- Да, - говорит дедушка. - День красного сада, день, о котором нужно помнить.
Он наклоняется ближе. - Тебе будет сложно вспомнить. Даже память об этих минутах потускнеет со временем. Но ты сильная. Я знаю, ты вспомнишь все.
Я вспомнила еще один эпизод из Дня красного сада. И скоро я вспомню все детали этого дня. Дедушка так сказал. Я крепче переплетаю пальцы с пальцами Кая и продолжаю петь.
На холме и под деревом ветер резвится.
Никому не заметен, далеко за границей.
Я буду петь ему до тех пор, пока люди не перестанут умирать, а затем я найду лекарство.
Глава 39. Кай
Никому не заметен, далеко за границей.
Я в море.
Я погружаюсь и всплываю, и снова ухожу под воду. Все глубже. И глубже.
Инди тоже в море.
- Тебе не положено быть здесь, - говорит она с досадой, точно, как и всегда. - Это мое место. Я его нашла.
- Вся вода в мире не может быть твоей, - отвечаю я.
- Может. И небо. Все, что синее, теперь мое.
- Горы тоже синие, - напоминаю ей.
- Тогда они мои.
Мы качаемся на волнах рядом друг с другом. Я начинаю смеяться. Инди вторит мне. Мое тело перестало болеть. Я чувствую легкость. Может быть, у меня больше нет тела.
- Я люблю океан, - говорю я Инди.
- Я всегда это знала, - отвечает она. - Но ты не пойдешь за мной. - Затем, улыбнувшись, она ускользает под воду и исчезает.
Глава 40. Кассия
- Кассия, - окликает меня Анна, стоя в дверях лазарета, - пойдем с нами.
- Я не могу, - отвечаю я, роясь в своих записях в поисках цветов, которые упоминала Анна. Ночная лилия. Амариллис. Эфедра. Анна обещала, что принесет мне рисунки цветов. Она забыла? Я собираюсь спросить ее об этом, но она снова говорит.
- Даже чтобы посмотреть на голосование? - Деревенские жители и фермеры собрались у камня, чтобы решить, что делать с лекарствами, которые приготовили Окер, Ксандер и другие помощники. У них возникли некоторые разногласия относительно того, какое лекарство попробовать первым и что делать дальше.
- Нет, - отвечаю я Анне. - Мне нужно подумать. Кажется, я что-то упустила из виду. Кто-то препятствует лечению Кая, и я никуда не пойду, пока все не выясню.
- Это правда? - спрашивает Анна у врача.
Он угрюмо пожимает плечами. - Возможно, - говорит он. - Но я не пойму, как. Врачи дежурят постоянно. Да и кому в деревне придет в голову вредить больному? Мы все здесь хотим найти лекарство.
Но никто из нас не произносит очевидное: по всей видимости, не все жители деревне разделяют подобное мнение.
- Я сделала для тебя камень, - говорит Анна, протягивая мне маленький камешек с моим именем. Кассия Рейес. Я впервые поднимаю глаза и замечаю, что ее лицо и руки разрисованы голубыми линиями. Она перехватывает мой взгляд. - В день голосования я наношу церемониальные знаки. Это традиция Каньона.
Я беру у нее камень. - У меня есть право голоса?
- Да. Деревенский совет решил, что у вас с Ксандером должны быть свои камни, как и у всех жителей.
Меня посещает догадка, что люди вокруг начали доверять нам. - Мне не хочется оставлять Кая, - говорю я. - Может ли кто-то другой за меня положить камень?
- Конечно, но я думаю, тебе самой необходимо увидеть голосование. На подобном зрелище должен присутствовать каждый лидер.
Что Анна имела в виду? Я же не лидер.
- Ты позволишь Хантеру остаться здесь и приглядеть за Каем? - спрашивает Анна. - Всего на несколько минут, чтобы ты могла отдать свой голос?
Я перевожу взгляд на Хантера. Помню, как впервые увидела его. Он хоронил свою дочь и написал прекрасное стихотворение на могильном камне.
- Да, - отвечаю я. Это не займет много времени, вдобавок еще раз спрошу Анну про цветы.
Хантер протягивает свой камень Анне. - Я проголосую так же, как Лейна.
Анна кивает. - Я положу его за тебя.
***
Анна была права.
Картина, представшая передо мной, настолько неординарна, что я почти забываю, как дышать.
Каждый житель пришел выбирать. Некоторые, как Анна, несут по два камня, собираясь проголосовать за себя и кого-то еще. Такое действие заслуживает определенного уровня доверия.
Окер и Лейна стоят рядом с корытами, а остальные, включая Колина, наблюдают за тем, чтобы никто не переложил камни из одного места в другое. Сегодня каждый решает: принять сторону Окера или Лейны. Некоторые топчутся в нерешительности, но большинство уверенно подходят и кладут свои камни в корыто рядом с Окером. Они считают, что нужно дать лекарство Окера на основе камассии всем пациентам. Более осторожные жители, которые желают опробовать несколько разных лекарств, кладут камни рядом с Лейной.
Корыто Окера почти заполнено.
Решение принимается в тени огромного деревенского камня, и пока остальные теребят свои именные камни, я думаю о Сизифе, и рассказе о Лоцмане, на который несколько месяцев назад я обменяла свой компас. Легенды и верования сплелись вместе настолько прочно, что уже никто не скажет, где здесь вымысел и где правда.
Но возможно, все это и не имеет значения. Кай сказал эти слова после того, как на Холме поведал мне историю о Сизифе: Даже если Сизиф не существовал на самом деле, достаточное количество людей прожили свою жизнь так, как он. Так что это правда, в любом случае.
Ксандер пробирается через толпу, разыскивая меня. Он выглядит одновременно утомленным и окрыленным, и когда я протягиваю ему свободную руку, он крепко сжимает мои пальцы. - Ты уже проголосовал? - спрашиваю я.
- Нет еще, - отвечает он. - Сначала я хотел спросить у тебя, насколько ты уверена в том последнем списке, который передала нам.
Мы стоит достаточно близко к Океру, и он по любому слышит наш разговор, но я все равно честно отвечаю Ксандеру. - Я вовсе не уверена, - отвечаю я. - Я что-то упустила. - Я замечаю промелькнувшее на лице Ксандера облегчение; видимо, мои слова определили его выбор. Теперь ему не приходится выбирать между мной и Окером.
- Как думаешь, что ты упустила? - интересуется Ксандер.
- Пока не знаю, - отвечаю я. - Но думаю, что это как-то связано с цветами.
Ксандер бросает свой камень в корыто Окера. - Что будешь делать?
Я не готова голосовать, не имея достаточно сведений о своем выборе. Может, к следующему разу я буду готова, если, конечно, еще буду здесь. Поэтому я достаю из кармана бумагу, которую мне дала мама, и заворачиваю в нее камень, поближе к микрокарте. - Я воздержусь. - Заворачиваю аккуратно, чтобы сохранить форму бумаги, и сгибаю ее в тех же местах, в которых сгибала мама. Поднимая глаза, я встречаю взгляд Окера. Его лицо выражает задумчивость и некоторую растерянность. Я снова оглядываюсь на Ксандера.
- Как, ты думаешь, проголосовал бы Кай? - спрашивает Ксандер.
- Я не знаю.
- Идея состоит в том, чтобы дать Каю то лекарство, которое выберут сегодня, - мягко произносит Ксандер. - Потому что именно он стал неподвижным относительно недавно.
- Нет, - говорю я. - Они же могут сначала попробовать лекарство на других пациентах. - Но как мне остановить их?
- Я думаю, это лекарство подействует, - говорит Ксандер. - Окер был так уверен. Я думаю...
- Ксандер, - окликает Окер, его голос заглушает наши слова. - Пошли.
- Ты не останешься до конца? - удивляется Лейна.
- Нет.
- Но это будет неуважением по отношению к фермерам, - говорит она. - Сейчас начнется их часть церемонии голосования.
Окер машет рукой в воздухе, спеша прочь. - Нет времени, - бросает он. - Они поймут.
- Ты будешь в лазарете? - спрашивает меня Ксандер.
- Да. - Я останусь с Каем, буду оберегать его до тех пор, пока не узнаю точно, что у нас есть лекарство, которое действительно исцеляет. Но сейчас я не могу уйти. Я должна увидеть, чем это все закончится.
Колин выходит вперед и поднимает руку, призывая всех к тишине, - Последний камень положен, - говорит он.
Всем ясно, что Окер выиграл. В его корыте намного больше камней, чем у Лейны. Но Колин пока не объявляет об этом. Вместо этого он отходит назад, а фермеры делают шаг вперед, неся с собой ведра, полные воды. Их руки покрыты голубыми линиями. Анна выходит вслед за ними.
- Фермеры тоже голосуют при помощи камней, - шепчет мне Элай, - но они также используют воду. Теперь это официальная часть церемонии.
Анна стоит лицом к толпе и обращается к нам:
- Как ручьи, протекающие через наш дом в Каньоне, - возвещает она, - мы подтверждаем силу нашего выбора, и следуем за водой.
Фермеры одновременно выливают воду в оба корыта.
Потоки воды обрушиваются вниз, поднимая всплески волн, вода струится сквозь камни, выбивая их из корыт. Даже из корыта Окера вылетает несколько штук, но у него их все равно больше, и воды вместилось больше.
- Голосование завершено, - объявляет Колин. - Лекарство Окера испытаем первым.
Я проскальзываю через толпу столь же быстро, как вода через камни, спешу в лазарет, чтобы защитить Кая от лечения.
Распахнув дверь здания, я останавливаюсь, не понимая, что происходит. Внутри идет дождь. Я слышу, как капли воды с шумом стучат об пол.
Капельницы разорваны и содержимое пакетов стекает на пол.
Все капельницы, не только Кая. Я бегу к Каю. Он дышит слабо и хрипло.
Трубка выдернута из вены и болтается рядом с его кроватью. Лекарство вытекает из нее прямо на пол. Кап. Кап. Кап.
И то же самое происходит со всеми пациентами. На мгновение я растерялась, не зная, как поступить. Где все врачи? Они ушли на голосование?
Я даже не знаю, как снова подсоединить капельницу к Каю.
Я улавливаю движение в другом конце комнаты и оборачиваюсь. Это Хантер, он склонился над одним из первых пациентов, привезенных Лоцманом. Он стоит там, отбрасывая темную тень, и не двигается. - Хантер, - окликаю его, медленно двигаясь в его сторону, - что случилось?
Потом слышу какой-то шорох позади и оборачиваюсь, чтобы посмотреть кто это.
Анна.
Ее лицо напряжено. Она останавливается в нескольких шагах от меня и пристально смотрит на Хантера. Он не отводит глаз, его взгляд полон боли.
Тут я замечаю груду сваленных рядом с ним тел медработников. Они мертвы?
- Ты пытался убить их всех, - говорю я, обращаясь к Хантеру, но как только слова вылетают из моих уст, я понимаю, что ошибаюсь. Если бы он хотел убить их, то легче было бы сделать это тогда, когда никого не было в лазарете.
- Нет, - говорит Хантер. - Я хотел, чтобы все было по-честному.
Я не могу понять, что он имеет в виду. Я думала, что могу ему доверять, но ошиблась. Хантер садится и опускает голову на руки, прикрывая лицо, а я слышу плач Анны и стук капающего на пол лекарства.
- Держи его подальше от Кая! - мой голос звучит жестко. Она кивает. Хантер намного сильнее ее, но сейчас он выглядит сломленным. Я не знаю, сколько еще это продлится, нужно найти тех, кто поможет неподвижным пациентам. Мне нужен Ксандер.
Он и Кай - единственные здесь люди, кому я могу доверять. Как я могла забыть об этом?
Глава 41. Ксандер
Окер запирает за нами двери лаборатории. - Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня, - говорит он, перекидывая через плечо ту самую сумку, с которой мы ходили за луковицами.
- Куда вы собираетесь? - спрашиваю я.
Окер выглядывает из окна. - Я должен уйти сейчас, пока они все отвлечены.
- Подождите, - говорю я. - Разве вам не нужна моя помощь? - Он не сможет копать сам. У него же это на уме?
- Я хочу, чтобы ты остался здесь, - настаивает Окер. Он лезет в карман и достает связку ключей от шкафов, где он запер лекарство из камассии.
- Уничтожь все лекарство. Я вернусь кое с чем другим, что реально поможет.
- Но вы выиграли голосование, - говорю я.
- Это лекарство не подействовало бы. Но сейчас я точно знаю, что будет действовать.
- Нам не обязательно уничтожать все.
- Нет, обязательно, - говорит Окер. - Народ проголосовал за это лекарство. Они не захотят использовать заменитель. Сделай это. Слей все в раковину. И избавься от лекарств, которые заставила меня сделать Лейна. Они все бесполезны.
Я не двигаюсь, потому что не могу поверить в то, что он говорит.
- Вы были так уверены в камассии. Мы все еще можем опробовать это лекарство на некоторых больных.
- Оно не сработает, - фыркает Окер. - Мы только потеряем время. Потеряем жизни. Они уже умирают. Делай, как я говорю.
Я не знаю, смогу ли. Мы так трудились над этим лекарством, и он был так уверен.
- Ты думаешь, что я Лоцман, не так ли, - говорит Окер, глядя на меня. - Хочешь знать, что такое настоящий Лоцман?
Я теперь совсем не уверен, что хочу.
- Когда я работал в Обществе, мы привыкли смеяться над байками о Лоцмане, - рассказывает Окер. - Как люди могли помыслить, что кто-то спустится с неба и спасет их? Или приплывет по воде? Глупые сказки. Сумасшедшие. Только слабоумным людям нужна вера во что-то вроде этого. - Он бросает ключи от кабинета мне в руки. - Я рассказывал тебе, что Общество давало вирусам название.
Я киваю головой.
- Когда мы обнаружили, что должны были распылять его с неба и пускать в воду, то подумали, что было бы смешно называть вирус Чумой после всех этих историй. Вот мы и назвали чуму "Лоцман".
Чума это Лоцман.
Окер не только помогал создавать лекарства. Прежде всего, он помог создать чуму. Чуму, которая сейчас мутировала и которая вгоняет людей в кому.
- Пойми, - говорит он. - Я обязан найти лекарство.
Теперь я понимаю. Это единственное, что может его оправдать. - Я уничтожу лекарство из камассии, - обещаю я. - Но прежде чем ты уйдешь, скажи, какое растение ты хочешь найти?
Окер не отвечает. Он подходит к двери и оборачивается. До меня доходит, что он не может нести на себе бремя, будучи единственным ответственным за лекарство.
- Я вернусь, - говорит он. - Закрой за мной дверь.
И исчезает.
Окер верит, что я буду делать все так, как он приказал. Он доверяет мне. Доверяю ли я ему? Точно ли это лекарство бесполезно? Будет ли хуже, если его опробовать?
Он прав, у нас нет времени.
Я отпираю кабинет. Знает ли Восстание, что чуму назвали Лоцман? Как мы вообще собирались добиться успеха при таких обстоятельствах?
Восстание и не собиралось ничего менять.
Я не знаю, смогу ли сделать это, думаю я.
Что ты не можешь сделать, Ксандер? спрашиваю я себя.
Не смогу продолжить.
Ты даже не неподвижен. Ты просто обязан двигаться дальше.
Я делаю правильные вещи. Я не сдаюсь. Я делаю все это с улыбкой на лице. Я всегда верил, что я хороший человек.
А что, если нет?
Нет времени на глупые раздумья. Я доверял Океру, и когда приходит время принять правильное решение, я доверяю себе.
Я открываю шкаф и вытаскиваю ящик с пакетами лекарства. Когда я распечатываю первый пакет и выливаю содержимое в раковину, то прикусываю себе губу так сильно, что чувствую привкус крови.
Глава 42. Кай
Идет дождь. Я должен вспомнить.
Что-то.
Кого-то.
Вода наполняет меня.
Что я помню?
Не знаю.
Я тону.
Я помню, как дышать.
Я помню, как дышать.
Я помню.
Я...
Глава 43. Кассия
Люди до сих пор слоняются на главной площади, обсуждая результаты голосования, поэтому я бегу задними дворами, стремясь добраться до Ксандера. Здесь темно и сыро, вплотную подступают деревья и горы, и когда я подхожу к лаборатории, то чуть не наступаю на что-то скрюченное, валяющееся в грязи. Не на что-то, на кого-то.
Это же Окер.
Он лежит на земле с лицом, застывшим в гримасе или улыбке, - трудно сказать, ведь кожа туго обтягивает старческие тонкие кости.
- Нет, нет, - замешкавшись, я наклоняюсь и ощупываю его. Воздух не выходит из его рта и, когда я прикладываю ухо к его груди, то не слышу, как бьется сердце, хотя тело еще теплое. - Окер, - шепчу я и смотрю в его открытые глаза, потом замечаю, что одна его рука грязная. Почему? Нелогично, думаю я, и тут вижу, что он изобразил что-то в грязи, и форма кажется знакомой.
Он как будто трижды надавливал на землю костяшками пальцев, рисуя своего рода звезду.
Я усаживаюсь на корточки, пачкая колени, мои руки дрожат. Тут я ничего не могу для него сделать. Если кто и может помочь Океру, так это Ксандер.
Я встаю и, пошатываясь, делаю последние шаги к исследовательской лаборатории, умоляя про себя, Ксандер, Ксандер, пожалуйста, будь здесь.
Дверь заперта. Я колочу и колочу и кричу его имя. Потом останавливаюсь, переводя дыхание, и слышу, как жители приближаются с другой стороны здания. Неужели они услышали меня?
- Ксандер, - выкрикиваю снова, и он открывает заднюю дверь.
- Ты мне нужен. Окер мертв. А Хантер отключил от капельниц всех неподвижных. - Я собираюсь сказать что-то еще, но тут из-за угла появляются Лейна и остальные и останавливаются в нерешительности.
- Что случилось? - спрашивает Лейна, глядя на Окера. Ее лицо ничуть не меняется, и я понимаю почему: это выходит за пределы ее понимания. Окер не может умереть.
- Похоже на сердечный приступ, - говорит один из врачей, жутко побледнев. Он падает в грязь на колени рядом с Окером. Они пытаются заставить его сердце снова биться с помощью искусственного дыхания и массажа грудной клетки.
Но ничего не помогает. Лейна садится на корточки, вытирая лицо рукой. Она вся перепачкалась. Затем она стаскивает сумку с плеча Окера и заглядывает внутрь. Не считая грязной лопаты и комков земли, сумка пуста. - Что он делал? - спрашивает она Ксандера.
- Он хотел пойти и разыскать что-то, - говорит Ксандер. - Но не сказал мне, что именно. И не позволил мне пойти с ним.
На какой-то момент наступает полная тишина. Опустив глаза, все смотрят на Окера. - Неподвижные в лазарете, - говорю я. - Их всех отключили от капельниц.
Врач поднимает глаза. - Кто-то из них умер? - спрашивает он меня.
- Нет, но их нужно снова подключить, а я не умею. Прошу вас, только не ходите в одиночку. На врачей напали.
Колин подает сигнал, и несколько человек уходят вместе с врачом. Лейна держится поодаль, глядя на Ксандера с тем же пустым выражением на лице, какое у нее было, когда она увидела Окера.
Я хочу убежать обратно к Каю. Но вдруг возникает страшное предчувствие, что Ксандер сейчас в большой опасности, и мне нельзя оставлять его одного.
- Еще не все потеряно, - говорит Лейна. - Окер оставил нам лекарство. - Это кажется мне забавным, хотя момент совсем неподходящий. Несколько минут назад мы голосовали за план Лейны или Окера, а теперь Лейна пришла к выводу, что нужно сделать так, как предлагал Окер. Его смерть изменила ее мнение.