Он знает. Люцифер все знает. Мими почувствовала, что ее тело холодеет от страха. Вся эта вещь про секретных агентов была фарсом. Он смеялся за спиной, полагая, что они могли бы заработать своё разрушение связи. Темный Принц знал с самого начала, что Мими и Джек были предателями. Он взял их обратно в лоно только испортить всё им именно в этот момент. Это была его месть. Мими провела рукой по бедру, где ее меч был в пределах досягаемости. Мы можем бороться. Мы умрем, сражаясь, но мы будем бороться.
Джек оставался бесстрастным. Не существовало никаких изменений в выражении его лица, никаких признаков, что информация, проникла глубоко в его сердце.
Оставайся сильным, отправила Мими . Не позволяй ему видеть страх.
Джек ничего не ответил. Его позиция была ослаблена, и его тон так и остался разговорным. Это было, как если бы он ожидал услышать больше.
- Мой господин, прости меня. Вы правы в том, что я когда - то чувствовал что - то к этой наполовину человеческой девушке. Но нет ничего между нами. Она была просто мимолетным увлечением, игрушкой. Я понял свою ошибку, и разорвал наши отношения. Она ничего не значит для меня.
Делай с ней что хочешь.
- Это приятно слышать, - улыбнулся Люцифер. - Отвлечение внимания может быть очень вредным. Ее мать, также, было ничем, кроме отвлечения. И раздраженим.
Он смотрел на Джека задумчиво.
- Ты принесешь кровь привратника для меня.
- Да, мой господин, - поклонился Джек.
- Я надеюсь, ты не будешь сливать ее кровь полностью, прежде чем довести ее до Врат. Нам нужно будет принести в жертву её жизнь.
- Действительно, мой господин, я буду сопротивляться искушению.
- Данел присоединится к вам в решении этой задачи и убедиться, что все выполнено.
- Да, мой господин. Буду рад помощи. Он сыграл важную роль в получении Грааля. Я не смог бы сделать это без него.
- Шайлер Ван Ален никогда не было позволено жить. Ее жизнь это издевательство над нашей славой, - заявил Люцифер. - Она является самой большой ошибкой своей матери, и окажется ее глубокой скорбью. Я буду наслаждаться, сливая с кровью её жизнь.
Вот лицемер, подумала Мими. Он называл Шайлер мерзостью, когда сам наполнил наш мир Нефелимами. Серебряная Кровь спаривалась с человеческими женщинами, создавая полубезумный род демоновских детей.
И удачи в этом плане - убить дочь Габриэллы. Я поверю в это, когда вижу.
Шайлер Ван Ален ничего, от неё не трудно избавиться.
- Я ничего не хочу больше, чем порадовать вас, мой господин. Ее кровь твоя, - поклонился Джек.
- А я? - заговорила Мими. - Я имею в виду, а я, мой господин?
- Да, Азраил?
- Собираюсь ли я с ним? - Спросила Мими - Нет, я верю, что они смогут справиться с этим самостоятельно.
Можешь ли ты? Спросила Мими Джека, используя их связь.
Справиться с этим?
Но Джек не ответил. Его лицо было бесстрастно и по нему было так тяжело читать, как никогда. Это не было легко, слушать планы Темного Принца о нём.
Что же нам теперь делать? Послала она. Поговори со мной.
Джек? Алло? Джек? Послала она, стоя с жесткой улыбкой перед Люцифером. Что ты собираешься делать?
Что я должен сделать, наконец он ответил.
Мими не была уверена, что он имеет в виду. Сделает ли он то, что ему приказали? Или то, на что он пойдет для того, чтобы убедить Люцифера, что потерпел неудачу, и жизнь Шайлер будет сохранена? Мими не могда себе представить любой реальности, в которой Джек будет на самом деле убивать Шайлер. Его великая любовь к ней была результатом попытками разрушить свою жизнь. Он связан с ней. Нет, конечно, нет. Джек найдет способ, чтобы это никогда не случилось.
Мими нашла мысль о том, чтобы избавиться от Шайлер раз и навсегда несколько привлекательной. Но она знала, что, после всего, что она никогда не позволила бы Темному Принцу прикоснуться к волосам на голове, что девушка может ли она помочь ему. Подобно тому, что Джек никогда бы не позволил Люциферу сделать больно Кингсли. Они будут защищать людей, которых они любят. Они были в этом вместе.
Я помогу тебе в любом случае, я могу.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Томазия (Флоренция, 1452)
Теперь Андреас вернулся, Томи задавалась вопросом, как она могла сомневаться. Она должна была доверять себе, и теперь она будет платить цену. Но причины ее опасения не могут быть забыты: она держала в памяти то, что Андреас - Михаил - сделал так давно. В последний раз они столкнулись с Темным Принцем. Хотя она пыталась в своем сердце понять его, но она никогда не примет его выбор. Она никогда не простит его за то, что он сделал во время кризиса в Риме.
То, что произошло в Риме никогда не должно быть забыто. Она пыталась принять, пыталась понять, но теперь Томи пришлось признать, что после того, как кризис миновал, было уже слишком поздно. С тех пор она не доверяла Михаилу, чтобы он привел их… Она подумала, что он все еще понимал причину их жертвы. Причина их существования заключается в поиске выкупа за свой народ, чтобы принести надежду изгнанным, чтобы принести свет для тех, кто был проклят во тьме.
Они были так близки к победе в Риме. Михаил был так близко к его прекращению.
Теперь они оба были наказаны. По прошествии столетий, сомнения Томи только росли. В этих сомнениях, Люцифер и нашел способ влезть между ними, чтобы разрушить то, что не может быть разрушено.
Их большая любовь друг к другу.
Это был только вопрос времени, когда Андреас узнал бы, что она сделала Люциферу ребенка. Это был новый дух, новое лицо. Это была не обычная беременность для их вида. Это была новая душа. Она чувствовала его страх, его удивление, и неопределенность. Так или иначе, Люцифер украл дар деторождения от Красной Крови и использовал его для создания ребенка.
Их ребенок родился в любви. Джо - Люцифер - она любила его. Что бы она ни сделала, она любила его, и она любила этого ребенка.
Она сделает все, чтобы защитить ее, и это была дочь, она знала это.
Она сделает все, чтобы защитить ее от Андреаса.
Что случится, когда он узнает правду?
Томи думала о Симонетте - потрошенная. Они убили, невинного младенца прямо в ее животе. Нефилим. Дети демоны. Но они были еще детьми. Достойные прощения, достойные выкупа. Младенец ничего не сделал, чтобы заслужить такой мерзкий и насильственный конец.
Андреас никогда не будет делать то же самое с ней, она знала это.
Но ребенок…
Когда они с Андреасом вернулись назад, они вновь приступили к своей миссии, охоте на оставшуюся Серебряную кровь в их среде. Томи старалась не думать о том, что в один прекрасный день она родит такого же, как те, кого они убивали.
Она чувствовала себя так естественно, работая с Андреасом. Конечно, он был Михаил, и не было никого похожего на него. Но с течением времени она увидела, что он смотрит на нее как - то странно. Он знал, что что - то не так, что что - то изменилось между ними.
- Ты обеспокоена, любовь моя. В чем дело? - Спрашивал он. - Мы одержали победу над нашим врагом. Теперь нечего бояться.
Но, как Андреас, Томи не могла заставить себя сказать ему правду. То, что она была обманута, что она сомневается, и поэтому она была той, кто предал его на этот раз. Вместо этого, она носит платья. Они плотно облегают ее грудь, но расходятся, скользя по ее туловищу, так что он не может видеть растущую выпуклость ее живота. Вскоре, однако, она не сможет скрыть это.
Ночью она мечтала о Джо. Она мечтала об их ночи вместе, и она почувствовала стыд в своей душе от того, как она ответила на его прикосновение. В своём сне она могла видеть Люцифера. В некоторые ночи ей снилось, что она поняла, будучи в состоянии уйти, что Андреас был ее истинным помощником. Потом она просыпалась, чувство вины и стыда заполняют ее снова. Это было еще более постыдно.
Они охотились на Серебряную кровь по византийским улицам города, когда Томи поняла, что она слишком большая, чтобы бежать. Серебряная Кровь начала двигаться все быстрее и быстрее, и Андреас бросился догонять ее. Но Томи едва могла двигаться. Ребенок бил ее ногой в живот, и платье, которое она носила, чтобы скрыть свою растущую талию, было тяжелое и тащило ее вниз. Она могла видеть перед собой Андреаса, который пытался решить: стоит ли ловить серебряную кровь или подождать Томи.
- Иди! - Закричала она. - Не жди меня!
Она остановилась, не замедляя его слишком долго, она будет ненавидеть бежать за Серебряной кровью из - за того, что она сделала. Но она уже не могла работать, она больше не могла стоять. Она села на обочину дороги и ждала, пока вернется Андреас, пытаясь придумать, что она скажет ему. Прошел почти час, прежде чем он вернулся, окровавленный и в синяках.
- С тобой все в порядке? - Спросила она. Если все, что она сделала, привело его к боли…
- Я в порядке, - сказал он. - Это за моего оппонента ты должна беспокоиться.
Томазия с облегчением улыбнулась, но лицо ее опустилось, когда она вспомнила, что она должна была сделать.
- Хотя, я должен то же самое спросить у тебя, - сказал он. - Я заметил, что в последнее время ты, кажешься, немного нездоровой.
Возможно, отвлеченной. Я не хочу, подталкивать тебя, сказать мне что - то, чем ты не хочешь делиться, но я должен спросить сейчас.
- Существует кое - что, что я должна сказать тебе, - призналась Томазия. - Хотя я боюсь того, как ты будешь реагировать на новости.
Андреас опустился на колени рядом с ней на дорогу и взял ее руку в свою.
- Не существует ничего, чего бы ты не могла сказать, и что я не желаю слышать. Ничто не сможет изменить того, что я чувствую к тебе.
Наша связь сильнее, чем это.
Их связь…
- Пока тебя не было, - начала она, - я убедилась, что была неправа, что ты был моим другом, что ты был моим Михаил. Я никогда не сомневалась, я бы никогда не считала, что Люцифер мог находиться в тебе, но мне стыдно признаться, что я и сделала. Я полагала, что это потому, что все сделала, и потому все, что я увидела, позволило мне в это поверить. И Джо…
- Никто не мог знать о Джо, - сказал мрачно Андреас.
- Это было больше, однако. Джо убедил меня, что мы должны быть вместе, что он был моим Михаилом, а не ты. И я уже сомневалась в себе так, что чувствовала, что он должно быть прав… Мы стали суженемы.
Андреас встал.
- Ты… ты связана с Джо?
- Да. Я связана с ним. И…
- Встань! - Скомандовал Андреас.
- Пожалуйста, Андреас.
- Я сказал, встань!
Она сделала, как он просил. Она выпрямилась в высоту, и не наклонялась вперед, чтобы складки ее платья, лучше скрывали ее растущий живот. Это было время для Андреаса, чтобы узнать все.
Он сразу все увидел.
- Боже мой, - сказал он. - У тебя ребенок? Как это может быть?
- Я не знаю, - призналась она. - Но я знаю одно: я не могу позволить тебе уничтожить его.
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
Шайлер
Шайлер задержалась за чашкой кофе, не уверенная насколько рано будет появиться в доме Чейзов в такую рань. Когда она больше не могла ждать, она попросила отель вызвать машину и дала водителю адрес.
Он присвистнул.
- Едете в Солнечные Дюны не так ли? Далековато Она могла вообразить, какое впечатление на неё произведет дом в таком месте как Малибу. Они двигались вниз по Пацифик Коаст Хайвэй, ползущего через каньоны, прямо против берегового плацдарма. Шайлер видела серфингистов в костюмах для подводного плавания, сидящих на своих досках, ждущих волн. На пляже были семьи устраивающие пикник и ряды красочных зданий, стоящих перед водой, единственным ключом к разгадке их огромного богатства были Астон Мартины и Феррари, припаркованные в дороге.
Место жительства Чейзов стояло прямо на пляже, внушительная современная структура, которая, казалось, была сделана почти полностью из стекла.
- Это - ориентир, - сказал водитель, когда высадил ее. - Одно из последних зданий построено действительно известным местным архитектором. Ничего не ломайте! - Пошутил он.
- Спасибо, - сказала Шайлер. Она ожидала более традиционное поместье, типо Нантакета - дома с десятью спальнями, который был летним местом жительства Корделии. Этот дом напомнил ей о музее с его зубчатой линией крыши и алюминиевыми группами. Дорога привела к парадной двери двойной высоты с тяжелой железной ручкой. Через стеклянные панели для стен она видела дом - безмятежное и безупречное пространство, которое смотрело на океан.
Она набрала домофон и посмотрелась в камеру.
- Мм, привет? Я - Шайлер Ван Ален. Г - жа Чейз ожидает меня.
- Один момент, - ответил голос. Шайлер слышала звук шагов, и дверь распахнулась, чтобы показать крошечную молодую, но осторожную женщину в черной рубашке поло и штанах хаки - униформа, заметила Шайлер. Эмблема - Солнечные Дюны- на кармане была всем, что выделяло её.
- Привет, Шайлер, пройдите в дом. Г - н Джексон ожидает Вас.
Шайлер следовала за девушкой через огромный холл в заполненную солнцем гостиную. Стеклянные окна двойной высоты смотрели в сторону океана; стены были бежевыми и покрыты ошеломляющими художественными работами. Шайлер думала, что часть работ выглядела знакомыми - де Кунинг? Шагал? Строго выглядящий человек преклонного возраста стоял перед фреской Лихтенштейна.
- Добрый день я - Мюррей Джексон. Я работаю на г - жу Чейз. Вы, должно быть Шайлер, молодая особа, с которой я говорил по телефону, - сказал он. - Подождите немного. Г - жа Чейз спустится через мгновение.
Он осмотрел её и покинул комнату.
Мебель была обита материей в богатой сливочной коже и окружала огромный металлический журнальный столик, который вспыхнул в солнечном свете. В одном углу был рояль, и Шайлер видела, что вершина была покрыта обрамленными фотографиями с красивой парой - ее матерью и Беном. Шайлер даже не видела свадебные фотографии. Корделия скрыла очень далеко. Они были так великолепны вместе, что было трудно смотреть на них, трудно чувствовать себя связанным с двумя пылающими людьми на фотографии. Её отец был очень красив - не просто солидный, но яркий. В нем была и мягкость. Он был похож на такого счастливого человека. Золотой мальчик во всех отношениях - родившийся к свету и смеху. Его улыбка была так полна радости, и у Шайлер впервые не было подозрения, что заставило Аллегру бросить весь мир для него.
- Он должен быть особенным, - говорил Оливер.
Смотря на фотографии так же пристально, как Бен смотрел на Аллегру, Шайлер знала, что Оливер был прав.
Но большинство картин на фортепьяно изображало девочку примерно ее возраста, улыбающейся вечеринкам по случаю дня рождения, на лыжных спусках, или на лошади, украшенной лентами. Были фотографии девочки с пожилой парой, которая должна была быть ее бабушкой и дедушкой - Г - н и г - жа Чейз? И некоторые с элегантной женщиной, которая должна была быть матерью девочки. Не было никаких фотографий ее ни с кем, кто был похож на ее отца. Девочка была очень симпатична, и была привлекательна.
Было что - то знакомое в ее голубых глазах, смеявшихся с восхищением. Кто была эта девочка?
Шайлер шла дальше, чтобы пристально осмотреть искусство и была слишком занята, осматривая самую близкую часть, чтобы услышать шаги на лестнице, она поняла, что в комнате была не одна.
- Как Вы находите коллекцию? - Спросила женщина.
Шайлер обернулась, чтобы видеть бабушку с картин: высокая, внушительная женщина оделась в безупречно свежем кремовом полотне.
- Это - Ричард Принс, не так ли? - Спросила Шайлер. - Я всегда думала, что он был ужасно переоценен, но это действительно удивительно, - сказала она, восхищаясь негабаритным пейзажем с ковбоем в центре пейзажа. Она всегда думала, что Человек Мальборо был таким клише, но живопись была открытием.
- Спасибо. Я рада сказать, что мы купили его, когда это было все еще возможно. - Смеялась женщина. - Декка.
- Шайлер, - сказала Шайлер, пожимая руку женщины, у которой была хорошая устойчивая власть.
- Да. Джексон сказал мне, что ты думаешь, что ты моя внучка, - сказала Декка, сидя на кушетке напротив Шайлер и изучая ее с острой откровенностью. - Я уверила его, что это невозможно, но он настоял, чтобы я встретилась с вами, таким образом, я думала, что успокою его.
- Я ценю это, - сказала Шайлер. - И я сожалею, что наложила это на Вас, но я ищу своего отца. Я - дочь Бена Чейза.
Декка кивнула.
- Моя дорогая, - сказала она, указывая на фотографии сверху фортепьяно, - это - дочь Бена. Моя единственая внучка, Финн.
Шайлер глотала трудно.
- У моего отца была другая дочь? - Тогда это означало, что девочка на фотографиях - симпатичная улыбающаяся блондинка ясными голубыми глазами - была её сестрой. Она не могла даже вообразить этого.
- Насколько мы знали, у Бена был только один ребенок. Я вынуждена сказать, что это иногда происходит - незнакомцы, обнаруживающиеся с требованием семьи. У моего сына действительно была своя доля подруг, но он не был… не буду говорить… безответственным человеком.
- Моей матерью была Аллегра Ван Ален, - сказала Шайлер, ее руки дрожали, когда она взяла свой кошелёк, чтобы показать Декке свадебное объявление от "Таймс", так же как ее свидетельство о рождении. - Бен - мой отец. Ее муж.
Декка взяла бумагу и нахмурилась, когда прочитала его.
- Смотрите, я говорю Вам правду. Я - дочь Бена и Алегры - Декка покачала головой.
- Но этого не может быть. - Она отвернулась на мгновение к доскам, скользящим через волны. - Это не имеет значения. Она тяжело посмотрела на Шайлер. - Корделия сказала тебе, что Бен твой отец? - Спросила она. Корделия Ван Ален?
- Ну, да. Я имею в виду, моя мать была в коме, я действительно не могла говорить с ней.
- Кома, - отозвалась Декка эхом. - Да, она была госпитализирована, так как я могу помнить.
Декка скривила свои губы, затем, казалось, пришла к внутреннему решению.
- Пожалуйста, дайте мне время, - сказала она и покинула комнату.
Шайлер понятия не имела, что делать. Так или иначе, она позволила себе надеяться, думать о себе как что - то другое, кроме Димидиум Когнатус.
Вообразить то, на что это, возможно, походило, если бы ее папа был рядом.
Она была бы нормальной внучкой Декки, как эта здорово выглядящая девочка на всех фотографиях. Финн.
Ее сестра.
Так кем была она? Шайлер задалась вопросом. Конечно, она не должна была иметь дело со всем этим. Возможно, она походила на одноклассников Шайлер в Дачезне - богатых и забывающих, одержимыми мальчиками, одеждой и статусом.
Но возможно она просто жила жизнью, Шайлер всегда было жаль, того что она не имела. Она, конечно, была любима. Счастлива. Шайлер нашла себя почти столь же любопытной для Финн, кем она была для Бена? Странно у нее была целая жизнь, чтобы задаться вопросом о своём отце, и только несколько минут, чтобы думать о перспективе другой скрытой родной сестры.