- Ты уже знаешь, что я многие годы пристально наблюдаю за тобой, - Дэнни уже не могла остановиться. - Тебе будет трудно меня обмануть, Джимми. Я знаю великое множество людей, к которым ты приходил на помощь, когда они даже не успевали тебя об этом попросить. И оставлял их, не требуя ничего взамен, когда у них все налаживалось. Но никто и никогда не делал ничего подобного для тебя, даже Лейла…
- Не впутывай Лейлу! - огрызнулся Джим.
Дэнни вздрогнула как ужаленная.
- Я тоже люблю Лейлу, ничуть не меньше. И говорю это не со зла и не из ревности. И пойми, Джим. У всех твоих друзей есть личная жизнь. У Лейлы своя семья. У других тоже есть любимые. Часто люди просто не в состоянии заметить, что кто-то рядом бедствует, потому что они сыты собственным благополучием. Но ты другой, Джим. И что это может означать для такого неравнодушного к тебе человека, как я? Только то, что Джим Хаскелл глубоко несчастен. И поэтому, чтобы притушить собственную боль, он сам ищет того, кому бы он мог в этот момент помочь. Джим Хаскелл слишком горд или, наоборот, бесконечно скромен, чтобы озадачивать кого-то собственными проблемами. Скажи, что я не права.
- Я вообще не собираюсь обсуждать это… - сухо парировал Джим.
- И это очень плохо, Хаскелл. Потому что у меня в связи с твоим ответом возникает множество вопросов, - покачала головой Даниэль. - Мне интересно, что ты думаешь… По-твоему, твоя подруга Лейла стала бы уделять тебе внимание в ущерб своим отношениям к Джейку? Стала бы испытывать доверие любимого мужчины? Никогда! Потому что для Лейлы, как для преданной и любящей женщины, важно, чтобы ее мужчина был в ней полностью уверен, чувствовал себя несравненным и единственным. Она не станет рисковать семейным спокойствием ради приятельских отношений. И я считаю, что она права, перевернув страницу своей жизни, - резюмировала девушка и строго посмотрела на Джима.
- Итак, доктор Моррисон, к какому выводу вы пришли? - насмешливо произнес он после короткой паузы, в течение которой постарался взять себя в руки и не выплескивать на подругу все свое негодование. - Надеюсь, у вас уже готово врачебное заключение и вы больше не станете меня препарировать?
Даниэль посмотрела в окно. Ей стало не по себе. Трудно было сказать, кто из них двоих сейчас более жесток. Но она уже не могла остановиться. Для Дэнни важнее всего было разобраться в отношениях. И она продолжила:
- Но даже если бы у Лейлы не было ее Джейка, для тебя это ничего бы не изменило. Она так и оставалась бы твоей принцессой, а ты - ее благородным, самоотверженным рыцарем. И для всех прочих ты, Джим Хаскелл, не более чем добрый малый, мировой парень, которому все нипочем. Если на твоем лице появится страдание, то все просто решат, что ты сдал. Но ни один из тех, с кем ты был так великодушен все эти годы, не пожертвует своим комфортом ради тебя. Потому что сценарий, когда ты помогаешь, а они пользуются этой помощью, всех устраивал гораздо больше. И дело здесь не в черствости. Люди просто не в состоянии понять, что ты тоже нуждаешься в помощи и поддержке. Потому что ведь это твое амплуа: выслушать, понять, помочь и скромно удалиться. Они уверены, что ты это любишь. Некоторые даже подумывают, что, позволяя тебе улаживать их проблемы, они в какой-то мере поощряют тебя. Конечно, вслух тебе никто в этом не признается. Но если бы ты, Джим Хаскелл, ко всем людям относился с таким же скептицизмом, с каким относишься ко мне, то сам бы давно понял это!
- Сколько красноречия, судья Моррисон!
- Это все, что ты можешь сказать?
- Но почему тогда ты поехала со мной? Или это все остальные черствые и неотзывчивые, а ты - исключение?
- Нет, Джим. Я не лучше других. Просто я хотела быть с тобой, но никогда бы не отважилась, если бы Лейла не подтолкнула меня к тебе.
- Она сделала это? - удивился Джим Хаскелл.
- Странно, что я решилась признаться в этом, но это правда. Лейла буквально препроводила меня к тебе в тот вечер. И поэтому я сейчас с тобой.
- О чем уже жалеешь? - ухмыльнулся Джим.
- Не надейся, Хаскелл. От меня ты так просто не отделаешься, - шутя пригрозила Даниэль. - Теперь я займусь тобой, - горячо прошептала она, прижавшись губами к его щеке.
Даниэль подчинилась порыву. Она позволила себе следовать инстинктам. Пропустив узкую ладонь между верхними пуговицами его рубашки, она прошептала:
- Ты позволишь мне, Джим? Ответь…
- Дэнни… - проговорил он и съехал на обочину.
Он остановил машину и посмотрел на девушку сочувственным взглядом.
- Дэнни… Я не могу сказать тебе того, что ты надеешься услышать…
- Замечательно, - тяжело выдохнула она.
Она отняла от груди Джима свою руку и, горя от смущения, прикрыла лицо ладонями.
- Эй! Малышка Дэнни, только не вздумай расплакаться. Возможно, ты неправильно поняла меня. Я действительно не все могу доверить тебе, но только потому, что сам еще не все знаю. Ты права, я очень расстроен и не на шутку растерялся, когда получил известия от своей настоящей матери. Меня раздирают чувства, в которых сам себе не хотел бы признаваться. Я не перестаю думать о том, что родители лгали мне все эти годы. Зато я четко осознаю, что сам должен во всем разобраться… И еще мне нужно время. Возможно, много времени, чтобы свыкнуться. Ведь еще неизвестно, что мне предстоит услышать от своей матери… Просто будь рядом со мной, Малышка Дэнни. А разговоры - это все пустое. Это для поверхностного сочувствия. Поверь мне, глупенькая… И не плачь, пожалуйста.
- Кто тебе сказал, что я плачу! - пробурчала она, не отрывая рук от лица. - Я никогда не плачу, Хаскелл. Запомни это.
- Хорошо… Тогда, я думаю, мы можем ехать дальше.
Даниэль Моррисон ничего не ответила. Она резко отвернулась к окну, и Джим не успел увидеть ее лица.
- Дэнни, - он провел рукой по ее шелковистым волосам, - не бросай меня… Дай мне шанс, девочка.
- Хорошо, Хаскелл, - выдавила из себя она. - Поезжай. Надеюсь, до темноты мы доберемся до какого-нибудь мотеля.
- Ты не доверяешь моим скаутским навыкам, дружочек? Я могу неплохо устроиться на ночлег и в чистом поле.
- Предпочитаю мотель, - коротко парировала она.
- Понял… Боишься меня, - расценил по-своему Джим. - Правильно делаешь.
- Ты такой самонадеянный, Хаскелл, - посмотрела она на него, брезгливо поморщившись.
- У меня для этого есть все основания, - заметил он с ехидством, явно дразня девушку.
Даниэль заснула еще до наступления темноты, и Джим имел возможность спокойно вести машину. Он целиком погрузился в свои нехитрые мысли, в которых переплелись переживания последних дней, разговор с родителями, навязчивая болтовня подруги, ожидания встречи с женщиной, назвавшейся Анной…
Он был раздражен. Но больше всего его изводила Дэнни с ее допросами.
Джим знал, что именно так ведут себя девушки, когда любят. Поэтому он всегда предпочитал тех, которые ведут себя иначе. И его любимая Лейла никогда не терзала его подобными дознаниями. Ее всегда устраивала некоторая щекотливая недоговоренность в их отношениях, которую каждый мог толковать по-своему. Однако Лейла, обретя свою любовь - увы, не в лице Джима, - стала в точности походить на Малышку Дэнни, обрабатывая своего скрытного Джейка Сазерленда.
Джиму было доподлинно известно, как настойчиво Лейла старалась проникнуть в тайны Джейка, который тщательно оберегал ото всех свое прошлое. И ей это удалось, хоть и стоило огромных усилий и много пролитых слез. И только благодаря этой безжалостной откровенности они смогли по-настоящему сродниться, поверить в любовь друг друга и в общее будущее.
Джим от всего этого был в ужасе. Он всячески надеялся избежать подобной участи. Меньше всего ему хотелось проходить через жернова обнажающей исповеди со своей возлюбленной. В его представлении это была худшая услуга, которую могут оказать друг другу влюбленные. Джим искренне верил, что всегда следует начинать с чистого листа и не волочь за собой ворох прошлых воспоминаний.
Да, размышлял мужчина, Дэнни слишком рьяно взялась за дело - то есть за него, Джима Моррисона. Он это не приветствовал, хотя ни разу не пожалел, что она была рядом с ним…
Он рассчитывал уладить с девушкой все шероховатости, но прежде ему предстояло выяснить отношения с женщиной по имени Анна…
- Ты отчаянный, Джим, - проговорила Дэнни, еще не открыв глаза, отчего могло показаться, что она разговаривает во сне. Но тут девушка сладко зевнула и потянулась, раскинув руки. - Ты все это время вел машину без отдыха! Почему не разбудил меня? Я бы сменила тебя за рулем.
- Я и не знал, что ты так храпишь, Моррисон! - рявкнул на нее Джим.
- Я? Храплю?! Ты что? - раскраснелась от смущения девушка.
- И еще как! - покачал головой Джим. - Как боцман.
- Не ври, Хаскелл, - махнула на него рукой Даниэль.
Джим рассмеялся, и она вздохнула с облегчением.
- Ты устал, - ласково провела она рукой по его волнистым волосам.
- Нормально…
- Все отнекиваешься? Я же вижу, что устал. Притом устал очень сильно. Больно смотреть… Давай поменяемся. Не спорь со мной, Хаскелл.
Не успев заручиться его согласием, Даниэль Моррисон стала протискиваться на водительское место. Джим безмолвно сдался и поменялся с девушкой местами. Он действительно чувствовал себя смертельно усталым от монотонного вождения и боялся уснуть за рулем.
- Так! - удовлетворенно произнесла Дэнни, заняв его место. - Где у тебя тут дорожная карта, Хаскелл? Показывай…
Джим усталым голосом посвятил подругу в тонкости маршрута.
- Для меня главное - добраться как можно скорее до закусочной. Я голодная.
- Имей в виду, женщина, что в таких захолустьях закусочные - не самое безопасное место для представительниц прекрасного пола.
- На что ты намекаешь, Хаскелл?
- Закусочная на отшибе - это дюжина пьяных мужиков и одна Даниэль Моррисон. Конечно, ты привлечешь всеобщее внимание, и это тебе польстит, но не уверен, что в случае чего у меня хватит сил тебя защитить.
- А, вот как ты заговорил!
- Заметь, со мной ты не в меньшей опасности, Малышка Дэнни…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Каждый из них был абсолютно убежден, что с близостью нужно повременить. Джим понимал, что прежде необходимо разобраться в себе, да и Дэнни приготовилась ждать.
Только миг, один-единственный миг, когда они посмотрели друг на друга по-особенному, когда, прикоснувшись друг к другу, они уже не смогли противиться, вот этот самый миг и принял решение за них. Миг поднялся над всеми разумными доводами…
Они одинаково не желали этого, сознавая несвоевременность, но каждый уже стал колебаться.
"Просто доверься своему мужчине и посмотри, куда вас обоих это заведет", - слышала Дэнни ласковое нашептывание искуса.
"Вы оба этого хотите, вас ничто не удерживает", - будоражило Джима.
И оба больше не могли думать ни о чем другом, когда Джим делал вид, что спит, а Дэнни старалась сосредоточиться на дороге.
В конце концов, усталость сломила Джима, и он уснул. А Дэнни сурово пристыдила себя, и этого оказалось достаточно, чтобы взять свои эмоции под контроль. Ей даже показалось, что за какие-то несколько минут она пережила настоящее стихийное бедствие.
Она вздрогнула, потому что неожиданно громко зазвонил сотовый Джима. Девушка узнала эту мелодию, лирическую и щемящую. И ревность, едкая, неотступная, с новой силой сковала ее сердце и разум. Она с болью слышала, как сонный голос Джима ответил:
- Да, детка… Да, было бы неплохо, однажды… Но не сейчас, ты же понимаешь… Да-да. Дэнни по-прежнему со мной… - ласково шептал он в трубку.
Дэнни мобилизовала всю свою волю, чтобы ничем не выдать чувства ревности, - она знала, чувствовала это каждой клеточкой своего существа, что Джим наблюдает за ней. Что им в эту минуту движет мужское самолюбие, а не дружеская чуткость и деликатность. Скрепя сердце, она невозмутимо вела машину, словно не понимая, что он щебечет со своей Лейлой.
- Нет, ты меня не отвлекаешь. Дэнни сейчас за рулем. Она перезвонит тебе, когда я сменю ее… Целую, пока, - промурлыкал Джим и отключил телефон.
Он вновь откинулся на спинку сиденья. Прошло несколько минут, а Дэнни не проронила ни слова. Джим тоже считал излишним комментировать очевидное. Но напряжение внутри салона автомобиля от этого только росло. Наконец, не выдержав, он спросил:
- Дэнни, что опять не так?
Она повернулась к нему, улыбнулась и демонстративным щелчком включила радио…
Всю следующую ночь они молча пересекали мглу южной оконечности Австралии… Километры незнакомой трассы пролетали мимо ее сознания. Даниэль совершала путешествие по стране, лишь изредка сверяя маршрут с дорожными указателями. Но она преодолевала не только расстояние. С каждым оборотом колеса девушка углублялась в свои кошмары, но на сей раз как палач, а не как жертва. Она словно заново, в скоростном режиме, проживала свою жизнь. Проводила ревизию своих заблуждений. Как иногда полезно бывает сесть за руль чужой машины и звуками радио заглушить вторжение извне…
Дэнни понимала, что вызваться сопровождать Джима - уже серьезный поступок, столь не похожий на все робкие полумеры, которые она предпринимала до этого. Она сознавала и то, что теперь не имеет права останавливаться и отступать. И дело даже не в ее отношениях с Джимом. Она обязана измениться сама, внутренне вырасти, стать сильнее, неуязвимее. Таков был ее долг перед собой. И если этому и суждено когда-то случиться, то именно теперь.
В эту ночь Даниэль поняла, для чего человеку дано одиночество. И мерное дыхание спящего рядом друга не нарушало этого состояния…
Она продолжала свое захватывающее внутреннее путешествие, даже когда они разбили палатку на ночевку…
- Джим, просыпайся… Вставай, Джим! - Истерический крик Даниэль мог поднять мертвого.
Джим резко вскочил, но еще долго приходил в себя, потирая ладонями лицо. Он был щемяще трогателен в своей сонливости.
- Дэнни, что стряслось? - наконец пробурчал он, уставившись на нее сонными глазами.
Она застыла, прижавшись к тенту низенькой палатки и лучом фонарика тыкала в скомканный спальный мешок. Ее рука дрожала, отчего свет мелькал у Джима перед глазами, мешая сосредоточиться.
- Что-то шевелится в моем спальном мешке! - голосом, исполненным безотчетного ужаса, просипела девушка.
В эту минуту Дэнни забыла о том, что звери, маленькие и большие, дикие и прирученные, - это ее специальность. Она просто не могла допустить, чтобы "что-то", наверняка мерзкое и опасное, осмелилось шевелиться в ее спальном мешке!
Постепенно разобравшись, что к чему, Джим встал на колени перед ее мешком и сказал:
- Все нормально, Малышка Дэнни… Свети-ка ровнее. Сейчас мы все выясним. Уверен, что это пустяк. Сейчас я достану тебе маленький трофей…
- Нет! Нет! Только не это! Не лезь туда! Я боюсь! - съежившись, завопила Дэнни.
Джим улыбнулся, схватил мешок в охапку и, выйдя из палатки, тщательно вытряхнул его, вывернув наизнанку. На ощупь убедился, что ничто живое не цепляется за края, и вернулся к Дэнни со словами:
- Если там и был кто-то страшный, то теперь его нет. Довольна?
- Прости меня, Джим. Посмотри, какие мурашки… Я просто сама не своя, когда подумаю о чем-то омерзительном, да еще посреди пустыни, в темноте…
- На обратном пути остановимся в мотеле, глупенькая, - в качестве утешения пообещал Джим. - А теперь ложись, детка. Я замурую входы, чтобы до конца ночи никто тебя не побеспокоил. Дай-ка мне фонарик.
- Я отвратительная истеричка? - простодушно поинтересовалась Дэнни.
- Нет… Ты очаровательная трусишка. Очень забавная, как мне показалось.
Джим досконально изучал палатку на предмет наличия мелких животных и нежелательных насекомых, когда услышал ее всхлип за своей спиной. Не наводя на девушку луч фонаря, присел возле нее и спросил:
- Ты из-за этого плачешь? Так все же уже позади, малыш.
Она покачала головой.
- Тогда скажи, из-за чего? - ласково спросил он, гладя ее по голове.
- Не скажу… Ты опять будешь меня дразнить, - закапризничала девушка.
- Говори смело, детка. Обещаю, что не буду тебя дразнить, - пообещал Джим.
- Я боюсь, - несмело прошептала Дэнни.
- Я с тобой. Тебе не нужно бояться, - шутливо прошептал в ответ Джим.
- Я тебя боюсь, - призналась Дэнни, вновь разрыдалась и, обхватив Джима за шею, крепко прижалась к нему.
- Ой! - от неожиданности воскликнул Джим. - Этого мне никогда не понять, - констатировал он и ободряюще похлопал девушку по спине. - Ты просто хочешь поплакать, Малышка Дэнни… - предположил он. - Я не возражаю, поплачь.
Дэнни еще какое-то время похныкала и успокоилась. Джим помог ей устроиться в спальном мешке, вручил фонарик и задорно произнес:
- Доверяю тебе светить, пока я буду замуровывать палатку.
Дэнни послушно выполнила его поручение, сопя влажным носом.
- Я думала, это какая-нибудь степная мышь. Представь, мышь в моем спальном мешке… Это же ужас!
- Ты права, малыш. Никто не смеет забираться в спальный мешок к моей девушке. Тем более там нет места маленьким мышкам…
- Джим, а если я ее ранила, когда брыкалась, выбираясь из мешка?
- Уверен, она бы пищала, - со знанием дела заверил ее Джим.
- Спасибо тебе, Джимми. Спасибо тебе за все… - вновь расчувствовавшись, разрыдалась признательная Дэнни. - Мне, как ветеринару, нельзя так реагировать на животных. Но я же имела дело только с кошками, собаками, птичками или же с сильно покалеченными животными, которых еще до перевозки в клинику накачивали обезболивающими и снотворными… По правде, меня обычные лошади приводят в ступор, Джим. Я никому еще в этом не признавалась…
- Не придумывай, Дэнни. Я много раз видел, как ты превозмогаешь свой страх.
- И все-таки я бы предпочла ночевать в мотеле.
- Думаю, в моих объятьях ты почувствуешь больше уверенности, - сказал Джим, ложась возле Дэнни поверх своего спального мешка.
- Еще раз прости, что разбудила тебя своим диким криком. Представляю, как это неприятно…
- Прижмись ко мне, детка. Тогда я не стану об этом жалеть, - хрипло проговорил Джим. - Или я напрасно геройствовал? - спросил он и напористо обхватил девушку.
- Поздно, Джим. На моих часах два сорок. Тебе обязательно нужно выспаться. Завтра у тебя великий день.
- Какая ты умная, Дэнни, - разочарованно зевнул Джим и, забравшись в свой мешок, лязгнул молнией.
Девушке показалось, что он тотчас же уснул. Остаток ночи Даниэль Моррисон слышала его мерное дыхание. Она чувствовала себя очень подавленной и уязвленной, несмотря на переполнявшее ее желание стать другой, менее восприимчивой, менее мнительной, не столь обидчивой.
Одни намерения стоили дешево. Но для начала и они вполне годились.