* * *
Я долго-долго лежала в ванне, три раза сливала остывшую воду и наполняла ванну снова. За шумом воды я слышала, как несколько раз открывалась и закрывалась дверь в спальню. Когда же мне надоело мокнуть, я вылезла из ванны, разлив вокруг себя море, кое-как вытерлась, натянула трусы и майку и вернулась в спальню.
На поверхности две луны. Иногда они выходят по очереди, иногда сливаются в одну. Но сейчас они висели над домом, как два чудовищных глаза, и в их свете вишнёвые цветы на потолке были настолько прекрасны, что слёзы подступили.
Я не смогла заставить себя улечься. Обойдя кровать, я села на пол, привалившись спиной к кромке матраса. Луны были настолько яркие, что смотреть больно.
Дверь снова открылась.
- Ну наконец-то, - сказал Шокер. - Ты пробыла в ванной два часа.
- Ну и что?
- Да ничего, - он вошёл и остановился по ту сторону кровати. - Почему не ложишься?
- Не могу.
- Что значит "не могу"?
- Не могу я тут спать. Вообще. Чувствую себя как в склепе.
- Ну, какой же это склеп? - рассудительно возразил Шокер. - Симпатичный дом. Спальня какая замечательная…
- Это не спальня, Шокер, - вздохнула я. - Это мемориал. Мемориал мечты Йана. Он хотел, чтобы я снова была с ним. Здесь. В этой комнате. На этой постели. Под этими вишнями…
- Да, думаю, он этого хотел. Но он включил этот дом в завещание, значит, он хотел, чтобы ты жила здесь в любом случае, с ним или без него. Я уверен, он сделал это от сердца. Не отвергай его подарок.
- Я не отвергаю. Но я не могу жить в мемориале!
Шокер промолчал, обошёл кровать, сел рядом со мной.
- Мне всё время кажется, что он сейчас войдёт… Нет, Шокер, даже не так. Я всё время жду, что он войдёт. Я хочу, чтобы он вошёл. Я хочу, чтобы он был жив… Я не понимаю, почему это случилось именно с ним. За что?..
Он попытался меня обнять, я оттолкнула его.
- Зачем ты пришёл, Шокер?
- Куда?
- В этот дом. Почему ты пришёл в церковь, я понимаю. Но зачем сюда?
- Тебе нельзя сегодня оставаться одной.
- А, так ты тут из-за меня?
Шокер кивнул.
- Зря беспокоишься. Я не одна. Тут внизу Ятис. Первоклассный вышколенный слуга, Йан постарался.
- Возможно, он хороший слуга. Но, как хороший слуга, он не станет вламываться к тебе в спальню и не заметит, что ты сидишь мокрая на полу вместо того, чтобы спать в постели. А я не слуга, я себе и не такое могу позволить… Тебе нельзя так сидеть, простудишься.
- Отвяжись!
Я понимала, что выгляжу не лучшим образом. Мало того, что в нижнем белье, так ещё и вода с мокрых волос, облепивших плечи, впиталась в майку. Я чувствовала себя неловко перед Шокером. Ему же, похоже, было наплевать, мой расхристанный вид его не трогал.
- Что мне сделать для тебя, кроха? Скажи, я сделаю.
И эти слова меня доконали. Я сразу почувствовала себя маленькой, одинокой и очень несчастной.
- Шокер, что хочешь делай. Только помоги мне. Я так больше не могу. Мне надо как-то до утра дожить, потом я справлюсь. А сейчас помоги.
- Ну тогда пойдём, что ли, из этого мемориала. Пусть тут всё остаётся, как есть. Иди ко мне, держись за меня…
Он встал, наклонился, я обхватила его за шею, и он легко поднял меня с пола. Принёс меня в комнату прислуги, положил на кровать, накрыл одеялом и сел рядом.
- Хочешь, я тебе спою? - сказал он вдруг.
Я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.
- Нет, не надо. Я про Пятачка уже наслушалась. Лучше станцуй!
Шокер покачал головой, сосредоточенно покусал губы и запел, негромко, низко, иногда срываясь на хрипловатый шёпот.
Это была изумительной красоты мелодия, печальная, строгая и горестная, очень похожая то ли на блюз, то ли на госпел. Видимо, Шокер вёл мелодию очень точно, потому что ни разу мой тонкий слух не был оскорблён. Я слушала, и у меня временами стыло дыхание и мурашки бежали по спине. Шокер пел на гатри. История была о девушке с холодным ледяным сердцем. Многие пытались растопить его, но лишь один юноша, чьё сердце, напротив, пылало страстной любовью, сумел это сделать. Холодное ледяное сердце растаяло, а потом и испарилось, а юноша тоже сгорел, потому что некому и нечем было пригасить его пламя.
- Ты специально выбрал такую печаль, да? Чтобы легче плакалось?
Он кивнул и коснулся пальцами моего влажного виска.
- А ещё? Ещё знаешь?
- Знаю.
- А откуда?
- Жена мне очень часто пела.
- Спой ещё, пожалуйста. Если не устал.
Он наверняка устал. Да и вообще, вряд ли ему было легче, чем мне. Но он запел что-то ещё. А потом опять и снова. И это что-то всё было о любви и смерти, о смерти и любви. Как ни крути, а выходило, что любовь - это такая засада, что, раз вляпавшись, выжить нет никаких шансов.
Каждая мелодия душу просто узлом завязывала. А голос Шокера хотелось слушать бесконечно. Я так и уснула, свернувшись калачиком под одеялом и чувствуя обнимающую меня руку. И сквозь сон мне казалось, что он продолжает петь.
Проснувшись, я обнаружила, что уже почти полдень, а Шокера рядом нет. И в комнате нет. Вскочив, сбегав в спальню за одеждой, а потом осмотрев в доме каждый закоулок, я убедилась, что его нет нигде.
- Ятис, где… - я ворвалась в кухню с вопросом, но даже не сообразила, как спросить. Видел ли слуга, что в доме на ночь оставался кто-то ещё? Знал ли он в лицо младшего лорда?
- Да, госпожа?
- Когда ушёл… мой гость?
- Который? - невозмутимо уточнил Ятис. - Терракотовый? Или Андрей Клайар?
- Когда ушёл терракотовый, я, слава Богу, помню.
- Нет, прошу прощения, не помните, - возразил Ятис. - Я не про того офицера, который вчера пил здесь кофе. Я про другого.
- Какого другого? - испугалась я.
- Очень рано, часов в шесть, в дверь позвонил терракотовый в офицерском мундире. Спросил, можно ли вас видеть. Я ответил, что госпожа провела бессонную ночь и уснула только недавно. Тогда он уточнил, всё ли в порядке в доме, как себя чувствует госпожа, не было ли видно вокруг подозрительных посторонних личностей. Я хотел было сказать, что, кроме него, других подозрительных не видел, но не стал. Он пожелал всего доброго и ушёл.
Похоже, командор позаботился о самой лучшей прислуге для меня.
- Ты молодец, Ятис. Видимо, Альдон приставил кого-то для слежки… А Андрей?
- Он ушёл ещё раньше… - слуга стрельнул глазами в мою сторону и осторожно уточнил. - Как петь закончил, так сразу ушёл. Велел получше о вас заботиться… Завтрак будет через пять минут, госпожа. Куда прикажете подать?
- А можно я… прямо тут? На кухне? Можно?
Ятис коротко и неодобрительно вздохнул:
- Сегодня можно. Вам нужно прежде всего прийти в себя… Потом, если позволите, я буду подсказывать вам, как делать правильно.
- Ятис, мне… - я хотела ответить довольно грубо, но, рассудив, что парень всего лишь хорошо делает свою работу, я сдержалась. - … мне наплевать на то, как правильно. Я не леди! Чихала я на этикет! Я буду делать, как мне удобно!
- Лорд Клайар… старший лорд Клайар… мне всё про вас объяснил. Он сказал, что вы будете упрямиться, и чтобы я вам не потакал.
- Где он тебя такого отыскал только?
- Он давно меня знал. Я ему многим обязан.
- А русский откуда знаешь?
- Немного жил с родителями на изнанке.
- Если тебе приятней разговаривать на гатри, то пожалуйста, мне не трудно.
- Это неважно, как мне приятней. Лорд Клайар меня нанял и проинструктировал. Я буду всё делать, как велено.
- Лорд Клайар… - я перевела дыхание. - Больше не сможет ни во что вмешаться…
- Это тоже неважно. Я буду делать так, как он распорядился. Он мой работодатель. Мне уплачено за год вперёд.
- За год?! Зачем?!
- Лорд Клайар считал, что в течение года вы обязательно переедете в этот дом. Здесь всё должно содержаться для вас в идеальном порядке… Жаль, лорд Клайар не всё закончил. Но я обязательно всё доделаю, о чём он успел рассказать мне. Вот в спальне, например, ещё синие пушистые коврики с двух сторон от кровати должны быть…
- Ятис!!! Прекрати!..
Он вздрогнул и испуганно посмотрел на меня.
- Не смей при мне говорить эту всякую трогательную чушь! Про Йана, про коврики!.. Слышать не хочу!
- Как скажете, госпожа, - слуга чуть поклонился. - Могу не говорить, но сделать всё равно сделаю.
- Я не буду ночевать в этой спальне! Мне всё равно! Я буду жить в угловой комнате.
- Это комната для горничной. Её планировалось нанять, когда вы сюда переедете.
- Я сама себе горничная! Никого нанимать не будем! Спальню оформи, как нужно, прибирайся там, чтобы всё блестело, но ноги моей там не будет!
- Как скажете, - кивнул Ятис и, наконец, поставил передо мной тарелку с омлетом и чашку кофе. - Приятного аппетита!
Он тактично вышел из кухни, дав мне почавкать наедине с моими слезами.
Коврики… Синие. Пушистые!..
Я никак не могла понять, откуда это вылезло. Почему так больно от всего, на что бы ни упал взгляд в этом доме. О чём бы ни услышала. О чём бы ни вспомнила. О чём бы ни пожалела. И больше так нельзя. Становлюсь истеричкой. Я всегда была злюкой, ежихой, чертополохом, но никогда не была истеричкой. Как бы ни было плохо, я всегда умела справиться.
Я доела завтрак и помыла тарелку с чашкой.
- Что вы делаете?! - Ятис разве что не заорал на меня, с возмущением вырвал из рук мокрую тарелку. - Вы не должны этим заниматься!
- А чем? Чем тогда я должна заниматься?
- Чем хотите, госпожа. Но по хозяйству ни к чему не прикасайтесь! Это моя работа!
- А я готовить люблю… - виновато пробормотала я.
- Иногда я буду брать выходной.
- И на том спасибо, - вздохнула я. - И не забывай мне счета давать.
- Незачем, - покачал он головой. - Лорд Клайар выделил мне средства на хозяйство отдельно. Если вы не станете устраивать по выходным званые приёмы, то денег хватит не меньше, чем на пару лет.
Йан, мой Йан… Командор лорд Клайар, мечта любой золушки. Тебе всё-таки удалось сделать из меня куклу. Не мытьём, так катаньем…
Я вернулась в угловую спальню, заправила постель и завалилась на неё поверх покрывала.
Вот было бы куда деваться - убежала бы, сломя голову. И пусть педантичный Ятис тут один возится, пыль вытирает и счета оплачивает, раз уж ему вперёд заплачено.
Но деваться мне было некуда. Столько было вокруг мужчин, готовых помочь, и вдруг все испарились в один миг. Один умер, другой в бегах, третий в делах, четвёртый и пятый звезду очей своих берегут. У меня даже их контактов не осталось, одни одноразовые симки, которые ими уже выброшены давно.
Мне теперь на изнанку уйти можно было только через Альдона, пойдя к нему на поклон. И ещё неизвестно, насколько низко пришлось бы кланяться. От его вчерашнего взгляда меня едва не стошнило.
Оставалось одно: потерпеть, пока брат справится со своими делами и свяжется со мной. Больше надеяться было не на кого.
17
Из русской классики известно, как коротали время одинокие барыньки-помещицы. Они присматривали за садовником, за кухаркой, за конюхом, варили варенье, читали календари, кушали семь-восемь раз в день, а долгими вечерами играли в карты с прислугой.
В школе я над этим только хихикала. Теперь я прочувствовала всю сермяжную правду. Мы с этими барыньками близнецы-сёстры. Если бы не эти нехитрые занятия - остаётся только в петлю. А в петлю не хочется, потому что оптимизм не пропьёшь. Барыньки, видимо, в душе надеялись, что вот-вот затормозит у крыльца приличного вида повозка, и одинокий путник, ищущий приюта, войдёт под гостеприимный кров и решит женскую судьбу к лучшему. Мне такого счастья уже не хотелось, но я бы не отказалась, если бы кто-нибудь обо мне вспомнил. Поэтому, чтобы не думать о дурном, я тоже принялась убивать время.
Садовник, кухарка и конюх у меня были в одном лице. В саду я заставила Ятиса посадить побольше молодых кипарисов, чтобы они, когда подрастут, полностью закрыли обзор с улицы. На кухне я научила Ятиса варить грибной суп, и он оказался очень хорошим учеником. Правда, ели мы с ним тот суп вдвоём почти неделю, но это мелочи. В конюшне, роль которой исполнял подземный гараж, обнаружилась скромная машина, на которой Ятис несколько раз вывозил меня за покупками. Вместо календарей я читала новости в городской сети Йери, проводя за планшетом несколько часов подряд. А долгими вечерами мы с Ятисом приспособились играть в сетевую стрелялку, гоняли монстров по закоулкам, то заключая союз, то наоборот, охотясь друг за другом.
Что там осталось из классического списка? Еда. Вот тут всё пошло не так. Какие там семь-восемь раз. Ятис постоянно пытался меня накормить, но, как только он начинал об этом разговор, я бесилась и гнала его прочь.
За неделю я совсем отупела. Мне никто не звонил. Вообще никто. Никто не приходил, и никакой слежки за домом я не обнаружила, как ни старалась. Ятис тоже утверждал, что никого не видел, ни того странного утреннего гостя в терракотовом мундире, ни его коллег.
Поэтому, когда мой телефон вдруг очнулся от спячки и бодро зазвонил, я обрадовалась незнакомому номеру, а когда узнала голос Ская, обрадовалась ещё больше.
- Привет, Апрель! Вот хочу тебя пригласить на свидание, как ты на это смотришь?
Я ответила, что смотрю на это положительно, рассовала по карманам куртки документы и бросилась на улицу, где Скай обещал меня ждать.
Как и условились, он стоял недалеко от дома, у самого парапета и смотрел на воду. Я налетела на него сзади, обняла… А ведь и правда, соскучилась.
- Как вы там, Скай?!
- А, - он как-то без энтузиазма отмахнулся.
- Что "а"?
- Ну, так… Нервно, - пояснил он. - Ну что, пойдём?
- Пойдём, конечно. Куда?
- Недалеко. Мы тут домик один сняли, на том берегу. Минут пять-десять пешком…
Мы пошли к мосту через канал, перебрались на ту сторону. Обычно жизнерадостный и разговорчивый Скай молчал, только печально улыбался, когда я смотрела ему в лицо.
- Да что у вас случилось? - испугалась я. - Все живы?
- Да живы, живы, - проворчал Скай, сворачивая в переулочек, застроенный небольшими скромными и довольно старыми двухэтажными домиками.
Дом, к которому подвёл меня Скай, оказался крепким, но, пожалуй, самым обшарпанным в округе.
- Моя троюродная сестра очень удачно замужем за большой шишкой, - сказал Скай. - Она купила свой горничной новый дом для её родителей. А этот старый пока пустует. Ну, я и выпросил родственницу, чтобы договорилась…
- Не заложит родственница?
- Да не должна, - неопределённо скривился Скай, открывая дверь ключом. - Муж её мог бы, пожалуй, но он делами горничных не интересуется. Рискуем, конечно, но сидеть на ферме больше было нельзя, хозяин дал понять, что не мы одни нуждаемся в срочном убежище… Проходи.
Я вошла, и Скай запер дверь.
Внутри дом выглядел ещё страшнее, чем снаружи. Выцветшие, исцарапанные стены, щербатые косяки и горбатые плинтусы. Никакой мебели, только под потолком лампочки без абажуров.
- Как же вы тут живёте?
- И не говори, сами удивляемся. Спим внизу на надувных матрасах. Электричество есть, разогреваем готовую еду, если её так назвать можно. А наверху в центральной комнате есть стол со стульями… - Скай задрал голову и заорал, заглядывая на лестницу. - Шокер, мы пришли!
Щокер бегом спустился сверху. Я вздохнула с облегчением: он выглядел неплохо, уже не таким измождённым и ослабевшим, как после пребывания под арестом. На его левом запястье были наклеены два телесного цвета пластыря, а правое - всё ещё туго забинтовано.
- Здравствуй, Шокер!
Он кивнул с грустной улыбкой.
- Что ж вы меня все бросили? Хороши друзья…
Он покачал головой:
- Не бросили. Просто застряли мы там, в убежище. Я, когда вернулся после похорон Йана, хотел сразу ребят в столицу перетащить. Но Лали заболела. Вот только смогли с места сдвинуться, и я сразу Ская за тобой послал.
- Я очень за вас волновалась.
- А мы за тебя - не особо, - усмехнулся Шокер. - Очень уж надёжного управдома тебе Йан нанял. Ясно было, что ты в хороших руках. Да и брат не даст тебя в обиду…
- Я не видела Марека. И не слышала, с той ночи…
Шокер встревоженно нахмурился:
- Странно. На него непохоже. Я же помню, что когда он был Тайлером, круги нарезал вокруг тебя, чтобы только чего не вышло…
- На него непохоже, да. Сама беспокоюсь.
- Я тебе говорил уже: он большой мальчик, - уверенно сказал Шокер. - Ну, пойдём наверх, поговорим.
Мы поднялись наверх. Та самая комната со столом выглядела, как идеальное место для заговорщиков. Абсолютно пустая убогая комната, на окнах плотные пыльные жалюзи, большой круглый стол посередине, стулья вокруг, сверху слабая лампочка в открытом цоколе патроне на длинном проводе. Лис и Лали сидели у стола, Скай, поднявшись вместе с нами, сел рядом с сестрой, а Шокер махнул мне:
- Давай, садись, обсудим кое-что. Я сейчас приду…
Я поздоровалась с ребятами и села. Шокер вернулся на лестницу.
Скай был прав. Всё было как-то нервно. Нет, никто не подскакивал, ногой не тряс, но лица ребят казались измученными и напряжёнными. Только Лали, как всегда витала где-то в своей обездоленной вселенной, снова напустив чёлку на глаза.
- Ты что-то кисло выглядишь, подруга, - сказал вдруг Лис, наклонившись ко мне.
- По тебе скучала, - фыркнула я, но грубоватая забота была приятна. - Ты-то как?
Лис усмехнулся.
- Ох, мне командир и вломил тогда, когда я тебя послал от конвойной машины пешком драпать. Он считает, мы все вместе должны были в машину лезть…
- Ну, мало ли, что он там считает. Ты на месте операцией руководил, ты и считал, как тебе виднее… Да мимо меня с сотню машин терракотовых проехали, и ничего, никто мной даже не заинтересовался.
Вернулся Шокер, подсел к столу, оглядел всех серьёзно.
- Ребята, вопрос в том, как быть дальше. Откровенно прикрывать нас, так, как это делал мой брат, больше некому. Все мы в активном розыске. Разница в том, что вам ещё позволят хоть как-то отовраться, а меня, видимо, уже разрешено даже живьём не брать. Я вас во всё это втянул и готов отвечать за вас…
- Нормально, да? - перебил его Лис. - Мы что, дети малые?
- Хорошо, - насупился Шокер. - Я поставлю вопрос по-взрослому, без сантиментов.
Или я вам командир, а вы дети малые и по-прежнему слушаетесь моих приказов, или я вам больше не командир, и мы тут с вами будем по каждому вопросу проводить прения, голосование и консервирование покаянных соплей. Ну, что скажете?
- А можно совместить? - уточнил Лис.
- Что с чем?
- Ты наш командир, но прения - дело хорошее.
- Ребята, я серьёзно, - вздохнул Шокер.
Наконец-то я начала понимать, что все такие дёрганные. Что-то у них не заладилось в общаге. Не хотели, видимо, слушаться коменданта, свободы требовали.
- Так и я серьёзно, - заявил Лис. - Никак нам без обсуждений. Когда в такие условия попадаешь, ясность нужна. А ты, командир, туману напускаешь куда больше, чем надо. Я согласен тебе подчиняться, но я хочу знать, что происходит. Вот ты готов нам сейчас ответить честно на вопрос, от которого всё время отмахиваешься?
- Что ещё? - раздражённо бросил Шокер.