Мои ребята никогда не оставляли меня, они всегда были где-то рядом, всегда встречали или провожали. А когда у Димона появился первый телефон – старенький нокиа, который ему отдал патологоанатом Ефим Григорьевич за усердный труд, так он тут же отдал его мне со словами, мол, чтобы я всегда была на связи. Даже не сообразил, глупенький, что на связи-то мне не с кем быть, ведь телефон был один на нас троих. Это потом уже у нас появился второй, на этот раз постарался Гелик, выторговал у местного алкаша за полторашку. Мы берегли наши телефоны как какое-то сокровище, прятали в дуплах деревьев, что росли недалеко от детдома, иначе царьки могли отобрать. И каждый день перед работой сначала шли к деревьям, Гел или Димон стояли на шухере, а я корячилась, лезла на дерево, чтобы достать мобильники. Эх, романтика…
А Гелик любил кормить меня семечками от бабы Сони, старушка выращивала подсолнухи. Гел как-то пришел к ней перекрывать сарай, так она ему и заплатила семечками. С тех пор он постоянно к ней наведывался, чинил что-нибудь или в огороде ковырялся, а она ему давала по литровой банке семечек. Мы их жарили в землянке, вкусные были… Но через год бабуля преставилась. Увы, родни у нее не нашлось, поэтому землю прибрал к рукам здешний блатняк, дом снесли, все перерыли, теперь на месте чудесного сада с цветами и подсолнухами стоит клуб под недвусмысленным названием "BLUD", а проще - наркопритон со стриптизом, игроками в покер и проститутками. Проза жизни, как говорится. А точнее, проза жизни села Жупровица.
Кстати, некоторые наши девчонки так и осели в том клубе, в каком качестве, думаю, не стоит объяснять. Хотели легких денег, а получили фингалы под глазами и ненормированный рабочий день.
Итак, сегодня мы решили отметить скорое освобождение Димона. Условились встретиться в землянке в шесть вечера. За мной был провиант, а за парнями – хорошее настроение.
Я как всегда стояла у прилавка, народа было мало, да и завоза товара ждали с самого утра, в такие дни у Коляна настроение весьма приподнятое, поскольку ему везут не только бакалею, но и качественный алкоголь, но это бухло не на продажу, а лично Коляну. Он был еще тем ценителем водок и вин. Поэтому мой рабовладелец от щедрот душевных позволил пошариться по кладовой и набрать всякого разного, но главным условием было то, чтобы это всякое разное стоило не дороже пятихатки за штуку. Ну, я и набрала, а чего стесняться-то? Получилось три здоровенных пакета, тем более, у нас как раз сабантуй намечался. Колян когда увидел эти пакеты – скривился, но смолчал.
С большим нетерпением я ждала конца рабочей смены, в ночную всегда выходила Елена Петровна – торгашка от рождения, ибо после нее Колян частенько недосчитывался выручки, но увольнять Леночку он не торопился, поскольку любил под градусом наведаться в магаз часов эдак после двенадцати ночи и как следует "наказать" воровку.
И вот, к магазину подъехала буханка с товаром. Пока Колян заполнял бумаги, мы с водилой Генкой разгрузили машину, перетаскали все в кладовую, успели выкурить по сигаретке, за жизнь поговорить:
- Ну, как ты тут? – спросил Генка. – Замуж еще не вышла?
- Ага, было б за кого выходить, - подмигнула я.
- За меня иди. Хата в городе имеется, на хлеб с маслом всегда заработаю.
- Ох, Генка, вот накатаю на тебя телегу за совращение несовершеннолетних.
- А я чего? Я ничего. Ну, не хочешь – не надо, - захихикал он. – Да и потом, по тебе не скажешь, что несовершеннолетняя. Кобылка вымахала, будь здоров.
- Не, маленькая я еще, чтобы на такие темы с взрослыми дядями разговаривать. Тебе сколько стукнуло-то? Сорок? Сорок пять?
- Совсем что ли! – как-то даже обиделся мой знакомый. – Мне всего двадцать девять.
- Конфуз, однако, – да уж, неловко получилось.
- Да ну тебя, хамка малолетняя, - из уст Генки оскорбления в мой адрес звучали всегда ласково.
А выглядел он реально лет на сорок пять - лысина печет, брови как у Брежнева, морщины под глазами, золотые передние зубы. В общем, мрак.
Но тут из кладовой вышел Колян, отдал бумаги водиле:
- Вот деньги – следом сунул конверт Генке в руки. – Отдашь Дмитрию Петровичу. Все, бывай.
Они пожали друг другу руки, Генка подмигнул мне на прощание и поплелся к буханке. Как только машина отъехала, Колян сказал:
- Чего ломаешься как сдобный сухарь? Наш Геннадий слюни по тебе давно пускает. Не ерепенься, для тебя это шанс.
- Не люблю я мужиков.
- Чо? Лесбиянка что ли? – усмехнулся мой хозяин.
- Феминиста я, - ответила ему и выбросила бычок в урну.
- Ну и дура.
На самом деле, я не феминистка. И, естественно, не лесбиянка. Просто мое сердце не ёкает. А уж на Генку и подавно.
Наконец-то мой рабочий день подошел к концу, уже и Лена нарисовалась. Не успела явиться, сразу отправилась к Коляну в кабинет. А я пока взялась пересчитывать кассу, чтобы эта коза не скомуниздила дневную выручку. В этот момент в магазин зашел очередной покупатель, я даже не посмотрела на него. И подняла взгляд только тогда, когда тот положил руку на прилавок. У мужика были синюшные ногти. Честное слово, таких я еще не встречала. Аж мороз по коже пробежал. Вроде молодой, симпатичный, в дорогих шмотках, в руке брелока с ключами от Лексуса, а кожа иссиня бледная, губы с фиолетовым оттенком, глаза какие-то неживые. Такое ощущение, будто чувака через минуту другую инфаркт долбанет:
- Вам, может, врача вызвать? – спросила и машинально отошла от прилавка.
- Зачем? – спросил он и его взгляд немного оживился.
- Ну, вы типа синий какой-то.
- А это признак болезни?
- Вообще-то, это признак трупака, - ответила с нездоровым смешком, что заставило парня улыбнуться.
- Я, если выражаться по-вашему, не трупак. И даже не болен.
- Ок. Уж простите. Желаете купить что-то?
- Наверно, да. Я много времени потратил в пути, но моей радости нет предела, ибо я нашел, что искал.
- Рада за вас, все достопримечательности Жупровицы к вашим услугам. Здесь вы найдете массу интереснейших занятий, - сказано было с хорошей порцией иронии.
- Несомненно, - произнес парень и снова одарил меня белозубой улыбкой.
Припёрся, мажор синюшный. И чего им не сидится в своих хоромах с родительскими деньгами, ночными клубами и крутыми тачками. Какого черта он забыл в нашей дыре? Хотя, видимо хреновая экология совсем доконала, решил здесь коровьим навозом подышать, улучшить цвет лица.
Пока эти мысли крутились в голове, я пристально наблюдала за мажором, а тот принялся расхаживать по четырем квадратным метрам магаза, разглядывать стеллажи с товаром, что называется, растерялся перед таким богатым выбором. Не прошло и года, как он все же определился, взял с полки пачку чипсов и вернулся к прилавку:
- Вот, - протянул мне пакет, но руку с него не убрал. А для того, чтобы пробить, мне надо было считать штрих-код. Нет бы по старинке, но Коляну же выпендриться надо, притащил сюда эту чудо технику.
Меня, честно говоря, мажор уже подбешивать начал. Больше всего на свете я не переваривала подобной идиотской напыщенности и таинственности.
- Позвольте, - я буквально выдернула пачку из-под его руки.
На этот жест мажор только усмехнулся и убрал-таки свою лапу с прилавка.
Я пробила чипсы, после взяла деньги, а когда хотела отдать сдачу, этот гад схватил меня за руку. Вырваться не вышло, вцепился намертво. Но звать Коляна не стала, я вдруг почувствовала вызов, поэтому мы застыли, смотря друг другу в глаза. Мажор подошел вплотную к прилавку, отчего я ощутила его дыхание, которое было таким холодным, что у меня очередной раз мурашки побежали по коже.
Тут мои мозги встали на место:
- Слышь, ты! Убрал свои грабли от меня! Я сейчас хозяина позову, он тебе быстро растолкует, что к чему…
- Твой хозяин - жалкое ничтожество, которое до трясучки в коленях боится тебя саму, - спокойно и ровно произнес он.
- Отвали, урод, - процедила сквозь зубы.
Казалось бы, сейчас отличная возможность использовать свою "супер-силу", но снова облом. На мой гневный вид это хамло лишь рассмеялось. И, о счастье, в зал вышел Колян. Когда мажор увидел его, сразу отпустил мою руку, взял чипсы и, подмигнув на прощание, удалился.
- Это чо за кент? – спросил Колян, заправляя рубашку в штаны.
- Очередное чмо из города.
- Да ты сегодня в ударе… У тебя, Рокси, моська красивая, с фигурой лады, давно бы уже нашла мужика, да свалила из нашей-то дыры.
- О чем ты… Мне еще два года в детдоме зависать. Так хоть есть надежда, что от города комнату в общаге получу.
- Ладно, иди уже. Принцесса детдомовская.
- До завтра, босс. И еще, выручку пересчитала, тебе смску сбросила, так что смотри, чтобы после Леночки меньше не стало.
- Ок! – отмахнулся от меня Колян и, посвистывая, отправился обратно в кабинет.
Я же закинула за плечи рюкзак, куда заранее засунула часть "улова", взяла в руки по пакету и вышла из магазина. Время было половина шестого. Блин, опаздываю. Ребята, скорее всего уже на месте. Но встреча с чокнутым покупателем не прошла бесследно, всю дорогу к землянке оглядывалась.
До буяна оставалось всего-то метров триста, я шла быстро, как вдруг ощутила чью-то руку у себя на плече, в то же мгновение обернулась, вложив во взгляд всю свою злость и, как ни странно, страх. Но то был не полудохлый мажор, а мой Гелик. Я еще никогда не видела своего друга таким, Гел в секунду побелел, в глазах воцарился ужас, на лбу выступила испарина. И, что еще хуже, через минуту его вообще вырубило.
Бросив сумки на землю, подбежала к Гелу, начала тряси за плечи. Немыслимо, этот семидесяти пяти килограммовый кабан упал в обморок. А все из-за меня. Какого хрена моя способность проявляется не тогда, когда нужно?
- Гел! Эй, вставай, давай. Хорош отдыхать! – лупила его по щекам.
Скоро к нам подоспел Димон:
- Какого у вас тут происходит? – пробасил он.
- Не знаю, Гелик вот решил отдохнуть. Надо его как-то дотащить до землянки.
- Не вопрос, сейчас… - и Димон поднял Гела, взвалил себе на плечо, после чего еще два раза присел с ним, типа решил передо мной выпендриться.
- Ты давай, топай.
И мы дружной компанией пошли к землянке. Когда добрались и спустились вниз, Димон уложил Гела на матрасы, а рядом увалился сам, все же такую тушу тащить даже для Димона тяжеловато. Ну, а я принялась за, так сказать, сервировку стола.
- Слушай, я вот что подумал, - начал Димон. – Мне вроде как обещают дом здесь подогнать, в городе ни хаты, ни комнаты не нашлось. А тут есть заброшенная хибара, старая, дырявая, но подлатать можно и живи не хочу. Я-то насладиться "шикарным" жильем не успею, скорее всего, в армию заберут, но вы с Гелом можете там тусоваться, а потом и вовсе переселиться, когда тебя выпустят.
- Да я б с радостью. Сам знаешь, хоть сейчас свалила б из наших-то казарм.
- Вот и отлично. Гелик крышу перекроет, я пока здесь, тоже подремонтирую. Еще и новоселье успеем справить, - подмигнул он.
- Только бы наш мастер поскорее очухался, а то так и останемся без крыши.
Мне что-то взгрустнулось от слов Димона, их жизнь с Геликом скоро изменится, да что там, наша жизнь изменится, только они сделают шаг вперед, а я останусь топтаться на месте в окружении чернухи. Как бы и мне хотелось пойти с ними сейчас. Димон заметил мое настроение, возможно, даже заметил скупую слезу, которая так предательски скатилась по щеке.
- Ты чего, Рокс? – тут же поднялся он с матраса, подсел ко мне.
А на меня еще сильнее эмоции накатили, чёрт, прямо как у ребенка, которого жалеют, а он орет пуще прежнего. Я уже на автомате резала колбасу, раскладывала на тарелке. Пыталась сконцентрироваться, чтобы не разреветься, ведь если Димон увидит меня в слезах, то увалится рядышком с Гелом. Однако Димаса мое угрюмое лицо не остановило, хотя он знал, что в таком состоянии ко мне лучше не лезть.
- Так, давай-ка сюда, - он аккуратно забрал у меня из рук нож, затем достал из своего кармана петушок, мать его, карамельный петушок! – Держи.
- Ты прикалываешься? – мои слезы в мгновение высохли, я посмотрела на него круглыми непонимающими глазами.
- Вот видишь, зато сопли отошли на задний план.
- Блин, Димон! – воскликнула с широченной улыбкой, ведь реально сработало. Видимо, я все еще тот самый орущий ребенок. – Как же я тебя люблю! – и крепко обняла своего терминатора, заведомо засунув петушок за щеку.
- А я тебя, - чересчур тихо ответил Димон, после сразу же отстранился. – Гляди, кажется наш слабонервный в себя приходит.
Но я заметила румянец на щеках моего доброго медведя, поэтому уставилась на него, из-за чего Димон покраснел еще сильнее.
- Ты чего? – спросил он с прищуром.
- Да ничего.
- Тогда давай воду, умоем Гела. А то так и пойдет в казармы не жрамши.
Бедный наш Гелик, только очнулся, тут же вскочил, к стене прижался, головой замотал. Мы тогда со смеху покатились.
- Чо ржете? Я тут чуть Богу душу не отдал.
- А что с тобой случилось-то? – спросил Димон сквозь смех, я же сразу напряглась, ведь кто знает, что видел Гел. Мне до сего дня ни разу и не довелось узнать, от чего именно их всех так колбасит.
- Не знаю даже. Мне показалось, будто я очутился в самом страшном своем кошмаре. Все, чего я когда-либо боялся и чего боюсь по сей день сконцентрировалось в одном сне или видении, или хрен его знает, в чем. Это был ужас. Был бы писателем, написал бы книгу. Это ж какой сюжет!
- Хорошо тебя накрыло, однако, - заключил Димон
- Да, блин. Чертовщина какая-то. Башка до сих пор раскалывается.
- Извини, Гел, - скромно произнесла я.
- За что? – удивился он.
- Да так…
На посиделки нам осталось совсем немного времени, так что мы быстро перекусили, поиздевались еще с полчасика над несчастным Геликом, а потом пошли в казармы.
Послание пятое
Уже скоро Елейла почувствовала облегчение, кожа не горела как раньше, корка на глазах начала отставать. Ей уже хотелось взглянуть на себя, ибо то, что с ней сделали, было особым извращеньем сатаны. Он превратил ее в нечто, нечто страшное, куда страшнее его демонов.
Все это время падшая предавалась бдениям, на этот раз она пыталась рассмотреть свое будущее, однако то, что видела, приводило ее в ужас. Владыка тьмы приготовил для нее особую роль в своей игре.
Но лишь воспоминания о прошлом не давали ей пасть духом, ведь в те светлые времена служения Отцу, Елейла была по-настоящему счастлива. Она знала свое место, сражалась за идеалы Отца, искренне верила в Царствие небесное для всех раскаявшихся и повинившихся в деяниях своих.
Елейла вступила в божью армию, чтобы дать отпор порочащим имя Его, чтобы демоны Люцифера не покидали Преисподней и не сеяли зла на земле.
Однако слепая вера обратилась сомнением, Елейла стала свидетелем несправедливости, что воцарилась в мире людей. Демоны совращали сотни душ, тогда как ангелы-хранители предпочитали оставаться в стороне, чем позволили сынам Люцифера творить зло. Люди, будучи созданиями слабыми, поддавались демонам, внимали их лживым речам и ступали на темную сторону. А ангелы лишь разводили руками во время докладов в Небесном дворце, говорили о том, что род людской гибнет, потому как в сердцах их больше темного, нежели светлого. И Отцу давно пора отправить к людям своих лучших воинов, дабы те очистили землю от скверны. Гавриил верил словам ангелов, посему убеждал Отца в необходимости истребления душ преисполненных злобой, но ему противостоял Михаил, он верил не ангелам, он просто верил в людей, этой верой архангел делился и с Елейлой.
Дева стала все чаще спускаться на землю, она хотела понять за кем же истина. И истина оказалась за Михаилом, люди – частицы божии, приходили в этот мир чистыми и непорочными, но из-за бездействия своих хранителей, зачастую сходились с демонами, ведь те всегда были ближе к людям, лучше понимали их, знали их слабые места. И в отличие от ангелов-хранителей, демоны никогда не теряли бдительности.
Очередной раз Елейла очнулась в холодном поту. Она приподнялась, затем коснулась пальцами глаз, корки не было, но веки настолько слиплись, что раскрыть их было почти невозможно. И тогда поблизости раздался голос:
- Смочи водой.
Тут же около падшей появилась чаша с водой. Елейла окунула край ткани в чашу, что как из воздуха возникла в ее руке, затем приложила к векам. Это было приятное ощущение. Теплая вода сделала свое дело, уже через несколько минут падшая смогла приоткрыть глаза. А когда раскрыла полностью, то не узнала окружающего ее пространства.
Отныне она видела Ад в его истинном воплощении. Дворец Сатаны был выложен вовсе не из камня, а из спрессованных окаменелостей с выступающими наружу костями и черепами, с потолка на нее взирали не персонажи фрески, а самые настоящие души грешников, они корчились, стонали, тянули к ней свои иссохшие руки. Но ужаснее всего было увидеть кровать, на которой она провела столько времени, на месте которой теперь лежали истерзанные тела мучеников.
- Что это? – зажмурилась от отвращения Елейла.
- Это Ад, моя дорогая, - пожав плечами, ответил Люцифер. – Видишь ли, ангелам не дано видеть Ад таким, каков он есть. Но ты больше не ангел, я бы сказал, даже не падший ангел, ты возрожденный демон.
- Как это понимать?
- В каждом создании живет тьма, и если этой тьме дать выход, то она поглотит своего носителя, а если более или менее научно выразиться, то демонизирует. Здешние демоны иные, они все были возрождены из человеческих душ, а значит, подвержены воздействию, уязвимы. Но ты… Ты воин света, который стал воином тьмы. Правда, красиво звучит?
- И какова моя участь?
- Ты будешь охотницей на воинов Небесного царства. Всем известно, просто так воин в Ад не попадет. Лишь в случае низвержения это возможно. Однако твоих сил достаточно, чтобы превозмочь сие прискорбное обстоятельство. Я мог бы и сам, но однажды подписал соглашение с Ним, что "да не коснется моя тьма небесных детей Его", как-то так, кажется, звучало, - усмехнулся сатана.
После всего услышанного Елейла подошла к разбитому зеркалу, что укоренилось в одной из стен. Она посмотрела на себя. В отражении на падшую смотрело нечто – все тело Елейлы было татуировано черными извилистыми символами, кожа приобрела бледно-серый оттенок, а глаза стали такими же, как у здешних демонов – черными и безжизненными. Единственное, что она узнала в себе, так это густые волосы спадающие ей на плечи как раньше.
- Вы обратили меня в самое омерзительное создание, - с дрожью в голосе произнесла падшая.
- Что ты, - подошел к ней сатана и нежно обхватил за плечи. – Ты прекрасна, Елейла. Только посмотри на себя. В моем царстве тебе нет равных, цени это, – шепнул он ей на ухо.
Но Елейла хотела лишь одного - пронзить мечом то порождение тьмы, которое теперь смотрело на нее из зеркала.
- Ты привыкнешь, - отдалился от нее сатана.