Он отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня. Я смотрел на нее в ожидании.
- Ты продолжал говорить обо всех умерших людях, - наконец ответила она. - Ты сказал, что убил много человек.
Я напрягся. Если я рассказал ей слишком много, и она узнала, чем я занимался, то ей грозила серьезная опасность. Если она когда-нибудь скажет еще кому-то об этом, и тот поверит ей, то ее убьют. Я посмотрел на нее и медленно заговорил:
- Скажи мне, что именно я рассказал тебе?
Он отвела от меня взгляд и нервно закусила нижнюю губу.
- Большую часть я не поняла, - ответила она. - Ты говорил что-то о турнирах и умирающих там людях. Ты говорил, что всегда выигрывал.
- И?
- И что?
- И что еще я сказал?
- О боях больше ничего.
Хорошо, но и не замечательно. Я почувствовал некоторое... раскаяние? Будто было бы лучше, если бы она знала.
- Что еще я рассказал, не касающееся боев?
- Ты говорил о… женщине, - ответила она. Я заметил, как она избегала называть ее имя, что было хорошим жестом с ее стороны. Я не хотел знать, что я рассказал о ней.
- Что еще?
- Ты просто… бормотал всякую ерунду, - она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, и начала переплетать пальцы.
- Ерунду? Что еще я говорил?
Она снова посмотрела на меня и отвела взгляд, подтвердив этим, что она что-то скрывает.
- Ты продолжал спрашивать меня, почему ты был никому не нужен, - наконец ответила она.
Я рассмеялся.
- Ну, рад узнать, что какая-то часть меня не является самодовольным ублюдком.
- Ты просто хочешь, чтобы люди так думали, - ответила Рейн.
- Мне наплевать на то, что думают люди, - отрезал я.
- Я держала тебя, - сказала она, ее голос был напряженным и набирал обороты. - Я держала тебя, а ты плакал и спрашивал меня, почему ты был никому не нужен. Ты спрашивал меня, почему твоя собственная мать не хотела тебя. Ты спрашивал меня, почему так больно, и могу ли я унять боль. Может, я и не знаю многого о тебе, но знаю, что ты не такой ублюдок, каким кажешься окружающим.
- Знаешь? - усмехнулся я, устав от этой игры в психоанализ. На языке уже вертелась длинная тирада проклятий, и единственный способ удержать ее - сделать глубокий медленный выдох. Вдруг я почувствовал себя очень-очень уставшим и положил голову на руки.
- Послушай, Рейн, - начал я, - я знаю, что ты просто... пытаешься помочь, но мне не нужна помощь. Мне нравится быть пьяным, и при первой же возможности я снова напьюсь.
- Я хочу знать почему, - тихо спросила она.
- Почему что?
- Почему ты стал алкоголиком, - ответила она. - Я видела, как ты прошел через ад и затащил меня. Я хочу знать почему.
- Мы это уже проходили, - напомнил я ей. - Я не говорю о своем прошлом.
- Ну, это было до того, как я не дала тебе задохнуться, - начала она. - Это было до того, как я вытирала кровь с твоего лица, когда ты попытался прокусить себе щеку. Это было до того, как ты обозвал меня всеми возможными именами. Это было до того, как ты проплакал несколько часов подряд, и до того, как ты, твою мать, ударил меня за попытку помочь тебе.
Вау, не думаю, что раньше слышал, как она ругается.
Сначала я хотел накричать на нее. И был очень близок к этому. Потом хотелось забить на все и выбросить ее в море, но это была чистой воды фантазия, а не то, чего я по-настоящему хотел. Еще я думал о том, чтобы самому выброситься с плота, возможно, это было бы самым лучшим выходом. Потом я обдумывал вариант - отвернуться и дать ей время поразмышлять обо всем в тишине. Поскольку она любит поболтать, возможно, это бы ее убило.
Но решение, которое я, в конце концов, принял, удивило даже меня.
- Ладно. Я расскажу тебе.
- Да?
- Ага, но не сейчас. Мне необходимо поесть, прежде чем говорить об этом дерьме
- Поесть? - спросила она. Я слышал проблеск надежды в ее голосе. - Что ты собираешься есть?
Я посмотрел на нее, одаривая ее мимолетной улыбкой
- Увидишь.
*****
Вода была спокойной, что упрощало мне задачу. Я убедился, что веревка плотно закреплена вокруг моего живота, прежде чем спрыгнул с плота, держа в одной руке нож, а в другой - водонепроницаемый фонарик. Я смастерил из подручных средств дыхательную трубку, используя трубу, поддерживающую навес плота, чтобы можно было быть относительно неподвижным под волнами. Только фонарик двигался, подпрыгивая вверх-вниз и мигая в воде.
Не знаю, как долго я там находился, однако я был жутко измучен и уже был готов сдаться, когда черный каранкс длинной в два фута увидел свет и подплыл, чтобы взглянуть на него. Он кружился возле меня несколько минут, прежде чем приблизился и попытался полакомиться светом перед моим лицом.
Я мгновенно собрался, вся усталость испарилась. В тот момент я мог видеть и слышать все вокруг очень отчетливо, даже сквозь мутную воду. Я знал расположение и относительную напряженность каждого мускула в моем теле. Мою кожу покалывало в ожидании момента удара. Это совпадало с ощущениями в начале любого турнира. Предвкушение борьбы - да, даже более чем.
Полная сосредоточенность
"Ты почувствуешь, когда будешь готов. Сфокусируйся на цели".
Нож вошел прямо в бок крупной рыбины, и она порывисто задергалась в разные стороны. Я обхватил рыбу, чувствуя, как чешуйки врезаются в бицепс, и проигнорировал возникшую боль, затем крутанул нож вперед-назад и дернул его вверх к основанию головы. Она перестала дергаться и опустилась на лезвие.
Прорвавшись сквозь поверхность воды, держа ужин над головой, я увидел Рейн на краю плота, она хлопала в ладоши с огромной улыбкой на лице. Я не мог ответить ей, потому как трубка все еще была у меня зубах, но я почувствовал, что уголки моего рта приподнялись в улыбке. Я сунул фонарик в шорты и, используя веревку, подплыл к краю плота, где выплюнул трубку.
- Ого, ничего себе! Никогда не видела ничего подобного! - кричала Рейн, она выглядела так, словно хотела начать прыгать вверх-вниз, очевидно, собираясь выпрыгнуть за борт.
Я поднял рыбу и положил ее на сложенный навес, а затем подтянулся сам. Оказавшись на плоту, я почувствовал, как ее руки обвивают мои плечи, а губы на мгновение касаются моей щеки.
- Это была самая невероятная вещь, которую я когда-либо видела! - пронзительно завизжала она. Рейн выглядела возбужденно, когда отстранилась от меня. - Я имею в виду - мне не очень хорошо было видно из-за воды, и еще тебя отнесло немного назад, но я видела свет, и то, как рыба пыталась выпрыгнуть из воды, а ты просто держал ее и...
- Рейн! Успокойся!
- Как все-таки ты это сделал?
Я изогнул бровь и усмехнулся.
- Я просто хорош в этом, - подмигнув, ответил я.
- О, Даниель! - воскликнула она, глядя на мой бицепс. - У тебя кровь!
Я посмотрел на руку и увидел около десятка чешуек, врезавшихся мне под кожу. Я быстро выдернул их и приложил полотенце.
- Они не глубокие, - сказал я. Рейн поднесла руки ко рту, выглядела она так, будто ее сейчас стошнит. - Только не на меня!
Она кивнула головой и с трудом сглотнула.
- Кроме того, - я улыбнулся ей, шире открывая глаза, - мне нравится, когда есть боль и кровь - это заставляет людей думать, что все гораздо труднее, чем было на самом деле.
- Ты сейчас выглядишь таким самодовольным! - рассмеялась Рейн.
- Ну, я знаю, что будет дальше, - сказал я.
- Что же будет дальше? - спросила она, ее веселый тон снизился на пару октав.
- Ты получишь лучшую часть рыбы.
- Я?
- Ага, - я сел и протянул ей фонарик, чтобы она светила вниз, туда, где я работал. Я выкинул дрянной ножик из комплекта для выживания и взял свой складной нож. Я разделывал рыбу сверху, аккуратно срезая с позвонков, уделяя особое внимание тому, чтобы не проткнуть хребет. - Тебе, возможно, придется закрыть глаза и подумать о чем-то другом, но это, определенно, самая лучшая часть рыбины.
Рейн откинулась на пятки, глядя на меня с опаской. Она смотрела, как я вытаскивал позвоночник с неповрежденным спинным хребтом.
- Что я должна делать с этим?
- Знаешь, если бы я был на твоем месте, - сказал я, - я бы не стал задавать такие вопросы, закрой глаза и просто сделай, как я скажу. Хотя, думаю, тебе хочется узнать все кровавые подробности, не так ли?
Она кивнула головой.
- Ты уверена? - я сделал глубокий вдох и продолжил заниматься рыбой. - Спинномозговая жидкость состоит в основном из воды, и в ней почти нет соли, в отличие от остальной тканевой составляющей рыбы. Это самая пресная вода, которую ты можешь добыть в океане, но необходимо ее выпить сейчас же, она очень быстро вытекает. Я не хочу потратить эту воду впустую.
- Ты хочешь, чтобы я... выпила... - она не смогла завершить предложение.
- Сядь поудобнее, - сказал я, слегка подталкивая ее в плечо. На этот раз она сделала все, как я сказал, и опустилась с коленей на задницу. Это заставило ее грудь немного подпрыгнуть, от чего я слегка улыбнулся.
- Чему ты улыбаешься? - спросила она.
- Ничему, - ответил я, качая головой, чтобы избавиться от лишних мыслей. Я был чертовски больным придурком. Я знал это. Наверное, я - единственный человек в мире, который может возбудиться от любой физической активности. Рыбалка не была исключением.
- Что я должна делать?
- Просто закрой глаза и открой рот, - я не смог сдержаться и улыбнулся еще шире, приподняв бровь. - Когда я скажу тебе сосать - соси.
- Ох, очень смешно, - она нахмурилась, глядя на меня. - Я не собираюсь...
- Не думай, - я прервал ее и повернул ее голову к себе, удерживая пальцем за подбородок. - Не стоит пытаться это распробовать. Просто высоси так быстро, как ты сможешь.
- Но почему я? - продолжает интересоваться она. - Почему бы тебе не выпить это?
- Потому что ты нуждаешься в этом больше, чем я.
Я правда не имел ни единого предположения, как она решилась сделать это, но она закрыла глаза, затем открыла рот, я тем временем сделал надрез на хребте и поднес его к ее губам.
- Соси сильнее, малышка, - я изо всех сил пытался отогнать картинки, как я толкаюсь чем-то другим в ее ротик. Она сначала скривилась, и я подумал, что Рейн не сможет выпить до конца. - Не останавливайся!
Она послушалась меня и проглотила все так быстро, как только смогла. Это немного поможет ей с процессом переваривания мяса рыбы.
- Это было просто отвратительно.
- Зато не умрешь, - пожал я плечами. - Думал, ты сможешь сделать это более сексуально.
- Ты больной, - Рейн немного скривилась и отвернулась от меня, нервно осматриваясь вокруг.
Я пожал плечами снова, потому что ответить мне было нечего.
- Готова к приему пищи?
- Как ты собираешься это готовить?
- Рейн, малышка, ты что серьезно? - я подавил подступающий взрыв смеха. - Такие принцессы как ты, наверно, знают, что такое суши. Вообще, я должен продавать тебе каждый кусок не меньше, чем за десять баксов.
- Мы будем есть ее СЫРОЙ? - она сморщила нос и скривилась.
- Все, что тебе нужно сделать, так это представить себе рис и васаби, - я улыбнулся, пытаясь ее немного поддразнить. Я отрезал небольшой кусочек и съел его, стараясь долго не жевать, потому что он был совершенно не вкусен. Затем я отрезал еще один и протянул ей.
Рейн посмотрела на маленький кусочек сырого рыбьего мяса в моих пальцах и оттолкнула его обратно ко мне. Она делала так еще пару раз, пока окончательно не решилась и все-таки взяла его из моих рук, положила себе в рот, быстро прожевала и проглотила.
- Это просто ужас.
- Я это прекрасно знаю, - ответил я и улыбнулся, пытаясь не рассмеяться в голос. - Но эта хрень лучше, чем ничего.
- Если суши именно такие на вкус, то я счастлива, что мне никогда не доводилось их попробовать.
- Ты что никогда не пробовала суши? - удивился я. - Я думал, что все светские сучки воспитаны на этом дерьме.
- А с чего ты взял, что я богата? - спросила она меня.
- Потому что ты была пассажиркой на моей шхуне, а это путешествие стоит целое состояние, - уверенно ответил я. - Ты должна быть такой.
- Нет, я не богата, - четко выделяя каждое слово, сказала она. - Я тебе уже говорила, что мой отец был полицейским. Он не зарабатывал много.
Ну, да, это я помнил. Как я смог понять, ее мама была кем-то вроде врача или менеджера, или что-то в этом роде.
- Тогда, как тебе удалось попасть на мою шхуну?
- Я воспользовалась денежной компенсацией, которую выплатило государство после смерти отца, - ответила она. - Я никогда не хотела этих денег, но они все равно были перечислены мне. И Линдсей убедила меня потратить большую часть на этот круиз.
- Тебе следовало бы арендовать коттедж в Аспене или что-то типа того.
- Думаю, ты прав.
- Но стой, если бы ты сделала это, - сказал я, расставляя широко руки и тепло улыбаясь, - ты бы никогда не познакомилась со мной и никогда бы не смогла провести время с самой большой задницей в моем виде, и не смогла бы принять участие в карибском вояже по избавлению меня от алкогольной зависимости.
По крайней мере, я заставил ее улыбнуться.
- Ты та еще задница, - согласилась она.
- Да, я знаю это, - сказал я, все еще улыбаясь. Я поднял следующий кусочек сырого мяса. - По крайней мере, я полезная задница.
- Почему ты вдруг стал… таким веселым? - спросила она.
Я откусил еще кусочек мяса и съел его, глядя на нее.
- Я всегда такой после боя, - в конце концов, ответил я ей. - Это что-то вроде
остаточного всплеска адреналина или типа того.
- Это поэтому ты начал пить? Чтобы избавится от излишка энергии или еще по какой-то причине?
- Нет, - сказал я хмуро и покачал головой. - Я мог себе позволить пригубить пару баночек пива, но никогда не напивался по-настоящему после боя.
- Когда ты стал пить в таких количествах?
Я взглянул на нее и понял, что она определенно настроена получить ответы и не отстанет, пока я не отвечу что-нибудь или пока не засуну ей гребаный кляп в рот. Я не хотел этого делать, ну, не совсем кляп я хотел ей засунуть. Знаю - я долбаный развратник.
- До моего последнего боя я по-настоящему и не пил.
- Ты проиграл?
- Я никогда не проигрывал, - фыркнул я. Проигравшие никогда не выходили живыми из боя.
- Расскажи мне об этом, - потребовала она.
- Доедай и дай мне сперва вычистить это дерьмо, - выдохнул я.
Мое настроение немного подпортилось, и мы ели в тишине, пока ни один из нас не смог больше это есть. Я позволил нам выпить больше воды, чем обычно, так как на данный момент ее было достаточно, а белки в рыбе требуют больше жидкости для переваривания. Я думал о том, чтобы отрезать большие куски от черного каранкса и разделать их на полосы для сушки, но сомневался, что у нас будет достаточно воды, чтобы запить эту еду, поэтому передумал. Рейн помогла мне помыть навес, на котором мы чистили и ели рыбу, промыть полотенца и вернуть навес на место, чтобы он защитил нас от утреннего солнца.
Как только мы оказались вновь под навесом и устроились, я вздохнул и посмотрел на нее. На нее едва падал свет от маленького фонарика на солнечной батарее, который висел на навесе. Свет был в нашем распоряжении только на несколько часов, и я задался вопросом: сколько времени займет пересказать ей все.
Часть меня была рада, с нетерпением ожидая этого. Я никогда и никому не рассказывал, что произошло. Большая часть меня была испугана, потому что я не хотел, чтобы она знала такие подробности обо мне. Я сделал глубокий вдох и решил просто покончить с этим.
- А сейчас я расскажу тебе кучу дерьма, которое однозначно незаконно, - сказал я Рейн, уставившись прямо в ее глаза. - Даже когда мы спасемся, ты никогда не должна никому рассказывать это. Если расскажешь, кое-кто, вероятно, найдет тебя и убьет.
- Если ты убьешь меня за то, что я узнаю, зачем тогда рассказываешь?
- Это не я буду разыскивать тебя, - сказал я. - Понимаешь?
Она кивнула и согласилась не выбалтывать ничего из того, что я расскажу ей. Я не знал, мог ли доверять ей, но в любом случае собирался рассказать.
- В первый раз, когда я отправил кого-то в больницу после драки, я ходил в третий класс, - я ждал, когда она "ахнет", и она не разочаровала меня. - Ага, тогда я тоже был засранцем. Тогда ему понадобилось всего несколько швов, но все же я начал рано. Во мне было слишком много энергии и напряженности, и я не знал, что с этим делать. У меня всегда были проблемы из-за моего характера, и когда я обычно был взбешен - за меня говорили кулаки. Никто не пытался направить мою энергию в правильное русло до Лэндона. Но тогда я был уже почти взрослым. Если правильно помню, я уже говорил тебе о том, как обстояли дела с моими настоящими родителями.
- Ты сказал, что они бросили тебя, - подтвердила Рейн.
- Ага, как я предполагаю. Мне было три, когда владелец какого-то сомнительного бара в Чикаго нашел меня под бильярдным столом после закрытия. Он никогда прежде не видел меня, поэтому позвонил копам, и меня поместили под опеку государства или еще кого-то. По крайней мере, так мне сказали в одной из приемных семей. Сам я этого не помню. К четырнадцати годам я уже побывал в одиннадцати приемных семьях. Именно тогда ребенку, которого я отправил в больницу, понадобилось больше, чем парочка швов. На несколько месяцев я попал в колонию для несовершеннолетних. Приемные родители отказались от меня, поэтому меня поместили в интернат. Думаю, я был там примерно восемнадцать месяцев. Я выбивал дерьмо из каждого, кто подходил ко мне, так что большинство меня сторонилось. У меня была довольно неплохая репутация, когда появилась эта девочка. Понимаешь, интернат был чем-то наподобие лагеря с корпусами для мальчиков и для девочек, посередине было большое здание, в котором мы все ели и учились, и занимались прочей херней. Первый раз, когда я увидел ее, мы сидели и ели, какой-то идиот подошел к ней сзади и облапал ее. Она взбесилась, начала кричать и плакать. Им пришлось ввести ей снотворное, чтобы успокоить. Я не вспоминал об этом, поскольку подобная фигня постоянно там происходила, но через пару дней она подошла ко мне во дворе и села в паре футов от меня. Я просто уставился на нее и, поскольку был придурком, спросил, какого хрена ей от меня надо. Именно тогда она и сделала мне предложение, от которого не один подросток с бушующими гормонами не смог бы отказаться.
Я посмотрел на Рейн и заметил, что она пристально смотрит на меня, ожидая продолжения. Мне стало интересно, что она подумает обо мне, когда узнает все. Я задался вопросом - стоит ли мне рассказывать эту часть истории.
- Интернаты были... ну, жестокими. В них происходило всевозможное, потому что там находилось слишком много детей, не хватало персонала, денег или еще чего-нибудь. Люди не лезли ко мне, потому что на второй день своего пребывания там я проломил кому-то череп, но было много возможностей для парней, чтобы...
Мой рот захлопнулся, и я не хотел продолжать. Я так давно не думал обо всем этом, и тогда ничего из этого не беспокоило меня. Тот факт, что это не беспокоило меня тогда, забеспокоил меня сейчас.
- Продолжай, - произнесла тихо Рейн.