Мы неловко поменялись местами. Я встала на стульчак и высунула голову наружу, глубоко втянула в легкие студеный лондонский воздух. Шагнув за окно, я стану нарушительницей. На кон поставлено все. Но в этом-то, собственно, и суть. Да и кому какое дело, чем мы тут занимаемся, - есть дела поважнее, по городу рыщет убийца. А мы всего-то пройдем несколько метров до соседнего здания. Мысленно я уже репетировала свои оправдания: "Но мы же не выходили за территорию школы".
Я села на подоконник, свесила ноги наружу. Прыгать пришлось невысоко, это и прыжком-то назвать трудно. На миг мне показалось, что Джаза за мной не последует, но она собралась с духом и прыгнула тоже.
Мы оказались на свободе.
12
Ночь выдалась ясная, замечательная осенняя ночь. Небо расчистилось, в воздухе пахло листьями и немного - горящими поленьями. Идти через площадь, понятное дело, нельзя - кто-нибудь наверняка заметил бы нас из окон. Так что придется перебежать через улицу и пробираться задворками, выйдя, собственно, за территорию школы. Зайдем к Олдшоту сзади. На все это потребуется минут десять, и вот тут-то уж мы точно нарушим запрет - но раз мы в это ввязались, отступать теперь поздно.
Миновав наш корпус и свернув за угол, мы сбросили темп до быстрого шага.
- Рори, - Джаза задыхалась, - слушай, ну не полную ли глупость мы затеяли? Дело даже не в школе, а, скорее, ну, сама понимаешь, в Потрошителе. Он же тут где-то поблизости, убивает людей.
- Да ничего с нами не будет, - ответила я, дуя на озябшие пальцы и ускоряя шаг. - Мы всего-то в соседнюю дверь, в буквальном смысле. Тем более вдвоем.
- Только все равно это глупость. Или нет?
- Ты помни другое: ты делаешь что-то интересное, а Шарлотта - нет. А если нас застукают, я скажу, что это я тебя заставила. Под дулом пистолета. Я же американка. Никто не удивится, что у меня есть оружие.
Мы еще ускорили шаг, почти бегом продвигаясь по жилому кварталу, примыкавшему к Вексфорду. Почти во всех квартирах горел свет, было видно, что там пьют и веселятся. Во многих окнах светились экраны телевизора - уже знакомый всем бело-красный логотип новостей Би-би-си мерцал в темноте. Мы резко свернули влево у лавки сапожника с закрытыми на ночь ставнями и последний квартал до задней двери Олдшота пробежали бегом.
Олдшот был точной копией нашего корпуса, вот только на барельефе над входной дверью было написано "МУЖЧИНЫ". Но даже и без этой подсказки было понятно, что тут живут представители сильного пола. Многие окна Готорна украшали затейливые, нарядные занавески, на подоконниках стояли растения или еще какие-нибудь украшения. Даже свет там выглядел другим, потому что девчонки привозили с собой абажуры, которые рассеивали и подкрашивали свет ламп. В Олдшоте никто не менял занавески - все они были стандартного серо-зеленого цвета. Если что и украшало подоконники, так только батареи банок и бутылок или - у некоторых выпендрежников - книги. Все лампочки были одинаковыми. Удивительно, насколько по-разному могут выглядеть два однотипных здания.
Я уже видела нашу точку проникновения - пожарный выход, дверь чуть приоткрыта, потому что в щель засунута книга. Мы перебежали через улицу и, прижавшись к стене здания, прокрались под окнами первого этажа. Я протянула руку и осторожно открыла дверь, мы проскользнули внутрь. Я аккуратно прикрыла дверь.
- Получилось! - прошептала Джаза.
- Вроде как.
- Что теперь? Просто ждем?
- Наверное.
- Мы тут как-то слишком на виду.
- Пожалуй.
Мы тихонько подобрались к внутренней двери, которая вела на первый этаж Олдшота. Из-за нее доносились мужские голоса и звук телевизора. Мы с Джазой прижались друг к другу, не зная, что делать дальше, но тут этажом выше открылась еще какая-то дверь. Через перила перевесилась кучерявая голова Джерома, он поманил нас к себе.
- Я отключил сигнализацию, - сообщил он. - Тайный навык старосты. Все остальные внизу, у телика.
Он, похоже, был страшно доволен собой. Все вместе мы поднялись еще на два пролета и оказались у следующей двери. Выглядела она гораздо внушительнее: засов во всю ширину и красная надпись: "НЕ ОТКРЫВАТЬ: ДВЕРЬ ПОД СИГНАЛИЗАЦИЕЙ". Джером распахнул ее резким движением. Я ждала, что взвоет сирена, но этого не случилось. И мы совершенно внезапно оказались на широкой крыше Олдшота, в ясном студеном воздухе, и больше над нами не было ничего, кроме неба.
- Ничего себе! - произнесла Джаза, с опаской выходя на крышу. - Я это сделала. Мы это сделали. Взяли и сделали.
Несколько мгновений мы просто упивались свободой. Джаза осталась на месте, а мы с Джеромом подошли к самому краю. Внизу отчетливо были видны наша площадь, другие корпуса, соседние улицы. Все было ярко освещено - горели все фонари, ни одного темного окна или витрины. Небоскребы Сити - делового района Лондона, расположенного рядом с нашим, - казались маяками, озарявшими ночь еще более ярким светом. Лондон не спал, Лондон следил за событиями.
- Здорово, да? - сказал Джером.
Было действительно здорово. Я поняла, что ради этого и приехала. Ради этого вида. Этой ночи. Этих ребят. Этих ощущений, наполнявших воздух странным гулом.
- Полагаю, здесь не опасно, - проговорила Джаза, подходя поближе и обхватывая себя руками, чтобы согреться. - Здание заперто, а сюда так запросто не заберешься. Плюс вокруг полно полиции. И вертолетов.
Она указала на яркие прожекторы вертолетов, паривших в небе как огромные пчелы. С нашего места было видно целых три. Весь город был под наблюдением.
- Я думаю, что сейчас это самое безопасное место во всем Лондоне, - сказал Джером. - Главное - не свалиться.
Джаза попятилась. Я всматривалась вниз. Если упасть, рухнешь прямо на булыжник. Когда я снова подняла глаза, оказалось, что Джаза отошла к другому краю. Теперь мы с Джеромом вдвоем смотрели на небо и на площадь.
- Стоило того? - спросил он с улыбкой.
- Пока - да, - ответила я.
Он усмехнулся, отступил от края и сел.
- Время почти то самое, - сказал он. - А нам ни к чему, чтобы нас тут заметили.
Я села с ним рядом на холодную крышу. У Джерома все оказалось готово - в компьютере было открыто сразу несколько окон: сайты новостей и сайты про Потрошителя.
- Тебе ведь все это нравится, да? - спросила я.
- То, что людей убивают, мне не нравится, но… да, нас потом будут спрашивать, где мы были в тот самый момент. А момент-то исторический. Я хочу потом вспоминать, что я был в необычном месте, не там, где все. К примеру, здесь, на крыше.
Какой у него был вид… ветер раздувает волосы, профиль, прорисованный полусветом… Я теперь воспринимала Джерома по-иному. Он был уже не просто дружелюбным и странноватым пацаном, моим одноклассником. Я оценила его ум. Его авантюризм. Его ведь выбрали старостой, а это о чем-то да говорит. Я почувствовала, как во мне расцветает особая приязнь.
- И что теперь? - спросила, подходя, Джаза.
- Будем ждать, - ответил Джером. - Кэтрин Эддоуз убили между сорока и сорока пятью минутами второго. Так что уже скоро.
Часы показали 1.45. Потом 1.46, 1.47, 1.48, 1.49…
В новостях крутили одни и те же ролики, заполняли время повторяющимися кадрами: полицейские машины едут по улицам. Мне сделалось не по себе: вот мы сидим на крыше и ждем, когда кого-то убьют. Было ясно, что корреспонденты уже исчерпали запасы воображения на предмет, как бы еще сказать "пока ничего не случилось". Вернулись к описанию третьего трупа. Пришло подтверждение, что это действительно третье убийство, совершенное Потрошителем. Самое стремительное из всех - ножом по горлу.
Два часа. Пять минут третьего. Джаза встала, принялась подпрыгивать на пятках и растирать себе плечи, чтобы согреться. Я видела, что азарт ее тает с каждой минутой.
- Я хочу домой, - сказала она наконец. - Не могу больше здесь торчать.
Джером взглянул на нее, потом на меня.
- Ты хочешь остаться или…
В голосе слышалась легкая грусть. От этого у меня по всему телу побежали мурашки. Но отпускать Джазу одну было немыслимо, да, собственно, и самой потом возвращаться в одиночестве - тоже.
- Ладно, - сказала я. - Мы пойдем домой, вместе.
- Наверное, так оно и лучше, - сказал Джером.
Он спустился с нами по пожарной лестнице, довел до задней двери.
- Вы там поаккуратнее, - сказал он. - Пришлите эсэмэску, как доберетесь, ладно?
- Ладно, - ответила я. Слегка улыбнулась. Не удержалась.
Дверь захлопнулась, мы снова оказались на холоде. Возвращаться длинным окольным путем мне не хотелось - к частности, и потому, что по Восточному Лондону все-таки рыскал Потрошитель. Самый прямой и безопасный путь - перебежать через площадь, только именно здесь нас могут запросто застукать власти предержащие. Опасно заходить на Готорн в лоб. Но я все-таки хотела рискнуть.
Площадь освещена по периметру, но можно и не высовываться, например идти под деревьями, там тень и тьма.
Даже если Клаудия, допустим, пялится в окно, без инфракрасных очков ей ни за что не разглядеть, что это именно мы крадемся там между стволами. Я бы, признаться, не поручилась, что у Клаудии нет инфракрасных очков, однако она наверняка смотрит новости со всеми остальными. Ведь в последний раз мы видели ее именно за этим занятием. Общая комната находилась в задней части корпуса.
Джаза разглядывала площадь, видимо прикидывая в голове то же самое.
- Рискнем? - спросила она.
- Тут всего-то метров двадцать. Давай. От дерева к дереву, по-шпионски.
- По-моему, шпионы делают совсем не так, - возразила она, но все-таки нырнула вслед за мной в темноту.
Передвигались мы нелепейшими зигзагами, от дерева к кусту и снова к дереву, под ногами оглушительно хрустели листья. Оказавшись на другой стороне, мы вынуждены были перебежать мощенную булыжником улицу перед фасадом, а потом красться под окнами к задней стене здания. Свет в туалете был погашен. Мне помнилось, что мы его оставили включенным. Значит, кто-то сюда заходил. Выбравшись, мы притворили окно, однако оставили внизу щелку, чтобы открыть снова. Я подсадила Джазу, она ловко пролезла между прутьями и скрылась внутри. Я собиралась проделать то же самое и вдруг обнаружила, что рядом кто-то стоит. Мужчина, лысый, в сером костюме, который ему немного великоват.
- Вы ничего не нарушаете? - поинтересовался он вежливо.
- Ничего такого, - ответила я быстренько, едва успев подавить испуганный вскрик. - Мне сюда.
- Как мне кажется, вам не положено было выходить.
Что-то в нем было смутно знакомое, но я никак не могла сообразить что. Наверное, глаза, лысина, одежда. И еще в нем сквозило что-то жутковатое. Может, только потому, что вот посторонний мужик средних лет стоит на школьной территории и разговаривает с девчонками. Да, пожалуй. Это подходит под определение "жутковатого".
В окне возникла Джаза.
- Давай! - крикнула она шепотом, протягивая мне руку.
- Спокойной ночи, барышни, - проговорил мужчина и пошел прочь.
Забираясь внутрь, я расцарапала коленку о кирпич, однако долезла и буквально вывалилась в туалет. Мы быстренько поставили на место решетку и закрыли окно. Лихорадочно переоделись обратно в пижамы. В общей комнате по-прежнему стоял шум. Мы переглянулись, потом медленно зашагали по коридору. Идея состояла в том, чтобы с этакой небрежностью пройти мимо двери. Проходя, я заглянула внутрь. На ленте новостей бежала надпись: "ЧЕТВЕРТОЕ ТЕЛО ПОКА НЕ ОБНАРУЖЕНО". Джаза шла не останавливаясь, скользила по полу в пушистых носках.
А потом мы с ходу впилились в Клаудию, которая поправляла какое-то объявление на доске в вестибюле.
- Идете спать? - спросила она.
- Угу, - откликнулась я.
Джаза заторопилась вверх по лестнице, но я притормозила ее, ущипнув сзади за пижаму. Спокойно. Невинно. Вот как мы должны выглядеть. Только оказавшись в полной безопасности, у себя в комнате, мы снова заговорили. Обе сразу же направились к своим кроватям, не включая света, словно он мог усилить звучание наших голосов.
- Вроде… пронесло, - сказала я, отставляя ноги подальше, так что из одеяла образовался шалашик.
С Джазиной половины ответила тишина, а потом в ноги мне попала подушка и разрушила шалашик. Кидалась Джаза очень метко. Потом до меня долетел придушенный смешок, а потом кто-то затопотал по матрасу. Я швырнула подушку обратно и услышала негромкий взвизг, когда та попала в цель.
- Зачем меня понесло на эту крышу? - зашептала Джаза счастливым голосом. - Только бы Шарлотта про это узнала! Правда. Только бы узнала и только бы проглотила язык от зависти.
Даже в темноте было ясно, что она улыбается. Я вытащила телефон и отправила Джерому сообщение.
"Орлы в гнезде, - написала я, - операция завершена".
Через секунду пришел ответ:
"Вас понял".
И сразу же еще один:
"Тела пока нет".
А потом сразу вслед: "Хорошо он его запрятал".
А потом: "До завтра".
Последнее было вроде как лишнее, потому что завтра-то мы уж всяко увидимся. Мы же видимся каждый день. Такие вещи говорят, когда тебе хочется сказать что-то важное, но никак, и ты тянешь разговор, лишь бы он не прервался.
Я сделала то, что делают все героини сериалов, - не стала отвечать. Глупо ухмыльнулась своей находчивости.
- А с кем это ты говорила там, под окном? - поинтересовалась Джаза.
- Да с этим мужиком, - ответила я.
- С каким мужиком?
Джаза мгновенно насторожилась, села, выпрямила спину.
- Ну, с тем, который пожелал нам спокойной ночи.
- Я никого не видела, - сказала Джаза.
Чушь какая-то. Не могла Джаза его не заметить.
- А кто это был? - спросила она напряженным тоном. - Кто-то из школы?
- Нет, - ответила я. - Просто какой-то тип с улицы.
- Ты с дуба рухнула? Не смешно.
- Не рухнула, - заверила я ее. - Просто какой-то посторонний мужик.
Она медленно обмякла и снова откинулась на подушку.
- Ну, - сказала она, - так вы с Джеромом?..
- Чего это мы? - спросила я, поднимая глаза на длинные прямоугольники света, проникавшие в окно и тянувшиеся по стене. Ни Джаза, ни я не потрудились задернуть шторы.
- Ну так?
- Ну так что?
- Он тебе как? - спросила она.
- Да он пока ничего такого не сделал.
- Но он тебе нравится?
- Я пока еще об этом думаю, - ответила я.
- Ну так думай поживее.
Снова раздалось хихиканье, очередная подушка влетела в стену у меня над головой и шлепнулась мне на нос.
- Делать мне больше нечего, - ответила я.
13
Следующее утро началось слишком рано и с того, что кто-то заколотил в дверь.
- Открой, - буркнула я в подушку. - Скажи, что у меня ноги отвалились.
Джаза, кряхтя, поднялась и кое-как добрела до двери. За дверью стояла Шарлотта в голубом махровом халате, сна ни в одном глазу - кто бы мог подумать.
- В столовой в шесть общее собрание, - объявила она. - Через двадцать минут.
- Общее собрание? - повторила я.
- Форму можно не надевать. Главное - присутствовать.
Собрание через двадцать минут, в шесть, это значит… давай считай… трудновато с утра… трудновато… сейчас без двадцати шесть. Еще и солнце не встало. Мы легли-то всего три-четыре часа назад.
- Что бы это значило? - поинтересовалась я, пытаясь нашарить свои туфли.
- Понятия не имею, - ответила Джаза. Времени возиться с линзами у нее не было, она просто надела очки.
- Они что, правда решили устроить собрание в шесть часов утра? - спросила я. - А разве это не считается преступлением против человечности?
- Что-то тут не так. Кто-то в чем-то провинился. Мы провинились.
- Не станут они поднимать всю школу в шесть утра, чтобы наорать на нас, Джаза.
- Это ты их плохо знаешь.
В коридоре наблюдался апокалипсис в стране зомби: все брели к лестнице - заспанные, мутноглазые, расхристанные. Два-три человека надели форму, на остальных были спортивные штаны или пижамы. Мы с Джазой оказались в стане пижамников, только натянули поверх пижам спортивные куртки, для тепла и уюта. Снаружи стоял пасмурный английский день, из разряда "то ли дождик, то ли нет" - я к ним уже начинала привыкать. Холод и сырость меня немного взбодрили, но сильнее взбодрил вид полицейских… и еще белый шалашик, окруженный прожекторами, в центре нашей лужайки - вокруг него сновали люди в белых халатах.
- Ой, боже мой! - Джаза схватила мою руку. - Боже мой, Рори, это…
Да, шалашик был палаткой, какими пользуются патологоанатомы, - их вечно показывают в детективах и в новостях. До всех нас это дошло одновременно. Все дружно ахнули, потом послышались истерические рыдания; чтобы помешать их распространению, Клаудия начала широкими жестами регулировщика загонять нас в столовую.
- Давайте, - приговаривала она, - давайте, девочки, давайте, давайте.
Мы позволили загнать нас внутрь - зал уже был забит людьми, которые только что получили хороший впрыск адреналина. Все шумели, перебегали от стола к столу, таращились в телефоны. Все жившие неподалеку учителя тоже были здесь - сидели на кафедре, и вид у них был такой же недоумевающий, как и у нас. Когда всех нас загнали внутрь, дверь с грохотом захлопнулась и Пик Эверест попытался утихомирить нас всякими "Так, так, прошу потише" - но не преуспел.
- Перед вами старший инспектор полиции Саймон Коул! - проорал Эверест, перекрывая шум. - Ему нужно сказать вам несколько слов. Прошу слушать внимательно.
Этого мужика мы видели в новостях - серьезного вида, в костюме, сразу ясно, что старший инспектор, по бокам - два полицейских в штатском. До нас дошло - тут все всерьез. Шум утих.
- Сегодня в четверть третьего утра, - проговорил инспектор будничным голосом, - на лужайке перед вашей школой было обнаружено тело. Мы полагаем, что это связано с проводимым сейчас расследованием, о котором вы, скорее всего, слышали.
Он не произнес слова "Потрошитель". Это было лишним. По комнате будто прокатилась взрывная волна - все разом вдохнули, потом раздался гул, потом заскрипели скамейки - все оборачивались, чтобы посмотреть друг на друга.
- Убитый - из Вексфорда? - выкрикнул кто-то из мальчишек.
- Нет, - ответил инспектор. - Жертва не имеет отношения к вашей школе. Однако ваша территория официально объявлена местом преступления. Пока эксперты не закончат работу, вам запрещается выходить на лужайку. В течение нескольких дней здесь будут находиться наши сотрудники. Сегодня несколько полицейских будут дежурить в библиотеке - они готовы выслушать любого из вас, кто видел сегодня ночью что-либо необычное. Собственно, нас интересует все, что вы видели и слышали, даже если вам это кажется несущественным. Подозрительные люди. Подозрительные звуки. Все, что выходит за рамки привычного.
Снова вскочил Эверест: