– Все мои картины будут принадлежать Фэйрчайлдам. Разве я не обещал тебе? – Он обиженно фыркнул.
Кирби заподозрила подвох.
– Эта твоя одержимость скульптурой, – начала она, внимательно вглядываясь в его лицо. – Ты ведь не собираешься подделывать Родена или Челлини?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – заметил он и подтолкнул ее к двери. – Время идет. Поезжай. Не забудь написать.
Кирби остановилась на крыльце и обернулась:
– Это займет у тебя много лет. Даже если в тебе пробудится талант. Лучше иди и играй со своим ястребом. – Она поцеловала его в лоб. – Я люблю тебя, папа.
Филипп наблюдал, как она спустилась по лестнице и села в машину.
– Никогда нельзя вмешиваться в жизнь ребенка, – пробормотал он.
Фэйрчайлд широко улыбнулся и помахал на прощание. Когда машина исчезла из поля зрения, направился к телефону.
Лес всегда манил ее. В разгар осени он оживал, взрывался буйством красок, прежде чем завершить цикл. Кирби умиротворял этот порядок – рождение, рост, увядание, возрождение. Однако по прошествии трех дней она так и не нашла покой.
Поток, вдоль которого она гуляла, мчался и шипел. Воздух колол и бодрил. Она была несчастна и едва смогла смириться со своими чувствами к Мелани. Подруга детства оказалась долгим и мучительным заболеванием, и возможно, теперь она уже никогда не излечится. Кирби больше не считала это предательством, так же как не считала бы предательством злокачественную опухоль, которую необходимо вырезать. Она почти смирилась с этим, ради собственного блага и ради блага Мелани.
Кирби могла принять ситуацию с Мелани, еще предстояло разобраться с Адамом. Он не заболевание, поскольку не тратит жизнь на то, чтобы подпитывать собственные скрытые обиды. Он просто делал свою работу. И она не находила в себе сил стерпеть это.
Спрятав руки в карманы, она присела на бревно и, нахмурившись, уставилась на воду. Ее жизнь превратилась в хаос. Она запуталась. От этого тошнило.
Кирби пыталась убедить себя, что забыла Адама. Но это было неправдой. Да, она отказалась выслушать его, не пыталась связаться с ним. Мало того, между ними так ничего и не прояснилось. Теперь она никогда не узнает, испытывал ли он к ней истинные чувства, принадлежал ли он ей по-настоящему хотя бы на краткий миг.
Возможно, это и к лучшему.
Она встала и снова принялась расхаживать из стороны в сторону, отбрасывая листву, кружившуюся у ее ног. Она устала от самой себя. Но долго так продолжаться не могло. Она вернет настоящую Кирби Фэйрчайлд, чего бы это ни стоило. Начинать нужно прямо сейчас. Быстрым шагом она направилась к домику.
Ей нравилась эта хижина, спрятавшаяся глубоко в лесу. Там были высокие потолки, оконные стекла переливались. Войдя внутрь через заднюю дверь, она решила, что сегодня поработает на славу. А затем наестся до отвала.
Расстегнув пальто, сразу же направилась к столу в углу гостиной. Не оглядываясь, сбросила пальто и посмотрела на материалы. Она уже давно не прикасалась к ним. Села и взяла бесформенный обломок древесины. Это должно было стать ее страстью . Теперь, как никогда, она чувствовала потребность придать ей форму.
В тишине она ощутила взрыв чувств и жизни в обломке древесины. Подумала об Адаме, о ночах, о прикосновениях, вкус его поцелуев. Страсть причиняла боль.
Кирби приступила к работе.
Час пролетел незаметно. Пальцы дрожали от напряжения. Вздохнув, она положила обломок и принялась растирать их. Началось ее исцеление. Сейчас она была в этом уверена.
– Начало, – пробормотала она. – Это начало.
– Это страсть . Я уже могу видеть ее.
Кирби резко обернулась. В другом конце комнаты, в старом кресле, спокойно расположился Адам. Она была готова вскочить со стула и броситься к нему, но вовремя остановилась. Он выглядел как раньше. Ничуть не изменился. Только между ними ничего не было. Необходимо помнить об этом.
– Как ты сюда добрался?
Он различил холод в ее голосе. Но увидел ее глаза. В тот момент они сказали ему все, что нужно.
– Передняя дверь была не заперта. – Он поднялся и приблизился к ней. – Я зашел внутрь, чтобы подождать тебя, но, когда ты пришла, выглядела такой напряженной. И сразу приступила к работе. Я не хотел мешать.
Она ничего не ответила. Адам взял деревяшку и покрутил. Она как будто тлела.
– Удивительно, – пробормотал он. – У тебя удивительная сила.
Касаясь древесины, он хотел Кирби, хотел то, что она вложила в этот обломок. Но осторожно положил его на прежнее место. В глазах осталось напряженное внимание.
– Какого черта ты делала? Пыталась уморить себя голодом?
– Не говори глупостей. – Она отошла, не зная, куда спрятаться от него.
– И в этом тоже я виноват? – Его голос звучал тихо и спокойно.
Она никогда не могла сопротивляться ему. Собрав силу в кулак, обернулась:
– Тебя прислала Тьюлип проведать меня?
Кирби была слишком худой. Черт подери, фунты просто таяли? Такая маленькая. И при этом такая надменная? Адам хотел подойти к ней. Умолять. Он был уверен, сейчас она выслушает его. Даже против воли. Он спрятал руки в карманы и качнулся на пятках.
– Уютное теплое место. Я немного осмотрелся, пока тебя не было.
– Рада, что ты чувствуешь себя как дома.
– Все, как описывала Харриет. – Он посмотрел на Кирби и улыбнулся. – Уютное, уединенное, очаровательное.
Кирби удивленно приподняла бровь:
– Ты разговаривал с Харриет?
– Я отвез твой портрет в галерею.
Чувства мелькнули в ее глазах. Взяв маленького медного пеликана, она нежно его погладила.
– Портрет?
– Я обещал, что она сможет выставить его, когда я закончу. – Он наблюдал, как ее дрожащие пальцы нервно пробегали по металлу. – Было несложно закончить без тебя. Я видел тебя везде, куда бы ни посмотрел.
Она быстро повернулась, чтобы отойти к противоположной стене, полностью сделанной из стекла. Отсюда открывался чудесный вид на лес. Здесь невозможно чувствовать себя в ловушке.
– Харриет сейчас тяжело, – заметила Кирби.
– Стресс дает о себе знать. – "Это видно и по ней, и по тебе", – думал он. – Даже хорошо, что Мелани не увидит ее такой. Без Стюарта галерея отвлекает Харриет. – Он смотрел на ее затылок, пытаясь угадать, какое выражение сейчас у нее на лице. – Почему ты не поддерживаешь обвинение, Кирби?
– С какой целью? – поинтересовалась она, положила медную фигурку. – И Стюарт, и Мелани скомпрометированы, изгнаны из элиты, которая много значит для них. Гласность ужасна. У них нет ни денег, ни репутации. Разве это недостаточно строгое наказание?
– Мелани пыталась убить тебя. Дважды. – Неожиданно разъяренный спокойствием Кирби, он подошел и развернул ее к себе. – Черт подери, она хотела, чтобы ты умерла!
– Это она почти умерла. – Ее голос все еще был ровным. Она отступила от него на шаг. – Полиция вынуждена принять мою версию о том, что оружие выстрелило случайно, даже если другие не примут. Я могла отправить Мелли в тюрьму, но не чувствовала бы себя отомщенной, видя, как страдает Харриет.
Адам сдержал нетерпение и посмотрел на улицу.
– Она волнуется за тебя.
– Харриет? – Кирби пожала плечами. – Нет необходимости. Увидишь ее, передай, что все хорошо.
– Ты можешь сказать ей сама, когда мы вернемся.
– Мы? – Тихая нотка возмущения прозвучала в ее голосе. Ничто не могло обрадовать Адама сильнее. – Я побуду здесь еще какое-то время.
– Отлично. Мне все равно больше нечем заняться.
– Это не приглашение.
– Харриет пригласила меня, – легко произнес Адам и еще раз оглядел комнату, пока Кирби медленно закипала. – Здесь хватит места для двоих.
– Здесь ты ошибаешься, не позволяй мне нарушать твои планы. – Она отвернулась и направилась к лестнице. Но не смогла сделать и нескольких шагов, как его пальцы обвились вокруг ее запястья.
Обернулась, и он увидел, что ее дерзость вернулась.
– Ты действительно думаешь, что я позволю тебе уйти? Кирби, ты меня разочаровываешь.
– Ты не можешь не позволить мне сделать что-либо, Адам. И не можешь помешать.
– Могу, если надо.
Она замерла. Он положил руки ей на плечи:
– В этот раз ты меня выслушаешь. И начнешь слушать ровно через минуту.
Он прижался к ее губам, как и мечтал все эти недели. Она не сопротивлялась. Но и не ответила. Он почувствовал ее борьбу с самой собой. Он мог настоять, и она отдалась бы ему. Но тогда он бы не получил ее по-настоящему. Медленно их взгляды встретились, он выпрямился.
– Ты заставила меня страдать, Кирби, – пробормотал он. – Я заплатил каждым мгновением, в котором не был с тобой. Каждой ночью, когда ты не лежала подле меня. Перестанешь ли ты меня наказывать?
– Я не хочу тебя наказывать. – Это было правдой. Она уже почти простила его. Прочный щит, который всегда защищал ее, выдержал столь сильный удар. Она отступила, но на этот раз он не стал ее удерживать. – Я знаю, мы плохо расстались. Может, лучше бы мы оба признали, что совершили ошибку, и закончили на этом. Я понимаю, ты делал свою работу. Я всегда поступала так же. Теперь я продолжу свою жизнь, а ты – свою.
Его охватила паника. Она была слишком спокойна. А он хотел увидеть эмоции, хоть какие-нибудь.
– Какая жизнь будет у нас друг без друга?
Никакой. Она покачала головой:
– Я сказала, мы совершили ошибку…
– И сейчас ты скажешь, что не любишь меня?
Кирби посмотрела ему в глаза и открыла рот.
Слабея, перевела взгляд на его плечи:
– Да, не люблю, Адам. Прости.
Она почти поставила его на колени. Если бы в последний момент не отвела взгляд, все было бы кончено.
– Я думал, ты можешь лгать лучше. – Одним движением он преодолел разделявшее их расстояние. Его крепкие надежные руки обвились вокруг нее.
Ничего не изменилось, подумала она.
– Я дал тебе две недели, Кирби. Возможно, должен был дать больше, но я не могу. – Он зарылся в ее волосы.
Кирби закрыла глаза. Она ошибалась. Ошибалась в стольких вещах. А правильно ли это?
– Адам, пожалуйста…
– Нет, не надо. Я люблю тебя. – Он немного отстранился, желая встряхнуть ее. – Я люблю тебя, и ты должна с этим смириться. Ничто не изменится.
Она сжала пальцы в кулак, собираясь ударить его по щеке.
– Ты снова становишься напыщенным.
– С этим ты тоже должна смириться, Кирби… – Он обхватил ее лицо. – Прости меня.
– Нет. – Покачав головой, она снова отступила. Ей надо подумать. Обязательно. – Мне не нужны извинения, Адам.
– Не нужны. Мы с твоим отцом долго разговаривали, прежде чем я приехал сюда.
– Правда? – Она посмотрела на вазу с высохшими цветами. – Прекрасно.
– Он дал мне слово, что больше не будет… копировать картины.
Стоя к нему спиной, она улыбнулась. Боль исчезала, она даже не успела осознать это, а вместе с ней и сомнения. Они любили. И все. Улыбаясь, она повернулась к нему. Решила не рассказывать об амбициях отца в области скульптуры. Пока.
– Я рада, что ты убедил его.
– Он решил согласиться с моим мнением, ведь я скоро стану членом семьи.
Она похлопала ресницами.
– Как мило. Папа решил тебя усыновить?
– Мы обсуждали совершенно иной вид отношений. – Подойдя к ней, Адам снова заключил ее в объятия. На этот раз он почувствовал ответ и силу. – Повтори, что не любишь меня.
– Я не люблю тебя, – пробормотала она и притянула его лицо к себе. – Я не хочу, чтобы ты касался меня. – Ее руки обхватили его шею. – Я не хочу, чтобы ты целовал меня снова. Сейчас. – Ее губы скользили по его губам, приоткрытые, щедрые.
Он застонал и прижал ее крепче.
– Ты упрямая, – пробормотал он.
– Постоянно.
– Но ты ведь выйдешь за меня?
– На своих условиях.
Она откинула голову, и он покрыл поцелуями ее шею.
– Каких именно?
– Я даюсь легко, но не бесплатно.
– Что ты хочешь, брачный контракт? – Усмехнувшись, он отстранился. Она принадлежала ему, не важно, кем и чем себя позиционировала. Он больше никогда ее не отпустит. – Ты можешь подумать о чем-нибудь, кроме денег?
– Я люблю деньги, и мы все еще должны обсудить мой гонорар. Однако… – Она глубоко вздохнула. – Мое условие – четверо детей.
– Четверо? – Даже зная Кирби, он был захвачен врасплох. – Четверо детей?
Она облизнула губы, ее голос звучал уверенно.
– Я настаиваю на этом. Это не обсуждается. – Ее глаза блеснули задором и жаждой. – Я хочу детей. От тебя.
Всякий раз, думая, что влюбиться сильнее уже невозможно, Адам обнаруживал, что любит ее еще больше. Намного больше.
– Четверо, – повторил он, задумчиво кивнув. – Предпочтения к полу?
Кирби облегченно вздохнула. Нет, она не ошиблась. Они любили. И все.
– Здесь выбор за тобой. Хотя хорошо бы комбинацию вариантов. – Она улыбнулась ему. – Как думаешь?
Он подхватил ее на руки и понес к лестнице.
– Думаю, стоит начать прямо сейчас.
Примечания
1
Тьюлип ( англ. ) – тюльпан.