Бэрронс оказался подо мной, и я тут же прониклась паранойей по двум пунктам. Первым была длина моей юбки – кажется, недостаточная. Второй пункт был не моей проблемой. Я наклонилась, чтобы юбка скользнула ниже, но его взгляд ясно дал понять, что уже поздно. Когда Бэрронс смотрит на меня таким взглядом, мне всегда не по себе. Похоть в этих древних глазах смывает все, что было в них человеческого. Абсолютно все.
Дикая Мак хотела пригласить его на дикий танец. Я считала, что она свихнулась. Свихнулась напрочь.
– Отпусти мои руки.
– Заставьте меня, – поддразнил Бэрронс. – Используйте Глас, мисс Лейн. Ну же, девочка, покажи мне свою силу.
Девочка, чтоб ты сдох.
– Ты знаешь, что я не могу. И поэтому то, что ты сегодня сделал, выглядит еще отвратительнее. С таким же успехом ты мог меня изнасиловать. В определенном смысле ты именно это и сделал!
Он перекатился, резко и быстро, и я внезапно оказалась под ним на спине. Мои руки были закинуты за голову. Тяжело дыша, Бэрронс прижал меня к полу, между нашими лицами было всего несколько дюймов.
– Не заблуждайтесь, мисс Лейн, я вас не насиловал. Можете лежать на своей политкорректной заднице и сыпать адвокатскими рассуждениями о том, что любое давление является изнасилованием и что я большой злобный ублюдок. На что я скажу вам, мисс Лейн, что все ваши вопли – дерьмо, поскольку вас никогда не насиловали. Изнасилование – это не то, после чего можно встать и продолжить спор. Изнасилованные уползают на карачках.
Он слез с меня, поднялся и вышел раньше, чем я набрала воздуха в легкие, чтобы ответить.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
САМЫЙ ТЕМНЫЙ ЧАС
""И опустилась ночь…"
Какая странная фраза.
"Ночь" – это понятно.
Но "опустилась" – слишком мягкое слово.
Опускаются осенние листья, скользят с прохладным ветерком,
Ложатся на землю багряным ковром,
И падают слезы, как жидкий алмаз,
Мерцают на солнце и сохнут у глаз.
А ночь не опускается и не падает.
Она с грохотом врезается в нас".
Из дневника Мак
10
Я металась во сне. Мне снова снилась печальная женщина. Она пыталась что-то сказать, но каждый раз ледяной ветер подхватывал ее слова и уносил прочь. В пронизывающем ветре послышался чей-то смех. Мне почудилось, что я узнала его, но память отказывалась выдать имя. Чем настойчивее я старалась вспомнить, тем больше путались мысли. А потом появился В'лейн, возникли Бэрронс и еще один мужчина, которого я ни разу не видела, появился Кристиан – и Бэрронс шагнул к нему. В темных глазах Бэрронса я видела желание убить.
Я проснулась, взвинченная и промерзшая до костей.
Подсознание свело воедино то, над чем я не задумывалась. Сегодня вторник, Кристиан возвращается из Шотландии, а я выдала его Бэрронсу.
Не знаю, что Бэрронс может с ним сделать, и не хочу знать. Ходячий детектор лжи МакКелтар был таким… В общем, совершенно не таким, как мой работодатель. Стиснув зубы, я схватила лежащий на ночном столике мобильный и набрала номер кафедры.
Мне ответил парень с чудесными глазами. Он сказал, что Кристиана до второй половины дня на работе не будет. Я попросила дать мне его домашний номер, или мобильный, или хотя бы адрес, но все личные данные сотрудников хранились в закрытом кабинете начальницы. Сама же она уехала в отпуск и до следующего понедельника не придет.
Я оставила Кристиану сообщение: позвонить мне сразу же, как только он появится на работе.
После этого я попыталась свить гнездо из одеял и хоть немного согреться, но тут завопил мой мобильный.
Это была Дэни.
– Она почти поймала меня, Мак! – задыхаясь, выпалила девочка. – Ровена вчера вообще не выходила из "ПСИ". Даже спала у себя в кабинете, так что всю хренову ночку я торчала неподалеку, как дура, и ждала шанса пробраться туда. Утром она спустилась, наверное, завтракать, и я забралась в кабинет, но там не было книги, про которую ты говорила. В столе была другая, так что я ее сфотографировала, но не всю, потому что Ровена вернулась и мне пришлось выпрыгнуть в чертово окно, я порвала форму, и у меня вся задница в синяках, и не только задница. Я не нашла того, о чем ты просила, но взамен раздобыла кое-что другое. Это ведь считается, правда? Ты ведь все равно с нами встретишься?
– Ты в порядке?
Она фыркнула.
– Я убиваю монстров, Мак. Я всего лишь вывалилась из дурацкого окна.
Я улыбнулась.
– Где ты?
В трубке был слышен шум просыпающегося города и сигналы машин.
– Недалеко от тебя. – Дэни назвала район.
Я знала, где это. Я бросила взгляд на окно – еще не рассвело. Мне жутко не хотелось оставлять Дэни одну в темноте, несмотря на ее суперскорость. Вряд ли у нее при себе меч.
– Напротив нас есть церковь. – Отлично освещенная церковь. – Встретимся возле нее через десять минут.
– Но остальные наши не успеют!
– Я просто заберу фотоаппарат. Твои подруги смогут встретиться со мной после обеда?
– Я попытаюсь их убедить. Кэт говорит, что нужно выбрать место, где другие… курьеры… нас не увидят.
Я назвала несколько кафе, но встречаться там, по словам Дэни, было рискованно. Наконец мы сошлись на пабе "Подземелье", который – весьма логично – находился в подвале. Там играли в дартс и на бильярде, и там не было окон.
Нажав "отбой", я почистила зубы, умылась, натянула джинсы и вельветовую куртку поверх легкого топа, надела бейсболку. Волосы уже отросли, и стали видны светлые корни. Я напомнила себе, что на обратном пути надо зайти в аптеку и купить пару коробок краски для волос. Мне все еще не нравилось красить их в черный. Так что я решила позволить себе немного самодеятельности и выбрать более светлый оттенок.
В 7:20 я вышла на улицу. Я знала, что солнце не взойдет до 7:52. А вечером сядет в 18:26. В последнее время я придавала большое значение времени суток.
Я старалась не выходить за пределы освещенных мест, двигаясь от одного фонаря к другому. В каждой руке я сжимала по фонарику. Копье приятно согревало мою подмышку. Мой Мак-Ореол был предназначен только для ночной работы. Если люди, проходящие мимо, подозрительно косились на фонарики, мне было все равно. Я просто хотела выжить. И пусть себе хмыкают, сколько хотят, – кстати, многие так и делали.
Я торопливо шагала по улице, сравнивая себя сегодняшнюю с тем, как я выглядела три месяца назад. Сравнив, я рассмеялась. Бизнесмен, торопившийся мимо по своим делам, взглянул в мою сторону. Когда наши взгляды встретились, он вздрогнул, отвернулся и ускорил шаг.
Всю ночь шел дождь, и теперь мостовая сияла в предрассветных лучах. Город просыпался, готовился к наступающему дню. Сигналили автобусы, шумели рации такси, жители Дублина смотрели на часы и спешили на работу, а некоторые люди… и не-люди… уже занимались своим делом. Несколько Носорогов подметали улицы и убирали мусор.
Я краем глаза следила за ними, удивляясь их странному поведению. Не ши-видящие замечали только человеческую личину – полусонных дворников, – но я видела серую кожу, шишковатые головы, крошечные глазки и сжатые челюсти с узкой прорезью рта, бледной, как кожа на тыльной стороне ладони. Я знала, что Носороги часто служат ищейками у более сильных Фейри. Но не могла понять, почему они занимаются грязной работой вместо людей, и не могла представить Фейри, Видимого или Невидимого, который согласился бы на это. Множество слабых Невидимых зудели, как белый шум, раздражая мое чутье. Обычно я почти не обращаю внимания на Носорогов, но их было слишком много, и мои ощущения заявляли о язве желудка. Я покопалась в голове, вылавливая способности ши-видящей и стараясь их приглушить.
Вот так-то лучше! Я смогла "уменьшить громкость". Здорово.
Дэни стояла у входа в церковь, небрежно прислонившись к фонарю и прижав к бедру велосипед. На лбу у девочки вспухла явно болезненная шишка, руки были расцарапаны от ладони до локтя и покрыты грязью, на коленях форменных брюк зияли дыры, словно Дэни пришлось скользить на четвереньках по черепичной крыше. Впрочем, именно это ей и довелось сделать. Мне хотелось отвести Дэни в магазин, перевязать ее раны и смыть грязь. Но если нам придется сражаться спиной к спине, мне нужно научиться ей доверять и не квохтать над каждой царапиной, а помогать только в случае серьезного ранения.
Дэни расплылась в довольной улыбке и впечатала камеру в мою протянутую ладонь.
– Ну давай, скажи, что я молодец и отлично справилась.
Подозреваю, что ей нечасто приходилось слышать слова одобрения. Ровена не из тех, кто станет тратить время на благодарность за хорошо проделанную работу. Да и другие ши-видящие вряд ли часто хвалили Дэни. Не особо хочется гладить по головке девочку, которая так часто ругается, а у ее сестер по дару было слишком много собственных проблем, чтобы разбираться в подростковой психологии. Я включила камеру, быстро просмотрела семь отснятых страничек неизвестной книги и улыбнулась:
– Молодец, Дэни.
Она гордо вскинула голову, потом вскочила на велосипед и развернула его. Худые ноги задвигались, нажимая на педали. Интересно, она пользуется своей сверхскоростью, когда ездит на велосипеде? Наверно, при этом ей видны только зеленые вспышки деревьев у обочины. Лягушонок Кермит на стероидах.
– Увидимся, Мак, – бросила Дэни через плечо. – Я тебе перезвоню.
Я направилась обратно в магазин, по пути заглянув в аптеку. Когда света стало достаточно, я рискнула выключить и убрать фонарики и занялась фотоаппаратом. Я увеличила фото, пытаясь разобрать, что же принесла мне Дэни.
Ходить с опущенной головой вошло у меня в привычку. Здесь постоянно дождит, а я не беру с собой зонт, чтобы не врезаться в Невидимого. Столкнувшись с мужчиной, который стоял у дорогущей черной машины, я извинилась и зашагала прочь, радуясь тому, что он оказался просто человеком… И тут я вспомнила, что приглушила свое чутье, и поняла, что человеком он не был.
Я резко обернулась, одновременно выхватывая копье из-под куртки. Я надеялась, что прохожие – в основном шагавшие уткнувшись носом в свежие газеты – меня не заметят или же мне удастся воспользоваться собственной разновидностью магии, которая растворит меня в тени, как и других монстров.
– Сучка! – выплюнул Дерек О'Баннион, и его лицо исказилось от ненависти. Но холодные глазки рептилии уже опознали мое оружие, и он не рискнул шагнуть ближе.
Забавно, ведь именно это оружие я стащила у его брата, Роки, незадолго до того как тот погиб по моей и Бэрронса вине. Не надо было ему приезжать ночью к черному ходу магазина, потому что в темноте водились Тени. Сыграв на жажде мести, большое "Г" заставило Дерека заменить Мэллиса. О'Баннион научился есть Невидимых и явился ко мне в магазин, чтобы забрать копье.
Я предупредила Дерека, что убью его при первом же неверном шаге, и рассказала, насколько ужасной будет такая смерть. Копье уничтожало все, в чем была хоть частичка Фейри. Тот, кто питался их мясом, сам состоял из подобных частичек. И когда части Фейри начинали отмирать, человек сгнивал заживо, умирая медленно и мучительно. В тот раз, когда я сама попробовала Фейри, я дико боялась копья. Я видела Мэллиса очень близко. Его смерть была ужасной. У него разложилась половина рта, части рук, ног, живота и ниже… фе. Я невероятно боялась умереть вот так.
О'Баннион рывком открыл дверцу, проворчал что-то в сторону водителя и снова ее захлопнул. Заурчал мотор, двенадцать цилиндров запели песенку о скорости и богатстве.
Я улыбнулась. Люблю свое копье. И прекрасно понимаю ребят, которые дают имена своему оружию. О'Баннион его боится. Королевские Охотники его боятся. Все, за исключением Теней, которых невозможно пронзить, боятся моего копья, даже Король и Королева Фейри.
Кто-то, кого я не видела, открыл изнутри заднюю дверцу автомобиля. О'Баннион положил на нее руку. Сегодня от него очень сильно несло Фейри, гораздо сильнее, чем в прошлую нашу встречу.
– У кого-то выработалась зависимость? – вежливо поинтересовалась я.
Опустив руку, я держала копье у бедра, чтобы прохожим не пришло в голову позвонить в Гарду. Я знала, насколько О'Баннион силен и быстр. Я сама была на его месте, и это было потрясающе.
– Тебе-то объяснять не надо.
– Я ела это мясо только раз. – Может, и не слишком умно признаваться ему в этом, но я гордилась своей маленькой победой.
– Фигня! Никто не откажется от подобной силы, если смог ее попробовать.
– Мы с тобой очень разные, ты и я.
Он жаждал темной силы. Я – нет. В глубине души я просто хотела стать той девочкой, которой была раньше. Пользоваться силами тьмы я буду только тогда, когда у меня не останется другого способа выжить. О'Баннион связался с тьмой по собственной воле.
Я сделала выпад копьем в его сторону. Он вздрогнул, затем сжал губы в тонкую бледную линию.
Интересно, если он теперь перестанет есть Невидимых, у него появится шанс вернуться в нормальное человеческое состояние или после определенной точки уже слишком поздно и трансформацию невозможно отменить?
Как жаль, что я не позволила ему войти в тот день в Темную Зону! Я не могла драться с О'Баннионом сейчас, утром, в окружении ни в чем не повинных прохожих.
– Вали отсюда. – Я снова ткнула в его сторону копьем. – И если опять увидишь меня на улице, беги как можно быстрее и как можно дальше.
Он рассмеялся.
– Тупица, ты понятия не имеешь, что тебя ожидает. Подожди, и увидишь, что Гроссмейстер для тебя приготовил.
Он нырнул в машину и снова взглянул на меня. О'Баннион улыбался, и в этой улыбке сквозили злоба и… мрачное предвкушение.
– Дождешься, сучка. – И он снова рассмеялся.
Я слышала его смех даже после того, как захлопнулась дверца.
Вернув копье в ножны, я еще долго стояла на обочине, переводя дыхание. Автомобиль О'Банниона укатил.
Меня поразили не его слова, а то, что я увидела на заднем сиденье светлого кожаного салона.
Точнее, кого я увидела.
Там была женщина, прекрасная, роскошная женщина, похожая на стареющую кинозвезду тех времен, когда кинозвезды еще были достойны титула Дива.
Мои рефлексы ши-видящей снова работали в полную силу. Эта женщина тоже ела Фейри.
Ну что ж, зато теперь я знаю: даже если Бэрронса можно подозревать в убийстве девушки из зеркала, Фиону он и пальцем не тронул.
"Книги и сувениры Бэрронса" я открыла ровно в одиннадцать часов. К тому времени я успела покрасить волосы – на этот раз на два тона светлее арабских ночей. В результате я стала выглядеть приблизительно на свой возраст (черные волосы, особенно в сочетании с красной помадой, делали меня старше). К тому же я сбегала в парикмахерскую, и теперь волосы обрамляли мое лицо двумя волнами. Я выглядела милой и женственной, но чувствовала себя совершенно по-другому. Более короткие пряди я подобрала и заколола на затылке. Получилось нечто игривое и в то же время элегантное.
Ногти, чтобы не тратить времени, я обрезала очень коротко. Быстросохнущий розовый лак идеально сочетался с цветом блеска для губ. Но, несмотря на все попытки поймать стиль, я чувствовала себя неряхой, потому что на мне были джинсы, тяжелые ботинки, черная футболка и светлая куртка. А еще при мне были фонарики и копье в ножнах. Как мне не хватало возможности приодеться!
Я сидела на стуле за конторкой и смотрела на крошечные кусочки дергающегося мяса Невидимого.
Да, этим утром я многое успела. После аптеки я заглянула в продуктовый магазин на углу, купила детское питание, потом покрасила волосы, приняла душ, выбросила содержимое баночек и тщательно вымыла их. И снова вышла на улицу, напала на Носорога, отрезала часть руки и заколола его, чтобы избавить нас обоих от страданий: так он не сможет никому рассказать о человеческой девушке, которая крадет силу Фейри. Отрезанное мясо я разделала и разделила на маленькие кусочки, которые можно было сразу проглотить.
Если бы раньше такие кусочки оказались у меня под рукой, Мойра не умерла бы. Если что-то непредвиденное и крайне неприятное произойдет со мной в магазине, я не собираюсь сложа руки ждать результата: я хотела, чтобы часть сверхсилы всегда была в пределах досягаемости. Не похоже, чтобы у этих кусочков был срок годности. Это единственная еда, которая была такой же бессмертной, как и ее "поставщики".
Моя охота и ее результат не имели отношения к Дереку О'Банниону и Фионе или к их напоминанию о том, насколько я слаба по сравнению с ними. Это была просто провокация. Умная провокация. Но она натолкнула меня на верные мысли. Я вытащила небольшой холодильник, стоящий в дальнем углу за конторкой, сунула за него несколько баночек, а затем вернула его на место. Остальные банки я чуть позже спрячу в разных местах наверху.
Поймав себя на том, что уже несколько минут не моргая таращусь на мясо, я спрятала оставшиеся баночки в сумку. С глаз долой, из сердца вон.
Я открыла ноутбук, подсоединила к нему фотоаппарат и начала загружать страницы, которые сфотографировала Дэни. Пока шло копирование, я снова позвонила на кафедру древних языков, чтобы удостовериться, что "глазастик" правильно понял срочность и важность моего сообщения. Он уверил меня, что все понял правильно.
Следующие несколько часов пришлось посвятить покупателям. Утро было довольно загруженным, и торговля шла хорошо. Только к обеду у меня выдалась минутка, чтобы присесть и посмотреть, что же мне досталось от ши-видящих.
Меня сразу же разочаровал размер страниц – они были крошечными, как в блокноте. Строчки были нацарапаны так близко, что я с трудом их разбирала. Пробившись наконец сквозь эти каракули, я поняла, что передо мной страницы дневника с наблюдениями и размышлениями кого-то, очень плохо знающего английский язык. Стиль и выражения, которые использовал автор, свидетельствовали о том, что жил он много веков назад и явно не получил хорошего образования.
Некоторое время я читала, потом открыла свой дневник и начала записывать то, что можно было бы считать литературным переводом.
Половина первой страницы была посвящена язвительному описанию "Силей" и "Ансилей" – я быстро поняла, что автор имел в виду Видимых и Невидимых, – и тому, насколько те и эти были "погаными". Что ж, ничего нового.
Однако дальше я нашла вот это:
"И понял я, что Сили не тронут Темных и Ансили Светлых не тронут. И Темным не тронуть меча, светлый меч их убьет. А Сили не могут прямо прикоснуться к сильному злу, в котором Чудище живет".
Так, вроде бы имелось в виду вот это: Видимые ненавидят Невидимых и наоборот. Но не совсем. Тут было что-то еще. Я несколько минут складывала слова так и этак. Ну не может же быть, чтобы Светлые не могли коснуться Темных? Я стала читать дальше.
"Меч и тех и тех убивает, даже Мастера и Мистрисс! Тем мечом они страданий избегают!"
Меч убивал и Светлых, и Темных, даже их элиту. Это я тоже знала. Копье обладало такими же свойствами.
"Вот так и их отличать можно! Не тронет Силий Чудища, Ансилий меча, и Светлый амулета, и Темный копья…"