Селина вслушалась в его глубокий, звучный голос, затем вздрогнула, осознав, что он протянул ей свою широкую, покрытую бронзовым загаром руку. Она помедлила, прежде чем слегка коснулась пальцами его руки. Другой рукой она сжала горло, когда он наклонился, чтобы тронуть поцелуем ее очень чувствительную кожу. Селина посмотрела на Летти - та лишь улыбнулась. Он слишком уж замешкался с тем, что должно сводить к самому мимолетному касанию.
Селина резко отдернула руку:
- Знакомы ли мы с вами, сэр?
- Простите меня, - сказал он, - я не ожидал, что вы окажетесь такой…" То есть я хочу сказать… Пожалуйста, извините меня за допущенную бестактность.
Мужчина опять поклонился и, казалось, искал нужные слова. Он не ожидал, что она окажется такой - какой? Селина крепко сжала губы. Подождите, когда Дейвид узнает о ее самообладании в столь деликатном положении.
- О, я все делаю не так, - сказал он внезапно. - Меня зовут Джеймс Иглтон. До последнего времени я жил на Пайпане, маленьком острове в Южно-Китайском море. Я только что вернулся оттуда в Англию и все еще привыкаю к правилам - можем мы назвать его "цивилизованным"? - света.
Его улыбка почти обезоружила Селину, и она позволила себе слегка расслабиться.
- Вы долго находились на Востоке?
Не подобает, конечно, задавать вопросы незнакомцу. Он ведь не разжигал ее любопытства, просто упоминание дальних экзотических краев повергло ее в трепет и волнение. А то, что он, в сущности, иностранец, объясняло его необычные манеры, как, вероятно, и его бронзовый загар.
- Я жил на чужбине с самого раннего детства, за исключением времени, проведенного в школе в Англии. Но вас, должно быть, удивляет, почему я позволил себе подойти к вам.
Разве она не говорила именно об этом, как только он появился?
- Моя ложа напротив. - Он сделал неопределенный жест. - Кто-то желавший представиться мне заметил вас и упомянул ваше имя.
Селина посмотрела на противоположную сторону зрительного зала:
- Удивляюсь, как кто-то из вас мог увидеть меня. Возможно, у вас есть театральный бинокль, о которых я слышала.
На мгновение ей показалось, что его взгляд стал задумчивым:
- Точно, но это не имеет значения. Как я понял, вы живете в Дорсете?
- Да. - Она подумала, почему такой явно процветающий и красивый мужчина интересуется ею?
- Превосходно. Я сам только что приобрел собственность в этом графстве.
Она подавила в себе желание сказать колкость: мол, Дорсет - крупное графство и там много жителей.
- Представьте себе мое удивление, когда я узнал, что вы фактически живете в Найтхеде!
- Вы знаете мой дом? - Селина совсем притихла.
- Я слышал о нем. Это несколько севернее, но неподалеку от деревни Литтл-Паддл.
- Да. Неподалеку от Литтл-Паддл.
Под жилетом из белого шелка с большим вырезом грудь Иглтона выглядела в высшей степени массивной.
- Восхитительный особняк скромных размеров, но удивительно гармоничный, постройки времен короля Иакова I, - сказал Иглтон. - В других частных домах не найти таких витражей, вызывающих всеобщее восхищение… Так мне говорили. И парк… Я слышал, что парк очарователен, он создан усилиями…
На его лице дрогнул мускул, но он улыбнулся, несколько натянуто, как подумала Селина, и продолжил:
- Возможно, я что-нибудь перепутал, но, кажется, кто-то рассказывал, что одна леди, жившая там, создала розарий и распланировала все поместье. Ей нравились открытые пространства лугов и самым нетрадиционным образом размещенные, беспорядочные посадки рододендронов и прочих растений. Я прав?
Селина нахмурилась. Этот человек поверг ее в смущение.
- Вы верно описываете поместье, сэр. Но что касается общего обустройства, то здесь, боюсь, вы ошибаетесь. Моя мать часто рассказывала мне, какого труда стоило придать поместью его нынешний вид. По-видимому, когда мой отец купил его, ко всему требовалось приложить руки и не жалеть сил.
Иглтон высоко вздернул подбородок и смотрел поверх головы Селины, будто увидел нечто новое. Он что, чем-то рассержен? Селина хранила молчание. Летти сидела рядом с ней лицом к зрительному залу, углубившись в чтение театральной программы.
Селина обнаружила, что не может отвести взгляд от этого спокойного человека, которому, казалось, трудно уместиться в тесной ложе. Она впервые почувствовала, как снизу поднимаются мелкие волны паники, но нашла, что при всем том в этом даже есть что-то приятное. Если разобраться, то сейчас ее ощущения были ближе всего именно к тому, чего Дейвид считал важным избегать любой ценой, - она испытывала удовольствие. Причем удовольствие чисто физическое, лишь очень отдаленно связанное с игрой ума. А Дейвид предупреждал ее: подобный тип удовольствия может вызвать коварное возбуждение плоти, которое почти невозможно сдержать, и оно ввергает человека в пучину… страсти.
Селина содрогнулась. Она знала - даже слишком хорошо - судьбу женщин, сдавшихся на милость страсти. Хватит глупостей!
- Спасибо за визит, мистер Иглтон. Надеюсь, вам понравится в Дорсете.
Джеймс едва сдержался, но сумел успокоиться настолько, что смог еще раз взглянуть на девушку, сидевшую перед ним. Это оказалось трудным не потому, что зрелище было неприятным. Нет, красота ее приводила в восхищение.
- Уверен, что в Дорсете мне очень понравится, - сказал он, стараясь, чтобы не прорвалось наружу бешенство, клокотавшее в его мозгу. Ведь жена Годвина посмела приписать себе заслугу создания великолепного парка, который на самом деле был делом рук нежно любимой матери Джеймса и который она вынуждена была покинуть. А Дариус Годвин лгал своей дочери. Столько времени прошло с тех пор, и ложь, без сомнения, для всех превратилась в подлинный факт. Для всех, за исключением Огастеса Сент-Джайлса, третьего маркиза Кастербриджа, и Джеймса. Молодой человек был племянником маркиза и его единственным наследником. Когда Джеймс недавно прибыл в Англию, бездетный маркиз радостно приветствовал его, единственного сына своего умершего младшего брата Френсиса, в роскошном родовом поместье Моршем-Холл на дорсетском побережье. Джеймс, по собственному выражению старика, "был ответом на истовые молитвы, обещанием будущего для древнего рода, которому грозило вымирание".
Начиналось второе действие пьесы, а он чувствовал себя пригвожденным к месту разверзшимся злом предательства давних дней. Не покидала мысль, что эта приятная девушка может стать потенциальным орудием в чьих-то руках.
- Когда вы возвращаетесь в Найтхед? - Джеймс услышал собственный вопрос, как будто заданный кем-то другим.
Моментально взлетевшая вверх тонкая бровь дала ему знать, что Селина видит, насколько неуместен вопрос.
- Простите, если мое любопытство задевает вас. Я так давно не был в обществе и все еще забываю, что здесь правила приличия более строги. - Он лгал, но она едва ли когда-либо узнает это. - Замок Блэкберн - мой… мой первый дом, которым я владею в Англии. Я теперь как ребенок с новой игрушкой.
Мимолетно проскользнула мысль, что давно уже было пора начинать совсем другие игры. Джеймс всегда легко добивался побед над женщинами, но он обнаружил, что ему скучно думать еще об одном таком завоевании. Хотя женщину, сидевшую напротив, можно считать какой угодно, но только не скучной…
- Замок Блэкберн? - Она чуть наклонилась, и он заметил, что платье сидит на ней не совсем так, как надо, из-за высокой, полной груди. - Если это тот самый замок Блэкберн, который я знаю, то он принадлежит старому сквайру Лоудеру до самой его смерти. Это меньше трех миль от Найтхеда.
У Джеймса пересохли губы.
- То самое место, - сказал он Селине. - Как я понимаю, вы бывали в Блэкберне?
- Нет, не внутри. Сквайр жил очень уединенно, я слышала. Но я много езжу верхом, потому что… - Она умолкла в нерешительности. - В общем, я проезжаю мимо замка по нескольку раз на неделе.
Она отвернулась и глубоко вздохнула. Это движение почти высвободило из-под корсажа стоявший торчком бледно-розовый сосок. Джеймс судорожно глотнул и крепко прикусил нижнюю губу. При виде ее пышных грудей ему захотелось коснуться ее кожи, напоминавшей атлас цвета слоновой кости. Он хотел бы сдернуть лиф вниз, чтобы его руки наполнились ее плотью, хотел бы толкнуть ее на душистую траву, или на мягкие простыни, или даже здесь на пол и узнать вкус ее полных губ, ее шеи, этого соблазнительного соска, что превратится в твердый бутон у него между зубами. И когда она застонет и забьется под ним, выпрашивая все, чему он научил бы ее с таким удовольствием, тогда придет время для остального…
- Желаю вам насладиться вашей игрушкой, - сказала неожиданно Селина. У него возникло ощущение, что она прочитала его мысли, и он чуть не задохнулся. Но она, конечно, имела в виду замок.
- Благодарю вас. И надеюсь, вы разрешите заглянуть к вам в Найтхед?
Она взглянула ему прямо в глаза, и он сжал за спиной руки в кулаки. Эта девушка - золото, она как картина, написанная в медово-кремовой гамме…
- О, разумеется. Однако я не вернусь в Дорсет до конца сезона. Но потом буду рада принять вас.
- Быть может, вы позволите навестить вас в Лондоне?
- О-о! - На мгновение ее демонстративная холодность исчезла. - Мы остановились на Керзон-стрит. Но я не уверена…
Он улыбнулся успокаивающей улыбкой:
- Благодарю вас. Тогда - до встречи?
- До встречи. - Ее ресницы опустились. Джеймс удалился.
Задернув портьеры ложи, Джеймс присоединился к Вон Телю, который поджидал его в конце коридора.
- Вы похожи на человека, побывавшего в бою, - заметил Вон Тель. - На человека, который сражался, победил и насладился каждым прожитым мгновением.
- Ты, как обычно, проявляешь выдающиеся способности к умозаключениям. Да, я сражался и одержал победу. - Достигнув лестницы, ведущей вниз, Джеймс зашагал через две ступени. - Это была лишь первая схватка, мой друг, но я установил, что начинаю оценивать предстоящую войну с гораздо большим удовольствием, чем ожидал.
- Не хотите ли вы…
- Не хочу ли я объяснить, что имею в виду? - Джеймс засмеялся и сразу оборвал смех. - Да, объясню. Я только что узнал прекрасную девушку с великолепной фигурой. У нее огромные золотистые глаза, которые показывают всю искусственность ее холодно-сдержанных манер. И, Боже правый, какой зрелости она достигла!
Вон Тель засмеялся:
- Мы говорим о мисс Годвин?
- Ну конечно.
Они вышли на улицу, и Джеймс жестом подозвал своего кучера. В карете он продолжил:
- Вон Тель, сегодняшний вечер даже превзошел мои ожидания. Я только что познакомился с женщиной, которая поможет мне получить именно то, ради чего я приехал в Англию.
- Рад за вас.
- Да, для радости есть все основания. Если инстинкт меня не подводит, моя маленькая невинная помощница быстро научится очень многому… А я с удовольствием буду давать ей урок за уроком.
Глава вторая
Дариус Годвин пошевелился, чтобы облегчить проститутке доступ к застежкам на бриджах.
- Ах, какой молодец, какой молодец, - проворковала Сочный Персик тем же нежным многообещающим голосом, как при всех предыдущих своих визитах в Дорсет, куда привозили ее отец и сын Летчуизы. Пышнотелая (именно такие нравились Дариусу), бесстыдная в своем умении, она была непохожа на мнимых девственниц, которых предпочитали Бертрам и Персиваль Летчуизы. Вот и сейчас из дальнего угла единственного помещения в этом лесном домике без окон, где с похотливым усердием развлекались за любимым занятием Летчуизы, можно было слышать искусственно мучительные стоны и громкие вопли.
- Скорее же, Персик, - простонал Дариус.
В притворном ужасе она провела тыльной стороной ладони по лбу:
- Воображаю, что будет, если нас здесь найдут? Тогда я погибла.
Он ответил, как и полагается по ритуалу:
- Мы все рискуем. Каждую минуту нас могут застукать. Но пока этого не случилось, будем наслаждаться каждым мгновением.
На самом деле любовный храм Годвина, расположенный в самом заброшенном уголке поместья Найтхед, постороннему показался бы обыкновенным складом для бревен и хвороста. Вероятно, были люди, видевшие это строение. Но никто, помимо избранной Дариусом кучки соратников по наслаждениям, не подозревал, что в действительности происходит за его стенами…
Принимая профессиональные ласки, Дариус продолжал размышлять. Эта сука, его жена, абсолютно холодна с ним. Однако он прекрасно знал, как она распалялась с неотесанными юнцами, которых ухитрялась затаскивать в свою постель. Она сама рассказывала ему об этом со всеми подробностями. Но скоро он будет отомщен! Бертрам Летчуиз обеспечит его наличными, в которых он нуждался, чтобы перебиться в Найтхеде оставшиеся несколько месяцев. Он близок к цели!
Бертрам и его дохлый отпрыск заполучат Селину. Мери достанется Найтхед, точнее то, что осталось от поместья. А он получит наконец награду, которой добивался целых двадцать лет. Он станет свободным!..
- Ах, как мило!
Дариус уловил насмешку в словах подошедшего к ним Бертрама Летчуиза, но даже не потрудился открыть глаза.
- Пожалуй, я дам себя убедить в преимуществе некоторых вещей, которые предпочитаешь ты, - добавил Бертрам, глядя на Сочного Персика.
- Присоединяйся к нам. - Дариус сделал щедрый жест, приглашая его на подушки по другую сторону от своей партнерши.
- Ты очень добр, - сказал Летчуиз, неуклюже опускаясь вниз. Он подпер свою квадратную голову жирной ладонью. - Но мне, вероятно, придется подождать своей очереди у Сладкой Лили.
От нечего делать он поиграл одной из грудей Персика, то держа ее на весу, то подбрасывая вверх.
Возмущенный Дариус с трудом заставил себя сдержаться и не осадить невежу. Пожалуй, пришло время обмозговать известное дельце.
- А ты не считаешь, что для тебя было бы лучше, если бы я отменил вывоз Селины в свет? Ты обошелся бы без всех этих учтивостей и быстрее завладел ею.
Летчуиз поднял голубые, казавшиеся такими невинными глаза.
- Мысль, конечно, соблазнительная. Но, боюсь, тебе придется выполнять эту часть нашей договоренности. Я хочу, чтобы девицу видели. Каждый молодой жеребец из общества будет лелеять мечту спариться с прекрасной Селиной. Однако ему будет дано увидеть лишь то, как ее приберет к рукам достойнейший. Наконец-то все познают мою истинную силу.
Дариус понимал, что Селине предстоят весьма неприятные моменты. Но, пустяки, речь идет лишь о временных неудобствах. Мужу надлежит научить девушку быть послушной женой. Удовлетворять желания мужа должно стать ее отрадой. Дариус не потерпел бы краха в собственной супружеской постели, если бы своевременно, как можно раньше подчинил жену своей воле.
- Персиваль! Черт бы побрал этого малого, - беспокойно заерзал толстяк. - Надеюсь, он как-нибудь соберется с силами после венчания.
- После венчания? - Дариус начал одеваться. - Каким образом свадьба затрагивает твоего сына?
- После свадьбы… - начал было Бертрам, но его прервало появление младшего Летчуиза. С опухшими глазами, в одной рубашке, тот едва волочил ноги, обнимая за плечи всклокоченную женщину. Белое муслиновое платье многозначительно свисало клочьями с ее пышного тела. - После свадьбы я так же буду готов поделиться, как и всегда. Но может статься, у меня не будет хватать терпения всякий раз дожидаться, пока Персиваль получит удовлетворение.
Глава третья
Не должно быть никаких помех для осуществления его плана. Ничто не сможет помешать!.. Опершись локтями на стол красного дерева, Джеймс сидел в библиотеке прекрасного особняка, который он приобрел на Гровнор-сквер, и пытался сосредоточиться на бумагах, лежавших перед ним. Каждое утро приходили свежие сообщения с острова Пайпан о положении дел в судовладельческой и торговой империи, унаследованной от отца. Бизнес процветал, так будет и впредь. Держа свои чувствительные пальцы на пульсе мировых событий и поддерживая взаимовыгодные связи с Восточно-Индийской компанией, он обеспечивал постоянный рост своего состояния. Так же успешно он добьется и своих целей здесь, в Англии.
Джеймс представил себе мисс Годвин, ее восхитительную фигуру и настороженные золотисто-карие глаза. Мисс Селина Годвин оказалась тем самым недостающим звеном в плане, которое компенсировало бы недостаточную его осведомленность. Она дала бы ему два бесценных вида оружия - время и удобный случай. Джеймс достал из стола коробку сигар и забарабанил пальцами по крышке.
- Ты будешь моей, Селина, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы. "Познать власть глаза" - всплыли в его памяти слова отца.
Френсис Сент-Джайлс - несмотря на тяжелое состояние, до самого конца он оставался в полном сознании - рассказал сыну:
- Моя мать говорила, что мне предстоит познать власть глаза. По ее словам, это послужит мне ключом к сокровищам Сейнсбери. Они спрятаны в сейфе в подвале под полом библиотеки. Драгоценности принадлежат семейству Сейнсбери в течение жизни уже многих поколений. Их всегда наследовали по женской линии. У нас в семье не было дочери, и мать хотела оставить сокровища мне - младшему сыну, поскольку мне не достанется состояние моего отца. Она пообещала в свое время объяснить все, что нужно знать, чтобы открыть сейф. К сожалению, она умерла прежде, чем наступило то самое "свое время". Я должен был вернуться и найти то, что принадлежит мне. Я всегда хотел сделать это. Теперь сокровища Сейнсбери станут твоими. Владей ими, Джеймс. Дариус Годвин предал и ограбил меня. Уничтожь его во имя нашей чести и верни Найтхед. Драгоценности ожидают тебя под полом библиотеки в Найтхеде. Мне известно, что Годвины разнюхали о существовании клада. Но я знаю и то, что они не могут найти его. Сделай свое дело, Джеймс, ради нас всех. И используй то, чего эти бандиты особенно домогаются, для их уничтожения.
Когда-то отец Френсиса изгнал из дома его самого, его жену и их маленького сына Джеймса. Причину своей немилости он не пожелал объяснить. Но в тот самый день, когда Френсис отправлял семью из Англии, "верный друг" Дариус Годвин вместе со своей не скрывавшей торжества женой преспокойно вступил во владение Найтхедом.
- Годвин заплатит за все! - поклялся Джеймс отцу. - Я верну все, что по праву принадлежит нам.
- Власть глаза, - задумчиво произнес Джеймс. Само по себе это выражение ничего не значило, но, владея деталями, которые отец успел сообщить сыну, и тем, что спрятано под двойной крышкой заурядной сигарной коробки, наследник семьи Сент-Джайлс сможет выполнить данное отцу обещание.
Он открыл коробку, нажав на тайную пружину под крышкой. В руках у него оказались два предмета - тонкая дамская золотая цепочка с медальоном и тяжелое золотое мужское кольцо с глубоко вырезанными инициалами, ничего не говорившими Джеймсу. Инструкции отца гласили, что он обязан тщательно беречь эти вещи: кольцо укажет путь к кладу, а без медальона владение сокровищами принесет смерть…
Джеймс положил украшения на место, защелкнул секретную крышку. Он выполнит клятву.
- И ты мне поможешь в этом, Селина! - вырвалось у него.
Дверь распахнулась, вошла китаянка Лиам.
- Вы так кричите наедине с собой, - сказала она, аккуратно пряча руки в длинные рукава пурпурного платья с застежками у горла. - Пора возвращаться домой.
- Мы не скоро вернемся на Пайпан, ты прекрасно это знаешь!