Наконец, я поднимаю рисунок, на котором изображена Пасхальная комната. Я не знаю, добровольно ли Пол позировал для остальных, но для этого он точно не позировал. В портретах, написанных по памяти, есть что-то более мягкое, одновременно более страстное и неуверенное. Она поймала легкий наклон его головы, означающий, что он внимательно наблюдает, штормовой оттенок его глаз. Позади него нарисованы яйца Фаберже, больше похожие на тени хотя я вижу, что она нарисовала несколько деталей, намек на эмаль в одном, искру света на другом.
Я пытаюсь рассмотреть их, а не то, как она нарисовала Пола, смотрящего прямо на художника с выражением, показывающем в равной мере боль и надежду.
Он смотрит на меня. Всегда, всегда смотрит на меня.
Я быстро складываю рисунки, разбросанные у меня на коленях, и вставляю их обратно в папку. Карандаши и уголь остаются, но, пока я здесь - никаких портретов, думаю я. Может быть, пришла пора попробовать пейзажи для разнообразия.
Что за черт, думаю я. Если я застряну в этом измерении, то смогу быть тем, кто изобретет абстрактное искусство.
Но я не застряну здесь. Нет. Если всё остальное не удастся, папа сможет меня спасти. Я должна в это верить.
Если я здесь не застряну, мне не придется снова и снова спрашивать себя, что за чувство заставило эту Маргарет снова и снова рисовать Пола. То, что она видела в нем позволило ей поймать его душу более полно, чем когда-либо удавалось мне.
Или думать о том, что душа Полка кажется всё такой же.
Мои служанки превзошли сами себя в приготовлениях к балу. Моё сегодняшнее платье - чистое серебро, шелк, вышивка, бусины, пришитые вдоль глубокого квадратного выреза, на манжетах и подоле. Они снова помещают рубиновую тиару мне в волосы, закрепляют бриллиантовые серьги, такие тяжелые, что я не могу представить, как смогу проходить в них весь вечер. Моё отражение в зеркале поражает меня.
Почему я так выгляжу в измерении, где нет камер на телефоне? Думаю, я в отчаянии, поворачиваясь то одним боком, то другим. Я бы делала селфи целый час, и это были бы единственные фотографии, которые я использовала бы до конца жизни.
Но выходя из своей комнаты, я вижу свое истинное отражение в глазах Пола.
Он резко вдыхает, потом говорит почти шепотом:
- Миледи.
- Лейтенант Марков, - даже несмотря на то, что я знаю, что он должен проводить меня на бал, это всё что я могу сделать, чтобы не протянуть к нему руки и не пригласить на следующий танец.
Можем ли мы сегодня потанцевать? Вероятно, я должна буду сначала потанцевать с дворянами, и Владимиром, конечно, потому что если он танцевал с Катей, то он потанцует и со мной…
- Конечно, вы не имеете в виду, что я не приглашен?
Мужской голос звенит по коридору, когда мы с Полос спускаемся по лестнице. Из того, что все вокруг меня застывают, я понимаю, что это плохие новости.
Катя топает по лестнице позади меня, неуклюжая, даже не смотря на свое длинное белое платье.
- Он пришел, - шепчет она. - Говорили, что не придет.
- Всё хорошо, - говорю я, хотя я не знаю, так ли это.
Пол поворачивается ко мне.
- Если в любую минуту этого вечера вы почувствуете себя в опасности…
- Я приду сразу к вам, - обещаю я.
Потом появляется Владимир с угрюмым выражением лица, которое контрастирует с его отутюженной формой и сияющими медалями.
- Тогда пойдем, - говорит он, предлагая мне руку. - Кажется, сегодня мы должны изображать Счастливую Семью. Давай встретим дракона вместе, а?
Бок о бок с Владимиром и Катей, тенью, следующей за нами, я прохожу в главный коридор. Снова дюжины дворян в бриллиантах и лентах окружают меня, притворяясь, что не замечают едва прикрытый спор в центре. Там напряженно стоит Царь Александр, принимая кого-то. Мужчина на год или два моложе него, немного стройнее, но такой же высокий, с выражением гордого презрения и в военной форме такой же блестящей, как у остальных в комнате.
- Дядя Сергей, - произносит Владимир, кланяясь ему. До этой минуты я не понимала, как поклон может быть саркастичным. - Как приятно вас видеть. И как раз вовремя к праздникам!
Великий Князь Сергей. Факты, которые я запомнила из списка, приходят мне на помощь. Он - младший брат царя и соперничает с ним за власть. Я не знала, насколько серьезно принимать газетные статьи об их соперничестве, но сейчас, когда я вижу яд во взгляде Сергея, я наконец-то понимаю.
Его глаза прищуриваются, когда он смотрит на меня.
- Ваша лесть никого не убеждает, Владимир. Но по меньшей мере, у вас есть манеры, чтобы притвориться, что вы рады меня видеть.
Я призываю свою смелость.
- Дядя Сергей. Добро пожаловать, - потом я протягиваю ему руку для поцелуя. Сергей смотрит на неё так долго, что я начала сомневаться, правильно ли я сделала, но потом он наклоняется и прижимает губы к моим костяшкам.
У него холодные губы. Я чувствую, что он представляет, как будет выглядеть моя рука без пульса.
Катя в свою очередь предлагает руку, на её маленьком, упрямом лице такое недовольное выражение, что я не могу ничего с собой поделать и представляю, как она показывает ему средний палец. Пока Сергей обращается с ней так же скользко, как и со мной, я изучаю лица вокруг - царя, брата, дворян, Пола. Все как один они выглядят злыми, и в нескольких я чувствую страх.
Соперник за власть хочет власти. Он попытается отобрать её у царя, у мужчины, которого все считают моим отцом. Ему придется уничтожить наследника отца - Владимира. И Петра. И Катю. И…
Стать Маргарет из этого измерения, значит жить её жизнью. Не только платья и драгоценности, не только танцевать с Полом.
До этого я боялась только не попасть домой. Теперь я боюсь не убраться из этого измерения вовремя, чтобы избежать опасности, которая, как я понимаю, очень, очень реальна.
Перевод выполнен для сайта https://vk-booksource.net
Глава 14
На следующее утро Владимир входит в студию с пачкой писем в руке.
- Ты сейчас отвечаешь за царскую корреспонденцию? - я улыбаюсь, чтобы превратить это в шутку, но я честно хочу узнать, почему он делает что-то настолько необычное. После полутора недель в этом измерении понимаю, как странно то, что он приносит почту вместо слуги.
- Сегодня утром пришло странное письмо. Главный секретарь спросил моего мнения, и я не знал, что об этом подумать, поэтому я сам принес его, - Владимир стучит всей пачкой конвертов об мой стол, прежде, чем подать её мне. - Оно прибыло французской почтой. Очень необычно, это может быть работа сумасшедшего, но очевидно конверт очень убедителен. Клялся, что ты захочешь это увидеть.
Он вытаскивает конверт из пачки и подает мне.
- Это так?
Написанный прекрасным, элегантным почерком по-английски адрес гласит: "Её Императорскому Высочеству Великой Княжне Маргарите Всея Руси."
Внизу еще одно имя: "Мег".
Тео! Я хватаю конверт из рук Владимира так быстро, что он смеется от удивления. Но он не мешает мне сломать печать и почитать записку внутри.
"Итак, я - химик в Париже, и я думал, что это довольно удивительно, до тех пор, пока я не прочитал газету и не понял, кто ты. Какого черта ты стала дочерью царя? Не знаю, как это спланировано, но сыграно хорошо, Мег. Хорошо сыграно.
Пол, очевидно, прыгнул в это измерение, и ты тоже, моя Жар-птица говорит мне об этом. Почти неделя здесь - и никто из вас не прыгнул обратно, и я схожу с ума, пытаясь понять, почему. Я бы больше беспокоился, если бы не знал, что ты окружена стражами, которые могут защитить тебя, если меня нет рядом, чтобы сделать это самому. Ты видела Пола? Ты использовала свою власть чтобы казнить его в какой-нибудь варварской русской манере?"
Слова Тео меня ошеломляют. Ещё хуже - это вспоминать, что совсем недавно я думала, что Пол - убийца. Я бросаю взгляд над письмом чтобы посмотреть на Пола, стоящего в дверях. Тео думал, что мне нужны охранники, чтобы защитить меня от него, вместо этого Пол сам меня защищает.
"Со всей серьезностью, я беспокоюсь за тебя. Я не знаю, почему ты еще там. Ты ждешь меня? Пожалуйста, не надо. Визы в Россию сложно получить (я проверял), в частности, когда ты не говоришь по-русски.
Единственная другая вероятность, о которой я могу подумать, это то, что твоя Жар-птица каким-то образом повреждена, или что ты больна, или ты не помнишь себя. Если это последнее - да, это письмо кажется безумным. Я надеюсь, что ты не больна. Я читаю газеты каждый день, пытаясь узнать, как у тебя дела.
Если что-то случилось с твоей Жар-птицей, дай мне знать, хорошо? Тебе будет легче написать мне, чем наоборот. Ты может быть даже сможешь организовать визу многообещающему парижскому химику. Или, эй, ты можешь поехать в Париж за модными платьями, так? Эти чертовы шляпы, кажется, в тренде. Скажи царю что тебе нужны чертовы большие шляпы. Сделай что можешь, чтобы приехать. Тогда я помогу тебе и просто снова увижу твое лицо. Я не знал, как сильно буду по нему скучать.
Кстати, не беспокойся обо мне. Я отказался от предложения изучать радий, и я живу только в нескольких остановках метро от Мулин Руж. Так что Париж прекрасно мне подходит.
Все, чего мне не хватает здесь - это ты."
Письмо падает мне на колени, меня охватывает столько эмоций, что я едва ли могу в них разобраться. Моя радость весточки сплетается с надеждой, может быть, он сможет починить Жар-птицу, если у папы не получится, волнением, как мы должны встретиться и чувством вины… Потому что Тео скучает по мне. Волнуется обо мне. Заботится обо мне, и я не знаю, что чувствую к нему в ответ.
Иногда я думаю о той ночи в Лондоне, как он наклонился надо мной в постели и поцеловал меня в шею. Это воспоминание опьяняет.
И всё же, оно не такое сильное, как воспоминание о том, как Пол стоял в дверях моей спальни и наблюдал за тем, как я пишу. Или учил меня вальсировать, здесь, в этой самой комнате.
Я еще раз смотрю через комнату на Пола, и в ту же секунду он смотрит на меня. Наши глаза встречаются и что-то во мне дрожит. Пол выпрямляется, становится более строгим, чем раньше, пытаясь притвориться, что этого не было.
- Ты выглядишь, как громом пораженная, - говорит Владимир, и я слышу искреннее беспокойство в его голосе.
- Это личное, - говорю я. Подняв глаза, я вижу, что Владимир почти уязвлен, возможно, Маргарет в этом измерении рассказывает ему почти все. Он кажется человеком, которому можно доверять. Поэтому я протягиваю руку, и когда Владимир берет её, я пытаюсь улыбнуться. - Как ты думаешь, Царь позволит мне поехать в Париж, чтобы купить несколько шляп?
- Это насчет шляп?
- В каком-то смысле.
Владимир качает головой.
- Я никогда не смогу понять женщин.
Потом он оставляет нас, поэтому я могу ответить Тео. Потом я пытаюсь разобрать остальные письма, но не могу сосредоточиться. Письмо Тео напомнило мне, насколько мое положение здесь странно, как сложно будет выбраться из этого измерения, и если даже я смогу, то что делать с чувствами к нему - и к Полу, и я, я не могу себе позволить сейчас думать об этом.
Я роняю голову в руки, ошеломленная. Через некоторое время Пол говорит:
- Вам нехорошо, миледи?
- Нет. Совсем нет, я, я думаю, сегодня просто трудный день, - я пытаюсь придумать тему разговора, которая не будет минным полем. Это сложно сделать. - Это письмо румынской принцессе, которая приезжает в Санкт-Петербург. Почему русская великая княжна пишет румынской принцессе по-английски? И вообще, почему мы сейчас говорим по-английски?
- Это царская традиция на протяжение нескольких поколений, - говорит он, очевидно не зная, к чему я клоню.
Это правда не только в этом измерении, но сейчас, когда я думаю об уроках истории, которые получила дома, то вспоминаю, что в моем измерении тоже было так. Николай и Александра писали друг другу по-английски. Королевские особы такие странные.
- Вы бы предпочли говорить по-русски, миледи?
- Нет, всё хорошо. Я просто думаю вслух.
- Кроме того… - голос Пола становится жестче, как будто он старается, чтобы он звучал официально. - Тренировка поможет вам в будущем, миледи.
О чем он говорит? Я говорю так легко, как могу.
- Вы так думаете? Почему, в частности?
Пол выпрямляется.
- Я имел в виду что, что ожидается ваше обручение с Принцем Уэльским. Извините, что говорю не вовремя, миледи.
На какую-то секунду, это смехотворно - я выйду замуж за Принца Уильяма! Я получу все симпатичные пальто Кейт Миддлтон! Но потом вспоминаю, что в списке наследник Британской Империи не Уилл, это кто-то гораздо более благородный, гораздо менее привлекательный. И даже если бы это был Принц Уильям, это не долго было бы смешно, потому что я останусь заперта здесь, мне придется на самом деле выйти замуж на совершенно незнакомого человека в на другом конце света.
- Миледи? - нерешительно говорит Пол.
Всё хорошо, хочу сказать я, но вместо этого я прижимаю руку ко рту, пытаясь сохранить самообладание. Я не должна сломаться. Я не должна.
- Вы имели в виду, что я свободно должна говорить по-английски, - мой голос дрожит, он, должно быть знает, как мне больно, даже если он не совсем понимает, почему. - Потому что однажды я стану их королевой.
Ладно, слава Богу, я об этом подумала, потому что мне становится немного смешно от мысли о том, как я неловко машу рукой из кареты и на мне огромная шляпа с перьями.
Но Пол выглядит так же неловко, как я себя чувствую.
Он осмеливается сказать:
- Миледи, Его Императорское Величество никогда бы не позволил вам вступить в брак с мужчиной, недостойным вас.
Я догадываюсь, что царь Александр практически выставил меня на аукцион и продал той королевской особе, которая заплатила больше всего.
- Я хотела бы быть так же уверена.
Пол кивает со странной горячностью.
- Без сомнения, миледи, Принц Уэльский станет любящим мужем. Я не могу представить себе ни одного мужчины, который бы не считал себя счастливцем потому, что ему досталась такая жена. Что он не смог бы полюбить вас с первого взгляда.
Мы в двадцати футах друг от друга, и мне кажется, словно мы настолько близко, что можем прикоснуться друг к другу. Я думаю, он даже слышал, как у меня перехватило дыхание.
- Любой мужчина, - говорит он. - Миледи.
- Любовь с первого взгляда, - эти слова едва ли громче шепота, но они разносятся в обширной гулкой комнате. - Я всегда думала, что настоящая любовь может прийти только со временем. После того, как вы узнаете друг друга, станете доверять друг другу. Через дни, недели, или месяцы, проведенные вместе, научившись понимать даже то, о чем не говорят вслух.
Пол улыбается, и его глаза от этого кажутся более грустными.
- Чувства могут вырасти, миледи, - его слова даже тише моих. - Я знаю, что это правда.
Когда мы смотрим друг другу в глаза, он безмолвно признается в чем-то прекрасном и опасном. Видит ли он то же признание у меня в глазах?
Я знаю, что у другой Маргарет были ответные чувства, безмолвные и безнадежные.
Никакой обычный солдат, не взирая на его верность и смелость, не может жениться на Великой Княжне. Никакая Великая Княжна не осмелится рисковать благосклонностью царя из-за запретной любовной интрижки.
- Благодарю вас, Лейтенант Марков, - говорю я. Я пытаюсь сказать это формальным тоном, как будто меня это не задело. Но не могу.
Пол склоняет голову и снова стоит во внимании словно ничего не было. Он лучше умеет притворяться, чем я.
Приходит Рождество. Я провожу его в церкви. Само по себе это было бы странно для меня, дочери людей, описывающих себя как "Конфуциагностики". И здесь "церковь" означает русский ортодоксальный собор, с попами, которые одеты в высокие вышитые головные уборы, с длинными бородами и хорами, поющими гимны тихими голосами и таким густым запахом ладана, что мне постоянно приходится прятать лицо в ладонях, чтобы откашляться.
Преклоняя колени на моей скамейке, я думаю о маме и Джози там, дома, как они проводят Рождество без папы и меня тоже. Сейчас они уже знают, что задумали мы с Тео, и они должно быть оставили надежду на то, что я вернусь домой.
Думает ли она, что мы мертвы?
Я должна быть с ней. Вместо этого я начала преследовать Пола, потому что была слишком зла, чтобы думать трезво, слишком расстроена, чтобы притормозить и подождать до тех пор, пока мы с Тео не обретем уверенность в том, что делаем. Достаточно просто было бы винить Тео, он любил папу почти так же сильно, как и я. Он не был более рассудителен, чем я.
Нет, это моя собственная вина, что я сейчас не с моими матерью и сестрой в самое худшее Рождество в их жизни. Моя вина в том, что мама вероятно оплакивает меня и папу. Стыд душит меня, как дым от кадила и темные осуждающие глаза с икон начинают порицать меня из своих блестящих рам.
Тем же полуднем мы обмениваемся подарками в комнатах царя. К счастью, Великая Княжна Маргарита более организована, чем я, её подарки уже были завернуты и подписаны прежде, чем я попала сюда. К моему удивлению, подарки - самые обычные вещи. Владимир подарил мне перьевую ручку, я подарила Кате кружевные носовые платки, Царь Александр кажется совершенно удовлетворен новыми сапогами от Петра. Я бы подумала, что царские семьи дарят друг другу потрясающие, знаковые вещи, например, изумруды размером с бейсбольный мяч. Но может быть, если ты каждый день окружен роскошью, богатство теряет свою силу.
Великий Князь Сергей не участвует в семейном празднике. Я не удивлена.
После этого Пол сопровождает меня обратно в мою комнату, но в дверях он откашливается.
- Миледи?
- Да?
- Если вы окажете мне честь, если не будет неподобающим, чтобы вы приняли это, у меня есть для вас подарок.
Он смотрит так неуверенно, так неловко, как Пол из моей вселенной. Я не могу с собой ничего поделать и улыбаюсь.
- У меня тоже есть для вас подарок.
Улыбка освещает его лицо.
- Позвольте мне…
Я киваю, извиняя его и он торопится в соседнюю комнату, где он, должно быть, спрятал его. В это время я достаю последний подарок, завернутый в красную ткань, не бумагу, с настоящей белой лентой, держу его в руках и жду. Что она ему купила?
Пол возвращается с маленькой коробочкой, тоже перевязанной лентой.
- Для вас, миледи.
- И для вас, - мы передаем их друг другу одновременно. Это немного неловко, и мы оба посмеиваемся. Я ясно понимаю, что мы это делаем в дверях моей спальни, где нас может увидеть любой. Но я не могу пригласить Пола внутрь, потому что это неподобающе по девяноста причинам. - Вот, вы первый.
- Очень хорошо, миледи, - Пол осторожно тянет за ленту и ткань, чтобы освободить книгу. Его глаза светятся, он в восторге, и я быстро смотрю на заголовок: "Законы Оптики, или Отражение Света"
Конечно. Этот Пол и Пол из моего измерения достаточно похожи, и оба они очарованы наукой, и, должно быть, Маргарет из этого измерения, поняла это. Стоять около меня и смотреть, как я пишу письма? Этого недостаточно, чтобы занять блестящий ум Пола. Сейчас он любовно проводит рукой по кожаному корешку книги, как будто я подарила ему глубочайшие тайны Вселенной.
- Благодарю вас, - говорит он, очевидно с трудом подбирая слова. - Я откладывал на неё деньги, но сейчас, я начну читать сегодня же.