26
Марлен Тодд
Должна признаться, что меня ужаснула реакция, произошедшая в моем организме от прямого введения окситоцина путем ингаляции. Когда я засовывала ингалятор себе в ноздри, я и понятия не имела, что из этого получится. Но все исследователи, имеющие представление об этике, просто обязаны сначала испробовать новые препараты на себе, а потом уже предоставлять их к общему употреблению.
Мое поведение после ингаляции гормоном было совершенно недопустимым, но больше всего меня поразило то, что я все время чувствовала происходящее во мне, понимала, насколько все это нелепо, но была не в состоянии контролировать себя. Я знала, что веду себя чрезмерно эмоционально в отношении Грега Бэрроу, моей дочери, моего мужа, но никак не могла справиться с охватившей меня любовью.
По счастью, все это оказалось временным и закончилось совершенно неожиданно, когда я свалилась почти в коллапсе, едва-едва успев добраться до кровати. Когда я проснулась на следующий день, у меня не было никаких симптомов вчерашних ощущений, кроме небольшой сухости в носу.
Было совершенно очевидно, что аэрозольная форма окситоцина являлась слишком мощной для того, чтобы использовать ее в парфюмерии. Однако способность гормона модифицировать поведение и настроение показалась мне уникальной и абсолютно бесценной.
В самом деле, этот гормон мог сделать "Объятия" теплым, интимным запахом, вызывающим желание заботиться о людях, а это было как раз то, к чему я стремилась.
Наконец я приступила к работе, и начались мои длительные поиски по выработке как оптимальной композиции, так и оптимального раствора для гормона. Я работала очень долго, но все равно то, что я хотела, не получалось. Я не переставала находить новые сочетания, и в конце концов это превратилось в бесконечный поиск.
А тем временем я столкнулась с ухудшающимся кризисом в моей семье. Мой муж пил все больше и совершенно в открытую волочился за разными бабами, поэтому мне пришлось начать прямую и последнюю конфронтацию.
Все началось с того, что Герман забыл день нашей десятой годовщины. Тем вечером я приготовила чудесный ужин: роскошный ростбиф, поджаренная картошка, французские овощи с лимонами. Очень красиво накрыла стол. Главным сюрпризом была чрезвычайно дорогая бутылка бордо, произведенная в год, когда мы поженились. Конечно же, Герман так и не приехал домой к ужину. Бедная Таня и я изо всех сил старались делать вид, что все нормально и нам очень хорошо вдвоем.
Герман объявился около половины одиннадцатого, когда Таня, слава Богу, уже ушла спать. Он был абсолютно невменяемым. Я сидела на кухне, когда он вошел и прямиком направился к холодильнику за холодным пивом, я так полагаю. Но затем заметил неоткрытую бутылку вина.
- Однако, - сказал он, вытаскивая ее для того, чтобы взглянуть на этикетку, - какого черта здесь это находится? Это же безумно дорого.
- Ты видишь год изготовления? - спросила я.
- Конечно, десятилетней выдержки, и что?
Я молча смотрела на него, наблюдая за выражением его лица.
- Вот дерьмо, - пробормотал он, - это год, когда мы поженились. Сегодня наша дата, да?
Я не ответила.
- Ну, перестань. Давай что-нибудь организуем. Может быть, мы с тобой вылезем завтра в ресторанчик на хороший обед?
- Сегодня уже был хороший обед, - ответила - ростбиф. Но ты не пришел домой.
- Ну, прости, дорогая, - сказал он почти с сожалением. - Ты должна была мне напомнить! Откуда я лог знать?
И тогда я приняла решение. Конечно, в моей жизни случались куда более серьезные ссоры и разочарования, но в этот момент я поняла, что больше не в состоянии выносить его подобное поведение.
- Герман, - произнесла я. - Я буду подавать на развод.
В течение какого-то времени он стоял молча и лишь часто моргал глазами.
- Да прекрати, дорогая, - сказал он хриплым голосом. - Ты ведь не думаешь так в самом деле?
- Я в самом деле так думаю, Герман. Я предлагаю тебе спать в свободной комнате для гостей, а завтра я сама увижусь с адвокатом, и затем мы решим технические моменты. Я больше не буду с тобой жить.
- Да что ты давишь в какую-то непонятную сторону, черт тебя побери? - закричал он. - Ну, я не пришел на ужин, не пришел на нашу годовщину - это все ерунда собачья. Такие вещи происходят сплошь и рядом.
- Это не только сегодняшний случай. Это все те ночи, когда ты не приходил домой. Ты пьешь, ты трахаешься направо и налево. Все. Я больше не могу выносить это, Герман. Мое терпение лопнуло.
- Я не понимаю, что это ты вдруг решила ссучиться? - Его лицо стало невозможно красным. - Я что, плохо обеспечиваю твою жизнь? У тебя твой собственный дом! Кто платит за тот самый чертов ростбиф? Большинство женщин с удовольствием будут иметь то, что имеешь ты.
- А что я имею? - зло закричала я в ответ. - Алкоголика мужа, который даже не пытается скрывать свои интрижки? Идиотского отца, который не проводит ни минутки времени со своим единственным ребенком? Несчастного любовника, который потерял весь интерес к своей жене? И ты думаешь, что большинство женщин захотят иметь это? Подумай еще раз, ты, ублюдок.
- Послушай, - сказал он серьезно. - Я признаю, что я не самый совершенный человек, но кто из людей совершенен? У меня большие нагрузки в офисе, полно работы, которую я должен делать. Ты понимаешь, что мне необходимо расслабиться, или я сорвусь с катушек. Может быть, я не много думаю о том, что заботит тебя или Таню, но это совсем не потому, что я не люблю вас. Я люблю вас, я действительно вас люблю. Послушай, если у меня не будет дома и мне некуда будет вернуться после работы, я пропал. Развод - это не выход, Марлен, и ты это знаешь. Ты ведь все еще любишь меня? Правда?
- Да, - ответила я. - Помоги мне, Господи, я все еще люблю тебя. Но любовь - это, к сожалению, еще не все. Во всяком случае, для меня или для Тани. Мы хотим, чтобы нас тоже любили, мы нуждаемся, чтобы дома был мужчина, который мог бы выслушать наши проблемы и помог бы решить их. Мы хотим иметь заботливого мужа и отца, а ты не заботишься о нас, Герман.
- Слушай, ты, сука! - заорал он, теряя над собой контроль и наступая на меня. - Если тебе не нравится, как я себя веду, тогда можешь получить свой долбанный развод. Кому ты нужна? Ты намного больше заинтересована в своей дурацкой работе, которой ты занимаешься, чем во мне. А когда вопрос доходит до постели, знай об этом, ты - полная никудышка.
- Какого черта ты говоришь мне это? Сколько времени прошло с тех пор, когда ты последний раз пытался? А если и делал это, то был слишком усталым и вымотанным, чтобы у тебя что-нибудь получилось, поэтому не разговаривай со мной о сексе. Иди и трахай одну из своих курочек, как ты их называешь. Один Бог знает, какую гадость ты можешь подхватить от них. Будь уверен, я каждый раз после тебя мою посуду специальным раствором. Я не собираюсь заразиться какой-нибудь дрянью.
- Ты что, совсем умом тронулась? Что ты такое несешь? - взревел мой муж. - Ты думаешь, что я не использую… - Тут он осекся и не договорил то, что хотел сказать. Сделав глубокий вдох, он, уже более спокойно, произнес: - Послушай, мы оба расстроены. Я признаю, что забыл годовщину нашей свадьбы, и приношу свои извинения. Давай оставим идею о разводе. Я не хочу терять тебя, Марлен, в самом деле не хочу. Я лягу спать в комнате для гостей, а завтра мы с тобой увидим все в другом свете - тогда и поговорим. Хорошо?
- Я пошла спать, - сказала я. - Говядина в холодильнике. Точно такая же, как и ты, милый любовник, - холодная говядина.
И тут он взмахнул рукой и шарахнул об пол бутылку с вином, которое было произведено в год нашей свадьбы. Бутылка разбилась на миллион маленьких-маленьких осколков. Красное бордо разбрызгалось во все стороны. Мы оба стояли и смотрели на то, что он сделал.
Затем я подняла глаза на Германа:
- Что ты пытаешься этим доказать?
Я поднялась наверх и остановилась около Таниной двери. Из ее комнаты не доносилось ни плача, ни хныканья, поэтому я надеялась, что она все-таки заснула и не слышала всего этого безобразия. Я направилась в свою спальню и закрыла дверь на замок. У меня не было сил даже принять душ, я просто надела пижаму и забралась под одеяло.
Я лежала и думала о том, что он сказал, и что я сказала, и что я должна была еще сказать. В целом ситуация была такая грустная, что мне хотелось выть.
И затем я вдруг поняла всю необычность происходящего. Я провела столько времени, пытаясь создать запах, который поможет людям испытывать любовь, быть более заботливыми, а закончила свой день тем, что разрушала любовь и не заботилась о том, кому, может быть, эта любовь была так нужна.
Наверное, мне потребовался час или около того, чтобы заснуть, и я начала думать, связано ли каким-то образом решение моих личных проблем с решением профессиональных. Возможно, так оно и было.
27
Мейбл Бэрроу
Причиной, по которой я полнею, является то, что я несчастлива. Именно так я и сказала доктору Ноубл, на что она ответила:
- Гм.
Но это действительно так. Я знаю, что, когда я выходила замуж, у меня был шестой размер, а теперь я ношу двенадцатый. Это говорит о чем-то, не правда ли? Когда вы несчастливы, вы постоянно что-нибудь жуете, а это не может не отразиться на вашем весе.
Конечно, я не уродливая толстуха, пока еще нет, но все-таки гораздо полнее, чем мне хотелось бы. Я знаю, что мои бедра, ягодицы и грудь слишком большие. Пока все это еще терпимо, но все равно не может не действовать мне на нервы.
Я привыкла к тому, что у меня всегда была фантастическая фигура. Каждый, кто знал меня раньше, может это подтвердить. В то время я могла носить совсем крошечные бикини. Но, насколько я понимаю, все это уже в прошлом. Теперь когда я надеваю купальник, то он больше закрывает, чем открывает, а это жутко противно. Да, я превратилась в типичную домохозяйку, у которой холодильник битком набит замороженными полуфабрикатами. В основном макароны и сыр. Вот почему поведение Германа Тодда заставило меня встряхнуться и кое о чем задуматься. Зная, что он жуткий бабник, я чувствовала еще большее возбуждение оттого, что мужчина, который так много имеет, мог напасть на меня. Я ощущала потребность получить от жизни что-нибудь еще, кроме тяжелого дыхания моего мужа.
Однажды утром, когда Марлен и Грег уехали на работу, а дети играли на улице, Герман зашел ко мне на чашку кофе. Я сварила две порции кофе, выложила на блюдо печенье, и мы уселись на кухне поболтать.
- Что с тобой? - спросила я его. - Ты выглядишь подавленным.
- Так, разные мысли, - ответил он, вздыхая. - Мы с Марлен сильно повздорили прошлой ночью.
- В самом деле? И из-за чего?
- Я забыл, что вчера была годовщина нашей свадьбы. Марлен приготовила праздничный ужин и купила бутылку вина, а я пришел домой поздно, ну, она и устроила скандал.
- Она успокоится.
- Вряд ли, она говорит, что хочет разводиться.
- А вот это дерьмово, - сказала я.
- Да. Сегодня утром мы тоже говорили об этом, но она настроена категорично и не собирается отступать. Она уехала повидаться с адвокатом.
- Мне очень жаль, Герм.
- Да, мне тоже. Послушай, Мейбл, я надеюсь, что ты никому об этом не расскажешь, даже Грегу.
- Конечно, не расскажу. И что ты собираешься делать?
- Даже и не знаю. Я думаю, пока снять номер в какой-нибудь гостинице. Может быть, если я не буду постоянно маячить у нее перед глазами, она успокоится и изменит свое решение.
- Возможно, - согласилась я.
Допив кофе, я встала и начала складывать в раковину посуду. На мне была старая рубаха, волосы накручены на бигуди, но казалось, что Германа это совсем не смущает. Он поднялся и подошел ко мне так близко, что я почти коснулась его руки. Он ослабил ремень на моих брюках и расстегнул их. На мне были белые хлопчатобумажные трусики.
- Ты необыкновенная женщина, Мейбл, - проговорил он. - Мы обязательно сделаем друг друга счастливыми.
Герман наклонился и начал по очереди целовать мои соски, потом поднял глаза вверх и взглянул мне в лицо.
- Если я все-таки решу организовать это место в отеле, ты меня навестишь?
Я промолчала, и он снова стал целовать меня. У него был просто потрясающий язык.
- Навестишь? - повторил он.
- Хорошо.
Я ответила, абсолютно не думая о том, что я говорю. Я сказала "хорошо", поскольку это было то, о чем я думала в течение последнего времени. Но это была не единственная причина, был еще один момент, который повлиял на мое решение: я считаю, это был его язык.
Однако когда он ушел, я подумала обо всем этом еще раз и поняла, что боюсь. Мне вдруг пришло в голову, что, если Марлен хочет развода, она вполне может нанять частного детектива, который будет следить за Германом для сбора улик. И, связавшись с ним, я буду фигурировать в суде как "другая женщина". Это предположение сразило меня напрочь, особенно когда я представила, что об этом станет известно Грегу и Честеру.
Я не могла избавиться от этих мыслей и весь день грызла медовое печенье. Я не подумала заранее о том, что приготовить сегодня на ужин, поэтому просто сварила большую порцию спагетти и достала из заморозки мясные шарики, а затем сделала какой-то примитивный овощной салат.
После ужина Честер опять убежал на улицу. Грег, как обычно, заперся в своей лаборатории, а я посмотрела двухчасовой фильм о путешествиях на Тибет. Интересно, живут ли там сейчас яки?
Честер, вернувшись домой, сразу отправился спать. Я убрала кухню и поднялась наверх, чтобы принять душ. Мне очень нравится эта процедура. Вытираясь полотенцем, я рассматривала себя в большое зеркало и удивлялась: неужели я смогла бы сделать то, что собиралась. Придирчивым взглядом я окинула свою фигуру. Вот здесь неплохо бы убрать. Например, на ляжках, на животе и, может быть, немножко с боков. Такие способы существуют. Врачи выкачивают жир из всех ваших отложений вакуумным способом - по телевизору как-то показывали передачу об этом.
Я как раз заканчивала маникюр, когда в спальню вошел Грег.
- Ты все запер? - спросила я.
- И двери, и окна - все безопасно.
Мы обменивались этими долбанными фразами перед каждой долбанной ночью.
Мне вдруг пришло в голову надеть то неглиже, которое я недавно купила у Лауры. Я вовсе не собиралась в нем спать, просто подумала, что, может быть, оно всколыхнет фантазию Грега, если вы понимаете, о чем я. Я подождала немного, надеясь, что он обратит на меня внимание, но Грег, даже не взглянув в мою сторону, направился в ванную, чтобы тоже принять душ. Вскоре он вернулся, облаченный в свою дурацкую пижаму. Не знаю почему, но когда мой муж надевает пижаму, штаны и куртку, мне кажется, что на нем официальный костюм.
Я встала как фотомодель.
- Тебе это нравится? - поинтересовалась я.
Грег уставился на прозрачное кружево.
- Очень здорово, - произнес он, направляясь к кровати и выключая свет.
- Предполагается, что это сексуально, - напомнила я своему мужу.
Грег снова посмотрел на меня.
- Очень привлекательно, - сказал он без всякого возбуждения, затем забрался в кровать и до подбородка накрыл себя простыней. Я обошла кровать и присела с его края.
- Ты знаешь, я чувствую желание заняться сексом, - объявила я ему. - Пожалуйста, не говори, что у тебя головная боль.
Это вызвало у него улыбку. Затем я выключила весь свет и, сняв свой наряд, скользнула к нему в постель. Я взяла его руку и опустила ее на свою грудь.
- Посмотри, какой большой я становлюсь.
- Я заметил.
- Это ведь здорово, не правда ли? Я имею в виду, у тебя нет никаких возражений?
Впервые за долгое время я услышала, как он смеется. Это не был в самом деле громкий смех, скорее всего, просто смешок, но все-таки хоть что-то.
- Ты очень горячая, - сказал он низким голосом.
- Намного горячее, чем ты думаешь! Ты помнишь, что должно следовать за этим?
Он опять засмеялся. На этот раз чуть громче и дольше.
- Это похоже на то, как ехать на велосипеде, - с улыбкой проговорил он. - Невозможно забыть.
- Почему бы тебе не снять свой официальный костюм? - предложила я. - И начать педалировать.
Он вылез из постели, разделся и снова лег, а я смотрела на него и думала о том, как хороша его фигура.
Я обняла его и сказала:
- Эй, что мы здесь имеем? Привет, привет, давно не виделись.
В течение некоторого времени он целовал меня. Вполне нормально, но ничего такого, о чем стоило бы написать в письме. Я скинула с нас простыню и, обняв руками его голову, начала легко толкать ее вниз к моему пупку и ниже. Мне очень хотелось, чтобы он начал делать кое-что языком.
- Попробуй это, - проговорила я. - Это намного вкуснее, чем спагетти или котлеты.
Затем я перестала проявлять инициативу. Он делал все, что должен был делать мужчина. Я имею в виду, он знал хорошо все движения и, если даже и не сходил с ума от страсти, все было технично и приятно. Он был очень методичен, совсем как если бы работал в своей лаборатории.
Тем не менее я завелась. Я не деревянная, знаете ли, и мне не хотелось быть неблагодарной, видя все его старания.
- Я не слишком тяжел для тебя? - прервал мои ощущения Грег.
Вы знаете, в этот момент мне стало его жаль. Я имею в виду, он действительно пытался, но когда дело доходило до того, чтобы сделать женщину счастливой, он был таким прозаичным.
28
Герман Тодд
Я не хотел рассказывать о своих проблемах Чесу: ему хватает и своих собственных. Если бы он узнал, что Марлен собирается со мной разводиться, он бы, конечно, ничего не сказал мне, а просто посмотрел на меня, и этот взгляд был бы красноречивее многих слов.
Это было забавное чувство, и не просто забавное, а какое-то странное. Я хочу сказать, что всегда был совершенно нормальным парнем по имени Герман. Я умел находить время для шуток и для веселых компаний. Но теперь, когда моя жизнь вдруг начала разваливаться, я не мог думать ни о чем, кроме того, что мне надо сдержаться и не расплакаться.