Однажды утром просыпаясь от необычного сна, Аня и не подозревала, что впервые смогла перейти в другой мир. Но ее там заметили, и не всем появление девушки пришлось по душе. Опасность Аня чувствует, но не подозревает, что очень скоро ее жизнь изменится, что в ней появится загадочный властный незнакомец и новый мир, и страсть мужчины с опасными умными глазами и невыносимым характером. Но страсть - это не любовь, и он все еще может оказаться тем самым врагом, имени которого она не знает.
Семь миров.
Джара.
Пролог.
Черное крыло мелькнуло, бросив тень на землю, поток воздуха качнул хилое деревце, уцепившееся корнями за почти голые камни на горном склоне. И еще раз. Двое крылатых мужчин, попирая всякие законы физики, друг за другом поднялись в воздух. Они летели в одну линию высоко над горами. Набрали высоту и планировали, ловя потоки теплого воздуха, раскрывая широкие крылья. У одного из них они были почти черными, в оперении другого переливались оттенки серого.
Миновав гряду скал, они оставили ее далеко позади, и теперь перед ними расстилась пустыня, безбрежная, как океан. На километры вокруг - ни деревца, ни крупного камня, ни даже хилого кактуса. Только песок, смешанный с мелкими камнями, тонким слоем укрывавший твердую землю. Ничего общего с обычными пустынями. Никаких барханов, никаких песчаных бурь. Здесь не ступала нога верблюда, никого не мучила жара, не манили призрачные оазисы. Пустота этого пространства была так абсолютна, что, казалось, даже воздух вибрирует от ее потенциала, а горизонт подрагивает, готовясь открыть нечто, никому доселе не ведомое.
Впрочем, те двое, чьи тени скользили по этой безжизненной земле, вовсе не стремились попасть за горизонт. Их полет был всего лишь прогулкой, альтернативой сидению в кабинете во время важного разговора, не предназначенного для чужих ушей.
- Когда ты отправишься за ней? - спросил тот, что с черными крыльями.
- Завтра. Надо спешить, - ответил другой.
- Думаешь, он действительно хочет ее убить?
- По всему выходит, что так. Он ищет ее в первом, и, как только найдет - достанет в восьмом.
- Откуда ты знаешь? - удивился черный.
- Я чувствую. Мне даже кажется, он уже с ней встречался здесь.
- Тогда это опасно.
- Надеюсь, что смогу ее защитить.
- Я помогу.
- Ты тоже поедешь в Москву?
- Да, мне не сложно.
- Ну что ж. Давно хотел с тобой познакомиться.
- Я простой человек.
- Разумеется. Я тоже. У кого хочешь спроси.
Мужчины сдержанно рассмеялись.
- Идем в седьмой. Может, удастся поговорить с ним.
- Давай.
Две тени, скользящие по земле, внезапно исчезли. Огромные крылатые создания растворились в воздухе за долю секунды. Как будто здесь их и не было.
1.
Высокогорное плато: холод, ни ветерка. Ниже - облака, простирающиеся до горизонта. Синее небо. Именно синее, не голубое. Ярко-синее, без компромиссов. Заходящее солнце. Почему-то белое, а не красное, как всегда бывает на закате. Она спит? Это было похоже на сон...
Женщина сделала два шага, пытаясь понять. Очень часто так бывало с ней во сне, что она вдруг понимала - это сон. Но никогда не была в этом уверена до конца. Может, хоть в этот раз удастся определить?
Мозг работал неожиданно ясно. Как ее зовут? Она не помнила. Странно. Впрочем, во сне все может быть. Ее тело двигалось легко, а во сне бывает трудно шагать. И это тоже было странным. Она опустила глаза на свои ноги. Нормальные ноги, только босые на прохладном камне. От этого, кажется, можно простудиться. Женщина облизала губы и оглянулась. Никого. Как она могла здесь очутиться, если это не сон? И как отсюда выбраться? Ей стало не по себе.
Лучи заходящего солнца залили все вокруг, и стало очень тепло. Боже, она что, полностью обнажена?
Какой-то провал, потом она уже стоит, раскинув руки, и ее овевает сильный ветер. Он теплый, но очень мощный и порывистый. И ее телу нравятся его прикосновения.
"Я - это ты", - внезапно тихо произнесла женщина и замерла. К чему она это сейчас сказала? Или... это не она?
Аня проснулась от того, что очень замерзла: из окна дуло, а топили плохо. Натянув на себя одеяло, сбитое в кучу под ногами, она вдруг замерла, вспомнив сон. Теперь было важно не открывать глаз и не просыпаться окончательно. Необходимо быстро прокрутить его с самого начала и до конца, тогда только будет шанс запомнить.
Она очень любила изучать свои сновидения, хорошо зная это пограничное состояние между сном и явью, и путем долгой ежедневной практики научилась правильно использовать его, вспоминая, что ей снилось, мысленно повторяя сны от начала до конца. Хоть Аня и не была специалистом, но примерно понимала, что при этом происходит. Она переписывает их из подсознания в сознание, чтобы в состоянии бодрствования их помнить. Она точно знала, что большинство людей, утверждающих, что не видят снов, на самом деле просто их не помнят. Это большая разница. Просто люди не дают себе труда их запоминать.
Но Аню это всерьез увлекало, хотя она вряд ли смогла бы объяснить, почему и зачем это делает. Счастье, что в этот раз сон не был кошмаром - она улыбнулась. Ей не нравились кошмары, хотя их она запоминала тоже. Девушка была уверена, что у всего есть причина. И лучшим способом навсегда избавиться от неприятного сна было запомнить его и хорошенько проанализировать.
Ее кошмары делились на две основные категории. Немного страшные и по-настоящему страшные. К первым Аня относила "классику жанра". Ее хотели убить. За ней гнались, она убегала. Вариаций на эту тему было до тысячи. Чаще всего снился подъезд. Она садилась в лифт и нажимала кнопку, но лифт ехал не туда. Или начинал проваливаться в шахту. Или она шла по лестнице и обнаруживала провал. И снова садилась в лифт. И далее по кругу. Не все до конца она запоминала, очень часто ее сны не имели финала, точнее, она не знала, каким он был. Но регулярно она просыпалась от падения с большой высоты. Она убегала, наступала на какую-нибудь лестницу со сломанной ступенькой или вообще мимо ступеньки - и падала. И сразу просыпалась с глубоким вздохом. Но наяву сразу становилось легко и не страшно. Не эти сны пугали ее. Может, потому что снились довольно часто.
Еще ей снились сны про экзамены. Она снова должна была заканчивать одиннадцатый класс, приходила в аудиторию, но ничего не знала. Она доставала билет, садилась готовиться и никак не могла сосредоточиться. Не могла даже прочитать вопроса. В конце-концов она просыпалась от странной мысли, что придется заново учиться в школе, с самого начала. Еще хуже были сны про поступление в университет, когда она не могла заставить себя ответить на вопрос экзаменатора. Она открывала рот, но ничего не была в состоянии сформулировать.
Или собеседование о работе. Она приходила в родную контору, и вроде даже знала, что она там уже работает, только надо было заново проходить собеседование. И тут она вспоминала, что пришла без юбки и не может снять пальто, чтобы пройти в кабинет генерального. Или почему-то оказывалась босиком.
Но это все были просто неприятные, тянущие видения, которые оставляли тоскливое чувство, а не заставляли ее холодеть от ужаса.
Другое дело были настоящие кошмары, первоклассные. Она едет в метро. Очень много народу, сжимают со всех сторон. Она стоит и держится за верхний поручень, поворачивает голову. Далеко, почти в другом конце вагона к ней поворачивает голову мужчина. Она ничего не помнит о его внешности. Только то, что это мужчина. У него вместо глаз одни белки. И из них ударяет луч света, прямо в нее. Она просыпается. Сердце колотится как сумасшедшее, руки трясутся. Голова тяжелая, как будто внутри кирпич. И кажется, что из каждого угла темной комнаты - до рассвета еще далеко - вот-вот кто-то набросится. От таких снов Аня сразу сбегала на кухню и подолгу смотрела в окно. Есть такая примета у тех, кто верит во всякие "значения" снов - посмотри в окно, и дурное предзнаменование не сбудется. Аня не верила в предзнаменования. Но когда она смотрела в окно, ее голова будто бы проветривалась от туманной тяжести кошмара, и через некоторое время уже можно было снова ложиться спать. Только обязательно на другой бок, чтобы снова не заснуть в тот сон.
Засыпание в тот же сон - фигура высшего сонного пилотажа, которую Аня тоже периодически практиковала. Это удавалось ей ранним утром. Если она не успевала до конца проснуться, если сон был приятным, если ей хотелось придумать другой конец - она прерывала его в нужном месте, додумывала и досматривала, уже придуманный ею самой, как фильм. Когда у нее в первый раз это вышло, она была в детском восторге. Это открывало ей небывалые возможности для творчества. Однако впоследствии не так уж часто Ане удавалось такое повторить.
И когда она впервые осознала во сне, что это сон - это была эйфория. Жаль, что тот сон был про убегание. Она творила в спешке, создавая стены между собой и преследователем. Взлетая, как птица, в небо. Пуская в преследователя какие-то лучи и огненные шары. К сожалению, оказалось, что преследующий ее человек - это была женщина - тоже так умела. И сон быстро закончился, потому что ее, кажется, догнали. Но даже тогда, в том сне, она не была на все 100 уверена, что это сон. И это немного ограничило ее возможности. Не задумывайся она об этом, возможно, стена оказалась бы толще, а полет - быстрее. И ей удалось бы сбежать.
Резкий писк будильника заставил ее вздрогнуть всем телом. Выругавшись, Аня выключила маленький прибор, подавив желание запустить им в стену. Вот для чего он так мерзко пищит, когда она и так уже давно проснулась? Ладно... пора идти на кухню и варить кофе.
Умываясь и расчесывая волосы, она все думала о сне, который увидела в тот день. Нечто подобное ей уже снилось, парой недель ранее. Похожее место, только не было ни солнца, ни ветра. Какая-то мгла, а потом вдруг вспыхнул огонь. Прямо на камне, создавая фантастическую картину. Самым интересным было, что он двигался, словно был живым существом, по какой-то совершенно непредсказуемой траектории. Как-то сразу было понятно, что это не пожар: гореть там было абсолютно нечему, а, кроме того, огонь не распространялся. Его не становилось больше, он, словно живая ткань, образовывал собой разные фигуры, пока не стал кольцом вокруг нее, Ани. Но от этого ей не было страшно, просто любопытно. Почему-то она знала, что он ее не обожжет.
Посмотрев в зеркало и внезапно вернувшись мыслями в реальность, Аня чертыхнулась и побежала на кухню. Она забыла кофе на плите. Уф. Успела в последнюю секунду, пенка уже поднялась до самого края, грозя выплеснуться. Тогда бы пришлось все отмывать, а она этого терпеть не могла. К сожалению, такое случалось с завидной регулярностью: она никогда не могла заставить себя караулить коварный напиток, не делая ни шагу в сторону.
Поглядывая на часы, Аня прошлепала в свою комнату, распахнула шкаф и задумалась, что надеть сегодня на работу.
Свою работу Аня любила. Хотя должность секретаря многие считали немногим лучше уборщицы, она так не думала. Ведь от ее хорошей работы зависела успешная работа всего офиса. От нее и ее коллеги Иры, с которой они работали вдвоем. Аня ничуть не жалела, что два года назад пришла в свою компанию, которая занималась продажей канцтоваров. Ей сразу понравился будущий начальник, который проводил собеседование, и она решила, что обязательно согласится, если ее возьмут.
Он оказался очень молодым - ему было лет тридцать пять - и веселым. И сразу потребовал, чтобы она называла его только по имени - Максим. Вообще в компании не работало ни одного человека, которого называли бы по имени-отчеству - весь коллектив был молодым, чуть ли не юным - от 20 до 30. Возможно, поэтому в их офисе с утра до вечера все хихикали и смеялись в голос, рассказывали анекдоты, пускали бумажные самолетики и даже кидались мягкими игрушками, которые почему-то лежали на столах почти у всех, даже мужчин. Сначала Аня не могла понять, как такое вообще возможно на работе, а потом привыкла. Самым удивительным было то, что все при этом умудрялись очень много работать. Аня знала, что пятнадцать минут чтения анекдотов и всеобщего гоготания никого не выбьют из колеи, а просто зарядят энергией и создадут в целом веселое настроение в офисе. А когда у всех радостный настрой, то и работа шла гораздо веселее.
Почти никто из сотрудников не уходил с работы ровно в шесть. Правда, ровно в девять тоже никто не приходил, кроме Ани и Иры. Максим появлялся обычно в половине десятого, недовольно осматривал пустой офис, бормотал, что "опять никого нет в рабочее время, и пора всех разгонять к едрене фене". Аня несла ему кофе - большую кружку со сливками и тремя ложками сахара. И к 10, когда основная масса сотрудников уже рассасывалась по рабочим местам, начальник добрел, выходил из кабинета, раздавал всем указания. Начинали звенеть телефоны, гудеть принтеры. Кто-нибудь включал радио, все наливали себе чай и кофе и утыкались в свои компьютеры.
Тот день начался как обычно. Аня пришла первой, взяла на вахте ключи, открыла офис, зажгла везде свет, включила кофеварку, компьютер, принтеры, проверила факс, разложила принятые документы по столам сотрудников, на чье имя они пришли. Прибежала Ира, стянула осеннее пальтишко, прогарцевала за стойку, включила свой компьютер.
- Привет, Ириш, - оглядев стройную фигурку коллеги, Аня украдкой вздохнула. Ирка, высокая чаровница 44 размера, красовалась в новой шерстяной водолазке и обтягивающей юбке длиной до колена. Романтический образ завершали туфли на высоченном каблуке.
Ей такого не носить. То есть такие туфли, конечно, она могла надеть, только смысла в этом было маловато. Ведь ни такими стройными ногами, ни талией, как у Иры, она не обладала. А значит обтягивающие юбочки и водолазочки - мимо. Глядя на себя в зеркало, Аня никогда не могла прийти к окончательному выводу относительно своей внешности. Когда у нее было хорошее настроение, она отмечала, что длинные темные густые волосы, пухлые губы и большие карие глаза - это красиво. Как и округлая крепкая грудь. В плохом настроении она смотрела на свои пухлые руки, выпирающий живот, чересчур полные бедра и понимала, что выглядит толстухой. Этакий двадцатидвухлетний откормленный бегемотик. И почему она никогда в жизни не могла отказаться от пирожных? Единственное, что ей безусловно нравилось в своей внешности - это рост. Пусть она полная, но не коротышка и не гигантша. Метр шестьдесят восемь. Как говорят французы, комм иль фо.
- Ань, доброе утро, 2 кофе занеси, - внезапно раздалось за спиной, и девушка резко обернулась. Максим? В десять минут десятого уже в офисе? Да еще и не один? Это что-то новое.
Мужчину, который зашел за шефом в его кабинет, она успела заметить лишь краем глаза. Мелькнуло темное пальто до пят, и дверь закрылась. Очень интересно. Максим никогда не закрывал дверь, даже встречаясь с крупными заказчиками. Мог прикрыть, но не захлопнуть.
- О как, - Ира посмотрела на Аню. На ее лице было такое же изумленное выражение.
- Угу, - отозвалась Аня, быстро доставая чашки "для больших клиентов". Тонкие, фарфоровые - английские. На переговоры она никогда не наливала шефу кофе в кружку. - Ир, дай поднос, - попросила она, быстро протирая чашки, блюдца. Она положила на каждое блюдце салфетку, крохотную ложечку, по два кусочка сахара. На отдельное блюдечко - три ломтика лимона...
- Интересно, кто это к нему с утра пораньше? - Ира достала поднос из нижнего ящика стола, где хранились запасные продукты: сахар, кофе, чай, салфетки.
- Не знаю, - Аня пожала плечами, поставила чашки на поднос, аккуратно наполнила каждую. - Так, лимон, сахар... сливки! - Она повернулась к холодильнику, достала синий пакет, налила в крохотный молочник.
- Открой мне дверь, пожалуйста.
Ира распахнула перед ней дверь кабинета. Аня вошла с подносом, и дверь мгновенно закрылась. Мужчины замолчали. Она услышала лишь два последних слова и поняла, что они говорили по-английски. Значит, таинственный гость - иностранец? Поставив на стол поднос, ловко переставляя все на стол, Аня из-под ресниц бросила на гостя короткий взгляд. Темные волосы, худой, высокий, одет... богато. Дорогие костюмы Аня умела отличать от дешевых. Научилась за два года, наблюдая за разными клиентами, приходившими к ним в офис.
- Ань, присядь на минутку, - внезапно сказал Максим, указав ей на третье кресло, придвинутое к столику. Девушка удивленно посмотрела на начальника, держа в руках пустой поднос. Такого еще не было, чтобы он ее задерживал внутри кабинета во время каких-либо переговоров. Ее задачей было принести кофе и очень быстро уйти, чтобы не мешать беседе.
- Садись, садись, - снова сказал он, и Аня моргнула, опустившись в кресло. Поднос она поставила рядом, прислонив к креслу. Ее взгляд невольно метнулся к незнакомцу - он откровенно изучал ее взглядом. Его карие глаза, такие же темные, как у нее самой, смотрели внимательно. Аня молча перевела взгляд на Максима, который почему-то замолчал. Тогда начальник моргнул и взял свою чашку с кофе, кладя в нее сахар и размешивая.
- Аня, познакомься, это мой хороший знакомый, Ксавье. У нас... к тебе просьба.
- Очень приятно, - машинально ответила Аня, вежливо улыбаясь, и тут же поняла, что он, возможно, не понимает. - Nice to meet you, - повторила она по-английски, жутко стесняясь своего корявого произношения. Ну почему она до сих пор не выучила английский более прилично, чем на пресловутом среднем уровне?
- Я говорю по-русски. Мне тоже приятно, - медленно ответил незнакомец, нейтрально улыбнувшись. Аня снова улыбнулась, пытаясь скрыть смущение. Она всегда смущалась, разговаривая с людьми в очень дорогих костюмах с такими спокойными, ничего не выражающими лицами. Он не улыбался смущенно, не ерзал в кресле, не перекладывал ноги с одной на другую. Аня могла бы поклясться, что он сидит так, как сел, зайдя в кабинет, и не испытывает ни малейшего дискомфорта.
Она знала, что такие люди, как он, сразу занимают в кресле самое удобное положение и не ищут другого. Может, он слегка шевельнется, если беседа затянется на полчаса. Но не раньше. Они не раздумывают, куда деть руки и не поправляют на себе одежду. Или поправляют таким изящным, неуловимым жестом, что простые смертные, заметив его, долго раздумывают о его значении. Ведь не может же быть, чтобы таким отточенным, восхитительно красивым движением всего лишь избавлялись от физического дискомфорта? Нет, в этом есть какой-то сакральный смысл, просто не всем он доступен.
- Аня, в общем...- Макс почему-то стеснялся. Причем ему было неудобно именно перед ней, а не перед собеседником. Он отвел взгляд, и Аня сразу напряглась. - В общем, мой друг нуждается в услугах секретаря. Хорошего секретаря...
- И срочно, - уточнил Ксавье, протянув руку к чашке кофе. Однако он не взял ее, а подвинул к Ане:
- Это для Вас, я уже пил.
Какая честь. Ей дозволено глотнуть кофе в присутствии сильных мира сего. Разрешите замереть в глубоком пардоне.