По всеобщему мнению, Энни и Дарси внешне также дополняли друг друга. У Энни были рыжеватые волосы, голубые глаза, светлая кожа; у Дарси волосы были черные, глаза - карие, а темно-оливковая кожа круглый год сохраняла загар. Энни одевалась в элегантные, несколько консервативные деловые костюмы и носила со вкусом подобранную бижутерию. Дарси появлялась на работе в декольтированных, облегающих и коротких платьях. Она густо пудрилась и ярко подводила глаза черным карандашом. Ее длинные ногти всегда были покрыты ярко-коричневым, красным или пурпурным лаком. Хотя Дарси никогда не одевалась в строгом, деловом стиле, у нее, насколько Энни было известно, никогда не возникало проблем со своими сотрудниками.
- Ну, я, конечно, ничего не могу сказать по поводу их знаков, - сказала Энни, оглядывая толпу, - но я тут вижу несколько вполне подходящих кандидатур. - Она заметила, что на танцплощадке Франческа ветрено переходит от одного партнера к другому, а ее муж, вернувшись к столу, потягивает шампанское.
- Как насчет вон того спортсмена в облегающих штанах?
Дарси покачала головой.
- Не забывай, что мы в Сан-Франциско. Здесь одинокий красавец всегда оказывается голубым. - Она еще раз посмотрела на парня и, улыбнувшись, добавила: - А впрочем, попытка - не пытка.
- Вот и попытайся, красотка.
Дарси отправилась пытаться, а Энни подумала: отчего бы ей самой не заняться чем-нибудь таким же? Чарли умер почти два года назад. Может быть, хватит подпирать стену на вечеринках… Сказать легко, но она по-прежнему не могла забыть Чарли. Он был для нее всем и, несмотря на то, что был только на пять лет старше ее, казалось, пришел из другого мира - мира спокойствия, уверенности и надежды. Он заставил ее поверить в то, что ничего невозможного нет, - нужно много работать и стремиться к цели. И она верила ему, потому что с Чарли все было по плечу. Пока у него не обнаружили рак. Он надеялся, что победит и болезнь, но когда стало ясно, что бессилен, утешался тем, что знания, приобретенные врачами во время его лечения, помогут другим людям. Чарли сумел увидеть просвет даже в самых мрачных тучах.
Помня все, чему он научил ее, Энни работала не покладая рук, но когда она потеряла компанию, ей стало казаться, что она лишилась в этой жизни всего. Но, наверное, Чарли был прав: всего через несколько месяцев она нашла прекрасную работу дизайнера, и вот она здесь, на яхте Мэтью Кэролайла, среди своих коллег. Год назад, когда Кэролайл не оставил ей надежды сохранить "Фабрикэйшнс", она и представить себе такого не могла.
Она приехала на вечеринку поздно, когда яхта уже была готова к отплытию. Прогулка продолжалась во время обеда и еще несколько часов, но теперь они опять стояли в гавани, и каждый, кто хотел уйти, свободно мог это сделать.
К своему удивлению, Энни до сих пор оставалась на яхте, хотя ей меньше всего хотелось проводить время в компании с Мэтью Кэролайлом. Она была уверена, что он и не подозревает о ее присутствии. Наверное, она попала в список приглашенных благодаря Франческе. Хозяйка дома занималась благотворительностью и была одной из самых ярких личностей в строительном комитете Церкви Единого Пути, нанявшем "Броди Ассошиэйтс" для строительства и отделки кафедрального собора. Энни познакомилась с Франческой во время переговоров по вопросам строительства и финансирования.
Церковь Единого Пути была любимой благотворительной организацией Франчески. Это была быстрорастущая межцерковная христианская секта, возглавляемая самой дорогой подругой Энни, Почтенной Барбарой Рэй Эскер. О ее помощи женщинам - жертвам домашнего насилия и больным СПИДом в Сан-Франциско ходили легенды. Кафедральный собор Церкви Единого Пути обещал стать самым величественным сооружением в городе. Предполагалось, что Энни станет менеджером этого проекта.
Хотя нынешний прием был посвящен празднованию сорокалетия Франчески, для Энни это был праздник в честь ее собственного головокружительного успеха.
- Привет! - К ней подошел ее босс, Сэм Броди. - Ты прямо сияешь, Энни. И отчего же это мы так счастливы?
В его голосе звучали озорные нотки, и Энни улыбнулась.
- Ты прекрасно знаешь, отчего.
- Ну, могу предположить, что это как-то связано с одним кафедральным собором, для которого дизайнер по имени Энни Джеферсон разработала изысканнейший проект внутреннего убранства.
Энни обняла его. Ей нравилось работать на Сэма. Он был одним из тех людей, с появлением которых все вокруг будто бы светлело. У Сэма были светлые волосы, золотистые и блестящие, сияющие голубые глаза. От него веяло духом аристократизма и благосостояния. Он ходил в привилегированные школы, был членом привилегированных клубов, но в его поведении никогда не проскальзывало даже тени снобизма. Он был неизменно доброжелателен, любезен и очень доступен.
- Между прочим, - сказал он, - я вчера узнал, что у нас в портфеле заказов - проект Прессмана. На Эла Прессмана твой дизайн кафедрального собора произвел такое впечатление, что он вцепился в нас мертвой хваткой. Так что ты заслуживаешь всевозможной признательности, и я сейчас пребываю в раздумьях, как бы тебе ее выразить.
- Надеюсь, она выразится в прибавке к зарплате, - кокетливо улыбнулась Энни.
- Я подумывал еще и о повышении в должности.
- От таких предложений мне трудно отказаться.
Он улыбнулся и элегантно поцеловал ее руку.
- Не так давно я понял, что ты - одна из самых больших удач в моем бизнесе.
- Спасибо, - смущенно пробормотала она.
Сэм отправился дальше обмениваться любезностями с гостями, а Энни глубоко вздохнула. Все так хорошо складывается! Хандра, переживания по поводу работы и неуверенность в будущем - все это позади. Впервые со времени смерти Чарли она твердо стояла на ногах.
- Потанцуем? - услышала она за своей спиной.
Обернувшись, Энни увидела Сидни Кэнина, который как бы в нерешительности стоял позади нее. Сид был архитектором в "Фабрикэйшнс". Для Энни было сюрпризом, что после распада ее фирмы Сэм предложил работу и Сиду тоже. По-видимому, планы Сида переехать обратно в Нью-Йорк провалились, и великодушный Сэм взял его на работу, несмотря на его далеко не блестящую репутацию.
В отличие от Сэма Броди или Мэтью Кэролайла Сид относился к той категории мужчин, на которых во второй раз не посмотришь. Среднего роста, среднего телосложения, абсолютно ничем не примечательный, он носил старомодные очки в роговой оправе с толстыми линзами, которые сильно искажали его глаза. Он был немногословен, а когда все же говорил, то всегда мрачно и раздраженно.
Все же, не желая показаться невежливой, Энни согласилась, и, к ее удивлению, он оказался хорошим танцором.
Они немного поговорили об удачном контракте на строительство собора. Правда, Сид, как всегда мрачно, заметил:
- Не стоит почивать на лаврах, когда еще ничего не построено. - Он избегал ее взгляда и, казалось, нервничал больше, чем обычно. Энни заметила, что он поглядывает на Франческу Кэролайл, с которой только что танцевал. Во время этого танца он вопреки своему обыкновению не был мрачным, а, напротив, был заметно оживлен. - Когда работаешь над такими большими проектами, - добавил он, - всегда что-нибудь случается.
Хотя это было правдой, не об этом Энни хотелось сейчас думать. Как менеджер проекта она очень рассчитывала на успешное завершение собора.
Они с Сидом оказались рядом с Сэмом Броди, который в очередной раз держал в объятиях теперь уже откровенно пьяную Франческу. Она хихикала и мотала головой. Энни встретила взгляд Сэма, и он состроил гримасу, будто говорил: "Вытащи меня отсюда".
Энни только посмеялась над ним. Франческа, когда была трезвой, в большой мере способствовала пополнению строительных фондов и была к тому же председателем строительного комитета, без нее собора бы не было. Так что Сэму приходилось быть умницей.
Сидни мрачно наблюдал за Франческой и Сэмом. У Энни промелькнуло подозрение: уж нет ли у Сидни связи с Франческой? Может, они любовники? Или он просто увлечен ею? Нет, вряд ли, хотя уже несколько лет ходят слухи, что у Кэролайлов не все ладно.
Танец закончился, и Энни, улыбнувшись, сказала:
- Спасибо, было просто замечательно. - Но когда она попыталась уйти, Сидни схватил ее за руку.
- Я очень беспокоюсь по поводу проекта. Может, мы отойдем куда-нибудь и поговорим? - спросил он.
У Энни не было никакого желания знакомиться с длинным перечнем страхов, гнездящихся в воображении Сидни, но игнорировать его обоснованную тревогу она тоже не могла.
- О чем конкретно ты беспокоишься?
- Ну, это мелочи, но они могут оказаться важными.
Но тут кто-то стал постукивать ножом по бокалу, требуя всеобщего внимания. Энни была благодарна за то, что их прервали. Когда речь заходила о "мелочах", Сида трудно было остановить.
Оказалось, что по бокалу стучал Мэтью Кэролайл, который встал перед оркестром, чтобы сделать заявление. Слева от него, прислонившись к стене, стояла его жена. У нее был болезненный вид, и Энни боялась, как бы она сейчас не потеряла сознание или ее не стошнило.
- Как вы знаете, сегодня особый день для моей жены, и мы очень рады, что вы все сегодня с нами, - тем временем начал Кэролайл. - Я знаю, что Франческа просто счастлива видеть так много друзей. Спасибо вам за то, что пришли.
Сидни, стоявший рядом с Энни, издал какой-то гортанный звук. Взглянув на него, Энни заметила, что он пожирает глазами Кэролайлов. Франческа тоже вела себя очень странно. В то время как ее супруг говорил, она явно скучала. Франческа всегда была неизменно учтива и сдержанна, но до Энни доходили слухи о ее пристрастии к спиртному, и Франческа действительно перебрала в этот вечер.
"Франческа и Сидни? Ерунда!" - думала она.
- Вначале, когда я предложил ей устроить эту вечеринку, - продолжал Кэролайл, - моя дорогая супруга была против этого. "Можно потратить деньги с большей пользой", - сказала она и отложить их для более достойного случая, чем, как она выразилась, никому не нужный день рождения. Но, как вы все знаете, Франческа тратит столько сил и времени на эти более достойные дела и всегда делает это без помпы, даже не требуя признательности от тех, кому она помогает. И она заслуживает ответной заботы, и по крайней мере по такому случаю небольшая помпа вполне уместна.
Франческа как-то совсем некстати вышла и встала впереди своего мужа, в то время как тот, похоже, собирался продолжить речь. Со злостью глядя на него, она сказала:
- Ради Бога, перестань молоть чушь, Мэт.
В комнате повисла гнетущая тишина. Кэролайл взял жену за руку, как бы пытаясь остановить ее, но она резко вырвалась.
- Давай не будем больше обманывать самих себя. Я устала от этого маскарада и, я уверена, ты - тоже.
- Сядь, Франческа, - уже совершенно другим тоном сказал Кэролайл. - Ты слишком много выпила.
Его голос и выражение лица воскресили в памяти Энни тот день, когда он, по сути, уничтожил "Фабрикэйшнс". Несмотря на внешний лоск и подчеркнутую любезность, в Мэтью Кэролайле чувствовалась какая-то безжалостность.
Его жена не обратила на все это никакого внимания. В очередной раз отмахнувшись от его руки, она подняла полупустой стакан и провозгласила:
- Да, я действительно выпила много. Я праздную. Но мне бы не хотелось, чтобы у наших гостей сложилось неправильное впечатление о том, почему я так много пью. Не день рождения я сегодня праздную, а свое освобождение. Не сороковой год моей несчастной маленькой жизни, а последний год моего брака с тобой!
Дарси пробралась к Энни и зашептала:
- Ты веришь своим ушам?
Прежде чем Энни смогла ответить, Франческа продолжила:
- Да, мои друзья, этому обману под названием "брак" пришел конец. Утром я подаю на развод со знаменитым Мэтью Кэролайлом. Будьте готовы к Великим Калифорнийским Войнам за Раздел Совместного Имущества, которые, без сомнения, вскоре последуют, ибо, как сказал мне мой адвокат: самый крупный миллиардер оказывается скупердяем, когда речь заходит о разделе имущества между супругами.
Мэтью стоял с застывшим лицом, и даже с другого конца зала Энни было видно, как пульсирует жилка на его шее. Она чувствовала, что он крайне разозлен и едва контролирует себя. Однако он ничего не ответил своей жене. Вместо этого он повернулся и вышел из комнаты.
Пронзительный, визгливый смех Франчески поднялся над толпой приглушенно переговаривающихся гостей. Все были в растерянности. Энни плохо знала Кэролайлов и не представляла, явилось ли все это неожиданностью для их близких друзей, однако ей казалось, что большинство присутствующих на вечере глубоко шокированы.
Подошел побледневший Сэм. На протяжении многих лет он был другом Кэролайла.
- Может быть, нам лучше уйти, - сказал он своим сотрудникам. - Прием, мне кажется, окончен.
Очевидно, остальные тоже пришли к такому выводу. Перешептываясь и сплетничая, гости потянулись к дверям. Несколько человек, среди которых были Сэм и Сид, окружили Франческу, чтобы, как решила Энни, успокоить ее. Энни пыталась определить, было ли для Сида сюрпризом заявление Франчески, но по его лицу трудно было что-нибудь понять.
Энни поискала глазами в толпе свою подругу Барбару Рэй Эскер, которая тоже работала у Франчески. Это была как раз та ситуация, которые Барбара Рэй была большой мастерицей улаживать. Она всегда тонко чувствовала, когда нужно слушать, а когда говорить. И еще лучше она умела успокаивать людей.
Однако, хотя Барбара Рэй была на приеме, она, по-видимому, уже ушла. Возможно, понадобилась одному из своих прихожан.
Взяв пальто, Энни подошла к Франческе и мягко пожала ей руку.
- Вечер был просто чудесным, - сказала она искренне, ибо так оно и было, если не принимать в расчет последние несколько минут. - Спасибо за приглашение. Берегите себя.
Женщина была так пьяна, что Энни одолевали сомнения, узнает ли ее хозяйка дома. Однако Франческа посмотрела прямо на нее, и на мгновение ее взгляд прояснился.
- Это вы берегите себя, - многозначительно улыбнулась Франческа. - Он всегда испытывал к вам слабость, моя дорогая. Примите совет: будьте осторожны.
Энни вспыхнула и почувствовала угрызения совести.
- Что она хотела этим сказать? - спросила Дарси, когда они спустились по сходням на пирс.
- Понятия не имею, - пробормотала Энни. - Она так пьяна.
- Я всегда думала, что они такая счастливая пара, - сказала Дарси. - Это в очередной раз показывает, что никогда заранее нельзя сказать, каков человек на самом деле.
Следующим утром во всех новостях передавали сообщение:
"Франческа Кэролайл, 40 лет, жена предпринимателя в сфере компьютерного бизнеса и миллиардера Мэтью Кэролайла, сегодня утром на рассвете была найдена мертвой в заливе Сан-Франциско. Истинная причина смерти будет установлена после вскрытия. Смерть произошла после торжественного приема, устроенного прошлой ночью на яхте Кэролайлов в честь сорокалетия Франчески Кэролайл. Есть свидетельства, что пострадавшая много выпила и затеяла ссору со своим мужем в присутствии гостей. Мэтью Кэролайл отказывается давать интервью, однако получена информация, что он оказывает содействие полицейскому расследованию".
Пораженная тем, что она прочла в газетах и услышала в новостях, Энни вспомнила выражение бешенства на лице Мэтью Кэролайла.
Третья глава
Спустя полтора года
- Красота, правда? - сказал Сэм Броди, стоя рядом с Энни на противоположной стороне улицы от только что возведенного кафедрального собора в городском районе Миссон.
- Да, - только и ответила Энни. Новое здание поражало воображение. Хотя ей приходилось работать на многих строительных площадках, она никогда еще не видела такой громады. Стройка началась полтора года назад. Сначала был заложен массивный фундамент, потом завершен и стальной каркас, основа конструкции. Черед был за стенами и высокой сводчатой крышей современного здания, выдержанного в традиционном готическом стиле. Каменщики завершили большую часть наружных работ, осталось установить несколько замысловатых каменных изваяний. Тем временем началась внутренняя отделка, а эта часть непосредственно касалась Энни.
Энни, Сэм Броди, Дарси и Сидни Кэнин сегодня вместе с двумя из шести членов строительного комитета Церкви Единого Пути производили обход строительной площадки и по ходу дела вносили изменения в проект.
Она была обеспокоена, так как в последнее время одна за другой стали возникать мелкие, но досадные проблемы.
Хотя Энни не была архитектором или инженером-строителем, ей случалось сталкиваться и с проблемами, требовавшими от нее технических знаний. Она старалась не отступать перед ними и если чего-то не знала сегодня, то во что бы то ни стало старалась разобраться к следующему дню.
Работая в преимущественно мужском окружении, она то и дело сталкивалась в офисе подрядчиков с этаким снисходительным "не забивайте этим свою хорошенькую маленькую головку", но после полутора лет работы покровительственный тон исчез. Энни была уверена, что ей удалось добиться уважения строительной бригады.
- Можете войти, - сказала она. - Надевайте каски и пойдем внутрь.
- Босс, вы давали разрешение людям из церкви и архитектурной фирмы прийти сегодня на стройку?
Паул Мак-Энерни, владелец и управляющий "Мак-Энерни Констракшн", один из самых крупных строительных подрядчиков побережья, дымил сигаретой, слушая Джека Флетчера, звонившего ему по сотовому телефону со стройплощадки.
- Не нужно никакого разрешения, Флетчер, ты должен сам обо всем позаботиться. - Как руководитель работой подрядчиков он обязан был быть в курсе всех дел.
- Я не знал, что они придут, - сказал Флетчер.
- Брось, парень, ты сам мне тысячу раз говорил, что эта баба, менеджер проекта - как ее там? - Энни Джеферсон - все время на стройке.
- Она-то - да. Она и еще одна женщина - представитель наших заказчиков. Но в этот раз они привели с собой уйму народу и проводят осмотр.
- Они что, отвлекают рабочих?
- Да, в общем, нет, но вы знаете, как такие вещи замедляют работу. Сколько можно осматривать?
- Погоди минутку, Флетчер. - Мак-Энерни отложил трубку и принялся просматривать последние данные на экране своего компьютера. До последнего времени показатели работ по собору были просто отличными, и ничто не мешало ему получать такой кругленький доходец. Он улыбнулся. Вот именно, что кругленький.
Большая часть строительных работ была окончена в срок и без перерасхода. А вот субподрядчики были бездельниками. Внутренние работы шли в последнее время медленно. Зачем-то все делалось так чертовски старательно. Наверное, потому, что это была церковь, этот дерьмовый кафедральный собор, и все трепетали перед славой Господней.
Мак-Энерни не верил в Бога. Он считал религию дурацкой фантазией, придуманной, чтобы ослабить естественный страх человека перед смертью. Но он верил в силу предрассудков и видел, какое они оказывают влияние на рабочих, занятых на строительстве собора. С тех самых пор, как во время земляных работ раскопали кость человеческой ноги, кое-кто из рабочих сразу же начал жаловаться и причитать, что это место проклятое.