Первым перед гостями выступил рано поседевший мужчина в намеренно простом темном камзоле, на котором ярко сияла брошь в виде серебряной лиры – знак победителя прошлогоднего турнира менестрелей. Тарин и его новый партнер-флейтист исполнили знаменитую "Долину солнца" – старинную песню, прославляющую щедрую землю Лиена.
Весь репертуар менестрелей должен был обязательно соответствовать теме праздника, и герцог в течение прошедшей луны лично прослушивал каждого исполнителя, отбирая наиболее удачные и подходящие по тематике вещи. А ведь приходилось следить и за тем, чтобы большинство песен не повторялось из года в год, чтобы хоть сколько-нибудь разнообразным было их содержание. За время отбора Элегору довелось выслушать несчетное число баллад и романсов с различными трагическими и романтическими версиями происхождения винограда, а также лирических произведений, воспевающих красоты природы, весну и виноград как таковой.
Сейчас, вслушиваясь по десятому разу в хорошо знакомую мелодию, бог пытался забыть о мучительном периоде мытарств и насладиться музыкой. Но слишком свежи были воспоминания о прослушивании нескольких сотен существ разной, иногда чрезвычайно низкой степени одаренности, по какому-то недоразумению всерьез полагавших музыку своим призванием и предназначением Творца. Герцог слишком уважал Всевышнего, чтобы заподозрить его в намеренном издевательстве, но толпа бездарей будила в душе бога некоторые сомнения. На прослушивании Элегор с благодарностью вспоминал принцессу Элию, которая, зная о своем уникальном слухе и потрясающем голосе, никогда не пыталась петь публично.
А бархатный баритон выводил удивительную песню. Тарин недаром носил серебряную лиру. Исподволь очаровывая слушателей, он заставлял их забыть о делах и проблемах, унося на крыльях музыки в мир благодатного Лиена, открывая красоту земли даже самому черствому сердцу. В конце концов и Элегор, уставший от обилия музыки, подпал под власть этих чар. Менестрель окончил песню, и тишина, легким крылом коснувшаяся гостей, уступила место поощрительным крикам.
– Приятный голос и настоящий талант. Даже сотни раз слышанную песню он заставил нас слушать и слышать, – заметила принцесса, давая понять Элегору, что ей понравилось выступление.
Герцог кивнул, принимая комплимент своему удачному выбору, и бросил в рот виноградину.
Один за другим выходили на площадку перед гостями менестрели. Звучали песни, прославляющие красоту природы, силу любви и земли Лиена, дающие жизнь лучшему винограду в мирах. Флейты, гитары, арфы и скрипки во всевозможных вариациях и сочетаниях, дополняя хорошо поставленные голоса, плели музыкальные истории, развлекая дворян. Гости слушали, пили прекрасное вино и ели.
Изредка кое-кто из членов королевской семьи, согласно традиции, приглашал приблизиться особо понравившегося исполнителя и одаривал его какой-нибудь безделицей (конечно, имеются в виду ювелирные изделия, а не куриная ножка или бокал вина).
Часть менестрелей была знакома богине по выступлениям в замке, в любимых ресторанах, на балах у дворян, но большинство из певцов она слышала впервые. Вот шестым по счету вышел к гостям незнакомый мужчина с по-юношески наивными серо-синими глазами, подернутыми мечтательной дымкой. Привычно тряхнув головой, чтобы откинуть со лба прядь вьющихся каштановых волос, рассыпавшихся по плечам, он сел на высокий табурет. Нежно, как женщину, обнял гитару и начал играть. С первых звучных аккордов музыкант всецело завладел вниманием гостей. Голос глубокий, чистый, полный искренней убежденности в торжестве настоящей любви, запел старинную легенду о рождении первой лозы.
Дабы не испытывать терпение читателей, приводим лишь краткое прозаическое изложение этой истории, случившейся на заре времен. Из многочисленных вариантов, имеющих хождение в мирах, мы выбираем наименее трагический и кровавый:
В одной далекой южной стране жил юноша, конечно, он был строен и красив, но не слишком богат и знатен. А в холодной северной стране жила девушка, конечно, тоже стройная (в балладах толстыми бывают только отрицательные герои) и красивая, но вдобавок знатная и богатая.
Жили они, стало быть, в разных странах, может быть, даже в разных мирах, но юношу, разумеется, потянуло путешествовать, и двое встретились и полюбили друг друга. Каким образом произошло это компрометирующее событие, история умалчивает, скромно останавливая свой ход у окна, в котором парень узрел дивный лик своей будущей любви.
В конце концов, будучи порядочным человеком, юноша попросил руки своей возлюбленной. Говорят, это произошло потому, что они были половинками. Но отец девушки не дал согласия на этот брак. (Окажись малютка сиротой, и не было бы романтической баллады. На что, спрашивается, тогда жить менестрелям?) Свой отказ строгий папа веско мотивировал бедностью претендента. Юноша отбыл в дальние миры зарабатывать деньги. (Каким образом он это делал, история опять тактично умалчивает, поскольку романтика с торговлей и воровством сочетаются на диво хреново.)
А в это время, едва сплавив неподходящего претендента, строгий папа в приказном порядке велел дочери готовиться к свадьбе с богатым и знатным, но некрасивым и толстым (вот он, признак отрицательного героя!) мужчиной. Конечно, девушка весьма огорчилась. Она пробовала умолять, скандалить, объявлять голодовку, чтобы отец изменил свое решение, но тщетно. Тот был неумолим, а чтобы дочь не натворила глупостей, запер ее в самой высокой башне замка (почему все сочинители баллад считают это страховкой от неприятностей, неясно, пусть это остается на их совести). Несчастная девица тайком, через верную служанку, отправила депешу своему возлюбленному, извещая о вероломстве отца.
Но с почтой в те давние времена было не очень. Вот наступил день свадьбы, а девушка даже не получила извещения о том, что ее письмо доставлено по назначению. Тогда она решилась на крайние меры. Как была в свадебном платье, кинулась из окна той самой высокой башни. (Ставьте решетки, тогда не будет неприятностей!) Белой птицей метнулась навстречу острым камням и свободе. (Где на мощеном дворе замка нашли острые камни – не специально ли их натаскали любители романтики?)
А в это время наш запыхавшийся и загнавший коня герой скакал к замку любимой. Он видел, как возлюбленная "учится летать", но ничего поделать уже не мог.
Тело несчастной безутешный юноша решил похоронить на своей жаркой родине. (Вопрос о том, каким образом парень смог стянуть труп из-под носа строгого отца и доставить его в нормальном состоянии в жаркую, мы подчеркиваем, в жаркую страну, легенда опять обходила стороной.)
Но ясно было одно: юноше эта авантюра удалась. И вот, когда тело девушки уже лежало на изумрудной траве под ослепительно синим небом, влюбленный вдруг (весьма неожиданно) вообразил, что он не сможет без нее жить. Он горько зарыдал и взмолился: "Творец Всевышний! Она ушла так рано, до срока! Прошу, верни ей жизнь!"
Что удивительно, Вездесущий откликнулся на эту мольбу, и девушка воскресла. (О семейной жизни влюбленных далее не повествует ни одна легенда, но это и неважно с точки зрения рассказчиков, ведь цель достигнута.) В том месте под ярким солнцем на зеленой траве, где слезы отчаявшегося влюбленного и кровь (засохшая?) девушки смешались, родилась первая лоза. (Что ж, рецепт так себе, но зато результат превосходный.)
Далее после рождения лозы шел еще пяток куплетов, объясняющий, откуда взялись разнообразные вкусы винограда. Вот вам вкратце: виноград бывает красный, как кровь; золотистый, как солнечный свет; синий, как небо; терпкий и сладкий или горьковатый, как любовь, с прозрачным, как слезы, соком. А вино пьянит и дурманит, как безрассудная страсть. В винограде тайна и наслаждение, он – Дар Творца!
И эту "трагическую", но весьма заезженную историю, тысячи раз слышанную в различных интерпретациях, незнакомый менестрель умудрился спеть так, что она затронула сердца циничных богов. Сила искренней веры и вечной романтики, облаченная в одежды из музыки и чистого, кристально-звучного голоса, заставили легенду засиять новыми красками.
Украдкой смахнул слезу растроганный Лейм. Гости с любопытством уставились на Хозяйку праздника. Как наградит богиня любви столь искренне певшего о высоких чувствах?
Прекрасно понимая, чего от нее ждут, Элия сделала менестрелю знак приблизиться. Подхватив свой инструмент и, кажется, все еще витая где-то в заоблачных далях, мужчина несмело подошел к столу, за которым сидела принцесса, и низко поклонился.
– Ты поешь не только голосом, но и сердцем и играешь не на инструменте, а на струнах наших душ, менестрель. Старая баллада сегодня родилась заново, – высокопарно сказала принцесса.
– Благодарю, прекрасная богиня, такая похвала – величайшая честь для меня. – Зардевшись, менестрель опустился на колени.
– Как твое имя?
– Ликиан, принцесса.
– Мы услышим это имя на турнире Серебряной Лиры? – спросила богиня.
– Нет, о прекраснейшая из роз Лоуленда. Мои странствия в мирах затянулись. Я слишком поздно прибыл в столицу и не успел на отбор и регистрацию претендентов. Но я счастлив уже тем, что судьба послала мне такую удачу – петь для вас! – пылко ответил мужчина.
Его восторг, преклонение, романтический экстаз обдали богиню мощной волной эмоций. Элия милостиво улыбнулась, с досадой подумала: "Еще один почитатель и завсегдатай моих церквей!" – но все-таки сказала:
– Я дарую тебе право выступать на Большом турнире, Ликиан, возьми.
Элия извлекла из воздуха и протянула мужчине простую металлическую брошь – лиру, знак участника турнира. Гости закричали, одобряя решение принцессы.
– Благодарю вас, о солнечная богиня! – восторженно воскликнул Ликиан, принимая украшение и прикалывая его себе на жакет. – Клянусь, я приложу все силы, чтобы вам не пришлось жалеть об этом даре!
Элия кивнула, давая понять, что разговор окончен. Менестрель, тот самый везунчик, которого встретил вчера на маскараде и пригласил на праздник Элегор, удалился, бросив на богиню последний восторженный взгляд. Его место на площадке занял следующий. Потом еще один. Кое-кто из гостей, не испытывая большой тяги к изящным искусствам, еще более сосредоточился на вине и кушаньях.
Очередной менестрель Марис из Мерида с гитарой, в сопровождении двух флейтистов, мальчика и девочки, был не хуже и не лучше других. Нежная мелодия "Утра любви" стала лишь фоном для беседы гостей. Но принц Энтиор не вел разговоров. Вампир, доселе рассматривавший выступающих с ленивой небрежностью искушенного знатока, слегка заинтересовался происходящим. Внимание принца привлек мальчик-флейтист с нежной атласной кожей, оттененной легким румянцем, и длинными, по-девичьи изогнутыми ресницами.
Некоторое время Энтиор внимательно изучал свою жертву, потом, поймав любопытный взгляд мальчика, исподтишка оглядывающего публику, улыбнулся ему своей холодной развратно-соблазняющей улыбкой. О, знаменитая улыбка Энтиора! Она сразу давала понять жертве, что та избрана и бежать поздно.
Понял это и юный флейтист. Ох, немало страшных историй, от которых дрожь бежала по коже, порассказали ему друзья у ночных костров, историй о смертельно опасном вампире – принце Лоуленда.
Фальшивая нота слетела с инструмента мальчика, и, побледнев как мел, он рухнул. Пара проворных слуг, чтобы не нарушать хода представления, подхватила паренька и отнесла его в шатер музыкантов, а встревоженный менестрель продолжил свое выступление в сопровождении оставшейся девочки-флейтистки.
– Большие честь и мужество в том, чтобы до смерти напугать мальчика! Ты, Энтиор, как всегда, в своем амплуа! – негодующе прошипел Лейм, от которого, как и от Элегора, из-за близкого соседства не ускользнули причины происшедшего. И юноша снова воспользовался обетом, чтобы высказать свое мнение.
– Что? – якобы не расслышав, выгнул бровь принц.
И Лейм повторил все слово в слово.
– Дитя, ты просто ничего не понимаешь, – с небрежным великодушием отреагировал вампир на хамское заявление младшего кузена.
– Куда уж мне, – буркнул юноша и повернулся к Элегору.
Некоторое время все шло по-прежнему. Близился час заключительной песни "Благодатный край", когда к столику Хозяина подобрался лакей с донельзя перепуганной физиономией.
Элегор скорчил недовольную мину. По опыту управления герцогством и проведения общественных мероприятий юноша знал: понятие о срочной информации, которую сию секунду необходимо довести до сведения господина, у слуг весьма своеобразно и кардинально разнится с его собственным. Сколько раз какой-нибудь дрожащий лакей, заикаясь, докладывал о том, что произошла непоправимая ошибка: вместо сервиза стиля да’вальела поставили ле’житаль или вино "Серебряный водопад" по странному недоразумению оказалось на столе графа N, а не герцогини С. Вот тогда ужасный герцог Лиенский и начинал всерьез задумываться о своей репутации, нагоняющей на прислугу такую жуть, что даже самые незначительные проступки в глазах бедолаг разрастались до размеров преступления.
Но на сей раз лакей шепнул на ухо Элегору довольно серьезную весть:
– Ваша светлость, тот маленький флейтист, доктор говорит, что он умер. Разрыв сердца.
Герцог нахмурился, с силой стиснул зубы. Сначала ни в чем не повинная Ирилейна, а теперь еще и этот несчастный паренек. Бешеное желание покарать Энтиора овладело богом. Убить ублюдка, посмевшего дважды принести смерть в его дом.
Острые ногти принцессы (нарочно она их, что ли, затачивала?) впились в руку герцога чуть повыше запястья, и холодный насмешливый голос прозвучал в голове Элегора: "Спокойнее, малыш, дыши глубже и не делай глупостей!"
Герцог глубоко вздохнул, пытаясь разогнать пелену гнева, закрывшую разум. Нерассуждающая, звериная жажда мести схлынула, оставив после себя бессильную горечь. "Как Хозяин праздника, я даже не могу без скандала выставить этого ублюдка вон. Такое развлечение будет только на руку вампиру! А мальчика не воскресишь. Разница сил, будь она проклята. А до Творца, как в той легенде, вряд ли докричишься, кричи не кричи… Стоп, – резко оборвал себя молодой бог. – При чем здесь разница сил? Энтиор не убивал паренька, а значит… Быстрее!!!"
– Я отлучусь на секунду, – тихо шепнул герцог Элии и, оставив вместо себя фантом, испарился из-за стола, не давая никаких объяснений.
В шатре у тела несчастного паренька, уложенного на диванчик, столпились менестрели, печально покачивая головой, стоял лекарь, испуганно всхлипывала флейтистка, потерянно озирался Марис и тихо, жалобно бормотал:
– Что же это? Как же? Что я матери-то его скажу? Мальчишке только девять лет на прошлой седьмице исполнилось. Ой, беда!
Заметив герцога, он еще раз беспомощно повторил:
– Беда-то какая, ваша светлость…
Элегор только кивнул и, растолкав менестрелей, приблизился к телу паренька. Закусив губу, молодой бог посмотрел на тело, все почтительно молчали. И герцог ощутил прилив надежды, быстро перерастающей в уверенность. Ведь паренек умер случайно, никто не желал его гибели, и срок еще не пришел, значит, все должно получиться! Чтение "Магии душ" магистра Лорфа карф Рэвиса не прошло для Элегора даром. Стоило испытать самый простой способ воскрешения.
Собрав все ресурсы личной силы, которые были в его распоряжении, бог спокойно и четко сказал:
– Я желаю, чтобы мальчик воскрес!
Произнеся эти слова, Элегор мощным потоком направил силу на тело флейтиста. Свет замерцал, окутывая паренька, прошло несколько томительных секунд, и вот мальчик глубоко вздохнул, перевернулся на бок и, подложив под щеку ладошку, мирно засопел. Ледяной ветерок Служителя Смерти, уходящего в Межуровнье без добычи, коснулся души герцога.
Со слезами радости на глазах менестрели кинулись благодарить Хозяина. Элегор только махнул рукой и, не слушая сбивчивых слов, исчез из шатра, возвратился на свое место за столом. На душе стало заметно легче. Сегодня выиграл он! Все-таки на этот раз ему удалось победить смерть, пришедшую по вине Энтиора. И пусть герцога слегка шатало от слабости, конечно, с расходованием силы молодой бог переборщил, зато на губах играла довольная улыбка.
– Явился, воскреситель, – иронично хмыкнула принцесса, оглядывая бледноватую физиономию.
– Ага, – ответил Элегор таким счастливым тоном, что богиня только покачала головой и положила ладонь на руку герцога. Со стороны это казалось легкой лаской, на самом же деле, позаимствовав часть силы из своих магических запасов, Элия отдавала ее другу.
– К чему такая благотворительность? – шепнул герцог, наполняя свой бокал лучшим вином из полной бутылки, которая еще осталась на столе. – Вы, леди Ведьма, так никогда и не избавитесь от привычки лечить меня?
– Привычки – штука трудноискоренимая, – скорбно вздохнула принцесса. – Кроме того, что подумают о вас гости, герцог, еще и пить по-настоящему не начинали, а вас уже качает. И это при слухах о сверхтолерантности к спиртному Элегора Лиенского! А подмоченная репутация Хозяина ляжет пятном на имидж Хозяйки праздника.
– Что ж, благодарю за спасение моей репутации самого стойкого выпивохи в Лоуленде, – ухмыльнулся Элегор, вслушиваясь в последний куплет "Благословенного края".
Отлучка Хозяина осталась незамеченной, а если кто-то и обратил внимание на сие пустяковое происшествие, то не придал этому особого значения. У каждого могут быть свои маленькие дела, особенно после опорожнения энного количества бутылей с разнообразными жидкостями. Особо рьяно выражающие свое уважение винам Лиена гости тоже время от времени исчезали из-за столов.
Но вот смолкли последние аккорды заключительной песни, и гостеприимный Хозяин в изысканных выражениях пригласил блестящее общество в зал на Бал Лозы.
Лужайки быстро опустели, и выбравшиеся из шатра менестрели, опережая слуг, накинулись на деликатесные вина и яства, оставшиеся от прожорливых гостей. Вместе с друзьями сновал между столов и воскресший мальчишка-флейтист, уплетая за обе щеки редкую вкуснятину. (Менестрели уже подбирали подходящую мелодию к песне о его чудесном возвращении в мир живых и искали звучные рифмы.) Но поэзия была на некоторое время отложена, пока же вечно голодные даже в самые сытые дни Дети Дороги со скоростью саранчи подчищали все съестное, так, что слугам оставалось лишь убрать пустую посуду.
Несколько позже на столах вновь должны было появиться вино, сласти, легкая закуска, приготовленная к вечернему фейерверку, одному из излюбленных лоулендских зрелищ в области иллюзий. Зная страсть общества к этой забаве, Элегор заблаговременно нанял семь магов для организации небольшого шоу на тему праздника. Специалисты уже суетились на лужайках, расставляя заклинания иллюзий замедленного действия.
А в замке, встречая гостей, играл оркестр. Желающие танцевать предвкушали приятное времяпрепровождение, а принципиальные противники движений под музыку уже расползались по зале, занимая самые выгодные места с великолепным обзором у баров, столиков с едой и прекрасным вином.