Хеллер, подбоченившись, окинула дочку суровым взглядом.
- Ты должна извиниться перед мистером Тайлером. Он хотел нам помочь.
- Но, мама, это же он во всем виноват! Из-за него Дейви описался.
- Она права, Хеллер, - вмешался Джек. - Мне не следовало так кричать.
К его удивлению, она поводила перед его глазами указательным пальцем.
- Успокойтесь! Я обращаюсь к моей невоспитанной дочке и прошу мне не мешать.
Джек прикусил губу, чтобы не улыбнуться.
- Слушаюсь, мадам!
- Ты ведешь себя все хуже, юная леди, и мне это во как надоело! - И Хеллер выразительным жестом провела рукой по шее - сыта, мол, по горло - А уж если ты позволяешь себе оскорблять наших гостей, то этого я не потерплю. Слышишь?
К удивлению Джека, голубые глаза девочки, так сильно походившие на материнские, наполнились слезами.
- Ему здесь нечего делать! - упрямо повторила она.
- Он наш гость, Панк, и к тому же желанный. Или ты будешь вести себя как следует, или испробуешь ремня.
- Хеллер, - пролепетал Джек, чувствовавший себя совершенно несчастным, - давайте с вами обсудим этот вопрос.
- Никаких обсуждений! Вы дадите мне поговорить с моей дочкой, как я хочу? - прошипела Хеллер, поднося руку к голове, которая, естественно, снова раскалывалась от боли.
Расстроенный Джек оперся на швабру, проклиная себя на чем свет стоит. Подумаешь, грязная сдоба! Ну угостился бы малыш пылью! Не впервой небось! Надо же было ему крикнуть!
А Хеллер продолжала громко и строго отчитывать Панк, которая, уже не таясь, всхлипывала во весь голос.
- Я хочу слышать твое извинение, юная леди, и сейчас же, не сходя с этого места!
Панк разревелась, как умеют реветь только шестилетние девочки, нередко прибегающие к этому испытанному средству защиты.
Огорченный Джек, услышав ее рыдания, укоризненно покачал головой, а Коди, ломая руки, начал уговаривать сестренку:
- Не плачь, Панк! Не плачь!
Но его слова заглушал требовательный голос Хеллер:
- Давай, Панк! Извинись сейчас же!
Вдруг дверь распахнулась и на пороге вырос не кто иной, как Кэрмоди Мор собственной персоной. Только его здесь и не хватало!
- Что, черт побери, здесь происходит?
Хеллер круто повернулась в сторону вошедшего, а Панк бросилась к нему и обхватила ручонками его ноги:
- Папа! Папочка!
Кэрмоди обвел глазами Хеллер и Джека.
- Опять к дочке придираешься?
- Ты не в курсе дела, Кэрмоди, - ответила Хеллер, - и будь добр не вмешиваться.
- Не вмешиваться? Ты, может, и позабыла об этом, Хеллер, но это мой ребенок. Все трое - мои.
Хеллер закатила глаза и прижала обе руки к затылку.
- Чего ты хочешь, Кэрмоди?
Его глаза снова скользнули по Джеку.
- Что, мне уж и зайти нельзя просто так, проведать своих детей?
- Да-да, можно. Но если ты опять за моей машиной, то не надейся, Кэрмоди. В прошлый раз я не получила от тебя ни цента, хотя ты обещал…
- Неужели у тебя в голове деньги и только деньги?
- Я не в том состоянии, чтобы выслушивать твои глупости! - воскликнула Хеллер, опуская руки. - Было бы хорошо, если бы ты ушел, Кэрмоди!
- Черта с два я уйду. Я хочу знать, что здесь происходит. Почему Панк плачет?
Хеллер снова прижала руки к голове, словно удерживая ее на месте.
- Ах, мне не до того. Я плохо себя чувствую. Прошу тебя - уходи!
Джек чувствовал себя совершенно лишним при этой сцене и от смущения сжимал рукоятку швабры с такой силой, что вполне мог оставить отпечатки пальцев на истлевшей древесине. Кэрмоди просверлил глазами сначала Джека, затем Хеллер.
- В чем дело, милочка? Снова одолевает утренняя тошнота? - Он обратил к Джеку ядовитый взгляд: - Мой тебе совет, парень, будь поосторожнее. Эта женщина - будь здоров как плодовита. Чуешь?
Ярость мигом накатила на Джека, оглушила и ослепила его, хитренькая физиономия Кэрмоди привиделась ему расплывшейся в красной дымке. Только усилием воли он заставил себя отказаться от желания стукнуть того шваброй по голове. Давая выход своему возмущению, он швырнул швабру на пол, да с такой силой, что ее кончик отлетел в другой конец комнаты.
- Гол! - вскричал Коди с широко раскрытыми глазами.
Освободив себе руки, Джек сделал шаг вперед, но наткнулся на Хеллер, упершую ладони в его грудь.
- О Джек! Не надо, Джек! Это ничего не изменит! А он будет только рад - его хлебом не корми, дай поскандалить. Прошу вас, Джек!
Охвативший его молниеносно гнев так же быстро отступил. А ведь он был на волосок от того, чтобы голыми руками отмолотить Кэрмоди в его собственном доме, на глазах его собственных детей и их вконец измученной матери. Слава Богу, у него хватило ума этого не делать!
- Извиняюсь, - пробормотал он.
- Извиняться вам не за что, - быстро откликнулась Хеллер. - Вашей вины здесь никакой. Но лучше вам сейчас уйти, Джек. Сделайте это для меня.
Джек кивнул, думая, что вина его в том, что он сюда явился.
- Вы одна справитесь?
- Да, все будет в порядке, - улыбнулась она.
Он снова кивнул и направился к двери, а Хеллер буквально оттолкнула Кэрмоди, стоявшего на его пути. Джек стремительно миновал его и открыл дверь.
- Мистер Тайлер!
Джек, задержавшись на пороге, бросил взгляд через плечо. Коди, стоя на коленях в углу дивана и держась худенькими ручками за его боковину, сильно перегнулся вперед.
- Спасибо, мистер Тайлер! - хрипло сказал он.
Джек коротко кивнул и вышел, недоумевая, за что же его благодарит Коди. Не иначе как за то, что комната не оказалась залитой кровью его отца.
Джек прогрохотал по ступеням и, нащупывая в кармане ключи от машины, решительно направился к ней. Его сопровождал доносившийся из дома шум: брань объяснявшихся между собой Кэрмоди и Хеллер, рев Дейви из спальни и громкое хныканье Панк. "Ад!" - с горечью думал Джек. На сей раз он увидел вещи в их истинном свете и понял наконец, что им движет. Он уселся в машину и погнал ее, стараясь не думать о том, какую кашу он заварил на горе бедняжке Хеллер.
"Ах, Хеллер, Хеллер, - думал он, - что же я натворил? Бывший муж устроил вам из-за меня скандал. Ваша дочь меня ненавидит. Сына я напугал до полусмерти".
"Впрочем, Коди, - подумал Джек, - радуется моим приходам. А Хеллер?" И он впервые признался себе, что желает одного - чтобы и она радовалась. Он очень этого хочет.
Хеллер села у обеденного стола и мрачно уставилась на горы немытой посуды. Видит Бог, вот теперь-то все кончено. Панк, изгнанная за грубость из гостиной, продолжала хныкать в спальне. После ухода соперника Кэрмоди не возражал против ее наказания, и Хеллер надеялась, что дочка это заметила. Ему было не до Панк - он весь отдался наслаждению поносить Джека, словно имел право судить кого-либо из ее друзей. Но может ли она после всего случившегося считать Джека своим другом? Ведь это и раньше было не совсем ясно. Трудно сказать, что заставило его прийти сегодня утром, но, уж будьте уверены, больше он этой ошибки не повторит. Что ж, может, оно и к лучшему.
Хеллер с удивлением почувствовала, как глаза ее наполняются слезами, но она удержала их, не дав упасть ни слезинке. Голова гудит, душу точит тоска, но она не поддастся отчаянию. В конце концов, кто ей этот Джек Тайлер? Ведь нельзя потерять то, чего не имеешь. И все же…
Она провела кончиком пальца по краю кофейной чашки. Как он был к ней внимателен! Напоил кофе, заставил принять аспирин, массажем снял головную боль. А как он разнял подравшихся Коди и Панк! Тон его не допускал возражений - сразу видно: директор. А до чего же комичное было у него выражение лица, когда Дейви вытащил булку из-под дивана и потянул себе в рот. Обхохочешься! Так гаркнул на мальчугана, что тот со страху напустил в штаны. Детей-то он, ясное дело, любит, но не умеет обращаться с малышами. Жаль, что у него нет собственных детей. Можно сделать такой вывод, судя по его поведению. Будь у него свой ребенок, он затмил бы для него весь белый свет. Джек бы ей уже все уши прожужжал о сыне или о дочке.
Хеллер вздохнула и встала из-за стола. Собрала грязную посуду, поставила в раковину и пустила воду. Хеллер заткнула пробкой сливное отверстие, влила мыльный раствор и, глядя на него, задумалась. Надо же было Кэрмоди явиться именно в тот момент, когда в доме был Джек. И не просто явиться, а еще распустить свой грязный язык. Но она поставила его на место. Она сказала, что, если он еще раз посмеет вот так ввалиться в их дом, даже не произнеся самого простого слова "можно?", она обратится в суд, не пожалев на расходы даже свою машину, и потребует, чтобы ему запретили общаться с детьми, и он испугался этой угрозы, что сразу было видно по его лицу. Но ведь, произнося эти слова, она про себя подумала, что и Джек поступает точно так же, а ей это нисколько не мешает. Это казалось даже естественным, как если бы он жил в этом доме. При мысли, что Джек Тайлер может жить в таком старом, грязном доме, она чуть не рассмеялась.
Хеллер отключила воду, взяла в руку губку, и тут вдруг нежданно-негаданно на нее нахлынули воспоминания. Она закрыла глаза и прислонилась к раковине. Она увидела себя сидящей у Джека на коленях, почувствовала его губы на своих губах, вновь ощутила его настойчивый язык, ласкавший ее рот, силу его большого тела, тепло руки на своей груди. Джек Тайлер разбудил в ней желание, о котором она и думать забыла за три года добровольного воздержания. Она отогнала от себя грешные мысли, выпрямилась и постаралась сосредоточиться на мытье посуды.
- Мама! - вывел ее из состояния задумчивости детский голосок.
Рядом стоял Коди. По выражению его рожицы было видно, что он тоже думает о Джеке Тайлере, как и она. Хеллер овладела собой и с особым усердием принялась отскребать стакан.
- Что, сынок?
- Почему папа так вел себя? Что, ему мистер Тайлер не нравится?
Хеллер могла бы многое сказать по этому поводу, но ограничилась тем, что покачала головой.
- Не знаю, Коди. Я не очень понимаю твоего отца.
- Мистер Тайлер, могу держать пари, не стал бы вожжаться с другими женщинами, - тихо произнес Коди, прислоняясь плечом к раковине.
Хеллер, выронив мочалку, обтерла мыльную пену с рук и, склонившись к сыну, посмотрела ему прямо в глаза.
- Вот уж не думала, Коди, что ты все знаешь. Такому мальчику, как ты, негоже так думать о своем отце.
- Но я ведь уже не маленький, мама, - скорчил гримасу Коди. - Я даже иногда слышал, что папа делает в соседней комнате с этими женщинами.
- О Боже! - Хеллер обняла Коди и притянула к себе. - Как мне жаль, сладкий мой.
- Ну, ты же тут ни при чем, - пробормотал он, вырываясь из ее объятий и глядя на нее не по возрасту серьезными глазами. - Мистер Тайлер не такой. Я уверен, он не такой.
- Я тоже так думаю, - вздохнула Хеллер, выпрямляясь во весь рост. - К тому же Джексон Тайлер вовсе за мной не ухаживает. - "Теперь, во всяком случае, поостережется", - добавила она про себя. - Выкинь это из головы, Коди. Иначе будешь сильно разочарован. - Она снова погрузила руки в раковину, постаралась придать своему лицу самое беззаботное выражение и заговорила веселым, бодрым тоном: - Да и к чему мне сейчас муж, Коди? Мне нравится быть независимой, а с тобой-то мы ведь всегда поладим, не так ли? Неужели мы вместе не поднимем нашу семью? Зачем нам чужой мужчина, чтобы он здесь командовал? - Она улыбнулась ему и подмигнула. - У меня есть мужчина в доме, это ты, мистер.
"Мистер" улыбнулся и гордо выпятил грудь, но в глубине его глаз затаилась грусть. Ей тоже было тоскливо, но стоит ли растравлять душу себе и сыну? И она с удвоенной энергией принялась скрести посуду.
- Скажи твоей сестрице - пусть выходит, - смилостивилась Хеллер.
Коди с задумчивым видом повернулся и пошел в заднюю часть дома. Хеллер, все с тем же усердием грохоча тарелками, сглотнула слюну. О нет, плакать она не станет. Она ни в коем случае не станет плакать, ибо стоит начать - и уже не остановишься.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Это была, разумеется, чистая случайность, но такие случайности сплошь да рядом выпадали на долю Джексона. Он на одну минуту забежал в маленькое кафе, издали показал Лиз знаком, что желает чашечку кофе, она же поставила ее на стойку как раз за спиной Кэрмоди Мора - тот сидел за столиком рядом с двумя девочками в буквальном смысле этого слова. Джек знал их, одной было всего лишь четырнадцать лет. Обе они участвовали в бойскаутском движении и ходили в подобающей одежде - ботинках, облегающих джинсах и ковбойках. Сегодняшний день не был исключением. Обе они с благоговением внимали разглагольствованиям Кэрмоди, боясь пропустить хоть слово. Джек, потягивая кофе, прислушался к тому, что он говорил.
- Да, как же, как же, очень хорошо помню ту ночку в клубе, - сообщил Кэрмоди. - Это была еще та ночь! Вдохновение никак не приходило, а без него исполнение музыки становится тяжкой работой. Принято думать, что музыка - это слава и большие деньги, понимаете ли, и действительно, порою так оно и бывает, но, уж поверьте мне, это вовсе не легко. Нет, далеко не каждому дано зарабатывать на жизнь музыкой.
Терпение Джека лопнуло.
- А вам, видно, дано, Кэрмоди? То-то вы уже полгода не платите алиментов. И почему же в таком случае ваши дети терпят нужду и ютятся в старом сборном доме? А у вас самого даже нет машины?
Кэрмоди резко обернулся.
- Тайлер!
- Здравствуй, Аманда! Здравствуй, Кристина! - улыбнулся девочкам Джек, не обращая внимания на Кэрмоди. - Ну, как отдыхаете без школы?
Обе девочки явно смутились. Ничто так не напоминает о вашем возрасте - слишком молодом или слишком старом, - как встреча с бывшим учителем. Издав в ответ на приветствие Джека невнятное бормотание, они с помощью соломинки поспешно разделались с содовой водой и ретировались. Джек несколько секунд наблюдал, как Кэрмоди курит, наслаждаясь произведенным на девочек впечатлением, а затем уселся рядом с ним.
- Сколько вам лет, Кэрмоди?
- Не ваше дело, господин хороший, - прошипел Кэрмоди. - То, что вы волочитесь за моей бывшей женой, не дает вам права совать нос в мои дела.
Джек поставил пустую чашку на стол, облокотился на столешницу и твердо взглянул в глаза своему соседу.
- Ваша бывшая жена - мой друг. Вы не желаете, чтобы я вмешивался в ваши дела, а я хочу, чтобы вы не лезли в мои. Это относится и к моим отношениям с Хеллер. И раз уж мы об этом заговорили, то послушайте, что я вам скажу. Если вы когда-нибудь посмеете в моем присутствии оскорбить ее грязным намеком, как позволили себе вчера вечером, я с великим удовольствием собственными руками поучу вас хорошим манерам. Я бы и вчера это сделал, руки у меня прямо чесались, да помешало присутствие ваших потомков. Я слишком чту детей, чтобы разрешить себе в их присутствии отколошматить их родного папашу. Но зарубите себе на носу - или вы оставляете Хеллер в покое, или будете иметь дело со мной.
- Ну-ну, потише, господин хороший, я не из пугливых, - процедил сквозь зубы Кэрмоди.
- Да? - улыбнулся Джек. - Напрасно. Потому как нет для меня большего удовольствия, чем надавать вам как следует по морде.
В глазах Кэрмоди мелькнул страх, но, быстро овладев собой, он впал в обычный для него хвастливо-бодряческий тон.
- Ну ты не очень-то задавайся, Тайлер, - с угрозой произнес он. - У меня есть парочка знакомых - крутые парни из техасских кабаков, - мне им только мигнуть. Чуешь?
Джек, усмехнувшись, покачал головой и сделал над собой героическое усилие, чтобы говорить тихо и спокойно.
- Таких угроз я слышал в своей жизни немало и знаю им цену, - произнес он. - Повторяю: отныне вас не касается, с кем встречается Хеллер и что она делает. И вы будете вести себя с ней тише воды, ниже травы. Ибо, если что не так, я не стану мигать крутым парням из техасских кабаков, а займусь вами самолично. И будьте уверены, Кэрмоди, это не доставит вам ни малейшей радости.
От злости, что он не в состоянии ответить Джеку достойным образом, лицо Кэрмоди исказилось.
- Я что же, - чуть ли не во весь голос заорал он, - не вправе задать пару вопросиков бывшей жене? А как же мои дети? Они, может, будут страдать по твоей вине, а как я об этом узнаю? Послушать Панк, так ты еще тот подонок.
Джек откинулся на спинку стула и сложил руки на коленях, являя собой картину полного спокойствия.
- Панк - шесть лет. А шестилеткам директора школ всегда кажутся чудовищами. Однако школьный совет никогда не назначил бы на директорский пост человека, который не любит детей или способен их обидеть. Да и репутация у меня неплохая. Словом, я добрый человек, пока меня не выведут из себя. Помните об этом.
В подтверждение своих слов он постучал пальцем по столу и удалился, довольный тем, что сумел сохранить самообладание, грозившее вот-вот отказать ему. Денег за выпитый кофе он не оставил - пусть расплачивается Кэрмоди. Все-таки наказание.
Фанни долго кашляла, отплевывалась, тяжело дышала, прежде чем прочистила глотку и смогла заговорить.
Хеллер с тревогой заметила синяки под глазами матери и бледность щек, проступающую сквозь чрезмерно яркие румяна.
- Ты слишком много куришь, мама, - мягко заметила она.
- Ну, ты опять за старое, - недовольно проговорила Фанни своим хриплым голосом. - Я больна, все дело в этом. Но не обо мне речь, не для того я пришла.
Хеллер понимающе стрельнула глазами в ее сторону, но тут же отвернулась к кассе - обслужить старика, купившего один рулон туалетной бумаги. Он непременно являлся раз в неделю, но никогда не покупал ничего, кроме одного-единственного рулона туалетной бумаги. Кассовый аппарат еще не отщелкал чек, а он уже протягивал Хеллер заранее приготовленную мелочь. Хеллер улыбнулась, пожелала ему всего хорошего, он хмыкнул в ответ и зашаркал прочь. Тут дверь отворилась и вошел парень странного вида. При виде его Хеллер поспешно повернулась спиной к матери, в надежде, что он быстро уйдет, хотя отлично знала, что этому не бывать. Сколько уже раз она отклоняла его приглашения, а он являлся все снова и снова, хотя она скорее пошла бы на свидание с Гитлером, чем с ним. По добродетелям они не уступают друг другу, но у Гитлера по крайней мере не было такого пивного брюха, подобающего разве что женщине в самой последней стадии беременности. А голову он не мыл с Рождества! Но это, естественно, не мешает ему быть любимцем Фанни.
- Привет, Бумер! - воскликнула она.
Он помахал рукой и пошел к ящику с пивом.
- Не заговаривай с ним, мама! - спокойно сказала Хеллер.
Фанни облокотилась о прилавок, дыша винным перегаром. Значит, успела с утра пораньше накачаться своим любимым напитком - джином, хотя всегда с жаром отрицала, что употребляет его.
- Что ты имеешь против Бумера? Твой папа всегда любил этого мальчика.
- Еще бы! Конечно, любил! - возмутилась Хеллер. - Два сапога пара! И Бумер давным-давно не мальчик.
Фанни протянула через прилавок длинную оголенную руку с зазвеневшими на ней браслетами и коснулась плеча Хеллер кончиками пальцев с накрашенными ногтями.
- Может, ты завела кого-то? - спросила она, поднимая нарисованные дуги бровей.
- О чем ты, мама? - нахмурилась Хеллер.
- Ну, хватит строить из себя дурочку, - с хитрецой произнесла Фанни. - До меня уже дошли кое-какие слухи.
- Слухи о чем?