На улице моросит дождик. Холодный, нудный, противный и доставучий, каким и полагается быть дождю в первых числах октября месяца.
Дожди, они вечные и правдивые подсказчики, как, впрочем, и вещие сны. Я верю дождям, снам и случайным попутчикам – как не верю самому себе…
Содержание:
Сказка первая - Кот и парашютист 1
Сказка вторая - Страшная участь адвокатов 2
Сказка третья - Жёлтая роза в её волосах… 5
Сказка четвёртая - Сны и Зеркала 6
Сказка пятая - Ахерон и Амфисбена 8
Сказка шестая - Банши и брауни 13
Сказка седьмая, последняя - Мария 15
Примечания 16
Андрей Бондаренко
Сказки заброшенных крыш
Сказка первая
Кот и парашютист
Боли не было. Наоборот, присутствовала некая лёгкость и расслабленность во всём организме. Свежий ветерок, воздух – как после короткого июльского дождя в далёкой русской деревне.
Пахло чем-то чистым и влажным, совсем чуть-чуть угадывался аромат летнего полевого разнотравья.
– Нуте-с, сударь мой, – совсем рядом раздался негромкий, очень певучий голос. – Как говорит в своих "нетленках" великий и ужасный Саня Бушков: – "Открывайте глаза, голуба моя, ресницы-то – дрожат!".
Ник послушался и приоткрыл правый глаз, а через секунду и левый, ошалело таращась на говорящего. И было, право, чему удивляться – в двух шагах от него, на перевернутом старом деревянном ящике, восседал здоровенный, серый в полосочку котяра.
– Здравствуйте, милый юноша! – пропел-промурлыкал странный кот. – Разрешите представиться. Меня зовут – Кот.
– А меня – Ник, – автоматически ответил Ник, затравленно озираясь по сторонам. – Николай, Николаша, Коля…
– Да, вы встаньте на ноги, любезный мой, освободитесь от рюкзака с парашютом, – подал Кот дельный совет. – Оглядитесь хорошенько, удовлетворите своё безмерное и праведное любопытство.
Ник, опираясь ладонью правой руки на какую-то узкую кирпичную стенку, поднялся на ноги и сбросил с плеч тяжёлый рюкзак.
"Так и есть, парашют, всё же, не раскрылся…. А я жив почему-то!" – пронеслось в голове.
Он внимательно оглянулся по сторонам, вокруг были только крыши: металлические и черепичные, гладкие и ребристые, явно новые и совсем ветхие – самых разнообразных цветов, оттенков и колеров. Сплошные такие крыши, тесно примыкающие друг к другу, без начала и конца…. А узкая кирпичная стенка оказалось гранью обыкновенной дымоходной трубы – одной из многих тысяч таких же, беспорядочно торчащих тут и там.
Молодой человек с беспокойством посмотрел на небо. Увиденное оптимизма не добавило. На западе горел тревожный малиново-оранжевый закат, и половинка солнца уже скрылась за линией горизонта, а на востоке теплился нежный розово-алый рассвет, и другая солнечная половинка – явно, только что – показалась на свет Божий. Разномастные облака, дружно выстроившись по неровным кривым овалам, медленно плыли в противоположных направлениях. Причём, похоже, вокруг того самого места, где они с Котом и находились.
Ник недоверчиво потрогал ладонями лицо, плечи, колени. На всякий случай – от души – ущипнул себя за ляжку. Нет, сном даже и не пахло. Всё было нормально, и боль очень даже ощущалась.
Короче говоря, вокруг была только реальная действительность, данная нам в объективных и субъективных ощущениях – как любил выражаться Фридрих Энгельс, известный интеллектуал и оригинал.
"Но, всё же, чёрт побери, что это такое приключилось со мной? И где, собственно говоря, я нахожусь в данный конкретный момент?", – подумал Ник и резко обернулся к нежданному напарнику.
Кот, как выяснилось, всё понимал правильно и заговорил, не дожидаясь глупых и бестолковых вопросов:
– Это место так и называется – Заброшенные Крыши. По своей глубинной сути – обычная перевалочная станция: дальше можно проследовать в любых, порой самых невероятных направлениях. Даже…, – Кот сделал многозначительную театральную паузу. – Даже и Назад.
– Следовательно, я – умер?
– Да, ладно вам, сударь! – Кот недовольно и чуть презрительно улыбнулся в роскошные усы. – Полноте, милый друг. Что есть, с философской точки зрения, все эти глупые сентенции? Живой – мёртвый? Счастливый – несчастный? Весёлый – печальный? Настоящий – придуманный? Что, я вас спрашиваю? Так, только глупые термины, наполненные бессовестной и наглой ложью…. Всё относительно в этом бренном и неверном Мире. Относительно – ко Времени, прежде всего. Сегодня вы глупы, туповаты и ограничены – конкретную дурацкую аксиому принимаете за непреложную истину в последней инстанции. А завтра поумнели немного и – неожиданно для самого себя – поняли, что истин может быть несколько. Или же, вовсе, ни одной, к примеру…
– Отдаю должное вашему недюжинному и могучему интеллекту, уважаемый Кот, – произнёс Ник, в глубине души несказанно удивляясь собственному хладнокровию. – Но изложенное вами мне мало что объясняет. По всем классическим законом школьной физики я должен был расшибиться в лепёшку: падение с двух с половиной тысяч метров, причём, с нераскрывшимся парашютом – дело очень серьёзное, знаете ли…. А я тут стою себе на крыше, с котами разговариваю. Может, это просто такой элементарный предсмертный бред? А?
Кот недоверчиво помотал ушастой головой и, задумчиво прищурившись, прошелестел едва слышно:
– А вы, милостивый государь, поведайте мне о ваших последних десяти-двенадцати минутах. О тех, которые имели место быть до вашего появления на Заброшенных Крышах. И, главное, о последних мгновениях.…Тогда, быть может, я и смогу подсказать вам что-нибудь дельное. Может, даже спрогнозировать чего на Будущее….
Мокрая, тщательно подстриженная трава аэродрома, принадлежавшего частному Авиаклубу. Самолёт неуклюже оторвался от взлётной полосы и неровными толчками начал набирать высоту. В этот момент у Ника настойчиво и громко зазвонил мобильник.
Инструктор Петрович скорчил недовольную и грозную мину, но, всё же, разрешающе махнул рукой. Мол, давай, поговори, бродяга, я сегодня необычайно добрый…
– Да? – спросил Ник, нажимая на нужную кнопку.
– Здесь Заур, – оповестила трубка с лёгким кавказским акцентом. – Твоя обожаемая жёнушка у нас…. Вах, какая красивая девочка! Просто – спелый персик…. Три дня, дебитор, у тебя на всё. Хочешь получить свою женщину обратно? Причём, в целости и сохранности? Рассчитайся полностью с долгом, будь мужчиной! Ещё сороковник баксов числится за тобой…. Всё, надеюсь, ясно?
– Всё, – прошептал Ник.
Короткие гудки, отбой…
"Похоже, действительно, всё", – решил он про себя. – "Где взять сорок тысяч долларов? Негде, сожрал всё проклятый дефолт. Слопал и не подавился…".
Ещё месяц назад Ник был богатым и вполне успешным человеком. Типичным, то бишь, среднестатистическим представителем хвалёного среднего класса…. А, нынче? Нынче он – полный и безысходный банкрот. Даже пришлось отписать в пользу неуступчивых кредиторов и пригородный коттедж, и две почти новые машины-иномарки. А долгов ещё оставалось – выше крыши местного небоскрёба, проценты по ним набегали ежедневно, без перерывов на обед и выходных…
Денег не было совсем. Как у вчерашнего правящего класса – после свершения успешной революции…. Хотел Ник сдать обратно годовой абонемент на прыжки с парашютом, чтобы получить на руки хоть немного наличности, да не согласились с этим в Авиаклубе. Мол: – "Денег у самих нет, а прыгать хочешь – так это совсем другое дело. Пожалуйста, просим! Пока керосин в самолётных баках не закончился…". Вот, он и решил прыгнуть, раз – всё равно – уже приехал.
Любил Ник это дело, в смысле, прыжки с парашютом. Бездонное голубое небо над головой, домики крошечные проплывают внизу, свежий ветерок ласкает лицо, воздух – как после июльского дождя в дальней деревне: пахнет чем-то чистым и влажным, совсем чуть-чуть угадывается аромат полевого летнего разнотравья…
– Всем приготовиться! – строго велел Петрович. – Начинаю обратный отсчёт. Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь…, два, один, ноль! Первый – пошёл!
Голубой купол неба, восхитительное чувство свободного падения…
Тут – в считанные секунды – Ник и понял, что надо делать. Года полтора назад, когда денег было навалом, он застраховал свою жизнь в солидной зарубежной компании, причём, со страховой премией родственникам – в случае чего – более чем солидной…. Хватит, чтобы полностью рассчитаться с Зауром, и Машеньке ещё останется на безбедную и сытую жизнь. Нормально всё должно сойти. Какое такое самоубийство? Обычный и банальный несчастный случай – просто парашют не раскрылся. Дело насквозь житейское.
Ладонь медленно разжалась, отпуская заветное кольцо…
– Вот, и всё, – промолвил Ник. – Кольцо отпустил и – такое впечатление, что сразу же – оказался на этой крыше.
– На Крышах, – педантично поправил Кот. – И, пожалуйста, с большой буквы…. А история ваша совершенно обычна для наших мест – банальное самоубийство, но преследующее цели, безусловно, благородные. Знакомое, в общем-то, дело. Да, уж! – Кот замолчал, словно бы вспоминая что-то по-настоящему важное.
Подождав секунд тридцать-сорок, Ник громко покашлял, привлекая к себе внимание:
– Кхы-кхы! Извините, любезный Кот, но, всё же, объясните более внятно. Если вас, конечно, не затруднит…
– Всё дело в том, что кто-то из Главных Верхних, причём, совершенно не обязательно, что и Сам, а просто кто-то из Них, засомневался в правильности вашего благородного поступка. Почему, спрашиваете, засомневался? Да, кто же их, Умников, разберёт? Наверно, на то были важные и весьма значимые причины. Вот, Они и решили сделать некую паузу – в вашей Судьбе. Заморозили ситуацию, так сказать…
– Но, для чего заморозили? Зачем?
– Бог его знает, – подчёркнуто лениво зевнул Кот. – Они же считают себя добрыми, могучими, справедливыми, ну, и так далее, по списку.…От этого, видимо, постоянно и сомневаются, мол: – "Так ли всё происходит в нашем многогрешном Мире? Не надо ли, случаем, переделать чего?"…. Может, мудрёный фортель с нераскрывшимся парашютом был насквозь глупым и напрасным? Вы, Николай, железобетонно уверены, что ваша драгоценная супруга, действительно, является несчастной пленницей? Может, она – на самом деле – сообщница коварного и подлого Заура? Только не надо, ради Бога, смотреть так гневно и рассержено! Если я ляпнул глупость, то извините покорно. Котам, ведь, простительно.…Скажу вам, шевалье, по большому секрету: очень часто жертвы, рождённые избыточным благородством, оказываются – в конечном итоге – неоправданными и бесполезными. И примеров тому – не счесть. Обмануть честного человека – легче лёгкого…. Безоглядное благородство, как говаривал один мой знакомый колумбийский философ, есть верх глупости человеческой. По крайней мере, так частенько бывает на практике…. Итак, теперь Они думать будут, а вы, мон шер, парьтесь на Заброшенных Крышах – хоть до заговенья морковкиного. Я, вот, к примеру, уже лет триста пятьдесят (а то и все четыреста), здесь – с одним единственным перерывом – прохлаждаюсь, а Умники всё думают, всё обсуждают, мол: – "Что делать с этим наглым животным?". А, может, и забыли совсем про меня? Правильно, я же просто – кот, а тут и всяких разных хватает, заслуженных и важных до хронической тошноты. Наполеоны в ассортименте, Байроны, Есенины, блин! – Кот разошёлся уже не на шутку.
Помолчали.
Ник задумчиво и рассеянно чесал в затылке, пытаясь – хоть как-то – переварить полученную информацию. Кот же рассержено и презрительно фыркал, разбрасывая вокруг себя яркие изумрудно-зелёные искры, злясь на неких Всесильных, ленивых и забывчивых – по его частному мнению…
– Может, и свою историю расскажете? – вежливо попросил Ник. – Ну, если это удобно, конечно.
Кот легкомысленно передёрнул "плечами":
– Да, полноте! Какие ещё сантименты между товарищами по каторге? Здесь, если честно, больше и заняться-то толком нечем. Слоняешься, слушаешь, в свою очередь рассказываешь всякое, делишься впечатлениями, даёшь советы, утешаешь, сплетничаешь. Библиотеку, правда, лет так сто двадцать назад удалось "пробить" на заброшенном чердаке. Полезное дело, не даёт заскучать окончательно. Сходим как-нибудь, обязательно. А история моя проста и незамысловата…
Много лет тому назад (вы, люди, это Время называете Средними Веками), проживал я в одном симпатичном замке. В качестве любимого котёнка графской дочери, понятное дело. Её звали – Мари. Славная такая девчушка: добрая, ласковая, улыбчивая, кудряшки светлые. Она меня любила, ну, и я, соответственно, души в ней не чаял. Хорошо жили, беззаботно так, радостно…
Потом началась жестокая война, враги окружили графский замок, образовалась полная блокада, наступил голод. Нам-то, котам, много ли надо? Тут жирную мышку поймал, там, извините за неаппетитные подробности, десяток-другой мух слопал. А людям приходилось совсем плохо, умирали они – один за другим – десятками, сотнями. Тогда-то мне и пришлось спрятаться в глубоком подвале замка – от греха подальше, чтобы не съели в запарке…
Сижу это я у себя тихонечко, никого не трогаю, умываюсь. Тут графская жена, шатаясь от слабости, спускается по ступеням каменной лестницы. Матушка моей Мари, то есть.
– Маркиз! Маркиз! (это моё тогдашнее имя), – зовёт ласково.
А в ладони правой руки, заведённой за спину, сжимает рукоятку острого стилета.
"Вот, оно даже как", – думаю, продолжая умываться. – "Нашли дурака. Как же, выйду…. Фигу с конопляным маслом вам всем. Неблагодарные и двуличные твари…".
Заплакала тогда графиня.
– Что же делать? – жалобно так причитает. – Умрёт теперь доченька моя от голода. Совсем плоха стала, слабенькая, шатается на ветру. Только одна надежда и оставалась – котёнка отыскать…. Маркиз, Маркиз! Иди ко мне! Ради любви к нашей Мари! Маркиз!
Кот, смахнув лапой с морды нежданную крохотную слезинку, печально замолчал.
– Ну, а дальше? – заинтересованно спросил Ник.
– Что – "ну"? – неожиданно обиделся Кот. – Баранки ярмарочные усердно гну! Вышел, конечно же, пень ясный…
– Стало быть, – предположил Ник, – вас сожрать изволили?
Кот неопределённо пошевелил усами:
– А, вот, это – спорный вопрос…. Весьма и весьма спорный! Я, ведь, сразу на эти Крыши долбанные и вышел. Как бы так оно получилось…
– Чего-то я не понимаю совсем. Но самоубийства, по сути, не было. За что же вас тогда поместили сюда?
– Причём здесь – самоубийство? – Кот опять пожал "плечами", на сей раз недоумённо. – На Крыши попадают те…э-э-э, личности и индивидуумы, с которыми непонятно, что делать дальше. В смысле, куда этих индивидуумов и личностей отправлять – в Ад или в Рай? Усекаете? Вот, я, к примеру, с одной стороны, обыкновенный кот. Следовательно, вовсе ничего не достоин. Ну, совершенно ничего и даже чуть меньше…. А, с другой стороны, благородство проявил. Следовательно, и Душа – какая-никакая – но имеется у меня. Что теперь делать с этой бессмертной Душой, объявившейся внезапно? А? Не подскажете часом? Вот, и гадают местные Умники неустанно, спорят до хрипоты…
Они вновь помолчали.
– Ещё один важный момент, – вспомнил Ник. – Вы говорили, что перерыв единственный – в процессе "крышной" жизни – был какой-то?
– Ах, это! – Кот небрежно, скорчив презрительную гримасу, отмахнулся правой передней лапой. – Фигня полная и глупая! Года через три с половиной после моего здесь появления, спускается с Неба один тутошний Халдей. Важный такой, с белоснежными разлапистыми крыльями за спиной. Поздоровался, значит, и втуляет мне, мол: – "Жертва твоя, дружок, была совсем напрасная. Потому как Мари, всё равно – через год с крошечным хвостиком – умерла от бубонной чумы. Поэтому мы с коллегами тут посовещались и решили, что тебя надо отправить Обратно. То бишь, в средневековый замок, находящийся в блокаде. Дабы ты сделал выбор заново, уже обладая полной и однозначной информацией…".
Кот опять задумался.
– Ну, и что же, вернули? – подождав полторы минуты, напомнил о своём существовании Ник.
– Не нукай, не запряг! – в очередной раз продемонстрировал непростой и крутой норов Кот. – Конечно же, вернули. Они здесь – надо отдать должное – никогда не шутят. Вернули…. А я опять к матушке Мари решил выйти. Под острый стилет, то есть…. Потому, что очень любил свою маленькую хозяйку. Подарить ей целый год жизни – совсем и немало. Я даже задумываться не стал. Взял – и вышел. На эти же Крыши занюханные…
– Это вы – молоток! – Ник посмотрел на Кота с ненаигранным восхищением. – Прямо-таки сказка настоящая получилась – про любовь и истинное благородство.
– Сказка? – негромко раздалось откуда-то сверху. – А, что? И, правда, сказка. Тут одни такие сплошные сказки…. Сказки Заброшенных Крыш…
Сказка вторая
Страшная участь адвокатов
– Сказка? – негромко раздалось откуда-то сверху. – А, что? И, правда, сказка. Тут одни такие сплошные сказки…. Сказки Заброшенных Крыш…
Испуганная стайка белых голубей неожиданно выпорхнула из-за неуклюжей старинной трубы, сработанной из светло-жёлтого ребристого кирпича. Разбившись на пары, птицы стремительно разлетелись в разные стороны.
– Что это было? – спросил Ник.
– Если вы про хриплый голос, то это просто местный Дневальный себя проявил, – сладко позёвывая, ответил Кот. – Тут постоянно кто-нибудь наблюдает, надзирает, слушает, любопытствует…. А если про птичек этих гадких и наглых, то это шпионы тутошние, они же – сплетники и сплетницы. Мало того, что подслушают, так ещё потом разлетятся по Крышам, всем всё расскажут, перескажут, переиначат, добавят от себя – что было и чего не было никогда…. Прямо не голуби благородные, а так, говорящие попугаи из субтропических джунглей. Срамота одна! Ни одних секретных переговоров не провести, право…. Поначалу, я даже ловить их пробовал. Кот я или не кот, в конце-то концов? Бесполезно всё: подкрадёшься, прыгнешь, бэмц – носом об стенку невидимую. Больно-то как! Силовые поля, какие, защитные, что ли? Да и Бог с ними, с тварями крылатыми…. Послушайте, Ник, а что это мы друг другу всё "выкаем", словно гимназисточки добропорядочные и благовоспитанные? Были тут – проездом – несколько штук. До чего же нудные и манерные создания, доложу я вам. Умом можно тронуться…. Может, на "ты" перейдём?
Ник согласно закивал головой:
– Конечно, перейдём. Только, вот, по такому знаковому поводу-случаю выпить полагается: за знакомство, за встречу, "на брудершафт" – так сказать…. Как тут с разными бытовыми мелочами? В смысле, выпить, закусить? С прочими ежедневными потребностями?