Дом - если четыре норы в земли можно назвать домом - Захария стоял у самого обрыва нижнего яруса. Оказалось, что вверху Затопленного города живет "элита", здесь же - те, кто слишком беден и слаб, чтобы выбить себе местечко поближе к солнцу. Целые семьи, обреченные на вымирание, этого солнца и не видели никогда. Кто-то боролся, цепляясь за любую возможность заработка. Самые храбрые мужчины шли охотиться на тварей, но возвращались редко. Другие уходили служить, чтобы высылать женам и детям, тощим что веточки, хоть какую монету. Женщины продавали себя. Дети - тоже.
Иттану было некуда идти. Для отца и матери он погиб, Тая - у Кейбла, слава о котором была самой недоброй. Её непременно нужно спасти, но для начала спасти бы себя…
И он попросил о временном убежище. Захарий согласился приютить Иттана на месяц.
Иттан часто бродил меж разрушенных, обваленных зданий нижнего яруса. Он слышал ещё от Таи, что когда-то этот город стоял сверху, но после, погребенный водой и камнями, навсегда скрылся с глаз людских. Уж не прокляли ли его боги?
Он ходил неспешно, прислушиваясь к нытью в ослабшем теле. Уставшие ноги не слушались, но Иттан упрямо ковылял дальше. Слишком долго он валялся в постели. Слишком много времени Тая пробыла с Кейблом.
Иттан гулял и тогда, когда женщина с теплыми руками, задыхаясь от бега, нашла его.
- Вот ты где! Дед просит твоей помощи, а ты шляешься по городу! - она была взволнована как всегда, когда помогала Захарию, и недовольна тем, что не смогла исполнить его требование сразу же.
Иттан неоднократно предлагал знахарю свою помощь (не сказав, правда, что когда-то был светлым магом), но тот отвечал: "Позже". Потому теперь, получив возможность оказаться хоть чем-то полезным, Иттан весь подобрался.
Девочка лет десяти - хотя в Затопленном городе возраст не поддавался определению - лежала на полу. В её изумленно распахнутых глазах жизнь уже не теплилась. Грудная клетка была рассечена, и сквозь рану проглядывались ребра и бьющееся сердце. Кровь, пузырясь, вытекала наружу.
- Не стой столбом, помогай! - прикрикнул Захарий.
Иттан тронул края раны магией. И почувствовал нечто новое. Удовольствие, словно в этой предсмертной муке перемешался дорогой алкоголь, нежность ласк любимой женщины и источник, подпитывающий резерв. Он втянул соленый аромат крови. Слизал с губ отголоски чужой боли. Голова закружилась, зато в глазах стало так ярко, как никогда. Высветилось то, что называлось аурой; невидное обычному глазу, неразличимое, скрытое.
Погибшие и умирающие органы окрасились в разные цвета. Легкие, почки, печень были черны - мертво. Сердце серело - оно будет биться ещё несколько мгновений.
Над своей новой способностью Иттан решил подумать как-нибудь позже, пока же боролся за каждый удар сердца. Но, увы, вскоре то остановилось.
- Её было не спасти. - Иттан стер со лба пот.
- Я знал это с самого начала, - безразлично кивнул Захарий, прикрывая девочке глаза. - Попала под лапу подводнику, когда решила с братом осмотреть низины.
Только теперь Иттан заметил забившегося в угол ниши мальчонку, который от бессилия даже не плакал - тихонько выл. Его аура была чистой и серебристой. Женщина суетилась около него, но мальчик не видел никого и ничего, кроме мертвой сестренки.
- Тогда зачем позвал меня? - Иттан повернулся к деду.
- Хотел оценить твои способности на ком-то, кому не сделаешь хуже, - пожал тот плечами. - Ты всё ещё хочешь помогать?
- Конечно, - ответил твердо.
- Тогда ты принят.
С того дня дед не только всюду брал с собой Иттана, но и начал передавал ему все свои знания. Передавал так обстоятельно, что появилась пугающая мысль: уж не собрался ли он отойти в мир иной, оставив после себя ученика?
- Не дождешься, - смеялся Захарий, закуривая самокрутку. - Я ещё всех вас переживу, а у тебя путь иной.
Он любил курить и пить, а когда-то, поговаривают, и женщин. Но теперь относился к ним со снисходительной заботой.
Многое, напротив, передавал Захарию Иттан. Обучал его распределять живительную силу, концентрироваться на одной точке. Захарий благодарил и никогда, ни разу не спросил, откуда Иттан всё это знает. Да и о том, что с ним случилось, он не любопытствовал.
… Иттан сидел у края обрыва и всматривался в темнеющую бездну под ногами. Почему-то его тянуло туда, вниз, будто что-то, что произошло в завесе, навсегда связало его и тех тварей, что населяли её.
Кто-то подкрался незаметно и встал за спиной. Иттан ощущал тепло его ауры и небольшой страх. Но не спешил обернуться. Бездна манила.
- Здравствуй, - услышал он такой знакомый голос, что в груди заныло обломками воспоминаний.
32
Она. Не человек, а когда-то - фантазия с ароматом цитрусовых, но теперь - ночной кошмар.
Она стояла, скрестив руки под грудью, поджав губы, и одни боги догадывались, о чем она думает. С затянутыми в конский хвост рыжими волосами, в одежде неприметной и простой, чуть осунувшаяся - но это была Агния. Женщина-мечта. Искра, которая зажгла в нем жизнь и которая чуть не спалила его до костей, погаснув.
- Не молчи, - улыбнулась она лучисто. - Да-да, я жива. - Нахмурилась; истинная актриса, способная за минуту проиграть сотню эмоций. - Ты не рад?
Агния обвела себя руками, будто показывая: смотри, это всё когда-то было твоим.
Иттан поднялся, с трудом отрываясь от созерцания бездны.
- Как? - только и спросил он, осматривая её. Но ни новый взгляд, ни старый не показывали чего-то особенного. Перед ним красовалось не умертвие и не фантом, воссозданный магией, а вполне себе настоящая Агния.
- Ну, как тебе сказать. - Она подковырнула носочком башмака (кожа качественной выделки, пряжки металлические; не бедствует, мельком отметил Иттан) хлюпающую землю. - Всё достаточно просто. Я не умирала.
- Но я видел твое тело! - воскликнул Иттан.
Какая красивая она лежала на алтарном камне, а вокруг всё было усыпано цветами. Как прощались с ней знакомые, гладили холодный лоб и сетовали на то, что Янг лишился величайшей актрисы. Как сверкали изумруды в её волосах.
- И что? - Агния погладила его по щеке, и по коже пробежала волна. Не опьяняющего возбуждения, но желания. - Достаточно пары капель одного чудодейственного средства, чтобы мое сердцебиение замедлилось, а вместе с ним замедлилась и жизнь. Пару часов я поспала, пока эти лицемеры, якобы друзья, прощались со мной. Гроб заколотили пустым. И всё. Скрылась, залегла на дно - как это называют в здешних краях?
Какие-то глупости. Разве можно не заметить, что человек жив?..
И тут он вспомнил, что Агния завещала не сжигать себя, якобы не желая портить прекрасное тело. Ни у кого тот малюсенький посмертный каприз не вызвал недоумения - общественность согласилась: эту красоту нельзя обратить в пепел.
- Зачем? - Голос дрогнула, но Иттан не мог ничего поделать с собой. Он помнил себя абсолютно счастливым рядом с ней; пускай и тайным любовником, зато тем единственным, кому Агния принадлежала. Помнил себя опустошенным, выпотрошенным, получив письмо об её кончине. И помнил злость, пожирающую изнутри, когда вскрылась правда о десятках иных "тайных любовников".
- Проблемы, дорогой мой. - Агния глянула за черту, туда, где рождалась бездна. - Не всё у меня шло гладко. Но я со всем разобралась. Кроме сущей мелочи, - добавила она с напряжением. - Ты, говорят, тоже умер, ан нет.
- Я не инсценировал свою смерть, чтобы скрыться от тех, с кем спал, - резанул Иттан и зашагал среди камней по направлению к спасительному дому Захарию, где всегда громко и многолюдно.
- Выслушай меня! - Она бежала рядом, и волосы мотались взад-вперед точно пляшущие язычки костра. - Просто выслушай. - Преградила ему дорогу и практически рухнула в объятия. - Мне нужен ты, Иттан, - Агния коснулась губами мочки его уха. - Только ты один. Я хотела воссоединиться с тобой сразу же после "кончины", но ты исчез. А после меня огорошили твоей смертью. Я рыдала, поганый ты мальчишка! - Она шутливо шлепнула его по щеке, но Иттан не отстранился. Прислушивался к себе. Отсчитывал её вдохи и выдохи.
- Как ты узнала, что я жив?
- Птичка напела. - Она повела острым плечиком. - Всё расскажу, но позже.
Иттан фыркнул. Позже - хороший синоним вранья. Всегда легче объяснить когда-нибудь потом, когда ложь можно будет, приправив недомолвками, обратить в истину.
- Чего ты хочешь сейчас?
- Тебя.
Иттан сухо рассмеялся.
- Лжешь.
Агния ничуть не смутилась. Села на покрытый мхом валун и похлопала ладошкой рядом.
- Сядь, - попросила она. - И послушай.
Иттан не сел, чтобы не раствориться в близости к ней, но мотнул головой, мол, начинай.
Агния скупо рассказала о долгах, накопленных ею за годы кутежа; и о богатых покровителях из числа тех, с кем легче связаться, чем отвязаться. Клятвенно заверяла, что список мужчин не был выдумкой, но с большинством - разумеется, кроме Иттана - её заставляли общаться. И почти ни с кем она не спала. Агния врала так проникновенно, что любой мальчишка поверил бы и тотчас одурел от любви. Жаль, что Иттан вырос.
- Хорошо, - заключил он, не дослушав до конца и стараясь не глядеть в обезоруживающе честные глаза, - допустим, тебя заставили. Ты умерла, отвязавшись от богатеньких кавалеров. Ну а я-то тебе на кой? И не надо петь о любви, не верю.
Аура её полыхнула и померкла, будто Агния по-настоящему расстроилась. Она уже давно бездумно срывала клоки мха и перетирала их меж пальцев, потому руки её потемнели. Пахло сгнившей почвой.
- А зря… Я непременно докажу, что люблю одного тебя. - Агния поджала губы и отряхнула руки. - Кроме того, заплачу любую цену за помощь.
- Это уже интереснее. - Иттан позволил себе легкую улыбку. - За что платить собралась?
- Дай мне одну вещицу. На время, с возвратом. Кошачий глаз, если не ошибаюсь, он хранится где-то в академии.
Интересно. К чему ей камень, по легендам подаренный ректору стародавним правителем ави? Камень этот пылился в музее академии - большой, округлый, рыже-желтый, с черными прожилками, - но среди студентов не пользовался особой популярностью. Если, к примеру, сапфир из кинжала первого короля Янга ежегодно кто-нибудь да пытался подколупнуть, то кошачий глаз, закрепленный магией на подставке, лапали, но без особого энтузиазма. В любом случае, взять да принести его - это задачка для профессионального вора, а не бывшего (и ныне якобы покойного) декана.
- Как, по твоему мнению, я его достану? Приду и скажу: "Не обращайте внимания, я камешек вынесу, и всё?"
Раньше Иттан не подозревал, что Агния настолько наивна.
- Ты вхож в академию, - убеждала она, - у тебя наверняка сохранились связи или старые знакомства. Никто из моих знакомых даже сунуться туда не сможет, а ты…
- И я не смогу. Я - мертвец, - напомнил он невозмутимо.
- Разве тебе не нужны деньги? - мигом отбросила просьбы Агния. - Чтобы выбраться отсюда, чтобы зажить нормальной жизнью где-нибудь сверху? Меня не волнует, почему ты прячешься, но сомневаюсь, что в низине ты осел добровольно. Я заплачу. - Она отогнула ворот походной рубашки и выудила наружу драгоценное колье, уместное разве что на ужине в королевском дворце. Каждый прозрачный словно слеза камень был размером с крупную виноградину. - Аванс.
Замочек долго не расстегивался, и Агния тянула за него, крутила. Камни бились друг о друга, шурша, будто просили не снимать их с хрупкой шейки. Наконец, Агния бросила колье в Иттана, но тот не стал ловить. Оно ударилось о его грудь и рухнуло к ногам.
- Для чего тебе этот камень?
И почему не подойдет любой другой? Магической силой он не обладает; ничем не заговорен, цена ему на любом базаре - одна серебрушка. Если бы не был дарован, выбросили бы давным-давно. А так выбросишь - и своенравные ави обидятся, разорвут всякие контракты.
В общем, его легче хранить на видном месте и изредка протирать от пыли.
- Слышишь? - вдруг спросила Агния и указала на бездну, где копошились подводники. - Скоро они вылезут наружу, и тогда всем нам придется несладко. Интересно, как они выглядят…
- Отвечай на вопрос.
- Я задолжала одному из тех, кто помог организовать мою кончину, - нехотя призналась Агния. - А ему подавай этот камень, и больше ничего. Уж как я упрашивала расплатиться деньгами - ни в какую. Баран упертый. - Она поднялась с камня, понурая и, кажется, переставшая верить, что договориться получится легко. Поняла, что былое очарование утеряно. - Самой мне камень не достать, ну а ты сможешь… если захочешь, конечно. Я зайду на неделе. Безделушку эту оставь себе, в любом случае.
Она ушла в сторону городских развалин, гордо задрав подбородок (в глазах плясал испуг), а Иттан, подумав, поднял колье и всмотрелся в сияющие грани. Безвкусное украшение. Массивное, лишенное утонченности. Зато дорогущее и абсолютно точно не подделка.
Колье он положил на стол Захария - если не вернется, хотя бы посмертно заплатит за лечение.
Нет, ни капли доверия не осталось в Иттане к Агнии и шел он в академию не ради неё. Но всё-таки под покровом темноты заклинанием, известный немногим, прошел сквозь неприступную стену и вслушался в эхо энергии, что разносили камни.
Энергия эта была чистая, светлая, первородная. И совершенно неприятная, трущая словно наждачная бумага, хотя раньше Иттан, как и всякий колдун, упивался ею.
А слепота вновь накатывала. Срочно требовалось поглотить чью-то боль.
33
- Кого нечистый принес на ночь глядя? - раздалось бухтение за дверью. - Убирайтесь к бесам!
Иттан постучал вновь. Приперло же Клаудию проявить дурной нрав именно тогда, когда по академии, учреждению высшей степени секретности, разгуливал чужак. Вторгшийся туда, между прочим, незаконно, а потому если его обнаружит стража - висеть Иттану на виселице да раскачиваться под порывами ветра.
- Ну кто?! - гаркнула бывшая секретарша, распахивая дверь и встречаясь с невозмутимой физиономией Иттана.
Чудо, но Клаудия разглядела в исхудавшем и бородатом мужчине прежнего начальника. Разглядела и, трагично охнув, начала заваливаться на спину - Иттан еле успел подхватить её за подмышки. Уложенная на расправленную односпальную кровать, секретарша долго не приходила в себя, только моргала и шевелила губами будто выброшенная на сушу рыба.
Она жила в малюсенькой комнатушке, всё пространство которой было завалено одеждой: платья свисали с письменного стола, груда вещей высилась на стуле; между полузакрытых дверец шкафа торчал чулок. О стеклянный абажур единственного светильника бился светлячок, сотворенный магией, и в зеленоватом мерцании побледневшая секретарша в ночной сорочке казалась умирающей.
Наконец, она сказала:
- Вы же погибли…
- С чего ты взяла? - Иттан поскреб подбородок.
- Так об этом всем известно, - всхлипнула Клаудия и сложила ручки на груди, ну, вылитая покойница. - На кладбище есть ваша могила, я лично приносила туда цветы!
- Пустая? - уточнил он с ехидцей.
Клаудия возмутилась:
- Ну а какой ей быть, если вы пали в бою, и тело ваше так и не найдено?
Иттан понимающе кивнул. Логично. Секретарша, кажется, тоже сопоставила отсутствие трупа светлого декана и присутствие его самого, живого и здравствующего. На щеках её проступил румянец.
- Вы не погибли! - С этими словами она вскочила, кинулась в объятия Иттана, да так и повисла на шее, заливая ту горькими слезами. - Я же без вас сама чуть того… не убилась… мне ж без вас жизнь… немила…
Иттан похлопал Клаудию по спине, терпеливо выслушал её причитания. Остановил он слезливый поток лишь тогда, когда девушка вплотную прижалась к его бедру, а её дыхание участилось. Кажется, секретарша решила, что бывший декан, как в книжках о любви, воротился, чтобы вырвать Клаудию из оков быта и унести в страну грез.
- Сядь, - приказал несостоявшийся спаситель, и девушка безропотно плюхнулась обратно на кровать. - Мне жизненно необходима твоя помощь.
- Разумеется!
В заплаканных глазах отразилась щенячья преданность и готовность на всё.
- Пригласи меня, - попросил Иттан.
Никто не смел находиться в стенах академии чародейства и знахарств без разрешения персонала. Иттан сумел обдурить магическую охранную систему на входе, но временно - вскоре та завопит о чужаке, и тогда налетит стража, а с ней прибегут преподаватели (и любопытные студенты). То-то они удивятся, найдя погибшего графа в комнате своей секретарши, да ещё в столь пикантный час.
Клаудия понурилась. Мечты о счастливом воссоединении рассыпались на осколки.
- Да, конечно, вы можете чувствовать себя как дома.
И выплела пальцами охранную руну. Всё, теперь, если соблюдать осторожность и не попадаться на глаза, можно выбраться живым.
- Спасибо. И ещё, не рассказывай никому, что видела меня.
- Почему? - затаив дыхание, спросила Клаудия. - Вы работаете по какому-то секретному поручению? Потому вас объявили мертвым?
- Угу, - коротко, но с важностью бросил Иттан. Душил смех, но изгнанный декан светлого факультета навесил на лицо маску суровости. Возвращение в некогда родные стены взбодрило его, вывело из затяжного падения в бездну. Прибавило уверенности, растерянной после "гибели".
А перед глазами мутнело. Слепота напоминала о себе, прося подпитки.
- Ясно! Я буду нема, клянусь. - Клаудия вновь засияла, понимая, что Иттан разделил строжайшую тайну не с кем-нибудь, а с ней. - А вы ещё придете? - Она сложила ладошки в молящем жесте.
- Как знать, - заговорщицки протянул Иттан, направляясь к двери. - Я рад, что могу на тебя положиться.
- Всегда, - пикнула Клаудия.
По знакомым - боги, как он соскучился - коридорам он миновал жилой сектор, оставшись незамеченным никем из вездесущих адептов. Академия насквозь пропиталась магией, и новый Иттан различал её оттенки, вкушая темные и отбрасывая светлые. Было в этой энергии, наслаивающейся веками, нечто, что пугало желторотых первокурсников; что заставляло старших товарищей исследовать подвалы, задыхаясь от страха и предвкушения; что пополняло резерв всякого, кто мог воспользоваться дарованной силой.
Библиотека дремала. Лунный свет лился в окна, золотистой дымкой окутывал доверху наполненные стеллажи. На многих пылились нечитанными столь древние манускрипты, что видывали основателей академии. Помнится, Иттан, будучи студиозом, с придыханием листал страницы, помнящие пальцы великих колдунов. Да и потом, уже в должности декана, он относился к библиотечному фонду с особым трепетом, какой бывает у всякого увлеченного наукой человека. За что, наверное, и был особо любим стражем знаний.
Та, кстати, ожидала за стойкой, расчесанная, в выглаженной блузе, будто и не спала вовсе. А может, и не спала - ожидала Иттана; ей, давным-давно ослепшей старухе, чистокровной ведьме, были подвластна мудрость и то знание, какое не открывалось простым смертным. Истинная сила приоткрывала перед ней будущее.
- Дитя, ты более не принадлежишь академии, а потому тебе запрещен вход сюда, - проскрежетала она неодобрительно.
- Здравствуйте, София, - тепло поздоровался Иттан. - Как я по вам соскучился!
Беззубый рот стража расплылся в улыбке.
- Подлиза ты, мальчишка. С чем пожаловал?
- Вы сами знаете. - Иттан оперся локтями о стойку и рассматривал паутину морщин, изрезавших кожу. Сверху старушка казалась совсем миниатюрной, словно ребенок в теле дряхлой женщины.