- Он не заслужил этого. - Мэтти обвила шею Доминика руками и выгнула спину так, чтобы ее напрягшиеся соски коснулись его груди. - Думаю, он был несколько огорошен моими эмоциональными излияниями…
- Что ты ему говорила? Ты сказала, что любишь меня? - У Доминика был до смешного самодовольный вид, и Мэтти не могла не рассмеяться. - Что он ничего для тебя не значит? Что я - единственный мужчина, которого ты когда-либо любила по-настоящему?
- Что-то вроде того. Скажи, ты не расстроен из-за ребенка?
- Расстроен? - Доминик даже засмеялся оттого, что она может так сильно заблуждаться. - Да я вне себя от радости! Ты забеременела и дала мне в руки главный козырь. Теперь тебе было от меня не избавиться. Я решил - пусть она меня не любит, но, когда мы поженимся, я докажу ей, что она не ошиблась, и сделаю все, чтобы она не пожалела.
- Я и надеяться не могла… Я думала, тобой движет долг, и не хотела быть тягостным бременем.
- Дурочка.
Мэтти не заметила, в какой момент они оба избавились от остатков одежды. Она только знала, что на этот раз их занятия любовью были преисполнены не только страсти, но и нежности, и чувства всеобъемлющего счастья.
- Мэтти, - вдруг встревожено произнес он, - а мы можем… заниматься этим? Мы не повредим ребенку?
- Нет, мы можем заниматься любовью так часто, как захотим. - От возбуждения она дышала быстро и прерывисто. - Наш малыш родится в доме, наполненном любовью, разве это не прекрасно?
* * *
Александр Доминик Дрекос был зачат и рожден в любви. Должно быть, он чувствовал это и был самым прекрасным ребенком на свете. С блестящими черными волосами и темными глазами, он был точной копией своего гордого отца, и в восемь месяцев очень энергично ползал по своей просторной детской.
Доминик и Мэтти поженились тихо, без помпы. Слава богу, их родители нашли общий язык, и беременность Мэтти не вызвала кривотолков и напряженности между двумя семьями. Наоборот, все с энтузиазмом принялись строить планы насчет предстоящего крещения, которое решено было провести в Греции. С согласия Доминика, Мэтти пригласила Фрэнки и его новую подругу, а также Гарри и несколько девушек из ночного клуба, с которыми она продолжала поддерживать отношения. Дом Доминика в Котсуолдсе, где они теперь жили, был достаточно большим, чтобы родители Мэтти могли приезжать, когда захотят. Когда они гостили, Мэтти и Доминик часто сбегали в Лондон, чтобы в городской квартире устроить себе "распутный" уикенд.
Вот и сейчас они лежали на своей королевских размеров кровати, утомленные любовным марафоном. В такие отлучки Доминик проявлял больше беспокойства об Александре, чем сама Мэтти. Вот и сейчас он вдруг решил, что, ползая повсюду, сын обязательно поранится, поскольку не испытывает должного уважения ни к бьющимся вещам, ни к неустойчивой мебели.
Прижавшись к мужу, Мэтти слушала его со снисходительной улыбкой. Затем, обведя пальчиком контур его губ, она промурлыкала ему на ухо:
- А я вот все думаю, как мне заставить тебя забыть о твоих глупых тревогах…
Доминик немедленно включился в игру и прикусил зубами шаловливый палец, а затем втянул его в рот и стал ритмично посасывать, пристально наблюдая за ее реакцией.
- Знаешь, что тебе нужно, Доминик? - успела спросить Мэтти прежде, чем ее затянуло в омут наслаждения.
- Как правило, да моя маленькая колдунья…
- Еще один ребенок… - Мэтти дала ему время осознать сказанное, с любовью наблюдая, как меняется выражение его лица.
- Ты же не…
- Угу, - с лукавым видом кивнула Мэтти. - Утром я сделала тест и даже сохранила его, чтобы показать тебе.
- Еще один bambino!
- Или еще одна bambina, - счастливо засмеялась Мэтти, увидев на его лице именно то выражение, которого ждала.
- И такая же красавица, как ее мама. - Доминик тоже засмеялся и поцеловал ее в кончик носа, уже не в первый раз удивившись, чем же он заслужил такое счастье…