Барбара Рэй глубоко вздохнула. "Забудь о своих проблемах", - сказала она себе. Если Энни хочет выговориться, а за этим сюда приходили многие, она просто обязана выслушать и проявить участие. Особенно если дело касается Энни. Она была одной из тех, кого Барбара Рэй особенно любила. Доброжелательная, трудолюбивая, великодушная, щедрая на доброе слово и похвалу, Энни была как раз такой, какой Барбаре Рэй хотелось бы видеть свою дочь, сложись ее жизнь по-другому.
Как и многие другие люди, приходившие к ней за советом, Энни познала за свою жизнь и горе, и лишения. Ее детство представляло собой сплошную цепь несчастий. Смерть ее мужа, надежного, порядочного человека, глубоко потрясла ее. Но она прошла через это. Собрав свою волю в кулак, сумела пробиться обратно к свету. Энни никогда не говорила о том, что у нее на душе, но Барбаре Рэй слишком хорошо были знакомы безмолвные страдания. Одни умудрялись прожить всю жизнь, ни разу не заглянув в черную бездну своей души; а других ожидали ужасающие падения, из которых они выходили, понеся потери, но уже ничего больше не страшась.
- Прошлые грехи? - повторила Барбара Рэй. - Да, они могут нас преследовать, если мы достаточно восприимчивы. - Она помолчала. - Уже совсем поздно, Энни. Почему ты все еще здесь? Ты хочешь о чем-то поговорить?
- Мне очень не хотелось бы обременять вас, заставляя выслушивать то, что вы и так слышите здесь изо дня в день. Мне следовало бы дать вам отдых после долгого дня, а не требовать от вас совета и помощи.
- Это для меня не бремя, - откровенно ответила Барбара Рэй. - Это - моя жизнь.
Энни улыбнулась.
- Ну ладно. В любом случае это не очень большой грех. Это был скорее грех замысла, чем исполнения.
Барбара Рэй улыбнулась.
- Мэтью Кэролайл просто вездесущ. Похоже, что каждый может рассказать про него какую-нибудь историю.
- Ну, моя довольно обычная, - печально заметила Энни. - Это случилось несколько лет назад, когда Чарли был еще жив. Я познакомилась с Мэтью во время полета в Лондон. Мы так подружились, что, когда прилетели, мы договорились поддерживать связь друг с другом. Мы оба были так одиноки в чужом городе, и…
- Мне кажется, я понимаю, - перебила ее Барбара Рэй.
- Нет, ничего не было. Ну… мы немного целовались и все такое, но ничего серьезного не было. Он хотел, конечно. И я хотела. Но я любила Чарли и не могла понять, что со мной происходит - мне казалось будто мое тело изменяет мне. - Она покачала головой. - Потом я ненавидела себя за это.
- Ну это вполне естественно для человека иногда испытывать искушения. Мы не в ответе за свои чувства и даже за свои мысли. Мы отвечаем только за свои поступки.
Энни кивнула.
- Теперь я это знаю. Но долгое время я не могла отделаться от мысли, что болезнь Чарли - она обнаружилась вскоре после той поездки в Лондон - могла быть чем-то вроде наказания. Что-то похожее на "проявляй осторожность в желаниях, иначе они могут стать действительностью". Не то, чтобы я даже через миллион лет могла бы пожелать смерти Чарли. Но в те несколько дней в Лондоне мое тело пыталось вести себя так, будто Чарли не было в моей жизни.
Барбара Рэй слегка коснулась руки Энни:
- Это тяжкие мысли, но они естественны в твоем положении. Когда умирает кто-то, кого мы любили, и мы остаемся одни, то пытаемся найти всему какое-то объяснение. Но пути Господни неисповедимы и не подвластны человеческой логике.
- Да, вы правы, я знаю. Но мне трудно простить себя за то, что случилось. И еще, я не могу простить Мэтью Кэролайла.
Барбара Рэй кивнула.
- Он не простой человек.
- Сегодня я поняла, что все еще привязана к нему, - призналась Энни.
- А он, как я подозреваю, к тебе.
Энни подняла на нее взгляд.
- Вы почувствовали это?
- Мгновенно. Когда он смотрит на тебя, в его взгляде сквозит нежность.
- Как вы думаете, он убийца? Я знаю, что сказали присяжные и все прочие, но вы кое-что про него знаете, и вы хорошо знали его жену. Что вы об этом думаете?
Барбара Рэй пожала плечами.
- Я думаю, что присяжные скорее всего правы. Но, несмотря на мою профессию, я понимаю, что не могу видеть насквозь души других людей, не могу угадывать их мысли. Кто-то убил Франческу Кэролайл. У меня нехорошее предчувствие, что это, возможно, тот, кого мы все хорошо знаем. И это угнетает меня, Энни, очень сильно угнетает.
После ухода Энни Барбара Рэй пошла в маленькую импровизированную спальню и включила свет. Потом она спустилась вниз по ступенькам и направилась по старому подземному коридору, проходящему через подвал юношеского центра и бывшего женского монастыря, на прилегающую к нему стройку.
Барбара Рэй начинала и заканчивала каждый день молитвой. И вовсе не потому, что считала себя чрезвычайно благочестивой. Напротив, иногда ей казалось, что ее пристрастие к молитвам сродни пристрастию к наркотикам, спиртному или сексу. Но если ей не удавалось помолиться, она чувствовала, что становится нервной и вспыльчивой.
Последние несколько месяцев с тех пор, как был завершен каркас здания, у Барбары Рэй вошло в привычку молиться в том месте, которое она считала новым духовным домом - в святилище, где установили высокий мраморный алтарь.
Она проскользнула в темное чрево собора. Из своей сумки вытащила небольшой карманный фонарик и включила его. Рабочие обычно оставляли после себя горы строительного мусора, и можно было споткнуться и упасть.
Каждый раз, входя в собор, Барбара Рэй чувствовала какое-то умиротворение. Это могло объясняться тем, что он был построен на земле, исстари считавшейся священной. На его фундаменте раньше стояла Романская католическая церковь. А перед этим здесь была испанская миссия - одна из самых первых в городе, которая была разрушена во время большого землетрясения в 1906 году.
Ну, а что было до миссии - кто это знает? Но каждый раз, когда Барбара Рэй входила в собор, она чувствовала, что воздух буквально насыщен какой-то магической энергией. Она была очень чувствительна к таким силам. Эта сила, вероятно, проистекала из древности и была языческого происхождения - сила, берущая свое начало из глубины земли, сила самой земли, неиссякаемая, вбирающая в себя мертвых. Боги, призванные символизировать эту силу, были не так уж важны. Какими бы символами, присущими данной культуре, их ни обозначали, она оставалась все той же единой силой.
Барбаре Рэй никогда не составляло проблемы примирить такие воззрения со своей христианской культурой. Она искренне верила, что все внешние проявления и вехи ее судьбы суть только образы простой внутренней истины. И ритуал - только способ установить связь, перебросить мосты через бездну. Есть много разных путей, но только одно Начало.
Она подошла к строительным лесам в поперечном нефе, откуда ступеньки вели в святилище. Леса были высокими и массивными, их использовали рабочие, занимавшиеся витражами. Она посветила фонариком на сводчатый потолок, рисуя в воображении росписи, которыми он будет буквально украшен, когда здание будет закончено. Солнечный свет будет струиться через витражи, озаряя прихожан мягким благостным сиянием.
Внезапно Барбаре Рэй стало плохо. Она ощутила слабость в коленях. Будто порыв ветра пронесся у нее над головой. Это чувство она хорошо знала и ненавидела его.
- "Опять видение, - подумала она. - Предвидение".
С детства эти видения время от времени преследовали ее. У нее перехватило дыхание. Она хотела закричать, позвать на помощь, но только беззвучно открывала рот. С пола начал подниматься туман. Он окутал ее икры, колени, обхватил смертельным холодом. Она закрыла глаза, но не смогла разогнать этот ужасный холод, поднимающийся вокруг нее - вверх, к ее бедрам, животу, груди, сдавливая их и сковывая ее.
Она перевела взгляд высоко вверх, куда еще не проник туман, и увидела витражи, образующие арку над нефом собора. Стекло было темным, ни единого луча света не пробивалось сквозь него. Сплошная чернота. А потом она увидела, как сверху что-то падает, кружась, - тяжелое и острое, как топор…
Она отпрянула от этого несущегося предмета и тут же почувствовала резкий запах крови.
Воцарилась тишина. Туман рассеялся. Дрожа, Барбара Рэй оглядывалась вокруг в поисках упавшего предмета, который чудом не заменил ее, пролетев в считанных дюймах от ее головы.
Но ничего не было.
Совсем ничего.
Десятая глава
Следующее письмо с угрозами Энни доставили прямо в ее офис в "Броди Ассошиэйтс". И снова ее имя было напечатано на конверте большими буквами.
"Тебя предупреждали. Но Вавилонская башня продолжает расти. Глаза Всемогущего Господа устремлены на тебя. Где бы ты ни была, он идет за тобой по пятам. Не внемли голосу Гордыни. Остерегайся гнева Господнего".
Подпись была той же: "Трезубец Иеговы".
Слегка потрясенная, Энни спустилась вниз в офис Дарси.
- Ну-ка, взгляни. - Она передала письмо. - Это пришло сегодня утром.
Дарси, рассеянно созерцавшая в окно вышку Трансамерикэн, повернулась и взяла письмо. Энни заметила, что лак на ее ногтях облупился - это так не похоже на нее.
Она быстро просмотрела письмо.
- Вот это да! - воскликнула она.
- Прелесть, правда?
- Да просто жуть! У тебя остался конверт?
Энни показала ей конверт:
- Штемпель Сан-Франциско, и никакого обратного адреса, естественно.
- Я думаю, что это какой-нибудь фанатичный придурок, - сказала Дарси, - неприятно, конечно, но такие вещи иногда случаются.
Но почему это письмо пришло именно сегодня? Она и так уже на взводе. Сегодня днем ей предстоит познакомить Мэтью Кэролайла со строительной бригадой, а вечером у нее был назначен с ним ужин - свидание, которого она ждала и боялась одновременно.
- Это не первое письмо, - сказала Энни. - Мне принесли что-то похожее домой несколько дней назад. Наверное, следовало бы его сохранить, но моим первым побуждением было отправить его прямиком в мусорную корзину. Там была такая же религиозная чушь с тем же брюзжанием по поводу дороговизны собора. И подпись была той же: "Трезубец Иеговы".
Дарси покачала головой.
- У Иеговы не было трезубца. У него были огненные стрелы или что-то в этом роде. По-моему, трезубец только у дьявола, разве нет?
Энни кивнула.
- С другой стороны, - добавила Дарси, - иногда начинает казаться, что у самого Бога есть трезубец. И он иногда для разнообразия нас им покалывает.
- Дарси, с тобой все в порядке? - спросила Энни. Ей вдруг пришло в голову, что Дарси всю неделю сама не своя.
- С кем, со мной? О, нет проблем, коллега.
Но Энни не отступала. Дарси избегала смотреть ей в глаза, что настораживало ее.
- А если начистоту?
Дарси пожала плечами.
- Ну разве что месячные на подходе.
- Нет, я серьезно. Я беспокоюсь за тебя.
- Спасибо за заботу, но у меня все отлично. Может быть, я немного устала, только и всего.
- Ладно, может, ты посоветуешь, что делать с этим письмом?
- Я бы скопировала его и раздала всем на стройке или по крайней мере начальству. И охране, конечно. Возможно, это обычный безобидный псих, но все же не стоит испытывать судьбу. Как-никак, все-таки угрозы. Я бы даже показала это полиции.
Энни взяла письмо и отправилась в офис, а Дарси позволила себе полакомиться кусочком датского сыра, стащив его с подноса на кухне конторы. Обычно она воздерживалась от обильных завтраков, но сегодня ей было на все наплевать. Очень хотелось маленького праздника, чтобы отвлечься от всех своих несчастий, и если сахар и жиры смогут немного утешить ее…
"Энни чертовски проницательна", - подумала она. От нее невозможно ничего утаить.
И правда, последние несколько дней, с тех пор как Сэм бросил ее, Дарси было чертовски тяжело. Сон пропал, ела такую пищу, к которой раньше даже не притрагивалась, и совсем забросила свои текущие дела. Все это начинало сказываться и на работе. Она не могла сосредоточиться, забывала выполнять даже очень важные обязанности. Дарси могла думать только о том, как бы ей заставить Сэма передумать и снова вернуться в ее объятия.
Она маниакально сопоставляла их гороскопы. Там просматривались небольшие конфликты в общении - возможно, в этом-то все и дело. Он был беспечным на первое впечатление, но им двигали глубокие внутренние эмоции. Очень много воды в его гороскопе. Скорпион и Рак - признак склонности к устойчивым, сильным переживаниям.
Еще она по три раза на дню доставала свой любимый тарот, и все расклады подтверждали астрологические прогнозы. Все, казалось, благоприятствовало продолжению их отношений с Сэмом.
Дарси надеялась, что сейчас Сэм просто переживает период временного охлаждения, как в классическом синдроме "притяжение - отталкивание". Нужно еще учитывать, что ему уже слегка за сорок, и он всю жизнь избегал каких-либо серьезных личных обязательств. У него, наверное, возникает паника всякий раз, когда он чувствует, что серьезно влюблен в какую-нибудь женщину. И единственное, что Дарси должна помнить, - это не поддаваться панике. Нужно быть выдержанной и чуткой - в этом залог успеха. Пусть почувствует себя не связанным, пусть соскучится по ней. Пусть осознает, что потерял. А ей нужно просто держать двери открытыми, чтобы он легко мог вернуться.
Дарси понимала, как ей повезло, что она работает непосредственно с Сэмом. Не так-то легко ему будет ее забыть, если он видит ее каждый день! Несмотря на тревожное состояние и бессонницу, она каждое утро уделяла особое внимание своей одежде и макияжу. Надо было выглядеть и действовать лучшим образом. Он неизбежно будет сравнивать ее с другими брошенными им женщинами и скоро поймет, что она особенная, одна на миллион.
И как только Сэм это поймет - он будет ее.
Дарси хотелось рассказать обо всем Энни. Но Сэм настаивал на том, чтобы держать их отношения в секрете. Круг архитекторов и дизайнеров такой маленький, здесь слухи распространяются мгновенно, а Сэм считал, что личная жизнь - это личное дело.
Но даже если так, размышляла Дарси, уж своей-то лучшей до друге она может об этом рассказать. Кроме того, женщины иногда рассказывают друг другу такое, что мужчины и представить себе не могут…
Однако она держала все это в секрете от Энни еще и по другой причине. Не так давно она начала подозревать, что Сэм имеет виды на Энни. Никаких признаков того, что Энни отвечает ему взаимностью, не наблюдалось, но Сэм - привлекательный мужчина. И если он бросил ее, чтобы заняться Энни…
О Господи, думать об этом выше ее сил.
Но если что-то такое и случится, Дарси надеялась, что сможет вести себя, как культурный человек.
И показать себя настоящим, преданным другом.
Но, черт побери, она не знала, сможет ли она вынести это.
Одиннадцатая глава
Тем же утром, когда Энни разговаривала по телефону, в офис пришел Сидни Кэнин. У него, как всегда, было вытянутое и мрачное лицо. Он еще от двери подал ей знак, чтобы она поскорее заканчивала разговор. Не в обычаях Сидни было так обрывать что-то. Обычно он покорно ждал, пока она освободится. Она отложила телефонную трубку.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказал он, войдя в офис и закрыв за собой дверь.
- Извини, у меня сейчас важный разговор.
- Это важнее.
- Ты можешь подождать пару минут? Я сейчас разговариваю с потенциальным клиентом.
Сидни кивнул и скрестил руки на груди. Он явно был намерен ждать прямо здесь, в ее офисе, подпирая стену и сердито на нее поглядывая. Разозленная - она не любила Сидни и начинала думать, избавится ли она когда-нибудь от такого сотрудничка - Энни как можно вежливее быстро закруглила разговор.
- Ну и что за важность такая?
- Собор.
- И что с собором?
- Есть проблема.
Послушать Сидни, так кругом были одни проблемы.
- Что случилось? - спросила она.
Не успел он ответить, как снова зазвонил телефон. Можно было бы оставить этот звонок на автоответчик, но ее вывело из себя то, что Сидни так раскомандовался. И она подняла телефонную трубку, не обращая внимания на его злобные взгляды.
- Привет, Энни. - Это был Мэтью Кэролайл.
При звуках этого низкого хрипловатого голоса у Энни сжалось сердце. В то же время она понимала, что на нее смотрит Сидни. Два совершенно несовместимых человека…
- Наши планы насчет ужина сегодня вечером не изменились? - спросил он.
- Нет. А вы не забыли про встречу на стройке сегодня в полвторого?
- Я буду там. Насчет вечера…
- Вы не возражаете, если я перезвоню вам немного позже? Тут у меня кое-кто в конторе.
Он дал ей свой номер, и, записав его, Энни повесила трубку.
- Кто это был? - спросил Сидни.
- Мэтью Кэролайл. Он - новый председатель строительного комитета ЦЕП, а это, по существу, означает, что теперь мы работаем на него.
Недовольная мина на лице Сидни мгновенно была сметена тем, что можно было назвать полнейшим шоком, который, однако, быстро сменился гневом.
- Ты говоришь, что убийца занял место Франчески в строительном комитете?
- Да, забавно, правда?
- Это не забавно. Это чудовищно! Господи Иисусе, неужели весь мир сошел с ума?
В первый момент Энни удивила такая бурная реакция. Но потом она вспомнила, что даже до убийства Сидни Кэнин и Мэтью Кэролайл не питали друг к другу большой любви.
- Ну что ж, наверное, будет нелегко, мы все же должны как-то примириться с этим, - сказала она. - Что бы мы о нем ни думали, перед законом он чист.
- Ну, еще до суда ясно было, каким будет решение. Миллиардеры могут убивать спокойно. Им не грозит опасность попасть в тюрьму.
- Ну, может, ты и прав, но даже если и так, нам придется с ним работать. Я сегодня ужинаю с ним, в сущности, для того, чтобы попытаться установить какие-то нормальные рабочие отношения.
- Ты с ним ужинаешь? - перебил ее Сидни.
- Да. А почему бы и нет?
- Почему бы и нет, - с сарказмом передразнил он ее, будто глупее вопроса она и придумать не могла.
- У тебя что - какая-то личная неприязнь к Мэтью Кэролайлу? - спросила Энни. - Мне кажется, ты его не жаловал еще до смерти Франчески.
- Да, я его не любил, - горячо отвечал он. - Я любил Франческу, а Кэролайл всегда плохо с ней обращался. Этот брак был непрерывной цепью мучений для нее, и когда она уже была готова избавиться от него, он ее убил.
Энни все-таки решилась задать вопрос, который давно ее мучил:
- Это ты ее таинственный любовник, а, Сидни?
- Не будь смешной, - огрызнулся он. Но его обычно бледное лицо залилось краской. - Я был ее другом и наперсником. И больше ничего.
- Ну, а как ты думаешь, у нее был тайный любовник? Или это просто выдумки адвокатов и прессы?
Кэнин шагнул к двери и распахнул ее.
- Я не знаю и не хочу знать. Она мертва. И к черту все это. Все к чертям собачьим. И к черту ваш проклятый собор.
И он хлопнул за собой дверью.
"Великолепно!" - подумала Энни. Что за денек - письма с угрозами, Дарси какая-то странная, Сид просто взбесился, и теперь вдобавок ко всему ей еще предстоят две встречи с Мэтью Кэролайлом.