- Не знаю. Кому чек и сдачу? Следите за дном пакета. Вы и моргнуть не успеете, как бутылки его продавят.
И она повернулась спиной к высокому мужчине, успев, однако, окинуть его взглядом за те секунды, пока покупательницы собирали пакеты и освобождали место у кассы. В глубине души у нее даже чуть было не шевельнулось сожаление, что она не может поболтать с ним.
Вполне на вид преуспевающий мужчина, такой аккуратный и подтянутый, в светло-синих слаксах и темно-синей дорогой рубашке со стоячим воротником. Густая русая, с золотистым оттенком шевелюра аккуратно разделена на пробор, но тонкие непокорные волосы падают на лоб. Из-под прямых бровей цвета каштана с бронзой смотрят мягкие карие глаза. Усы ровно подстрижены, верхняя губа полная, да и вообще все черты лица казались бы слишком крупными на другой физиономии, без таких широких скул и квадратного, выдающегося вперед подбородка. Ну и Бог с ним. Ей не до него.
- У меня здесь дел по горло, - довольно резко заметила она. - Пройдите, пожалуйста, вперед.
Он положил на стол свои большие руки и вздохнул.
- Это очень важно. Мне сказали, что здесь я могу найти миссис Мор.
- Я миссис Мор, - ответила она, не совсем уверенная, что ей не придется об этом пожалеть, и сложила руки на груди.
- Вы мать Коди?
- Именно так. - О да, она еще пожалеет об этом!
- Так вас зовут Хеллен?
- Нет.
- Нет?
- Мое имя Хеллер, понятно? - Для вящей убедительности она выкатила глаза. - ХЕЛЛЕР! А сейчас, парень, выкладывай, в чем дело, или исчезни. Я здесь работаю.
- Да-да, она якобы работает, - поддакнул какой-то умник из очереди с другой стороны стола.
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
- А ты, молокосос, заткнись и приготовь-ка лучше свое удостоверение личности для оплаты пива.
- Ой, я, верно, забыл его в кармане других брюк.
- Забыл, да? Ну так приходи в другой раз и в нужных брюках. А пока не пытайся пудрить мне мозги твоими россказнями.
Расстроенный подросток - скорее всего, еще не достигший шестнадцати лет - нехотя поплелся в глубь магазина. А миссис Мор укоризненно покачала головой. Молоко на губах на обсохло, а туда же!
- Вы, очевидно, не поняли меня, - не унимался высокий мужчина. - Я директор школы, в которой учится ваш сын, Коди. Зовут меня Джек Тайлер.
Только тут его настойчивость встревожила женщину. "Что-нибудь с Коди? Занятия ведь, к сожалению, закончились. Что же могло случиться?"
Он в явном замешательстве поглаживал усы кончиком пальца.
- Видите ли, здесь не место говорить об этом. Когда вы заканчиваете работу?
- Поздно.
- А когда начинаете?
- Рано.
- В таком случае я буду ждать вас в своем кабинете в восемь часов утра.
В восемь утра! Значит, ей придется на час раньше выйти из дому, на час меньше спать, на час дольше оставить детей без материнского глаза. Она тяжело вздохнула: и без того от усталости еле держат ноги, впереди еще целых восемь часов работы, утром, конечно, будет ломить все тело, а тут… Эти невеселые раздумья отразились на лице миссис Мор, но Джек воспринял их как знак невнимания к его словам и придал своему лицу строгое директорское выражение, с каким обычно распекал провинившихся школьников.
Конечно, следовало с большим почтением отнестись к словам нежданного гостя, но она вертится у кассы как белка в колесе. Коди, ее старшенький, хороший, серьезный мальчик, но порою у малыша возникают странные идеи. "Ах, Коди, Коди, что ты, родной, мог натворить?" Но что толку строить догадки, она все равно ничего не узнает, пока Джек Тайлер не соблаговолит ей все рассказать. Конечно, ей грозят новые неприятности, хотя их и без того сверх головы. Сама по себе жизнь - уже неприятность.
- Я настаиваю на том, чтобы побеседовать с вами, - твердо сказал Тайлер.
- Хорошо, - вздохнув, согласилась Хеллер.
- Итак, я ожидаю вас завтра в восемь утра.
- В восемь утра! - повторила она, улыбаясь очередному покупателю и в то же время провожая глазами Тайлера до двери. Директор ее сына, оказывается, прихрамывает, но что ей до того? - А это что такое? Молочный сок и мартышкин завтрак? - сострила она, подмигивая пожилому мужчине, положившему перед ней пакет молока и банан.
- Здоровая пища - основа хорошего самочувствия, - весело блеснув глазами, в тон ей ответил старик фразой из рекламного объявления.
- Доллар пятнадцать центов.
Он вынул два зеленых и расплылся в улыбке, дав ей налюбоваться вставными челюстями.
- Сдачи не надо.
- О, вот это настоящий джентльмен! Благодарю вас!
Усвоенная ею раз и навсегда беспечная манера общения с покупателями стала как бы ее второй натурой. И слава Богу - без этого ей, безмужней матери троих детей, пришлось бы ох как туго! Забот полон рот, больше ни на что нет ни времени, ни сил. На эти непредвиденные восемьдесят пять центов она купит ребятам что-нибудь вкусное, пусть знают: мамочка о них помнит. Завтра после ленча Бетти даст им незамысловатое лакомство - пачку вишневых леденцов, что ли, баловать-то их нечего, ведь то, что другие получают каждый день, им не по карману.
С несколькими последующими покупателями она держалась немного мягче, и даже самый внимательный наблюдатель не принял бы предательский блеск в ее глазах за слезы. Она бы и сама не смогла сказать, почему ей с таким трудом удается не разрыдаться. Неужто ее так тронула проявленная стариком доброта? Или встревожило сообщение о надвигающейся новой беде? Или же всему виной непреходящая усталость от двух работ, без которых не свести концы с концами? А может, причина в мелькнувшем перед глазами видении будущего, представляющего собой лишь повторение настоящего; будущего, в котором если что и изменится, то только к худшему?
Джек в сердцах заскрипел зубами. Нет-нет, он больше не будет смотреть на часы. Ничего нового они ему не сообщат. Она опаздывает, и с каждой секундой все больше. Но все равно в конце концов она обязательно придет. Ведь разговор касается не кого-нибудь, а ее собственного сына. Конечно, она придет. Он бросил взгляд на часы.
Тридцать пять минут девятого! Куда же запропастилась эта женщина? Все еще нежится в постели? Пьет очередную чашечку кофе? Если она так мало обеспокоена своим сыном, что не способна встать пораньше ради него, то ей вряд ли можно помочь, пустая трата времени.
Впрочем, его это не касается. Он не в силах заставить эту женщину выслушать его. Даже не знает толком, что именно собирается ей сказать. Вот так-то. Такие дела.
Джек откинулся на спинку кожаного кабинетного кресла, уселся поудобнее и издал продолжительный вздох облегчения. Итак, чем бы ему сейчас заняться? Раз уж он сюда явился, можно сделать что-нибудь полезное. Он перелистал перекидной календарь, вчитываясь в ежедневные записи. Да, они содержат кое-какие задумки, но одни из них уже осуществлены, а другие утратили для него интерес. И к тому же, так или иначе, в ближайшие два месяца у него каникулы. Придумать бы что-нибудь увлекательное! Пригласить, например, к себе старых приятелей по спорту, съездить с ними разок-другой на рыбалку, вспомнить былые времена. Можно даже отправиться к месту тренировок, посмотреть, как они идут. Можно, но не тянет. Интерес к футболу угас у него еще до того, как он повредил себе колено. В голове у Джека пронеслись названия фильмов, которые он не успел посмотреть, книг, которые он собирался прочитать, письма от родных, вот уже сколько времени напрасно ждущие ответа. Но вот беда: читать, смотреть кино, писать письма - ничего этого сейчас делать не хочется. Ага! Гольф! Проще простого - извлечь на свет Божий клюшки, нанять тележку, без которой не обходится игра в гольф, глядишь - и день прошел незаметно.
Он поднял трубку и набрал несколько номеров своих коллег по школе. Троих застал дома, но они еще спали. Выругавшись, он положил трубку на место, вынул карандаш из деревянного стаканчика ручной работы - подарок по случаю окончания учебного года от первоклассников миссис Формэн - и его наконечником с резинкой машинально начал выстукивать азбукой морзе отдельные слова и целые фразы. Вдруг он поймал себя на том, что выстукивает: "ХЕЛ-ЛЕР". В негодовании Джек швырнул карандаш в мусорную корзину, но тот рикошетом отскочил от ее края и, сломавшись, отлетел в угол.
К дьяволу эту женщину! Неужели ей невдомек, что ее мальчонка из-за нее страдает? Или она не понимает, что Коди, видя, как она борется за существование, пугается? А ведь он еще маленький ребенок, которому более всего нужен покой. Джек провел ладонями по лицу, будто стирая с него мысль о Хеллер Мор. Да что ему, в сущности, за дело до того, боится Коди за свою мать или не боится? Его, Джека, задача - обучать детей, а не нянчить. Но вот вопрос: может ли ребенок, обуреваемый страхом, успешно учиться?
Он вскочил со своего места, решительным шагом пересек комнату, вышел и с грохотом захлопнул за собой дверь, не переставая сквозь зубы посылать в адрес "этой женщины" проклятия, которые напоминали приглушенный рев раненого животного. Нет на земле второго человека, которому его имя и фамилия подходили бы так, как этой Хеллер Мор!
За каких-нибудь пять минут он доехал до ее дома, но, затормозив около почтового ящика, висевшего на одной скобе на завалившемся железном столбике, не спешил выходить из машины, а для начала огляделся вокруг. Само строение представляло собой сборный дом на цементных блоках, маленький, кое-где просевший и замшелый от старости, но тем не менее опрятный и, как ни странно, производивший впечатление уютного. Задняя стена прижималась к старому тополю, а перед фасадом рос пекан, посаженный так близко к широкому боковому окну, что верхние его ветви буквально лежали на железной крыше, а нижние загораживали шаткое крыльцо. Длинный узкий участок заканчивался зарослями кустов и старых кедров. К одному из кустов был подвешен на веревочке игрушечный лук.
Джек припарковал машину к обочине улицы, запер автомобиль и неуверенной поступью приблизился к дому. Поднявшись по трем скрипучим ступенькам на крыльцо, он остановился в раздумье и пригладил пальцами усы, но, сделав над собой некое усилие, поднял кулак и с силой постучал в дверь. В ответ раздалось какое-то нечленораздельное бормотание, из которого, однако, можно было понять, что оно принадлежит женщине. Не иначе как Хеллер Мор накануне здорово выпила. Джек снова поднял кулак и постучал, на сей раз по дверной раме. Дверь неожиданно распахнулась, и взору его предстала высокая брюнетка с длинными густыми волосами. Она помахала ему рукой и скрылась в глубине дома.
Джек всунул голову внутрь помещения.
- Добрый день!
- Что вам угодно?
Каркающий голос донесся слева, но Джек как раз в этот момент повернул голову направо и увидел маленькую открытую кухню. В ней, занимая почти все пространство, стоял круглый стол из кленового дерева с затертым пятном посередине, а вокруг него - четыре стула с изогнутыми железными прутьями вместо спинок и высокий деревянный детский стульчик, раскрашенный в разные цвета. Между мебелью и кухонным в форме буквы L гарнитуром с плитой оставался лишь узкий проход. Эмаль на раковине побилась, покрытие разделочного стола выцвело. На желтой плите, также видавшей виды, стоял пустой пластмассовый кувшин для молока, а рядом зияла пасть раскрытого пакета с крекером. На крышке маленького холодильника оливкового цвета устаревшей конструкции выстроились в ряд коробки для круп и муки. Джек шагнул внутрь и повернулся в сторону голоса.
Гостиная была не намного больше просторной передней в обычных домах. Вдоль широкого окна стоял потертый коричневый диван чуть ли не времен Колумба, его украшала гора маленьких круглых подушечек, на которые сейчас падал солнечный свет, пробивавшийся меж раздвинутыми, словно ему в помощь, безобразными зелеными шторами из винила. К окну на противоположной стене был придвинут маленький журнальный столик, где топорщился заячьими ушами антенны переносной телевизор и услаждала взор ваза с полевыми цветами. Рябой линолеум почти целиком был покрыт коричневым паласом с обшитыми краями, а на нем сбоку притулилась миска с кукурузными хлопьями, часть которых рассыпалась по чистому паласу. Обшивка стен под дерево блестела от полировки, стекла окон сияли кристальной чистотой. Комната переходила в узкий темный коридор - судя по всему, ведущий в спальни. Обстановка не поражала роскошью, но было в ней нечто симпатичное.
Брюнетка лежала на диване спиной к двери, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в подушку. Рядом валялось скомканное голубое одеяло. На брюнетке были трикотажные розовые шорты, давно утратившие первоначальный цвет и форму, и свободная майка с карикатурными изображениями на спине и на груди.
- Мне нужна Хеллер Мор, - сообщил Джек, прокашлявшись.
Брюнетка перекатилась на другой бок и раскрыла глаза.
Лицо ее с размазанной тушью вокруг глаз показалось Джеку чуть припухшим. Она откинула прядь волос со лба и сказала:
- Ее здесь нет.
Джек пошарил глазами по темноватой комнате.
- А где же она?
Брюнетка села и пожала плечами. Улыбнувшись, она посмотрела на него внимательнее, явно разглядывая. Тут Джек, к своему удивлению, понял, что она значительно моложе, чем показалась ему с первого взгляда.
- А кто вы такой?
Вопрос вызвал у Джека раздражение.
- Было бы уместнее задать этот вопрос до того, как вы отперли мне дверь.
Она в ответ лишь беззаботно пожала плечами.
- Я не знаю, где Хеллер. Вчера вечером она не пришла домой.
Джек ощутил во рту вкус горечи. С какой стати он удивился и даже испытал разочарование, да-да, разочарование? Он покачал головой.
- Передайте ей, что приходил Джексон Тайлер. - Он вынул из бумажника визитную карточку и положил на валик дивана. - Пусть позвонит при первой возможности по любому из номеров. Вы поняли меня?
Высокая девушка кивнула и взглянула на карточку.
- Вы из школы? - спросила она, но Джек, оставив вопрос без ответа, повернулся было к двери, чтобы уйти, однако в этот самый миг во двор въехала и остановилась допотопная, насквозь проржавевшая машина.
Хеллер Мор собрала свои сумки и вышла из машины. Прислонившись к боку автомобиля, она подняла вверх лицо, навстречу солнцу, и с минуту наслаждалась его теплом, затем выпрямилась и обошла автомобиль спереди. Джек вступил в проем двери, поднял руки над головой и, раскинув в стороны, упер их в верхнюю планку дверной рамы. Лишь приблизившись вплотную к крыльцу, она подняла глаза и заметила его. Лицо ее выразило удивление и что-то еще, ему не совсем понятное.
- Вы! - воскликнула она.
Джек расплылся в довольной улыбке. Хеллер Мор была поражена, а ему как раз и хотелось, чтобы встреча эта навсегда врезалась ей в память.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Хеллер покачала головой. Она могла бы и догадаться, что встретит его здесь. Подобная преданность делу заслуживает, разумеется, всяческих похвал, жаль только, что ей не до восторгов. Со вздохом она поднялась по ступенькам крыльца и пристальным взглядом заставила гостя пропустить ее. В комнате она аккуратно развесила на спинке стула халат, в котором была накануне в магазине, и словно со стороны взглянула на свое жилище. Какой маленькой и жалкой показалась, верно, эта комната Тайлеру! При виде разбросанной по паласу кукурузы лицо ее скривилось в гримасе.
- Бетти! - воскликнула она укоризненно, нагибаясь и собирая разлетевшиеся хлопья. - Сколько раз я тебя просила убирать за собой!
- Извиняюсь! - проворчала Бетти. - За всем не углядишь. Миска перевернулась, когда я пошла отворять ему дверь.
- Понимаю, понимаю, но ты бы ее не перевернула, если бы не оставила посреди пола, - сказала Хеллер.
Она подняла миску, круто повернулась, чтобы идти в кухню, но, убирая волосы с лица, налетела на Джека Тайлера, извинилась: "О, простите, пожалуйста!" - и обошла его кругом. Проходя мимо, она сказала:
- Сегодня я не человек, а привидение, еле двигаюсь. Моя сменщица не явилась, пришлось остаться в доме для престарелых на вторую смену.
- В доме для престарелых? - Его глубокий бас отдавался необычайно гулко в маленьком помещении.
Она повернулась и взглянула ему прямо в лицо. Ах ты, Боже мой, какой он высокий! Без сомнения, красивый мужчина. А она такая неприбранная и неухоженная в этом зеленом форменном платье. Невольно она подняла руку, пытаясь поправить прическу, но тут же отдернула ее. Что же происходит? Ведь давным-давно она решила не бояться представать перед людьми в своем истинном виде! Какое ей дело до того, кто и что о ней подумает, если сама она знает, что делает все возможное и более того? Пусть она выглядит как драная кошка, ведь она работала всю ночь напролет, чтобы заработать на пропитание семьи. Хеллер окинула визитера холодным взглядом.
- Не всем же быть директорами школ, - язвительно произнесла она. - Кто-то должен стоять за кассой в магазинах и ухаживать за обитателями домов для престарелых.
К ее удивлению, карие глаза зажглись сочувствием, прежде чем он отвел их от нее.
- Это трудно, должно быть, - заметил он тихо. - Работать в двух местах… трудно.
"Трудно" было слишком слабым словом, никак не соответствовавшим ее каждодневной каторге, но Хеллер захотелось успокоить его.
- Ничего, я справляюсь, - бросила она, пожимая плечами.
Тут послышалось шлепанье босых ног по линолеуму, и она, повернувшись на звук шагов, увидела Коди, заспанного и взъерошенного.
Его обнаженная грудь была настолько худой, что вызывала чувство жалости, плечики, неуклюже выдававшиеся вперед, переходили в руки-палочки. У эластичного пояса потрепанных трусиков виднелась дырочка. Видя, как ее мальчик протирает сонные глаза, Хеллер испытала прилив материнской любви. Он улыбнулся ей, но тут в поле его зрения попал Джексон - Коди узнал его моментально.
- Мистер Тайлер?
- Доброе утро, Коди!
Рот мальчика раскрылся от удивления, глаза стали непомерно большими для его маленького личика. Он с тревогой обернулся к матери:
- Со мной что-то не в порядке?
Хеллер быстро подошла к нему и обняла за плечи.
- Нет-нет, что ты, - поспешила она заверить сына, хотя и сама не знала, чего, собственно, хочет от нее мистер Тайлер. Но уж, конечно, дело немаловажное, иначе с чего бы ему заходить к ней дважды в течение одних суток, и касается дело ее старшенького - Коди… Хеллер с беспокойством оглянулась на незваного гостя. Она еще крепче прижала к себе мальчика, чувствуя, что и сама волнуется не меньше, чем он, но Тайлер, поняв, очевидно, ее состояние, сделал шаг вперед, нагнулся и положил свою большую руку на голову Коди.