Друстан осыпал поцелуями живот Гвен, целовал груди, слегка покусывая соски. Он старался не торопиться, хотя желание овладеть этой женщиной сводило его с ума. Всю свою страсть, все вожделение он вложил в долгий страстный поцелуй.
- Чего ты хочешь? - спросил горец.
Эта девушка не ведала, что такое смущение или жеманная скромность, и ему это нравилось. На ее лице читался голод, в штормовых глазах не было ни капли неискренности. Но сможет ли она озвучить свое желание? Сможет ли прошептать ему нужные слова, выразить все, чего она ждет от этой ночи, рассказать о своих потаенных желаниях?
- Скажи мне, - требовательно повторил Друстан.
И его маленькая Гвендолин сказала ему слова, которых он раньше не слышал ни от одной женщины, ни от высокородной дамы, ни от шлюхи, и ее искренность подействовала на него, как двойная доза цыганского любовного напитка.
Никогда еще женщина не говорила ему это. Обычно они использовали более мягкие выражения, но Гвен попросила именно того и именно так, как он этого хотел. Их страсть была первобытной и не знала никаких ограничений.
Если Гвен может делать такие смелые заявления, то хватит ли ей храбрости принять его таким, какой он есть? Принять и не испугаться? Хватит ли ее на это?
Она лежала под ним и дрожала от желания. Влажные от поцелуев губы блестели при свете луны, и Друстан понял, что любовь к ней ударила в него, словно молния, раскалывающая надвое древние дубы.
Он подался вперед, вошел в нее…
И остановился.
Не по своей воле - нэй, точно не по своей воле, - а потому, что наткнулся на внезапную преграду.
- Ох, ну давай же! - чуть не заплакала Гвен. - Я знаю, что сначала может быть больно. Просто сделай это! Не останавливайся.
Он был потрясен. В голове роились обрывки мыслей. "Ее еще не коснулся ни один мужчина; как такая женщина смогла так долго оставаться девственницей? Или в ее времени все мужчины - полные ослы?" А потом: "Но она не выбрала кого-то из них, она выбрала меня!"
Что за подарок судьбы!
Благородный муж должен был отступиться от нее, благородный муж, знающий, что есть вероятность навсегда исчезнуть из мира в эту ночь, наверняка отказался бы от нее, но было что-то в Гвен Кэссиди, что перечеркивало все его благородство. Друстан хотел ее. Если сегодня случится самое худшее, ночь любви поможет Гвен справиться с бедой. Возможно, это поможет ей справиться с тем, чего он ждет от нее, и, возможно, - горец не мог не думать об этом, - возможно, он убедит ее остаться с ним и построить счастливое будущее в его прошлом. Так или иначе, но единственное будущее, которое ее ждет, находится в его прошлом.
"Я все для нее сделаю, - поклялся про себя Друстан. - Ее счастье станет для меня главным в мире. Я дам ей все, чего она пожелает, осыплю горой подарков, окружу вниманием, заботой, любовью, буду обращаться с ней, как с королевой. И буду служить ей не за страх, а за совесть и ждать ее решения". Ведь есть надежда на то, что любовь справится с недостатками его плана и сможет сделать больше, чем все осторожные приготовления и расчеты.
- Ну и пусть я маленькая, - хрипло сказала Гвен ему в плечо. - Но я сильнее, чем ты думаешь.
И она повторила свое требование, те самые слова, от которых кровь отхлынула от его мозга и устремилась к иной части тела. Друстан вошел в Гвен, присвоил ее, и она закричала.
А он сцеловывал ее крики, не прекращая глубоких толчков. Гвен приноровилась к его ритму, и, хотя поначалу его движения причиняли боль, неприятные ощущения скоро смыло волной желания.
Горец двигался быстро и резко, как никогда раньше не позволял себе, входил почти до упора и медленно подавался назад лишь для того, чтобы снова войти в нее. Весь его мир, каждый вздох, каждый удар сердца сосредоточились на женщине в его объятиях.
Друстан забросил ее ноги себе на плечи, чтобы войти под другим углом. Теперь он старался двигаться медленнее, напоминая себе, насколько эта девушка миниатюрна и что в первый раз он может навредить ей, и все равно не мог остановиться, входя так глубоко, что невозможно было понять, где начинается он и заканчивается она. Он заставил себя замедлить движения, наслаждаясь каждой секундой сладкой пытки.
- Друстан! - закричала Гвен, мотая головой так, что ее светлые волосы разлетелись, образуя ореол.
С каждым новым толчком Друстан наклонялся вперед, чтобы втянуть в себя ее сосок, и, когда он почувствовал ее сокращения, он слегка прикусил и потянул сосок зубами, вонзаясь в нее так сильно, быстро и глубоко, что безумие захлестнуло их обоих.
- Ох, милая, - хрипло выдохнул он. - Я не могу больше сдерживаться.
Он подался вперед почти до боли, хриплое дыхание смешалось с ее стоном. Ритм стал единым, и они достигли пика вместе.
Друстан замурлыкал на древнем языке, который, как он знал, Гвен просто не поймет. Он говорил глупости, делал искренние признания, идущие от самого сердца, и знал, что, если бы она была способна понимать этот язык, он не решился бы откровенничать. Он называл ее своей богиней луны, восхищался ее храбростью и страстью. Просил родить ему наследников. Господи, он болтал, как идиот.
Гвен вздрогнула под ним, и ей показалось, что она понимает каждое произнесенное слово. Когда Друстан замер, она погладила его по спине и плечам, изумленная, радостная, ликующая и удовлетворенная, как никогда раньше.
- Ты прекрасна, - прошептал он, нежно касаясь губами ее губ.
Она вскрикнула, когда он снова двинулся в ней, завершая любовную игру.
- Я сделал тебе больно, Гвен? - В его глазах и голосе читалось искреннее беспокойство.
- Немного, - призналась она. - Но не больнее, чем я ожидала после того, как увидела твой… "носок".
Друстан улыбнулся, в глазах заплясали чертики.
- Я говорил тебе, что этим наделила меня природа, но ты не верила. - Он лизнул ее нижнюю губу. - Я не хотел причинить тебе боль. Но, боюсь, просто потерял контроль над собой.
- Я тоже. К тому же я обычно не использую таких слов, - призналась Гвен, прикусив губу.
- Это невероятно завело меня! - зарычал он. - Женщины никогда не говорили мне ничего подобного, и от твоих слов я стал твердым как камень.
- Это твое обычное состояние, МакКелтар, - ехидно произнесла она. - Не думай, что я не заметила, как постоянно топорщится твой плед.
- Я знаю, - довольно ответил он. - Твой взгляд часто блуждал по этому месту. Теперь я понимаю, почему ты не сказала мне раньше, - вздохнул он. - Гвен, почему ты не сказала, что до меня не знала мужчин?
Она закрыла глаза и выдохнула. Признаваться очень не хотелось.
- Я боялась, что ты мне откажешь. Я была уверена, что ты не станешь заниматься любовью с девственницей.
Заниматься любовью. Она хранила себя так долго и выбрала его. "Я не безразличен тебе", - подумал Друстан, надеясь, что услышит от нее это признание. И был разочарован тем, что Гвен промолчала, но в ее прикосновениях - а ладони девушки гладили его по груди - была нежность, которая о многом ему сказала.
Она отдала ему свою девственность.
Он почувствовал, что снова возбуждается, и еще раз двинулся внутри нее. Он еще не доказал ей, что не врал, и все же она решила отдаться ему. Она решила, что он достоин дара, которого недостойны все остальные. Друстан был уверен, что он не безразличен ей и что Гвен Кэссиди не из тех женщин, что легко отдаются мужчине.
Она оказала ему честь.
Друстан нисколько не сомневался: она была предназначена для него. Он всю жизнь мечтал о такой женщине - и для того, чтобы найти ее, ему пришлось отправиться на пятьсот лет в будущее. Он скажет ей нужные слова и начнет друидский ритуал, и через несколько часов, если все пойдет как надо, она сможет ответить ему тем же.
А если все пойдет не так?
Он мысленно пожал плечами. Если все пойдет не так и он не переживет эту ночь, его версия из шестнадцатого века найдет эту девушку столь же невероятно привлекательной еще до того, как Гвен произнесет заклинание, объединяющее память. Вреда от этого не будет, и сомневаться здесь не в чем. Она преподнесла ему бесценный дар, и он хотел ответить тем же: подарить ей вечную любовь.
Друстан прижал правую ладонь к ее груди, над сердцем, левую ладонь приложил к своему сердцу и посмотрел Гвен в глаза. Когда он заговорил, его голос был низким и мягким:
- Потеряешь ли ты что-то, сохранится мое почтение к тебе. Останешься ли одна, моя душа будет с тобой. Придет ли вскоре смерть, моя жизнь станет твоей. - Он глубоко вздохнул и закончил заклинание, которое навек приковывало его к этой девушке: - Я дарован тебе.
Друстан вздрогнул, ощутив, как врастает в его душу связь, которую ничто не сможет разорвать. Тонкая, но прочная паутина опутала его душу, связав с Гвен. Теперь даже в густой толпе он будет знать, где она находится. Въезжая в селение, он почувствует свою девушку среди сотен других. Шквал невероятных эмоций захлестнул его, и Друстан попытался взять себя в руки, но не смог - никогда раньше чувства не были столь яркими и сильными.
А Гвен была прекрасна. Теперь, когда возникла связь между ними, он распахнул ей свою душу и понял, что нет никого прекраснее ее.
- Что ты только что сказал? - с изумленным смешком переспросила она.
Друстан снова говорил тем странным тоном, который отдавался эхом тысячи голосов. Ей даже почудился отдаленный раскат грома в его голосе. А сами слова звучали жутко романтично… и в то же время - серьезно и слегка пугающе. Фразы казались живыми существами, которые гладили ее теплыми лапками. Из глубины души поднялось желание ответить ему, и ответить единственно верными словами, но Гвен не могла придумать, что и как надо говорить.
Горец загадочно улыбнулся.
- Ага, понятно, - протянула она. - Это очередная вещь, которая…
- Прояснится со временем, - закончил он. - Айе. Я сказал, что защищу тебя, что бы ни случилось.
"А точнее, я сказал, что ты моя навсегда, если решишь ответить мне теми же словами. А я - навеки твой, даже если не дождусь твоего ответа". То, что он сделал, было рискованно, потому что, если Гвен не ответит, Друстану МакКелтару придется всю жизнь страдать без нее. Его сердце сковано заклятием вечной верности, и он всегда будет ощущать Гвен как часть своей души, всегда будет любить ее. Но если она однажды решится ответить ему такой же клятвой, связь окрепнет в тысячи раз. Ради такой надежды стоило жить.
Он двинул бедрами, и глаза девушки удивленно расширились.
- Еще?
- А ты уже насытилась? - тихо спросил он.
Гвен приподняла бровь и показала ему кончик языка.
- Я же сказала, что гораздо сильнее, чем ты думаешь.
Он застонал, поцеловал ее и начал двигаться.
- Тогда айе, еще, еще и еще. Мы, МакКелтары, созданы невероятно выносливыми.
Друстан знал, что Гвен привыкла во всем сомневаться и ничего не примет без доказательств, но эти свои слова он подтвердит делом и телом.
10
23 сентября
Три минуты до полуночи
Гвен томно потянулась, погладила Друстана по спине. Она была сонной, довольной, сексуальной, нежной… и куда более сложной и собранной, чем раньше. Она чувствовала, что изменилась.
Гвен Кэссиди наконец-то стала целостной личностью. Где-то в животе угнездилось чувство завершенности и правильности происходящего, разум был спокоен, сердце - полно.
Но дышать под тяжелым телом горца было практически нечем. Какой бы цельной и сильной ни ощущала себя Гвен, мириться с таким положением она не желала и осторожно столкнула с себя расслабленного МакКелтара. Он перекатился на спину, и Гвен оседлала его бедра, в точности повторив позу, в которой они встретились в пещере. Вот только на этот раз оба были голыми, и ситуация стала куда более эротичной. Девушка поймала себя на том, что хочет опробовать с ним множество вещей. Заняться любовью в этой позе. И в другой… и в третьей…
- Друстан, - пробормотала Гвен, вглядываясь в его лицо. При свете луны он казался еще красивее. В серебристых глазах притаился ленивый соблазн. - Спасибо, - мягко сказала она.
Он сделал ее первый опыт прекрасным, страстным, незабываемым, и, даже если по какой-то неведомой причине они больше никогда не займутся любовью, Гвен до конца своей жизни будет сравнивать с Друстаном других мужчин. Она с головой бросилась в омут любви. И это ощущение было прекрасным.
Друстан взял ее лицо в ладони и жадно поцеловал.
- Не благодари меня, милая. Только проси повторить. Это лучшая благодарность, которую может получить мужчина от женщины. Это и… - он запустил руки между ее ног, - доказательство того, что женщина тебя хочет.
Он улыбнулся и в тот же миг заметил положение луны на небе. Улыбка внезапно поблекла, все тело напряглось. Страсть, сиявшая в его глазах, сменилась паникой.
- Черт, - выругался Друстан, - чуть не опоздали!
Он ссадил с себя Гвен, вскочил на ноги, натянул плед и бегом помчался к центральной плите.
- За мной, - скомандовал он.
Гвен, все еще расслабленная после секса, ленивая и довольная, только заморгала от такой внезапной перемены.
- Уже почти полночь. Скорее, - настойчиво поторапливал он.
Гвен потянулась за одеждой, но горец остановил ее.
- Нет времени одеваться. Мне нужен твой рюкзак, Гвен.
Совершенно сбитая с толку, чувствуя себя неуютно без одежды, Гвен схватила рюкзак и подошла к Друстану. Живущий в ней ученый, несмотря ни на что, очень хотел узнать, как горец собирается доказывать ей свою правоту. К тому же, подумала Гвен, любовью можно будет заняться и позже.
Друстан, то и дело бросая быстрые взгляды на ночное небо, окунал пальцы в раствор рисовального камня и выводил последние символы на каменной плите.
- Возьми меня за руку.
Гвен схватилась за его руку. Он внимательно осмотрел вязь символов, потом покачал головой и громко выдохнул.
- Молю Амергина лишь о том, чтобы я не ошибся. Стой рядом со мной, Гвен. Здесь.
Гвен встала на указанное место и попыталась рассмотреть через его плечо последние символы, но Друстан нарочно загородил их.
- И что, по-твоему, должно произойти, Друстан? - спросила она, посмотрев на часы.
Удивительно, но в ее теле не осталось ни капли довольной расслабленности, в которой она купалась после секса. Она чуть не рассмеялась, осознав, что на ней надеты только часы и лямки рюкзака.
- Гвен, я… - Он осекся и посмотрел на нее.
Их взгляды встретились. Интересно, что он чувствовал, когда они занимались любовью? Гвен помнила о своей неопытности, и ей было очень интересно: эмоции, которые она испытывает, глядя на него, - это просто временный побочный эффект физической близости или?.. Она подозревала, что это чувство - начало чего-то большего, но сейчас было не время копаться в себе и строить предположения. Однако если Друстан испытывает те же эмоции, Гвен могла поверить в то, что связь между ними является реальной и четкой, как математическое уравнение. Взгляд Друстана скользил по ее телу, и под этим взглядом Гвен не чувствовала себя коротышкой. Она знала, что прекрасна и… вполне аппетитна. Ей всегда было немного неуютно в мире, где истощенные длинноногие модели заполонили все, от экранов телевизоров до журналов и газет.
Но с Друстаном это ощущение исчезло. Она видела свое отражение в его глазах и чувствовала себя идеальной.
- Как жаль, что у нас нет в запасе вечности. - Он действительно сожалел.
Гвен сжала его пальцы, надеясь на продолжение. И в тот же миг часы на ее руке отозвались тонким металлическим звоном, отсчитывая полночь. Гвен вздрогнула. Раз. Два. Три…
- Ты прекрасна, милая, - сказал Друстан, проводя пальцем по ее щеке. - И у тебя храброе сердце.
Пять. Шесть. Семь.
- Я нравлюсь тебе, Гвен? Хоть немного?
Она кивнула. Горло сжал спазм, и девушка не могла произнести ни слова. Друстан был серьезным и грустным, и она боялась ляпнуть что-то глупое и сентиментальное, выставив себя полной дурой. Она и так уже сказала то, чего не ожидала от себя, и теперь боялась, что очередная глупость отпугнет Друстана. Девять.
- Этого и моей веры в тебя должно хватить. Ты поможешь мне, если я окажусь в опасности?
- Конечно, - тут же ответила Гвен. А затем, уже более взвешенно, добавила: - А что со мной будет?
- Моя жизнь принадлежит тебе, - просто ответил он. - Не бойся меня, Гвен. Что бы ни случилось, пообещай, что не станешь меня бояться. Я хороший человек, клянусь тебе.
В его голосе звучала такая боль, что Гвен неосознанно потянулась к нему, погладила по щеке.
- Я знаю это, Друстан МакКелтар. Я не боюсь тебя…
- Но все может измениться.
- Это не изменится. Ничто не заставит меня бояться тебя.
- Надеюсь, что так. - Его глаза потемнели.
Двенадцать.
Тринадцать?
Он закричал, притянул ее к себе, жадно поцеловал - и в тот же миг мир Гвен Кэссиди затрещал, расходясь по швам. Она кружилась, вращалась в руках Друстана, ее бросало из стороны в сторону, вверх и вниз… а затем в направлениях, которые вовсе непривычны для людей.
Время и пространство менялись, само существование сдвигалось, и в какой-то момент это движение вырвало Гвен из объятий Друстана. Рюкзак соскользнул с ее плеча и утонул в водовороте света.
Гвен увидела руки Друстана, которые тянулись к ней издалека, но они показались ей странными. Мир словно обрел дополнительные измерения, которые ее сознание не готово было воспринять. Гвен пошевелила пальцами, стараясь привыкнуть к новому состоянию. Ее ладони, запястья, руки стали… другими.
Ей показалось, что она увидела Друстана, кружащегося в водовороте новых пространств, а затем услышала удар. Это было невероятно: она двигалась на сверхзвуковой скорости и чувствовала себя беспомощной, как бабочка, попавшая в торнадо. Ощущение урагана, отрывающего слабые крылышки, было почти физическим.
Ерунда, подумала Гвен. Тот, кто преодолел звуковой барьер, не слышит звукового удара.
Последовала вспышка света, резанувшая по всем чувствам сразу. Гвен потеряла ощущение времени, пространства, она не чувствовала даже своего тела. Белый свет наполнил ее изнутри: она глотала его, дышала им, чувствовала, как свет движется под кожей, заполняя каждую клеточку ее естества, перестраивая ее по какому-то иному принципу. "Предельная скорость, которую набирает парашютист, - холодно напомнил внутренний голос, - в среднем составляет сто сорок восемь - двести километров в час. Звук распространяется со скоростью около трехсот тридцати метров в секунду при высокой влажности воздуха. Вторая космическая скорость, необходимая для преодоления притяжения планеты, равна одиннадцати километрам в секунду. Скорость света - триста тысяч километров в секунду". Мысли спутались. "А вот кошка всегда приземляется на лапы. Сводит кинетический момент к нулю".
Она по-прежнему не ощущала движения, только голова шла кругом. Не было звуков, тишина давила на уши. Гвен не чувствовала своего тела, но и ощущения пустоты не было. Вторая космическая достигнута и превышена, белый свет стал белым холодом, а Гвен оказалась на длинном мосту или в туннеле. У нее не было даже тела, которое инстинкт подстегнул бы страхом.
Белизна исчезла так же внезапно, как и появилась, возникла темнота, плотная и твердая, как кирпичная стена. К счастью, вернулись звуки и образы.