикнул ей еще парочку отборных слов, но меня снова начало тошнить. Казалось, что это длится вечность, но, в конце концов, тошнота прекратилась, я смог лечь на бок и свернуться в клубок на некоторое время. Моя голова снова начала пульсировать, а сердце все еще быстро билось.
Я израсходовал много энергии, чего, на самом деле, не мог себе позволить. Не было ничего, чем бы я мог остановить это, если только в комплекте для выживания не было самогонного аппарата. В следующий раз я обязательно удостоверюсь, что положил один. В голове возник образ, как Джон Пол, сразу, после того как мы купили спасательные шлюпки для "Дара", упаковывал бутылки рома в пайки. Если бы я добрался до одной из чертовых спасательных лодок, у меня было бы немного проклятого алкоголя.
- Твою ж, бл*дь, мать! - закричал я, колотя рукой по гибкой стороне плота, что совершенно не удовлетворяло. Я продолжал сыпать проклятиями и игнорировал всё, что пыталась сказать мне чертова Рейн. Я кричал слишком громко, чтобы услышать ее. Снова почувствовав ее пальцы на своей руке, я оттолкнул ее.
- Я сказал тебе: не смей, черт возьми, трогать меня! Какой, бл*дь, надо быть тупой, чтобы не выполнять самые элементарные инструкции?
Я услышал резкий вздох, но меня не заботило то, в каком чертовом шоке она должна была быть.
- Я должен был, бл*дь, позволить тебе утонуть.
Я закрыл лицо руками и попытался потереть пальцами глаза. Они чесались. Впрочем, всё мое лицо зудело, и я почесал покрытые густеющей бородой щеки. Мои уши также зудели. Как и руки. Они все были в поту, когда я пытался чесать их, пот попадал на кожу, и зуд становился еще сильнее.
- Даниель, остановись, - услышал я Рейн. Что-то было не так с ее голосом - он звучал неправильно. Я почувствовал ее руку поверх своей, когда она попыталась убрать мои пальцы прочь от моей кожи. Я оттолкнул ее. - Ты можешь разодрать себя до крови.
- У меня шла кровь раньше, - рявкнул я. - Какая, нахрен, разница?
Я посмотрел на свои руки и увидел длинные красные полосы, которые оставили мои ногти. Дерьмо. Тем не менее, у меня не получилось бы думать об этом слишком долго, потому что меня вдруг снова вырвало за борт, желчь прожигала мое горло.
Когда это закончилось, я попытался сесть, прижав колени ближе к груди. Мое сердце мчалось вскачь, руки тряслись, я ужасно потел, и было чертовски холодно, несмотря на солнце, палящее сквозь купол. Я опустил голову на руки и какое-то время просто слушал свое дыхание.
- Хочешь немного воды? - спросила Рейн.
- Нет, я не хочу чертову воду! - закричал я. Почему она продолжает говорить? Мне пришло в голову, что всё это каким-то образом ее вина. Я убрал руки от лица и посмотрел на ней. - Какого хрена ты сделала?
- Сделала? Я ничего не делала.