Глава 10. Воспитательная вечеринка
Весь оставшийся день Эдмонду казалось, будто он стремительно несется на санках с крутой горы и не имеет никакой возможности затормозить. На полуострове Годзо снег никогда не осмеливался появиться, но Эдмонд в детстве несколько раз путешествовал с родителями в столицу – величественный и мрачный в своей древности Примаглориум. Там он много и с превеликим удовольствием катался с длинных-предлинных заснеженных горок. Будущий инспектор находил самым захватывающим не сам быстрый полет саней по накатанной ледяной трассе, а тот момент, когда он стоит на самой высокой точке и только готовится оттолкнуться. Ибо если решишься на такой отважный шаг, то потом уже не остановишься, пока не съедешь в самый низ, уже не различимый вдали.
Вот и сейчас он чувствовал, что потерял контроль. Он оттолкнулся и, как бы ни захотел, уже не смог бы выйти из игры и вернуться обратно. Эдмонд был настолько напуган собственной решимостью, что даже зашел к Эрику и подал ему рапорт о проведении первого акта воспитательной работы в виде погружения злостной нарушительницы в отвратительную для любого демона человеческую среду. Он надеялся, что Старик поймает его за руку и стащит с санок на твердую землю. Но Дельмонт лишь уважительно посмотрел на него и, предсказав присвоение Эдмонду клички "палач Сомболиона", благословил на начало экзекуторских подвигов.
Инспектор Палмер даже рассказал за обедом о своих планах Говарду, но тот, вопреки ожиданиям Эдмонда, не стал крутить пальцем у виска. Напротив, он нашел идею коллеги чрезвычайно любопытной и полезной.
– На твоем месте я бы попытался добиться двух целей, Эдмонд, – сказал Говард, задумчиво почесывая бороду толстоватыми пальцами. – Одновременно провернуть это будет непросто, но…
– О чем ты?
– Ты должен представить Сомболиону все эти мероприятия как крайне неприятные процедуры. Но было бы замечательно, если бы мисс Тэнтоурис смогла увидеть в человеческой культуре нечто интересное. Это послужило бы более глубокому взаимопониманию людей и демонов хотя бы в нашем институте.
– Хм, неплохая идея…
– Пусть другие демоны узнают: мы не просто наказываем высшего представителя их расы. Мы даем ему понять, что нельзя обижать людей не из-за страха наказания, а потому что мы лучше, чем им кажется из-за стены обоюдного отчуждения.
– А ты мыслишь глобально, Говард, – Эдмонд в который раз убедился в предельной миролюбивости и мягкости своего товарища по работе.
– Наш институт по своему уникален, – воодушевленно продолжал Говард. – Я часто бываю в Королевской Академии Примаглориума. Там они по-прежнему имеют две столовые, четкое разделение факультетов, разные входы и тому подобное. Институт имени Мерлиновского дает сделать первый шаг из-за необходимости обсуждать общие научные проблемы или хотя бы обедать в одном помещении. Но вот сделать второй шаг… – он грустно улыбнулся, – мы уже не можем. Но мне кажется, что тому виной не ненависть и страх их предполагаемой чудовищности, а просто боязнь прослыть чудаком в глазах своих же. Понимаешь?
Эдмонд глубоко задумался.
– То есть ты одобряешь мой план? – аккуратно уточнил он.
– Если тебе хоть на один процент удастся сделать то, о чем я говорил, то да – одобряю, – широко улыбнулся Говард.
– Спасибо…
Больше искать возражений не имело смысла. Да и эти действия казались Эдмонду лишь самообманом.
И вот наступил вечер.
Хозяин трактира "Смерть науки" старина Альтимут обожал студенческий максимализм и отличался высочайшей толерантностью. Потому за него Эдмонд не беспокоился. Саймон и Джон тоже не должны были предать его анафеме. Но все равно Эдмонд отчаянно волновался, выходя из кабинета.
Мисс Тэнтоурис ждала его как и в первый раз на площади Озарений. Закат уже отыграл свою красочную симфонию, и институтские корпуса и узенькие аллеи стали заволакивать влажные сумерки. Сильвия сидела на одной из лавочек и смотрела куда-то вдаль.
– Добрый вечер, Сильвия.
– Добрый вечер, Эдмонд.
Ее интонации снова вернулись в тот день первый день. Холодные, задумчивые и далекие – они чуточку отрезвили Эдмонда.
– Вам нравятся сумерки? Мне вот очень нравятся, – сказал он, присаживаясь рядом.
– И чем же? – она повернулась к нему. – Заслоняют истинное лицо этого мира, не позволяя видеть его ужасы и несовершенства?
– Хм, нет, – негативная метафора немного сбила его настрой. – Наоборот. Я бы сказал, что ночь скрывает дневное лицо мира – он как бы исчезает, тает во тьме. А сумерки, они словно вылепляют или создают… не знаю, как сформулировать… какой-то совершенно другой мир – загадочный и туманный…
Она по обыкновению пожала плечами. Ее равнодушие несколько задело Эдмонда.
– Я просто подумал, что вы тоже любуетесь сумерками и…
– Я любуюсь птичкой, которая сидит вон та том суку.
– Позвольте, – Эдмонд привстал и попытался что-то разобрать. – я ничего не вижу…
Она усмехнулась.
– Наверное поэтому мне трудно понять вашу метафору, Эдмонд. Я вижу и днем, и ночью, и сейчас одинаково хорошо. Но… что касается другого мира, то мне, напротив, нет нужды дожидаться определенного времени суток, чтобы прикоснуться к нему. Он всегда рядом…
– Гхмм, – Эдмонд вынужден был признаться, что слова Сильвии как обычно выбивали из колеи. – Тогда, может быть, пойдем?
Сильвия молча кивнула, и они направились к легендарному заведению, которому предстояло сегодня стать еще более знаменитым.
В восемь часов вечера трактир был уже полон до краев, но градус веселья был невелик и держал уровень шума на средних значениях. Все еще были относительно трезвы и не успели углубиться в жаркие споры, потому реагировали не только на происходящее за своим столиком. Часть взглядов, автоматически брошенных на вошедших, на них и осталась. Галдеж сразу куда-то провалился – все столики, расположенные возле входа, разом замолчали.
Пятничные посетители "Смерти науки", как правило, были завсегдатаями и знали Эдмонда. Более того в силу работы в одном пусть громадном, но все-таки не бесконечном, институте присутствующие имели представление, что он занимается урегулированием конфликтов и вхож в демоническую среду. Но такого от него точно никто не мог ожидать.
– Я восхищена вашим профессионализмом, Эдмонд, – прошептала Сильвия. – Вы так стремитесь выполнить наказ дисциплинарного комитета и доставить мне как можно больше мучений, что даже самоотверженно принимаете тяготы ужасной неловкости и на свои плечи… Кажется, у вас это называется "героизмом"?
Эдмонд не ответил и, не обращая внимания на открытые рты, направился к их столику.
– Или вы получаете удовольствие от всеобщего внимания? – продолжала издеваться мисс Тэнтоурис.
– Ничего, ничего, – пробурчал он. – Когда проведете вечер в компании презираемых вами людей, то ваша спесь поубавится.
Однако, увидев Джона и Саймона, он вынужден был замедлить шаг. Его лицо повторило выражение ошарашенных посетителей.
– Мне кажется, что использование служебного положения в личных целях не подходит вашему образу, но, видимо, я ошибалась, – заметила Сильвия. – Вы просто поспорили, кто кого переплюнет. Не так ли?
Эдмонду показалось, что слова Сильвии в точности описывали те мысли всех прочих посетителей бара, что наблюдали со стороны эту вроде бы совершенно обычную встречу старых приятелей.
Возле Джона сидело… или скорее висело… лучше сказать, просто присутствовало… привидение. Полупрозрачная девушка с большими печальными глазами и почти болезненной худобой. Черты ее призрачного лица были тонкими и довольно симпатичными.
Разумеется, существование привидений не было новостью. Это был старый хорошо изученный феномен. Но именно подробная исследованность вопроса и заставляла всех выкручивать головы в сторону их стола.
Печальная особенность существования привидений заключалась в том факте, что они не были способны покинуть то место, где их обнаруживали. Будучи призраками насильственно умерших людей, они были намертво привязано неразрывными астральными цепями к месту гибели. Именно за счет такого источника энергии их эфирные тонкоэнергетические тела могли находить силу для существования. Потому увидеть привидение вдали от места гибели было просто невероятным событием!
Джон выглядел донельзя довольным. Он о чем-то увлеченно болтал с миловидным призраком и мало обращал внимание на всеобщие взгляды. В отличие от Саймона и Джессики. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке. Но подняв голову на Эдмонда, Саймон окончательно потерял дар речи. Он как-то весь встрепенулся и принялся внимательно изучать спутницу своего друга, словно с первого взгляда мог не заметить обволакивающую ее демоническую ауру, острые уши и кошачий разрез глаз.
При их приближении к столику Джессика побелела и прижалась к Саймону. Только сейчас Эдмонд понял, что его нервы привели к тому, что он забыл про самое слабое звено в команде – отнюдь не толерантную подругу спортсмена.
Джон оторвался от привидения и тоже с любопытством взглянул на спутницу Эдмонда.
– Привет, – выдавил из себя он. – Познакомьтесь, это мисс Сильвия Тэнтоурис. По решению дисциплинарного комитета она отбывает в нашем обществе наказание за применение насилия против человека. Надеюсь мы сможем показать мисс Тэнтоурис, что люди заслуживают к себе иного отношения…
– А дисциплинарный комитет нас знает? – молвил Джон, выпучив глаза.
– Тебя только это удивляет? – нахмурился Саймон.
Джессика остолбенела.
– В общем, вот так вот… – подытожил Эдмонд.
Джон подвинулся, и они с Сильвой сели напротив Саймона с Джессикой.
– Извините меня, – Эдмонд вздрогнул от пронизывающего потустороннего голоса, напоминающего игру печальной флейты в отдалении. – Из-за меня все смотрят на нас.
Призрачная девушка смущенно понурила голову.
– Не беспокойтесь, Эльза, – сказал Саймон, тяжело вздохнув. – Они косятся не только на вас. Эти бездельники таращатся… – он посмотрел на Эдмонда с немым укором, – … на мои мускулы. Не каждый день увидишь такое сочетание массы и рельефа!
Он напряг бицепс и вымученно улыбнулся.
– Совсем забыл. Сильвия, это Саймон – он мастер по борьбе тэй-го. Джон изучает нечистую силу, обитающую в Таинственном лесу. Это Джессика, возлюбленная нашего спортсмена. А это… – Эдмонд нерешительно замер, дойдя до привидения.
– Я уже представил Эльзу Саймону и Джессике, – просиял Джон. – теперь ваша очередь. Итак… Эльза. Фамилии, как и своего прошлого, к сожалению, не помнит. Она, как вы заметили, привидение. Чтобы сразу удовлетворить всеобщее любопытство, объясню, что каким-то непостижимым образом Таинственный лес, будучи тем самым местом где оборвалась жизнь ее плотного тела, умудрился вдунуть в эту эфирную оболочку гигантское количество энергии. Тем самым он даровал ей способность свободно перемещаться в пространстве.
Эдмонд удивленно покачал головой. Он не слышал про второй такой случай. Захоти Джон защитить на этом призраке диссертацию, он бы снискал славу первооткрывателя! Но что-то подсказывало инспектору, что очарованный исследователь Таинственного леса не будет делать этого. В том и заключался секрет такого подчас низкого уровня исследования нечистой силы при таком уровне погружения в среду ее обитания. Джон настолько породнился с нечеловеческими обитателями леса, что считал самые интригующие моменты их жизни подлинно интимными тайнами, которые он не имел морального права сообщать научному сообществу.
– Я прошу вас не смущать Эльзу, – продолжал Джон. – На нее и так направлено все внимание. Она очень долго жила в обществе одной лишь нечисти и ей тяжело снова попасть в среду людей… и демонов, – поспешно добавил. – Так что можно пока без откровенных вопросов? Думаю, что она обязательно присоединится к нашей беседе и расскажет море интересных вещей, которые поведала мне.
Все, за исключением Сильвии, покивали.
– Спасибо, – неловко отозвалась Эльза.
– Осталось только начать эту самую непринужденную беседу, – ехидно сказал Саймон.
После его слов за столиком воцарилось гнетущее молчание, которое с каждой долетающей до них с соседних мест возбужденной фразой становилось еще более гробовым.
– Я хотел бы извиниться за моего друга, – обратился Саймон к Сильвии. – Только не подумайте, что все люди такие звери, как он. Вы, поди, очень мучаетесь, сидя в нашей компании? Честно говоря, не ожидал, что Палмеру придет в голову такое изощренное издевательство! Запихнуть демона в бар, полный людей…
– Дисциплинарному комитету кажется, что я заслужила такое наказание, – спокойно откликнулась Сильвия.
– Но вы, – в глазах Саймона загорелся озорной, драчливый огонек, – разумеется, не согласны с таким решением и в лучших демонических традициях считаете себя невиновной по всем статьям, так?
Бросив взгляд на точеный профиль, Эдмонд с тревогой заметил, как губы Сильвии чуть сжались.
– Разумеется. Я вижу, что вы такой же специалист по нашей культуре, как ваш друг, – в тон ему откликнулась Сильвия. – Более того, для меня только слышать сочувствие от человека является чем-то более унизительным, чем находиться здесь.
Саймон обожал, когда соперник оказывался на его уровне, и уважительно хмыкнул, получив достойный ответ.
"Надеюсь, – подумал Эдмонд, уже начиная жалеть о принятом решении, – они не подерутся…"
Перед столиком возник старина Альтимут собственной персоной. Он нес внушительный поднос с закусками и кружками эля, настолько душистого, что его запах безошибочно говорил о содержимом глиняной посуды.
– Это вам, господа, – благодушно изрек Альт.
– Мы пока ничего не заказывали, Альт, – бросил Саймон в своем чуть грубоватом стиле. – Ждали, пока соберется вся… компания.
– Это вам подарок от заведения.
– Подарок?
– Вы мои постоянные клиенты, но такой компании я не видел давно… Да, что говорить, никогда не видел! Вы сумели удивить старика, а это дорого стоит. Наконец-то возвращается былой дух настоящего шального студенчества! Так что все это бесплатно. Пейте и кушайте на здоровье!
– Спасибо… – протянули они неуверенно.
– Ах да, а это вам, мисс, – он поставил перед Сильвией бокал с кислотно-синей жидкостью. – Амбросоле из подземных корней Семицветного плюща. И через несколько минут принесу вам замечательное филе из угря под горьким соусом. Так что не останетесь голодной!
– Ммм, спасибо, – кивнула Сильвия, несколько потеряв былую невозмутимость.
– Отдыхайте! – пожелал Альтимут и удалился.
– Не прошло и десяти лет, как наша тусовка завоевала популярность, – хмыкнул Саймон, делая большой глоток из своей кружки. – Не думал, что такое когда-нибудь произойдет.
– Извини, милый, – Джессика резко встала. – Я себя плохо чувствую. Думаю, мне лучше пойти домой.
Саймон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но посмотрев на ее донельзя сердитое лицо, лишь покивал.
– Приятного вечера, – пробормотала она, поджав с отвращением губы и, не глядя на присутствующих, поспешно удалилась.
Саймон посмотрел на друзей исподлобья и принялся поедать закуски, сосредоточившись на них так, словно остального мира не существовало.
Эдмонд маялся от пожирающего его чувства вины. Как он мог забыть про Джессику? Он не знал, хватило ли ей одного высшего демона, или не приведи Джон еще и привидение, она бы смирилась с такой компанией и настырными взглядами, устремившимися к их столику. Но все равно получилось не по-товарищески.
– Ваша подруга ушла из-за меня? – испуганно спросила Эльза у Саймона. – Мне так стыдно. Я не хотела никому помешать…
– Вам не стоит волноваться, мисс, – Саймон вымученно улыбнулся, – будем считать, что ее чувства ко мне не прошли испытания давлением мнения окружающих… Вы не виноваты.
– А я думала, что вы снова сошлетесь на свои мускулы, – вдруг вставила Сильвия. – И вместо того, чтобы сказать правду, будете придумывать, что ей надоело внимание прочих барышень к вашему спортивному торсу. Оказывается, и люди способны порой избегать лжи…
– Полагаю, что всю правду озвучивать было бы глупостью, – проскрипел зубами Саймон, в глазах которого разгорался нехороший огонек.
– Глупостью? – картинно удивилась Сильвия, вызывая желание Эдмонда заткнуть чем-нибудь ее рот, пока Саймон еще способен держать себя в руках. – Не думаю. Глупость – хорошее качество, потому как ее носитель не имеет перед самим собой вины и недосказанности. В вашей ситуации лучше подходит другое слово. Страх.
– Вы называете меня трусом? – опасным голосом уточнил Саймон.
– А как называется тот человек, который боится сказать другим, что по их вине он лишился девушки?
Саймон поиграл желваками. Эдмонд ожидал, что нервы спортсмена не выдержат, но агрессия вдруг исчезла из его взора.
– Он называется "друг", – произнес он спокойно. – И я бы не перестал дружить с Палмером, даже если бы он женился на вас.
Эдмонд испытал чувство предельной неловкости.
Сильвия пристально посмотрела на Саймона и едва заметно кивнула.
– Я немного заблуждалась. У людей есть чему поучиться, – произнесла она задумчиво. – Но вряд ли судьба предоставит вам радость проверить себя в подобном испытании.
– А если я женюсь на привидении? – засмеялся Джон, заставив Эльзу смутиться. – Мне кажется, что это какая-то дискриминация! Почему не привел в качестве примера меня?
– Потому что ты уже женат на русалке, – пробурчал Саймон. – Это как минимум.
Он старался придать лицу суровое выражение, не смог и сам рассмеялся.
– Кстати, Джон, эта мадемуазель мне представляется достойной заменой для Анны, – сказал Саймон. – Весь минувший год я ощущал, что уровень стервозности в нашей компании был невероятно низким.
Эдмонд понял, что Саймон, который не умеет по-настоящему обижаться, выбрал свою излюбленную стратегию мелких подколов.
– Ну, не знаю, – протянул Джон с сомнением, моментально включаясь в игру. – Не думаю, что мисс Тэнтоурис сможет ее превзойти. Помнишь, как мы узнали после их разрыва, что Анна просила дядю уволить нас из института? Она не смогла убедить своего дорогого Эдмонда перестать общаться с такими ужасными типами, которые дурно влияют на него, и хотела, чтобы мы просто пропали из его окружения физически…
Саймон поморщился с таким отвращением, будто перед ним раскладывали экспонаты анатомического театра.
– Уффф, не напоминай. Меня до сих пор трясет от такой подлости! А помнишь, как она сочинила историю, будто я приставал к ней?
– Да! Это было очень забавно, – расхохотался Джон. – Но тот случай…
Эдмонд с одной стороны был рад, что разговор приобрел веселые нотки, но предмет обсуждения вызывал у него легкое неудобство.
– Но зачем же Эдмонд встречался с такой девушкой? – спросила Сильвия, обращаясь к Саймону.
Тот нехорошо улыбнулся, скользнув по озабоченному лицу друга.
– Это единственное слабое место невозмутимого мыслителя инспектора Палмера, – смакуя каждое слово, произнес он. – Когда влюбляется, то у него крышу сносит! Критическое мышление отключается полностью. Раз – и нету!
– Надо отдать должное правде, – серьезно произнес Джон. – Анна Гранцвальд – одна из самых красивых барышень в институте.
– Не стоит принимать все это на веру, – нерешительно сказал Эдмонд. – У людей есть привычка все преувеличивать…