Глава 12
Роман подошел к Кэролайн и обнял ее. Однако это не подействовало – она расплакалась еще сильнее. Она горевала по своему отцу, по себе, по Роману, Райану, Джону и Блейку – по всем, кого она потеряла за годы и еще, возможно, потеряет.
– Извини… – пробормотала Кэролайн в плечо Роману, сминая пальцами его рубашку.
Роман был таким теплым, надежным, он был здесь, когда весь мир отвернулся от нее.
Роман провел пальцами по ее спине. И хотя прикосновение было скорее успокаивающим, внутри Кэролайн зашевелилось желание: ее грудь тут же напряглась, внизу живота стало тепло.
Кэролайн встала на цыпочки и поцеловала Романа. Он замер на мгновение, но тут же ответил на ее поцелуй так, будто умирал без нее.
Он провел руками по ее талии, по бокам, добрался до груди, и, когда коснулся ее сосков, Кэролайн застонала и изогнулась, прижимаясь к нему сильней.
Как скоро она стала подчиняться его действиям, его желаниям! После ночи в Лос-Анджелесе прошла всего неделя, а Кэролайн изнемогала от желания, будто прошла целая вечность. Ей казалось, что Роман никогда не захочет прикоснуться к ней вновь, но он хотел ее, и сердце Кэролайн наполнялось безумной радостью.
Ей нужно ощутить его внутри себя. Сейчас. Она начала расстегивать его шорты, и Роман с утробным звуком отстранился:
– Стоп.
Кэролайн отпрянула, тут же наткнувшись на столик позади себя, и удивленно взглянула на Романа.
– Черт побери, – по-русски выругался он, – я хочу тебя, но не так. Не когда ты расстроена и плачешь.
Кэролайн вздохнула, уловив лишь три слова. Он хочет ее. По-прежнему хочет. Внутри нее боролись противоположные чувства. Что-то ломалось внутри нее, она изменялась, медленно, но верно. И это было связано с Романом, с пониманием того, что между ними все еще существуют чувства…
Роман опустил руки Кэролайн на плечи и легонько сжал их.
– Ты можешь рассказать, что случилось? – Его голос был почти нежным.
Кэролайн замешкалась. Если она расскажет, что тогда? Роман уже понимал – что-то не так, и если она будет все отрицать, это усилит его подозрения.
– Мой отец болен, – наконец произнесла она.
– Тогда ты должна ехать к нему.
Ее глаза вновь наполнились слезами. Заботу в его взгляде сложно было вынести. Кэролайн по-прежнему пыталась спасти семью. Неужели Роман хотел помочь ей несмотря ни на что?
– Это не обязательно. – Как объяснить ему, не выдавая всей правды? – Это хроническое. И хотя ему не становится лучше, хуже ему тоже не будет. Он проживет еще долго, но это просто… тяжело.
– Поэтому он уволился?
– Да, ему пришлось. Он не был в состоянии работать дальше.
– Мне жаль, Кэролайн.
– Ты прав: не все его решения относительно "Салливан" были верны, но мы не знали тогда, что он болен. Я пытаюсь все восстановить, но скоро это будет не важно, правда? – Кэролайн улыбнулась, хотя губы ее дрожали. – Ты сделаешь то, что планируешь, и с "Салливан" будет покончено.
Роман вновь обнял ее. Кэролайн молча обвила руками его талию и вдыхала его аромат: аромат соленой воды и солнца, такой живой и приятный. Она была рада, что Роман сейчас рядом с ней.
– Ты так быстро не сдашься, – начал Роман. – Что случилось с намерением победить меня в моей же игре?
Кэролайн вздохнула. Конечно, она хотела спасти свою семью, но не такой высокой ценой. Для чего она это делает? Она всегда считала, что ради семьи, ради себя самой, а теперь ради Райана. Но если компания развалится, что она на самом деле потеряет? По сравнению с отцом, мужем, мужчиной, которого она полюбила раз и навсегда, "Салливан" – ничто. Пока у нее есть Райан, больше ничего не нужно. Может, настало время разрубить цепи прошлого и разрешить себе плыть по течению?
– Я устала, Роман. "Салливан" стоила мне слишком много за эти годы. Может, самое время кому-то другому взять на себя обязанности? Вместо того чтобы разрушить все, ты мог бы оставить компанию, не закрывать самые успешные супермаркеты.
Какое-то время Роман молчал, и Кэролайн задумалась, расслышал ли он ее фразу. Но тут он ответил:
– Ты говоришь так, потому что расстроена. Пройдет час, и ты вновь начнешь борьбу. "Салливан" в твоей крови.
– Хотелось бы, чтобы это было не так, – откликнулась Кэролайн, в душе понимая, что Роман прав.
Но в кои-то веки ей хотелось освободиться от этого бремени. Она так много сделала, так отчаянно боролась, но проблем становилось все больше. Кэролайн чувствовала себя Сизифом, обреченным катить свой камень на чертову гору, чтобы потом наблюдать, как он скатывается вниз.
В жизни должно быть что-то лучше этого, что-то более важное. Кэролайн чувствовала, как бьется сердце Романа, его пульс был ровным и сильным, и она нашла ответ на свой вопрос.
Любовь. Семья. Радость.
Она поняла, что за беспокойство мучило ее: она по-прежнему любила Романа. Это открытие поразило ее. Она всегда любила этого человека, но смогла предать его, предала их обоих. Она разрушила то, что он чувствовал к ней.
Страх проснулся в груди Кэролайн. Как можно собрать воедино мелкие черепки? Как она может исправить то, что натворила?
Физического желания было недостаточно. Ей хотелось того, чего раньше она не понимала: Романа, Райана, жизни вместе, наполненной любовью и счастьем.
Возможно ли это? Будет ли когда-нибудь?
Кэролайн ощутила, как Роман напрягся и слегка отдалился от нее. Она опустила руки, не желая быть отвергнутой.
Роман отступил. Выражение его лица было абсолютно пустым. Внутри Кэролайн все перевернулось от страха.
– Ты не серьезно, Кэр, – начал Роман, и она с трудом вспомнила, о чем они говорили: о компании.
– А если серьезно? – Внутри все переворачивалось вновь и вновь. Читает ли Роман ее мысли? – Что, если я хочу вернуться и начать все сначала? Сделать другой выбор?
Роман не стал притворяться, будто не понимает, о чем она. Она заметила, как он нахмурился, как в глазах что-то промелькнуло.
– Не надо. Ты приняла решение. Все, что могло быть, разрушилось, когда ты ушла и унесла нашего ребенка с собой.
Ужин был на веранде: креветки, печеные овощи, вяленая курица, острый рис, бобы и жареные плантейны, кроме того, подали белое вино и кофе.
Кэролайн ела молча, слушая рассказы Райана о пляже. Иногда она посматривала на Романа, который казался одновременно напряженным и довольным.
Кажется, он начинал понимать, насколько важно было включаться в беседу, когда Райан обращался к нему. Хотя Роман и удивлялся бесконечным вопросам, он с удовольствием на них отвечал. Он осознавал постепенно, что для общения с мальчиком нужно было в первую очередь создать уютную обстановку для самого ребенка.
Когда ужин закончился, Блейк объявил, что настало время мыться, и Райан начал спорить и хныкать.
– Никаких споров, молодой человек. Уже время, – строго прикрикнул Блейк.
Райан обернулся к маме:
– Я хочу, чтобы мистер Роман пошел со мной.
Кэролайн посмотрела на Романа. Его пристальный взгляд был настороженным.
– Думаю, милый, ты должен спросить его сам.
Мальчик повернулся к отцу. Кэролайн знала, как тяжело ему сейчас преодолевать свое смущение. Он постепенно привыкал к Роману, это было заметно, но они были знакомы не так долго, и просьба Райана была большим шагом вперед, даже если Роман этого еще не понимал. Кэролайн мысленно молилась, чтобы он согласился.
– Вы пойдете со мной купаться, мистер Роман? – едва слышно, опустив глаза, спросил мальчик.
Долю секунды Роман не отвечал. Он вновь встретился взглядом с Кэролайн, и, хотя она не совсем поняла его мысли, она знала, что Роман чувствует всю важность момента.
Роман отодвинулся от стола и молча встал. Кэролайн затаила дыхание в ожидании его ответа. Она знала: его обуревают эмоции.
Роман протянул руку Райану. Мальчик слез со стула и скользнул маленькой ладошкой в его руку. Роман посмотрел на Кэролайн. Что было в этом взгляде: ненависть, злоба, отвращение – она так и не поняла.
Наверное, смесь всего. Он отвернулся, и Кэролайн ощутила, словно после солнцепека ее окунули в ледяную воду.
– Тебе придется рассказать, что входит в твое купание, – начал Роман, полностью переключившись на Райана.
Они пошли в дом под восторженные рассказы мальчика. Полными слез глазами Кэролайн посмотрела на Блейка.
– О, милая. – Блейк подошел и сжал ее плечо. – Все образуется. Ты увидишь. Им просто нужно время.
Она сглотнула комок, прежде чем смогла заговорить:
– Не уверена. Я давным-давно все разрушила.
Блейк улыбнулся.
– Сомневаюсь. Очень сомневаюсь. – Он погладил ее по плечу и вернулся на свое место. – Вот увидишь. Поверь мне.
"Милый, дорогой Блейк…" – подумала Кэролайн и рассмеялась:
– Ты такой же самоуверенный, как и он, ты знаешь?
Блейк аккуратно подцепил вилкой кусочек манго:
– Я знаю то, что знаю.
Роман застал Кэролайн на берегу. Он ее не искал, ему просто хотелось освежиться после тяжелого дня и привести мысли в порядок. Видимо, Кэролайн хотела того же.
Снова, как и все последние дни, его сердце сжалось, когда он увидел ее, одиноко стоящую на берегу с туфлями в одной руке и развевающимися волосами.
Желание, смешанное с ненавистью, почти физически мучило Романа.
Он не мог себе больше лгать: он не испытывал ненависти к Кэролайн. Никогда. Он ненавидел то, как она поступила, ее предательство, но не ее саму. Как он мог? Особенно теперь, когда он узнал, что у них есть ребенок…
Кэролайн была еще юна и всегда желала угодить отцу. Конечно, она бы сделала все, о чем бы ни просил ее Фрэнк Салливан. Роман ощутил прилив злости, но вспомнил, что этот человек, лишивший его и любимой женщины, и работы, сейчас медленно угасает от тяжелой болезни.
Он годами винил семью Салливан в том, что произошло с его матерью, но на самом деле виноват был его собственный отец. Если бы Андрей Хазаров не был жестоким тираном, матери не потребовалось лечение, за которое Роман едва мог платить.
Глядя сейчас на Кэролайн, он понимал, что чувства к ней были гремучей смесью всего, в чем он не пытался разобраться. Словно он попал в лабиринт с тысячью возможных путей к свободе. Тем не менее Роман подозревал, что никогда не выберется из него.
Волны забегали далеко на берег, и Кэролайн стояла на влажном песке, позволяя воде омывать ее ноги.
Роман двигался тихо, но Кэролайн услышала его и обернулась, когда он подошел. Одной рукой она держала себя за локоть, а в другой болтались туфли. На ее бледном лице глаза казались огромными. На мгновение Роману захотелось подойти и сжать ее в объятиях. Но он вспомнил, как сын называл его "мистер Роман", и остановился.
Кэролайн молча смотрела на Романа. В ее глазах скрывалась вся та боль, которую она испытывала последние годы. Роман разозлился на себя за желание избавить ее от этого мучения. Ему сейчас должно было быть больно, а не ей.
Он вспомнил вечер, вспомнил, как чувствовал себя не в своей тарелке, помогая сыну с купанием и укладыванием спать. Как он может простить Кэролайн?
– Прости меня, Роман, – наконец произнесла она. – За все.
Внутри все болело, словно он ударялся грудью о скалу снова и снова.
– Я не верю, что извинений достаточно.
Кэролайн уронила голову:
– Я знаю. Но это все, что у меня есть.
Роман подошел ближе. Кэролайн повернулась так, что они оба смотрела в одну сторону. Долгое время они молчали, слушая, как волны разбиваются о берег.
– Когда я вернулся в Россию, у меня не было денег. У меня не было работы. – Роман сглотнул, не веря, что рассказывает это ей. Но он должен был.
Если он не выпустит гнев сейчас, то никогда не сможет преодолеть его. – Моя мать была в частной клинике. Когда я работал на твоего отца, я посылал ей деньги на лечение. Вернувшись, я не смог оплачивать ее содержание там.
Кэролайн тяжело вздохнула:
– О… Роман…
Он жестом попросил ее замолчать:
– Мне пришлось перевезти ее в дешевую квартиру в Москве. Мы с братьями делали все, что могли. Мы наняли сиделку, которая приходила так часто, как мы могли себе позволить. Без специального ухода мама умерла гораздо раньше, чем мы ожидали.
Кэролайн вновь расплакалась, и Роман почувствовал себя виноватым. Но дело не в ней. Останься он в "Салливан", его мать все равно бы умерла, правда, в лучших условиях.
– Она бы все равно умерла, – мягко сказал он. – Ее разум уже покинул ее, давным-давно.
– Что с ней произошло, Роман?
Он зажмурился и вздохнул:
– Мой отец был очень жестоким человеком, солнышко. Давай остановимся на этом.
Кэролайн придвинулась к нему, обняла его за талию и прижалась головой к его плечу. Роман замер, но потом, почти не осознавая, тоже обнял Кэролайн и прижал к себе.
Глава 13
Кэролайн переполняли эмоции: любовь, грусть, тревога, сожаления, страх и еще миллионы чувств, которые она не могла описать.
– Ты никогда не говорил мне, что твоя мать больна, – наконец произнесла она, уткнувшись в теплое плечо Романа.
– Мы с тобой всегда были слишком заняты для разговоров.
Кэролайн отодвинулась от Романа и внимательно посмотрела на него. Его лицо было грустным, отчего ей стало больно. Кажется, общим у них был не только ребенок.
– Жаль, что я не знала.
– Ничего бы не изменилось. К тому же за ней ухаживали в больнице.
Кэролайн сжала его руку:
– Мне так жаль. Я понимаю, что значит потерять любимого человека. В такой ситуации мы не можем ничего изменить, и это самое страшное.
Роман поправил ее волосы, падавшие на лицо, и Кэролайн вздрогнула от ощущений, нахлынувших от такого простого жеста.
– Смерть Джона сильно повлияла на тебя.
– Он был моим лучшим другом. – Кэролайн набрала воздуха, решившись продолжать дальше. – Он был хорошим отцом для Райана, он любил его как родного сына.
Роман долго молчал.
– Я рад. Раз уж меня не было рядом, – наконец сказал он.
– Я должна была найти способ сказать тебе, когда узнала, где ты.
– Я начинаю думать, что не все так просто, как кажется. Мы оба совершили ошибки.
– Да? – Кэролайн затаила дыхание.
– Да. Я слишком легко поверил тебе, когда ты сказала, что не любишь меня. Я должен был бороться.
– Это бы ничего не изменило. – Кэролайн с трудом выговаривала слова. – Мне бы пришлось выйти замуж за Джона ради компании. Я не могла позволить людям страдать, когда в моих силах было предотвратить это. Я не могла уничтожить свое наследство.
Роман взял Кэролайн за руку:
– Поэтому сейчас ты борешься и не хочешь сдаваться.
– Это наследство и Райана тоже. Я не позволю компании развалиться.
– Он и мой сын. Он унаследует все, что я создал. Если "Салливан" перейдет ко мне, в конце концов она достанется Райану.
– Я думала, ты хочешь разрушить фирму.
Роман пожал плечами:
– Я деловой человек, солнышко. Я сделаю то, что хорошо для компании и для меня.
Кэролайн вдруг ощутила и благодарность, облегчение и любовь. Она-то думала, что Роман пойдет на все, лишь бы отомстить ей. Она привыкла, что ее жизнь начинает рушиться сразу же, как только что-то налаживается.
Но, может, он не будет поступать в угоду мести. Может, они смогут построить что-нибудь на развалинах прошлого. Может, в этот раз все будет так, как мечтает Кэролайн.
– С "Салливан" бы такого не произошло. Но мы не знали… – Она замолчала. Они держали болезнь отца в тайне ото всех, желая избежать скандальных новостей.
– Не знали чего, Кэролайн?
– Что у отца началась болезнь Альцгеймера. Он перестал осознавать, что делает, и стал легкой добычей для тех, кто хотел нажиться на его ошибках.
– С трудом в это верю. – Роман выглядел ошеломленным. – Твой отец всегда был живее, чем сама жизнь. Всего лишь пять лет назад…
– Это так. Он почти ничего не помнит. Он не узнает меня, Райана.
– Солнышко мое, мне жаль.
Кэролайн резко отвернулась, стараясь сдержать слезы, которые все никак не заканчивались. Жизнь стала совсем иной, чем пять лет или два года назад.
Даже год назад все было по-другому.
Кэролайн ощущала себя все более одинокой и устала от этого. Устала притворяться, что все отлично, что она сильная, хотя внутри она рыдала и стискивала зубы от несправедливости происходящего.
– Кэролайн, тебе не надо быть сильной все время.
– Я ничего не могу поделать, – прошептала она, повернувшись. – Это все, что я умею.
Роман выругался и прижал ее к себе.
Кэролайн приникла к его теплому и сильному телу. Именно здесь она хотела быть, хотела быть всегда. В руках этого мужчины, в его жизни. Роман что-то шептал ей по-русски. Она ничего не понимала, но слова казались ей очень красивыми.
Вдруг он наклонил голову и поцеловал ее в губы. Это был жаркий, чувственный поцелуй, пронзивший Кэролайн, словно молния. Все ее тело загорелось от желания.
Роман жадно вбирал все, что давала ему Кэролайн. Они опустились на влажный песок. Небо уже полиловело, и на нем появились звезды. Роман придавил Кэролайн своим телом, вжимая ее в песок.
Когда набежала очередная волна, Кэролайн охнула от неожиданности. Вода была теплой, и вечерний ветер остужал кожу. Ее соски тут же напряглись и уперлись в тонкую ткань платья. Когда она вздрогнула, Роман приподнялся и вопросительно посмотрел на нее.
Что бы он ни хотел спросить, все забылось. Его взгляд скользил по телу Кэролайн. Мокрое платье очерчивало каждый изгиб, каждую выпуклость и ложбинку. Взгляд остановился на груди. Роман быстро расстегнул ее платье и прижался теплыми губами к груди.
Кэролайн изогнулась, вздыхая от сладостных ощущений. Как ей этого хотелось, как она скучала по поцелуям. Ей удалось насладиться страстью в Лос-Анджелесе, но та ночь была слишком короткой.
Теперь же она вела себя как безумная: извивалась, стонала, прижималась к Роману. Лишь бы он не передумал. Лишь бы ничего не разрушило их притяжения.
Она приподняла бедра навстречу Роману, чувствуя, как он в ответ напрягся.
– Я хочу тебя, – едва прошептала она, и Роман скользнул языком по ее чувствительному соску. – Пожалуйста, Роман.
Он поднял голову, и они смотрели друг на друга несколько мгновений; потом он наклонился и со стоном поцеловал ее. Кэролайн обвила Романа руками, прижимаясь к нему всем телом в страхе, что тот передумает.
Роман скользнул рукой вниз по ее бедру и расстегнул платье до конца, распахнув его и обнажив Кэролайн перед его жадным взором.
– Кэролайн… – сипло произнес он. – Как же я хочу тебя.
От желания в его голосе сердце Кэролайн застучало еще быстрее. Притяжение между ними – неизбежное, неустанное, бесконечное – существовало несмотря ни на что.
Кэролайн потянулась, чтобы снять с Романа футболку.
– Возьми меня, я твоя, – прошептала она.
Почти рыча, Роман стащил с себя футболку. Еще мгновение, и он освободился от шортов и разделался с трусиками Кэролайн. Приподняв ее бедра, он вошел в нее одним сильным движением.