- Это просто особенность моей работы. - Она взглянула на него изучающе, размышляя о том, действительно ли он это может понять или он, как типичный мужчина, считает, что женщина должна выйти замуж, родить детей и сидеть дома, выполняя обязанности жены и матери. Не так ли всегда думают эти самоуверенные и болтливые мужчины? Они полагают, что только у них есть право пренебрегать всем ради карьеры; но когда это касается женщины, им кажется, что карьера для них пустой звук и женщина лучше выглядит на кухне.
Элли окунулась в воспоминания о том, когда была молодой и глупой - всего лишь восемнадцатилетней. Она вспомнила то кратковременное и катастрофическое чувство, которое испытывала к Камерону Кларку - обворожительному Камерону Кларку, чарующему блондину с острым и проницательным умом.
Он был бы великолепной парой для любой женщины. Но не для нее. Потому что считал, что жена не должна работать. Он считал, что в семье женщина должна посвятить себя удовлетворению потребностей мужчины.
Она редко вспоминала о Камероне Кларке, и сейчас ей показалось, что Келлерн и он чем-то похожи.
- Когда вы в последний раз отдыхали?
- Это что, допрос? - Каким-то образом Джеймс умудрился втянуть ее в перепалку.
- Вас это задело? - Он кинул на нее тяжелый изучающий взгляд.
- Нет, не задело. Честно говоря, последний раз я отдыхала… - она нахмурилась, пытаясь вспомнить, - около года тому назад я ездила в Париж.
- Замечательный город! Сколько вы там пробыли?
- Весь уик-энд.
Он затрясся от смеха.
- Что можно увидеть за один уик-энд? Вы, должно быть, бегали от одной достопримечательности к другой.
Они поехали туда вместе с Генри. Отдыхом там, разумеется, и не пахло. Однако она солгала:
- Если вам так интересно, я очень хорошо отдохнула.
Они миновали Дублин, свернули со скоростной трассы и теперь ехали по сельской дороге.
Вскоре показалась развилка: налево - дом ее отца, направо - Куртни Меннер, поместье Джеймса.
- По телефону вы сказали, что нужно кое-что обсудить. Что вы имели в виду?
- Все в свое время, - ответил Джеймс.
- Мне кажется, сейчас вполне подходящее время, - попыталась настоять на своем Элли.
- Ну а мне так не кажется. Я думаю, вам нужно сначала встретиться с отцом. Я предупредил его о вашем приезде.
Они свернули направо, въехали в открытые деревянные ворота и по узкой дорожке приблизились к дому.
- Боже мой! - воскликнула Элли. - Ваш дом в тысячу раз больше, чем мне помнилось.
- А я думал, что со временем все начинает казаться меньше.
Она с удивлением обнаружила в себе неожиданное волнение. Джеймс улыбался, и его сильное, мускулистое тело поразило Элли своей сексуальной мощью. Она быстро отвела от него глаза и стала смотреть только на дом. Он был огромный, янтарно-медовый, весь утопающий в зелени, с лестницами цвета слоновой кости. В старые добрые времена, когда они с отцом приходили навестить старика Келлерна, то приближались к дому сбоку, поэтому у нее не возникало такого впечатления о доме, как сейчас.
- Ну что, теперь он не кажется вам меньше? - пробормотал ей на ухо Джеймс, когда они зашли внутрь.
Элли обвела глазами огромный зал с бело-черными изразцами и рядами дверей, ведущих в комнаты, о назначении которых она даже не догадывалась.
- Напротив, мне кажется, что придется попросить у вас карту, чтобы найти дорогу назад. - Она повернулась к нему: - Вы знаете, я, наверное, заберу отца домой на то время, пока я здесь.
- Это будут бесполезные хлопоты, по крайней мере в настоящее время.
В настоящее время? Ей почему-то не понравилось то, что он сказал.
Джеймс повернулся и пошел по широкому коридору. Вдоль его стен были развешаны картины с изображениями животных, в основном лошадей. Некоторых из них она узнала.
- Ваш отец ожидает вас в гостиной, - бросил он через плечо. - Я не спросил, не хотите ли вы отдохнуть после полета, перед тем как встретиться с ним, поскольку предположил, что вы предпочтете сначала взглянуть на него.
- Вы очень любите делать предположения, не так ли, мистер Келлерн… я хотела сказать - Джеймс?
Он остановился и повернулся к ней лицом.
- Вы не находите, что у вас очень самоуверенная манера разговаривать?
Ее сердце забилось быстрее.
- Как у учителя, что ли?
- Я почти чувствую себя обязанным отвечать урок. Это тоже часть вашей работы?
Элли озадачило его замечание. Главное было не то, что он сказал, а как. Время ее закалило и сделало почти неуязвимой для насмешек и уколов. Но слова и тон этого человека задели за живое.
- Мне не кажется, чтобы вы отвечали как на уроке, - сказала она, и он рассмеялся. - Ну что, мы идем к отцу? - продолжила Элли. - Или проведем время во взаимном пикировании?
- Следуйте за мной, леди.
Почему-то именно сейчас Элли пожалела о том, что заколола волосы в обычный маленький пучок. Ей захотелось, чтобы они были распушены. Тогда Джеймс Келлерн, может быть, заметил бы, что она женщина, а не просто квалифицированный врач.
Отец ждал ее. Его руки лежали на коленях. Углы рта были опущены, и на лице застыло выражение, которое бывает у людей, угнетенных невозможностью двигаться. Элли непроизвольно схватила Джеймса за руку, остановив его для того, чтобы еще в течение нескольких мгновений понаблюдать за своим отцом, оставаясь незамеченной. Он выглядел болезненным, таким она его никогда не видела, менее неприступным, более ранимым. Несмотря на то что в комнате было очень тепло, отец был одет в рубашку с длинными рукавами и галстук. Он всегда был приверженцем строгого стиля, но сейчас это только подчеркивало его худобу. Она с трудом перевела дыхание и сказала шепотом Джеймсу:
- Я готова, - но на самом деле обращалась к себе. Она тяжело дышала и облизывала губы. - Привет, папа!
Старик после долгого изучающего взгляда мрачно кивнул ей.
- Элеонор, моя дорогая. Я же говорил Джеймсу, что ему не следовало беспокоиться.
Элли вздохнула, прошла через комнату и как бы по обязанности поцеловала отца в лоб.
- Инсульт - это же так ужасно, папа. - Она села в кресло напротив, отметив про себя, что Джеймс тактично удалился. - Надо было дать мне знать, я бы приехала намного раньше.
- Чепуха, дочь моя. Скоро я стану на ноги. Тебе совсем незачем было торопиться сюда. Я уверен, это доставило тебе массу хлопот.
- Ну что ты, совсем нет. - Элли улыбнулась, но сердце ее при этом сжалось. Ну почему так всегда у них? Они говорят лишь из вежливости, не более того. Неужели это никогда не изменится? Еще с детских лет она хорошо помнила эти их разговоры: те же самые обычные вопросы, те же самые обычные ответы, она помнила ту же самую тень неодобрения, скрывавшуюся в отцовских глазах. И каждый раз говорила себе, что когда-нибудь сможет покончить со всем этим и в какой-нибудь из ее редких приездов поговорит с ним начистоту.
- Тем не менее я очень рад тебя видеть. А теперь расскажи мне, что происходит в Лондоне. Я прочитал в газетах: больницу, в которой ты работаешь, могут закрыть. Что все это значит, дочка?
- Газеты исказили факты. - Элли вздохнула и взглянула в окно, на огромный сад, залитый весенним солнцем. Она не переставала гадать, узнает ли она когда-нибудь, что творится в душе человека, сидящего перед ней, и узнает ли он, что делается в ее душе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Папа выглядит ужасно, - сказала Элли, посмотрев на Джеймса, сидевшего перед ней с чашкой кофе в руках.
Между тем, отметил Джеймс, она меня совсем не видит, а мне хотелось бы понять, о чем она думает. И это было странно, потому что обычно его не заботило, что о нем думают представительницы противоположного пола. Он прошел через близкие отношения с женщиной, закончившиеся катастрофой, и теперь его интерес к ним сводился к минимуму. Его вполне устраивало изредка встречаться с ними, и все.
Хмурясь, он ответил Элли следующее:
- Ваш отец выглядит лучше, чем раньше. У него появился румянец. Почему вас так взволновала встреча с ним?
- Что вы имеете в виду?
Теперь она смотрела на него внимательно. Он ощутил желание пробить холодность Элли и приблизиться к пониманию того, что скрывалось за ее спокойной внешностью.
Правда, это, наверное, скучно - заигрывать с женщиной, которую волнует только ее карьера. Пожалуй, будет лучше, если я допью свой кофе и отправлюсь восвояси. Но вместо этого он продолжал говорить:
- Вы остановили меня у двери и так глубоко вздохнули, как будто оказались перед чем-то ужасным.
- У вас разыгралось воображение. Мне просто хотелось посмотреть, как на отца повлиял инсульт.
- Понятно, чисто профессиональный интерес.
- Что-то вроде этого.
Джеймс допил кофе и решил, что сейчас самый подходящий момент уходить, потому что мисс Миллз раздражала его своими невежливыми ответами. Однако с нарастающей злостью он откинулся в кресле и устроился в нем поудобнее.
- Какая у вас человечная, непосредственная реакция. - В его голосе звучал сарказм; она поняла это и бросила на него холодный взгляд.
- Неужели вам кажется, что вы имеете право навязывать мне свое мнение?
- А почему бы и нет? Вы что, не терпите замечаний?
Джеймс подумал: а как бы Элли выглядела с распущенными волосами? И перевел глаза на ее ровную длинную шею, а потом ниже, на грудь.
- А кто-нибудь любит замечания в свой адрес?
- Ну, большинство людей не имеют ничего против небольшой и здоровой критики.
- Что ж, почему бы вам не разыскать этих людей и не оттачивать свое мастерство на них?
Черт возьми, что она себе позволяет! Любой другой поклонился бы ему в ноги за то, что он сделал для ее отца, за то, что он заботился о нем вместо нее. Любой другой, но только не Элеонор Миллз! Она так погружена в свою работу, требующую ее постоянного присутствия в Лондоне, что даже отец постеснялся обратиться к ней в минуту нужды.
Он думал, что ей надо дать хотя бы ночь, чтобы освоиться с новым положением, но ее очевидная неприязнь к нему заставила его отбросить всякое благородство и не откладывать разговор. Джеймс встал, оттолкнул стул и спросил:
- Не желаете ли выпить чего покрепче? Нам нужно обсудить кое-какие вопросы. И лучше сделать это в более удобном месте.
- О да, эти таинственные вопросы.
Она встала. У нее была стройная, почти мальчишечья фигура. У женщин такого типа, как правило, небольшая грудь и ничего - особо сексуального. Но все-таки в Элли было что-то, что вызвало в Джеймсе безотчетное возбуждение. Может, тот намек на женщину, что промелькнул в этом роботе? - подумал он и напомнил себе, что она совсем не в его вкусе. Ему нравились крупные, грудастые женщины, которые любят пофлиртовать и повеселиться, не особенно интересующиеся его интеллектуальными способностями и, как и он сам, легкомысленно относящиеся к сексуальным удовольствиям.
Она прошла за ним в гостиную.
Джеймс направился к бару.
- Не желаете? - спросил он вежливо. И ничуть не удивился, когда Элли покачала головой. - Только не говорите, что вы вообще не притрагиваетесь к спиртному.
Повернувшись, он заметил, что она села на стул, стоявший дальше всех от дивана. Что он собирается делать, по ее мнению, - наброситься на, нее?
- И все же, - настаивал он. - Неужели вы всегда настолько заняты, что не можете позволить себе время от времени выпить?
Элли глянула на него из-под нахмуренных бровей.
- Нет, конечно. Иногда я могу выпить. Просто последнее время у меня слишком много работы. Вам это может показаться странным, но пить на работе у нас не принято.
- Однако сейчас вы не на работе, - заметил он.
- Вы что, всегда так настойчивы? Ну хорошо, хорошо. Я выпью, то же, что и вы.
Он плеснул ей джина с тоником, раздумывая о том, смягчится ли она от выпивки. Да нет, конечно, нет, сказал он сам себе с легкой усмешкой. Это ее постоянное состояние, и он сомневался, способна ли она вообще когда-нибудь полностью расслабиться.
Во всяком случае, сейчас мисс Миллз совсем не была расслаблена. Об этом можно было судить по тому, как она сидела на стуле - выпрямившись, скрестив ноги и положив ладони на колени.
- Вы вообще когда-нибудь развлекаетесь? - спросил он, пытаясь вызвать у нее хоть какую-нибудь естественную реакцию.
- Давайте лучше обсудим вопросы, которые вы имели в виду. - Она отхлебнула из бокала, и на ее щеках заиграл румянец. - Мы ведь именно за этим здесь, не так ли?
- Я предпочитаю сочетать приятное с полезным, - сказал Джеймс, принудив себя улыбнуться. - Я ведь вообще ничего не знаю о вас, кроме того, что мне говорил ваш отец.
- И что же он говорил?
- Немного. Лишь чем вы занимаетесь. Не правда ли, забавно, что, живя в соседних домах, мы практически ни разу не встречались?
- Вообще-то говоря, эти два дома разделяет порядочный кусок земли, - сказала она. - И оба мы учились в школах-пансионах. Так что, если подумать, в этом нет ничего удивительного. Кроме того, после поступления в университет я даже на каникулы сюда почти не приезжала. - Она покраснела и продолжала смущенно: - Я хотела сказать, что занятия медициной требовали от меня большого упорства, и до сих пор требуют.
- Да, преподаватели всегда так говорят: работать, работать, и никаких развлечений.
- А разве не так? - Ее глаза расширились, и это взволновало его. - А кстати, как вы развлекаетесь? Управление поместьем не может занять все ваше время. И что вы делали перед тем, как переехали сюда жить?
Люстра в гостиной не была включена, просто горел торшер. Благодаря его мерцающему свету ее лицо было погружено в интригующую полутьму. Волосы Элли слегка растрепались, и их пряди упали вдоль шеи, что придавало ей какую-то хрупкость: в ней ничего не оставалось от доктора.
Она смотрела на него с любопытством, и, допив свой джин с тоником, Джеймс понял, что наконец-то пробил брешь в ее холодности.
- Честно говоря, я проводил время почти так же, как вы, - отвечал он. - В университете… хотя занимался не медициной, должен вам сказать. Я никогда не выносил вида крови. Изучал экономику. Затем - прекрасная карьера в Лондоне. - Он посмотрел на нее, стараясь понять, сколько она знает о нем от отца, - кажется, совсем немного. - И, о да, совсем небольшой период я был женат.
- Что-что? - Это явно вывело Элли из равновесия. Она была поражена тем, что он остановился именно на этом эпизоде своей жизни.
- Я был женат, - повторил Джеймс. Господи, когда он последний раз произносил это слово? Он не мог вспомнить. Да и зачем говорить об ошибках, вместо того чтобы извлекать из них уроки? - Женат; я думаю, вы знаете, что это значит?
- Мой отец никогда не писал об этом.
Джеймс видел, что она пытается что-то вспомнить.
- Вероятно, потому, что это продолжалось недолго. - Он криво усмехнулся.
- И что же случилось?
- Мы поженились, совершенно не подумав и едва зная друг друга. У нас обоих была великолепная работа в Лондоне, и мы наслаждались жизнью. Нам показалось вполне резонным сочетаться браком.
- Действительно, почему бы нет? - сказала Элли сухо.
- Но как только мы поженились, в наших отношениях появилась трещина. Кульминация настала после смерти моего отца, когда я решил вернуться сюда и заняться делами фермы. Антонию не устраивала деревенская жизнь.
Джеймс не любил рассказывать об этом, но обнаружил, что не может остановиться. Закрыв глаза, он мог увидеть прекрасное, но недовольное лицо своей бывшей жены так, как если бы она была в этой комнате. Он мог услышать ее злой, раздраженный голос, которым она сообщала ему, что не хочет хоронить себя в этой грязной провинции и уж лучше будет постоянно ездить из Дублина в Лондон.
- Очень скоро после того, как я переехал сюда, жена сообщила мне, что беременна, но, несмотря на то, что ее беременность проходила тяжело, она не отказалась от того, чтобы разрываться между жизнью здесь и работой в Лондоне. Конечно, это кончилось выкидышем.
- Сочувствую.
- Правда? - Джеймс встал, подошел к бару, налил себе еще и понял, что у него появилось желание вступить с ней в спор. Он сел, но, пока придумывал какой-нибудь провокационный вопрос, она спокойно сказала:
- А теперь ферма занимает все ваше время?
- Это что, ваша манера беседовать с больными? - воскликнул он. - Выслушать пациента и даже не попробовать ободрить его?
- Вам не следовало говорить об этом, если вы не хотели.
- Ради всего святого, почему я должен молчать? В наши дни развод - не какой-нибудь позорный секрет. - Элли никак не прореагировала на слова Джеймса (просто живая статуя!), и он продолжал: - Сейчас я управляю коммерческим банком в Сити частично отсюда, частично из моего офиса, а также имею несколько компаний - так сказать, инвестиции; ведь никогда не знаешь, когда придет черный день.
- Надеюсь, что не придет. - Она опустила глаза, и ему стало интересно, почему отец Элли ничего не рассказывал ей про него.
- Хотите спросить еще что-нибудь? - Джеймс продолжал смотреть на нее сквозь стекло бокала, и она тоже подняла глаза на него.
- Так все-таки, о чем выхотели поговорить со мной?
- А, да. - Он поставил свой бокал и посмотрел прямо на нее. - Ваш отец. За последние две недели ему стало намного лучше, и можно предположить, что через какое-то время, скажем через несколько месяцев, он сможет вернуться к работе, но, безусловно, лишь на неполный рабочий день. Он может оставить за собой только несколько старых пациентов, но основная нагрузка по приему больных…
- Это будет для него тяжело, - сказала Элли тихо. - Хотя медицина - дело всей его жизни. Отец практиковал здесь очень долго. Что он думает об уходе на пенсию?
- А вы не разговаривали об этом с ним сами?
- Нет, не разговаривала, - сказала Элли резко, закинув ногу на ногу. - Кто принимал больных во время его болезни?
- Один молодой парень, доктор Сельверн. Возможно, вы не слышали о нем. Он не местный и не очень популярен здесь.
- Как же вам удалось выяснить все эти подробности? - спросила Элли, и Джеймс улыбнулся, наслаждаясь изумлением на ее лице. Конечно, подумал он, она не очень сексуальна, но, когда не напускает на себя холодность, выглядит довольно-таки привлекательной.
- Если вы не забыли, новости распространяются со скоростью лесного пожара. Сельверна назначили сюда временно, предполагая, что в конце концов он будет работать здесь постоянно, но похоже, ему это не очень нравится. Я встретил его пару дней назад, и он сказал мне по секрету, что намеревается поехать за границу, в какую-нибудь страну третьего мира: он еще молод и горит желанием спасти человечество.
- Ага, и он предпочитает делать это в мировом масштабе?
- Похоже на то.
- И когда этот молодой доктор собирается отбыть?
- Как только придет вызов. Он получил подтверждение о назначении на работу в Африке.
Джеймс посмотрел на Элли, пытаясь понять, доходит ли до нее скрытый смысл его слов, но ее глаза оставались ясными и ничего не выражающими.
- Ну, - сказала она наконец, - несомненно, я буду иметь это в виду, но, как вы понимаете, в Лондоне трудно встретить врача, который хотел бы переехать в Ирландию.