– Лена! Вот ты где! – вдруг раздался окрик подруги.
Их окутало облако духов, и перья в волосах Адель защекотали нос герцога. Он отшатнулся с искаженным от ярости лицом. Дебютантка прижала ладонь к губам и захихикала, будто бы под хмельком:
– О, ваша светлость! Я вас не заметила. Прощу прощения.
Их теснила толпа, и Колчестеру пришлось отпустить добычу.
Лена прижала руку к телу, будто герцог ее ранил. Адель стиснула другую руку подруги.
Колчестер резко кивнул:
– До свиданья. Я добьюсь ответа. – Затем повернулся и скрылся в толпе.
Внезапно Лена снова смогла дышать. Адель взглянула ей в лицо и, протащив к краю сада, взяла бокал шампанского с тарелки служебного автомата:
– Вот, выпей.
– Я… не могу.
Только поддержка подруги и не давала Лене упасть.
Они зашли в небольшой укрытый от гостей павильон. Адель развернула ее, заставив уцепиться за перила и наклониться вперед. Затем расстегнула пуговки и ослабила шнурки корсета.
Лена упала на руки и вдохнула полные легкие воздуха. Ее всю трясло. Она не понимала, что случилось. После столкновения она не могла дышать да и сейчас чувствовала себя не сильно лучше.
Лена потерла щеки ладонями. Адель поглаживала ее по спине.
– Благодарю.
"Вот уж не ожидала, что Адель придет мне на помощь".
Подруга замерла и прошептала:
– Жаль, что никто… не помог мне.
Лена взглянула ей в глаза и судорожно вздохнула:
– А разве ты не добровольно встречалась с лордом Фенвиком?
– Он пустил такой слух. Все, конечно, знают правду. – Адель поджала губы. – Среди молодежи это настоящее соревнование. Они полагают, что брать женщину в трэли – старомодно. Зачем содержать ее всю жизнь, если можно взять желаемое, а потом выбросить?
– Но… это ужасно!
– Чуть лучше, чем кровавая рабыня. – Адель пожала изящным плечом. – Я потому и преследовала лорда Мейси, что он приверженец традиций. Считает, что должен защищать своих трэлей. На твоем месте, Лена, я бы искала покровителя постарше. И не соглашайся ни на что, кроме контракта. В наше время это единственная защита.
– Почему никто ничего не говорит?
– А кто осмелится? – невесело рассмеялась Адель и напряглась. – Да и с чего кому-то в Эшелоне помогать нам? Лена, мы – еда. Нас оставляют в живых или берут в трэли лишь потому, что так им легче. Мы словно скот в загоне.
Лена разозлилась:
– Они не все такие. Мой опекун Лео…
– Знает о происходящем не хуже нас. И что, он хоть словом обмолвился?
Лена открыла рот… и ничего не сказала. Она чувствовала себя так же, как и Адель. Добычей в ловушке.
"Нет, не добычей".
Она глубоко вздохнула. Добыча не борется, не ищет способ поменять порядок – а именно этим Лена и занималась.
– Послушай моего совета, – продолжала Адель. – Я видела лицо Колчестера. Тебе нужна защита. Твоего опекуна недостаточно… его ведь здесь нет. На твоем месте я бы нашла какого-нибудь влиятельного старика, способного противостоять герцогу, и уговорила его взять себя в трэли.
– Должен быть иной выход.
– К сожалению, для таких, как мы, выбора нет. Чем скорее ты поймешь мир, в котором живешь, тем лучше. В противном случае ты просто дура. А дураки тут долго не живут.
***
– Что с вами сегодня?
Прислонившаяся головой к окошку экипажа Лена открыла глаза. Ее компаньонка миссис Уэйд, оторвавшись от вязания, смотрела на нее изучающе. И куда только подевалась мигрень, которая не дала старшей леди пойти на бал лорда Мейси?
Потерев усталые глаза, Лена выпрямилась.
– Ничего. Я плохо спала прошлой ночью, вот и все.
– Возможно, нам следует вернуться в Уэйверли-плейс. – Компаньонка округлила глаза. – Вам бы не помешало отдохнуть.
– Ваши мотивы видны невооруженным взглядом, – парировала Лена, затем выглянула в просвет между бархатными занавесками на окне парового экипажа и побарабанила пальцами по коробке, которую не осмеливалась выпустить из рук.
Миссис Уэйд покраснела. У нее имелись собственные соображения о том, что приличествует дамам. И сооружение механических игрушек в этот список не входило.
– Я просто волнуюсь о вашей репутации. Если кто-то увидит нас в том магазине…
– Кто нас там увидит? И даже если так, я притворюсь, что всего лишь покупаю новые часы.
Экипаж с грохотом остановился у "Часового магазина Мандевиля". Лена мельком заметила грязных беспризорников, играющих в переулке с вертуном, и девушек с углем, проходивших через толпу с ведрами на плечах. Она увидела слишком многое во время пребывания в трущобах Уайтчепела после смерти отца. Когда-то даже была одной из таких полунищих работяг, пока мистер Мандевиль не взял ее в ученицы.
Сочувствие душило. Да, при дворе опасно, но тем девушкам с углем, идущим по улицам без защиты, гораздо хуже. По крайней мере, в обществе ее не бросят умирать от потери крови в канаве. Ее жизнь что-то да стоит для голубокровных. Положение обязывает.
"Я потенциальная добыча, но обо мне заботятся".
Лакей открыл дверцу экипажа:
– Мисс.
– Благодарю, Генри. – С его помощью Лена сошла на мостовую.
Мистер Мандевиль увидел ее и встретил на пороге. Напомаженные и подкрученные усы, пара гогглов на растрепанных седых волосах, и сюртук из лоскутов. Его никогда не примут в Великих домах, однако он был одним из самых талантливых часовщиков, которых Лена когда-либо знала.
И не только.
Мистер Мандевиль также стал ее спасителем, вытащив из канавы, где она умирала от потери крови, будучи той самой выброшенной разносчицей угля. Заштопал ее в своем магазине, предложил респектабельную работу. А потом подарил надежду, когда Лена начала понимать, что жизнь при дворе вовсе не безопасный мир, который она искала.
Она помнила тот день, когда вернулась за плащом и услышала, как он обсуждает тайны, которые могли привести его на виселицу. Лена чуть не упала от удивления. Мистер Мандевиль – гуманист? Она держала эту информацию в тайне много дней, ворочаясь по ночам, мучаясь вопросами и волнением. Однако потом наконец вывела его на чистую воду и попросила позволить поучаствовать в этом деле.
– Мисс Тодд, – поздоровался мистер Мандевиль, хотя когда-то звал ее "Лена" и грозился дать по рукам, если она уронит хоть одни его часы.
– Мистер Мандевиль, – ответила она, передавая коробку. – Прекрасно выглядите. Летний воздух вам на пользу.
– Это то, что я думаю?
Его глаза загорелись.
Искра немного грешной гордости зажглась в груди. Лена мало в чем была хороша.
– Да. Вам обязательно нужно взглянуть. Получилось точно так, как я хотела.
– Вы позволите?
Лена кивнула, и он повел ее к прилавку. Из-за дюжины тикающих часов стены, казалось, сдвигались, чем дальше посетитель проходил в магазин. Когда Лена была тут подмастерьем, то привыкла к интерьеру. Миссис Уэйд осталась у окон, сердито глядя на качающиеся маятники из безопасных глубин своего капора.
Мистер Мандевиль положил коробку на прилавок и посмотрел на компаньонку:
– Старая дракониха ничего не подозревает?
– Она считает, что я прихожу сюда за заказами.
Вполне респектабельное занятие, хотя приходилось работать под именем брата. Оригинальные заводные игрушки за авторством Чарли Тодда продавались по довольно высокой цене. Изобретения не всегда предназначались для детей, хотя Лена получала наибольшее удовольствие именно от таких заказов.
– Хм. – Мандевиль открыл коробку и провел длинными пальцами по небольшому механическому устройству. Затем благоговейно вытащил его и поставил на прилавок. – О боже, Лена, это ваша лучшая работа. Просто изумительно. Как вам пришло в голову сделать нечто подобное? Полагаю, он ходит?
Наложенные одна на другую, отполированные до блеска стальные пластины притягивали взгляд. Механическая статуэтка, вырезанная из железной обшивки и полная пружин и катушек, изображала крепкого мужчину. Фигура стояла на металлической пластине с заводным ключом в спине. Лена покраснела. Последнее, чего ей хотелось – рассказать об источнике вдохновения. Она никогда раньше не пыталась перенести его облик с бумаги на железо.
– И не только. Дайте покажу.
Ключ проворачивался все туже и туже. Фигурка дрогнула, грубо отесанное лицо сердито задергалось.
"Как уместно", – подумала Лена и отпустила ключ.
Мгновение ничего не происходило. Затем человечек задрожал. Пластины скользнули одна на другую, на секунду обнажив зубцы шестеренок, и он преобразился в существо, столь же дикое и свирепое, как и прежний железный человек.
Мандевиль потрясенно вздохнул и натянул гогглы:
– Господи, Лена! Это невероятно! Посмотри на трансформацию. Сначала человек, а в следующую минуту уже волк.
Она дотронулась до его руки:
– Погодите.
Оба, затаив дыхание, смотрели, как волк снова обращается в человека. Шестеренки двигались все медленнее и медленнее, пока не остановились, застыв в переходе. На хмуром лице мужчины остались волчьи челюсти.
– Ну? Что скажете?
Мандевиль выдохнул и протер гогглы.
– У вас, моя дорогая, талант. Это несравненно. Просто несравненно! – Сердце Лены раздулось от гордости, но часовщик покачал головой. – Однако вы никогда его не продадите. С чего, бога ради, вы решили сотворить подобное? Эшелон бросит вас в темницы Башни из Слоновой кости!
– Возможно, год назад так бы и случилось, – ответила Лена, оглядываясь через плечо на миссис Уэйд. И продолжила тише: – Времена меняются, мистер Мандевиль. Поговаривают, что Скандинавская Империя собирает в Лондон посольство.
Мистер Мандевиль застыл:
– Откуда вы знаете?
– На потолке в кабинете моего опекуна… есть неплотно прилегающая решетка. Я часто работаю в гостиной этажом выше.
Он улыбнулся, словно изумленный ее изобретательностью.
– Вчера утром Лео принимал у себя герцогов Мэллорина и Гете. Пока новость держат в тайне, но Совет обеспокоен.
Мандевиль наклонился ниже, вроде бы разглядывая фигурку. Однако все его внимание было сосредоточено на Лене.
– Я все еще не понимаю, какое значение имеют такие перемены. Эшелон вырезал шотландские кланы вервульфенов под Каллоденом. Это… твоя работа вызывает плохие воспоминания о старинном враге.
Он аккуратно уложил статуэтку в коробку – возможно, навсегда.
– Герцог Мэллорин упомянул, что в Эшелоне поговаривают о мирном договоре со скандинавскими кланами, – выпалила Лена.
Мистер Мандевиль замер и медленно поднял брови:
– Неслыханное дело. Скандинавские вервульфены не ладят с Британией с самого Каллодена. Они ни за что не согласятся на мирный договор.
– Это все, что мне известно. Миссис Уэйд нашла меня, и пришлось идти рассматривать шляпки.
– Боже, – прошептал Мандевиль. – Я незамедлительно передам эту информацию.
Лена покосилась на миссис Уэйд, которая нетерпеливо постукивала пальцами по сумочке.
– Думаете мне надо встретиться с Меркурием? Чтобы он узнал обо всем из первых рук?
Месяцами Меркурий был для нее всего лишь призраком. Загадочный главарь тайной организации гуманистов проворачивал дела прямо в Лондоне под покровом плаща и теней. Ходили слухи, что Совет герцогов пообещал непомерную сумму за его поимку печально известным Ночным ястребам.
– Нет, нет, я передам. Не хочу тебя затруднять. Чем меньше людей знают, кто такой Меркурий, тем безопаснее для него.
– Я никому не скажу.
– О, Лена, какая же ты все-таки наивная. – Часовщик грустно улыбнулся. – Голубокровные могут заставить девушку рассказать все, что они хотят узнать. Особенно те сволочи в Башне из Слоновой кости. – Он похлопал Лену по руке. – Я передам сообщение. Надеюсь, мы сможем воспользоваться этой информацией. Если союз между Эшелоном и кланами вервульфенов состоится, тогда у гуманистов почти не останется шансов победить голубокровных. Они станут слишком могущественными.
Он сунул ей сложенный конверт, прикрыв пачкой заказов.
– Пожалуйста, на то же место...
Лена сделала вид, будто читает их, и повысила голос:
– Конечно. Спасибо. Я выберу те, что посчитаю подходящими.
– Дай знать, если выяснишь что-то еще. – Он нахмурился. – Мне очень любопытно, почему вдруг заговорили о мире.
– Обязательно.
Лена забрала коробку со своим неподобающим устройством и повернулась спиной к часовщику. Приклеив на лицо улыбку, она, не обращая внимания на любопытство миссис Уэйд, кивнула на экипаж, твердо решив окончательно испортить день своей компаньонке.
– О, надо же, у нас есть время посетить моих брата и сестру, – как бы случайно воскликнула Лена, хотя на самом деле и так туда собиралась.
Миссис Уэйд побледнела.
– Только не трущобы. Если нас увидят…
– Мы не будем высовываться. Они ведь моя семья, пусть и считаются персонами нон грата в Эшелоне. – Лена вышла на теплое солнце. – Я хочу подарить эту игрушку Чарли. Мистера Мандевиля она не заинтересовала. – Лена не хотела, чтобы этот шедевр канул в Лету. Лучшее ее произведение, пусть даже оно сильно походило на одного знакомого угрюмого гиганта.
Все равно они в это время дня не встретятся. Она прожила в Логове достаточно, чтобы знать распорядок дня Уилла. В полдень он обычно спал после ночного патрулирования трущоб.
Ее это вполне устраивало.
Да и не все ли равно, если она больше никогда его не увидит?
***
Если Онория и удивилась раннему приходу Уилла, то виду не подала. Он хмуро поздоровался и прошел мимо. Солнечный свет проникал через чердачное окно, в лучах кружили хлопья пыли. При вдохе нос заполнился вонью химикатов с примесью крови и ромашкового чая.
– Блейд еще в постели, – сообщила Онория, заправляя темную прядь за ухо. – Он идет на поправку, хоть и не так быстро, как… мне бы хотелось.
Не так быстро, как раньше. Уилл резко кивнул:
– Мы с ним повидались.
– Конечно.
Туда он всегда пошел бы в первую очередь.
Стянув гогглы, Онор сняла фартук. Чердак состоял из двух комнат: лаборатории и боксерского зала Блейда. Уилл никогда прежде не заходил в вотчину Онории и ожидал увидеть стерильные скамьи и оборудование, поэтому удивился парочке удобных мягких кресел у камина и горе бумаг. А ведь хозяйка казалась ему просто помешанной на порядке.
– Чем могу помочь? – Несомненно, она почти столь же поражена его визитом, как и он сам.
Уилл вытащил из кармана письмо. Он никак не мог в нем разобраться, но Онор обладала пытливым умом и мастерски управлялась с кодами.
– Могешь эт расшифровать?
Она взяла письмо и поскребла восковое покрытие ногтем большого пальца.
– Хм. Я попытаюсь, но процесс займет какое-то время. Оно важно?
– Возможно.
Онория посмотрела на Уилла.
– Нашел его у одного из тех, кто пырнул Блейда.
Она побелела и сердито зыркнула на письмо.
– Тогда постараюсь поскорее. Когда ты его забрал?
– Седня утром. Выследил их в канализации.
– Они все еще дышат?
– Ага.
Глаза Онор округлились от изумления, затем кровожадно сузились.
– И почему же?
– Ночные ястребы приперлись. Наверняка сграбастали ублюдков.
– Оставить врага в живых… на тебя непохоже. – Она прошла к скамейке, похлопывая письмом по губам.
"Надо сваливать".
Будто почувствовав, Онория посмотрела на него через плечо, прикрыв веками блестящие глаза. Уилл содрогнулся, словно от удара под дых. Как она похожа Лену. Он сглотнул. Определенно, пора убираться отсюда.
Но повернувшись, услышал на лестнице шаги.
– Уилл, можно попросить тебя об услуге?
Уилл прикоснулся к дверной ручке. Раздув ноздри, почувствовал запах кожи и бладвейна. Блейд. "Значится, Онория мя в сущности поймала". Нельзя нагрубить и убежать.
– А че?
– Блейд предложил, чтобы я взяла образец твоей крови.
Ну конечно. Онория последние три года только и делала, что дырявила мужа. Похоже, господин решил, что пора бы перенаправить ее зацикленный умишко на кого-то другого. Холодок пробежал по спине. Иголки, чертовы иголки.
Заметив выражение лица Уилла, Онор поспешно добавила:
– Я хочу посмотреть, есть ли шанс найти лекарство или вакцину. Моя работа приостановилась. Чарли не реагирует на кровь привитого донора так, как Блейд, а результаты мужа пока достигли потолка. Слава богу, его уровень вируса последние полгода держится на уровне сорока восьми процентов.
Дверь открылась, и Онория посмотрела в ту сторону. Уилл порадовался, что в кои-то веки этот острый взгляд предназначался не ему.
– Какого дьявола ты вылез из постели?
Блейд захлопнул створку ногой. Белый как простыня и двигающийся хуже, чем восьмидесятилетний старик, он попытался отдышаться.
– Ага, милая, я тож рад тя видеть.
– Я же тебе сказала, что ты останешься в постели следующие три дня. Затем поговорим.
– "Поговорим" – эт значит, она решит, могу я встать или нет. – Блейд подмигнул Уиллу. – Звиняй, милая, не мог больше без тя. Прям сердце разрывается.
– Садись, – указала Онор. – Живо.
Передав Уиллу бутылку бладвейна, Блейд устроился в кресле у камина, пока Онория продолжила его распекать. Господин переносил это благодушно, но его глаза сверкали, стоило жене отвернуться.
Уилл переступил с ноги на ногу. Онория, согнувшаяся, чтобы поставить мужу скамеечку для ног, заметила движение и вопросительно вскинула изящную бровь.
– Че такое, милая? – спросил Блейд, заметив ее взгляд.
– Я попросила Уилла дать мне немного крови на анализ.
– Те не обязательно, – поспешил он успокоить Уилла.
Вот именно это он ненавидел теперь больше всего. То, как нерешительно они с ним разговаривали, будто боялись, что он уйдет и не вернется.
Как будто Уилл когда-либо покинет друга. Сложив руки на груди, он сердито зыркнул на Блейда. Без него вервульфен бы, наверное, все еще сидел в клетке, превратившись в животное.
Горячий уголек вспыхнул внутри. Если бы только он не пришел сюда в ту ночь. Если бы не услышал, как Онория спросила, опасен ли он и можно ли ему доверить Лену…
И как Блейд замялся с ответом.
Уилл никогда не сомневался ни в себе, ни в своем самообладании. Годы в клетке научили его сдерживать гнев и внутреннего зверя. Он подавлял это чувство, держал за крупными железными прутьями, вроде той тюрьмы, в которой сам провел десять лет. Никто не мог проникнуть сквозь эту преграду, пока не появилась Лена.
Она почти свела его с ума. Он был для нее лишь игрушкой, объектом для флирта, забавой. Возможностью попробовать свои зарождающиеся девичьи чары на том, кого считаешь безопасным. Но Уилл не собирался играть в игры. За два года такой жизни стены его клетки расшатались. Если Блейд заметил в нем беспокойного зверя, если Онория… Видели ли они, как близко он подошел к потере самообладания?
Сколько они за ним следили и не доверяли?
– Уилл? – спросила Онория.
– Давай, – проворчал он немного резче, чем собирался. – Ток быстрей. У мя еще дела есть.