Брюс метнул в сторону Элизабет взгляд, красноречиво говорящий: "Да, если бы не было ее!" - и счел за лучшее переменить тему.
- Вы знаете, Элизабет, на днях я едва не купил новую картину для этой комнаты, - начал он. - Интересно, что бы вы о ней сказали?
- Почему? Это что, была обнаженная натура или что-то в этом роде? - уточнила их невозмутимая гостья.
- В общем-то, да. Работа Дж. Д. Фергюсона. Я подумал, что она неплохо бы смотрелась здесь над камином. - Он показал на стене место, где сейчас висел обычный пейзаж. - Это было на аукционе у "Вентворс", но я не стал участвовать в торгах.
- Почему же?
Брюс пожал плечами.
- Просто не стал, и все. Поберег наши денежки.
- Скажи Элизабет правду, Брюс, - весело воскликнула его жена. - Ты подумал о том, что Айона будет хихикать, а у Гаса и его приятелей всякий раз, когда они на нее глянут, будет случаться эрекция. Давай признавайся!
Раскатистый хохот Элизабет еще раз убедил Брюса в том, что не зря он ее терпеть не может. Эта респектабельная вдова на самом деле не более чем грубая и вульгарная баба.
- Я всего лишь подумал о том, что мне не хочется, чтобы они чувствовали себя неловко в своем собственном доме, - пожал плечами Брюс, сделав очередной глоток.
- Отсутствие ню - лучшая ню, - зашлась в очередном приступе веселья Элизабет, переглядываясь с Фелисити.
- Может быть, вы считаете, что я все-таки должен был ее повесить и потом проклинать себя? - Брюс сдерживал себя из последних сил.
- Тогда Гас мог бы каждый раз брать с приятелей по пятьдесят пенсов за просмотр в пользу нашего нового фонда, - захихикала Фелисити.
По мнению Брюса, она уже перебрала, что довольно часто случалось с ней в обществе Элизабет.
- У меня немного болит голова, - вдруг сказал он, поставив на стол свой наполовину полный стакан. - Пожалуй, пойду-ка приму ванну. - Он кисло улыбнулся Элизабет: - Вы ведь извините меня, Элизабет?
- О, дорогой! - выкрикнула та, чувствуя, что уже плохо соображает, и пытаясь собраться с мыслями. - Головная боль. Какой стыд. Как раз когда вы с Флик собрались провести приятную ночь.
Брюс проигнорировал эту остроту.
- Если вам понадобится, в баре есть еще джин, - не преминул уколоть он, направляясь к дверям. - Эту бутылку вы уже почти прикончили.
Сидя перед зеркалом, Линда Мелвилл стерла с лица остатки макияжа и, натянув кожу на висках, всмотрелась в свое отражение. Еще несколько лет, и тебе придется делать пластическую операцию, моя девочка, мрачно подумала она. Подбородок начал обвисать, кое-где наметились морщинки, а глаза! Как у китайского мандарина. Это всегда было проблемой: удлиненные глаза в сочетании с прямыми черными волосами придавали ее облику что-то восточное. Но нельзя же носить модели Диора, если ты выглядишь как жертва культурной революции!
Какой восхитительный вояж по парижским салонам она только что совершила! Одобрительный шепот, когда она облачалась в модели Карла Лагерфельда, действовал на нее как понюшка кокаина. Даже сам великий кутюрье выразил ей свое восхищение. Это вернуло ее назад в те времена, когда ей было восемнадцать и она выиграла конкурс на звание "Модель года". Наградой было место в крупном лондонском доме моделей, что позволило ей вырваться из опостылевшего, отчаянно скучного родительского дома в Эйрдри, где ее отец работал водопроводчиком. Пять лет спустя, на пике своей карьеры, она встретила Хэмиша, который как раз потерял жену и приобрел Пикассо. Нелегко было заставить его жениться второй раз, но Линда считала, что, родив сына, которого он страстно желал, наладив и помогая вертеться колесам его светской машины, стала ему хорошей женой. Но теперь ей уже тридцать шесть. Тридцать шесть!
Поднявшись, она провела руками по гладкому шелку пеньюара, ощупывая свое тело. Оно было по-прежнему твердым, но Линда знала, что на груди и бедрах кожа уже стала обвисать. К счастью, Хэмиш слишком поглощен своим бизнесом, чтобы замечать ее морщинки. Благодарение Богу, обычно он вообще бывает настолько рассеян, что не обращает внимания на то, что касается его жены.
- Забыла сказать тебе, Хэмиш, я дала согласие "Интродакшнз", - крикнула она через открытые двери своей гардеробной.
Их личные покои располагались вокруг огромной белой ванной комнаты с овальной ванной на мраморных опорах. Три двери вели из нее в отдельные гардеробные каждого из супругов и общую спальню с огромной, застеленной стеганым покрывалом кроватью, французскими обоями ручной работы и толстым кремовым ковром.
Хэмиш заглянул в дверь.
- Что ты говоришь? - переспросил он.
Он был в запахнутом вокруг талии красно-золотом индийском саронге, открывавшем верхнюю часть крепкой белой, без видимых следов увядания груди. Его рыжевато-каштановые густые волосы, в которых едва начала пробиваться седина, были еще влажными после ванны. Он выглядел ухоженным, хорошо сохранившимся и довольным жизнью.
- "Интродакшнз" хочет посвятить нам целый разворот. Они приедут сюда, нащелкают кучу снимков, а потом красочно распишут, как хорошо мы живем. Это бесценная реклама. - Линда начала резкими движениями расчесывать челку.
Хэмиш недовольно засопел.
- Это явное и грубое вторжение в частную жизнь, - сердито заявил он. От его хорошего настроения мгновенно не осталось и следа. - Нам совершенно ни к чему в это впутываться.
- Мне казалось, что это пойдет нам на пользу, укрепит наш имидж. Ты же знаешь, как они это представляют: совершенная гармония красоты и бизнеса. Неужели тебе не хочется похвастать нашей восхитительной семейной жизнью?
- Нет, не хочется. И я не намерен терпеть, чтобы мы с идиотским видом позировали тут перед каким-то проклятым фотографом. Если ты считаешь, что это необходимо, делай, как знаешь.
Хэмиш ретировался в ванную комнату и взял зубную щетку.
Линда, надувшись, последовала за ним.
- Тебе не кажется забавным, если люди будут читать о нашем безоблачно счастливом браке при подозрительном отсутствии на фотографиях одного из супругов? - поинтересовалась она.
- Значит, просто откажи им, Христа ради! Уж наверно, они могут заменить нас кем-нибудь из второстепенных членов королевской фамилии или восходящей кинозвездой? - Он начал энергично чистить зубы, временно потеряв возможность говорить.
- И все-таки я думаю, что это было бы забавно. Я чертовски много работала, чтобы сделать этот дом фотогеничным, и было бы приятно иметь несколько хороших его снимков.
Последовала напряженная пауза, во время которой Хэмиш продолжал чистить зубы, а Линда, изогнувшись, прислонилась к двери, раздумывая, следует ли ей попытаться так или иначе уговорить Хэмиша или отступить. Потом она поняла, что самой ей не нужно ничего делать. Его убедит Квинни, решила она. На следующий вечер они были приглашены на обед к лорду и леди Невис, и даже такая искушенная светская дама и аристократка, как царственная леди Невис, со своим дворцом, знаменитыми коллекциями антикварной мебели и старинного фарфора, обширным собранием произведений искусства Франции и Шотландии, не могла бы устоять перед возможностью появиться на страницах "Интродакшнз"!
ГЛАВА 4
Рано утром в субботу Катриона в панике позвонила Элисон. Накануне она была настолько поглощена делами Каррузерсов, что только поздно вечером, вернувшись домой из Глендорана, вспомнила о предстоящем ей очень важном светском мероприятии.
- Ты должна помочь мне, Элли, - умоляющим тоном начала она. - Что мне надеть сегодня вечером на обед к Невисам? У меня нет ничего подходящего.
- Перестань, Кэт, - проговорила Элисон, дожевывая утренний тост. - Как насчет того симпатичного платьица, в котором ты была на последней вечеринке у Дональда?
- Но оно же в стиле диско! - ужаснулась Катриона. - Я не могу прийти на вечерний прием в облегающем ярко-красном мини-платье, Элли, особенно на ЭТОТ прием! Мне необходимо что-нибудь умопомрачительно элегантное!
- О Господи… Теперь поняла. Там будут Хэмиш и Линда. - В голосе Элисон появился арктический холод. - Если ты помышляешь о том, чтобы вступить в соревнование с Линдой, то это либо должна быть модель от Версайка, либо… либо тебе лучше внезапно заболеть.
- Нет уж, я не собираюсь сдаваться, - с вызовом заявила Катриона. - Где в Эдинбурге я могу найти Версайка?
- Нигде, - лаконично объяснила ее подруга.
- Элли, помоги мне, - взмолилась Катриона. - Не обращайся со мной как с безнадежным должником, прошу тебя!
Элисон немного смягчилась.
- Ну, ладно. Но это противоречит всем моим принципам.
- Мне не нужны принципы! Мне нужно что-нибудь первоклассное!
- У меня очень хорошие принципы. Я им многим обязана! - фыркнула Элисон.
- Да, я знаю, но сейчас дело не в этом. Ты не идешь на этот обед - так не могла бы ты позаимствовать мне что-нибудь из своих вещей? Ты говорила, что прошлой осенью в Лондоне купила какой-то фантастический туалет.
- Да, пожалуй, я могла бы одолжить тебе мою Кэролайн Чарльз. Оно жутко шикарное, но короткое.
- Что плохого в том, что короткое? В конце концов, ноги мое сильное место. Могу я прийти к тебе и примерить его?
- Да, только боюсь, оно будет тебе велико. Разве что адюльтер вдруг сделал тебя пышной и упитанной.
- Едва ли. Кстати, можно ли участвовать в адюльтере, не будучи замужем?
- Не знаю. Тебе еще предстоит пройти эту школу и все выяснить.
- Ох, Элли. Слава Богу, ты хоть начала шутить на эту тему. А я уж испугалась, что ты потеряла чувство юмора.
- Ладно, давай-ка побыстрее мчись сюда. Сегодня приезжает моя свекровь, и у меня еще куча работы по дому.
- Сейчас буду!
За великолепным столом, равного которому Катрионе еще не доводилось видеть, сидело человек двадцать. Стол с инкрустированной мозаикой из цветной древесины и позолоченной витиеватой резьбой был старинной итальянской работы и вполне соответствовал общему флорентийскому убранству резиденции Невисов, которую так и хотелось назвать "палаццо", а не просто "дворец". Фасад украшали каменные античные урны и лавровые венки, а внутри царило великолепие пышных драпировок: изумрудно-зеленых, алых, золотых, соперничавших друг с другом богатством и разнообразием оттенков.
На гигантском бюро красного дерева была выставлена коллекция севрского фарфора. Позолоченные блюда, вазы, тарелки, украшенные изящными картинками на мифологические сюжеты, демонстрировали чистоту розового, голубого и зеленого цветов, которыми славится знаменитая французская фабрика.
Три серебряных канделябра оттеняли сверкающее великолепие столовых приборов и хрусталя. Вместо скатерти, которая лишила бы гостей возможности любоваться красотой инкрустированной поверхности, возле каждого места лежал серебряный подносик ручной работы, - еще один шедевр флорентийских мастеров. По той же причине - чтобы не заслонять мозаику - середина стола не была украшена цветами, но пышные гирлянды плюща, в который были вплетены лилии, свисали со светильников.
Леди Рене Невис, или Квинни, как ее прозвали друзья с намеком на значение ее французского имени, вот уже тридцать лет из пятидесяти пяти оттачивала свое умение принимать гостей. Ее частые приемы славились элегантностью и оригинальностью.
Катриона явилась, чувствуя себя немного скованно в чужом наряде. Короткое черное платье Элисон было сшито из нескольких слоев шелкового шифона, которые взлетали, кружились, шелестели и переливались, чудесно оттеняя ее пламенные волосы, стройную фигуру и длинные ноги, но в то же время оно контрастировало с более сдержанными туалетами других дам, за исключением Линды Мелвилл.
Катриона знала, что увидит Мелвиллов, но первое ее потрясение за этот вечер было связано с самим Хэмишем. Облаченный в черный вечерний костюм, причесанный волосок к волоску, он стоял у входа в гостиную, беседуя с леди Невис и постреливая вокруг острыми голубыми глазами. Хозяйка представила ему Катриону, как будто они не были знакомы.
Увидев смущение девушки, Хэмиш взял ее за руку и немедленно просветил леди Невис.
- Должен признаться, Квинни, что Катриона и я уже встречались как-то на днях на вернисаже у Вентворта, но, увидев ее в столь ослепительном туалете, я просто растерялся. Мы должны поблагодарить вас за возможность полюбоваться ею сегодня.
Леди Невис откинула назад безукоризненно причесанную голову и рассмеялась:
- Никогда не устаю выслушивать красивые фразы из опытных уст, - сказала она, тепло улыбаясь Катрионе. - Заметьте, одним движением своего шелкового языка Хэмиш ухитрился польстить нам обеим. Он просто неисправим.
- Как ты думаешь, это она намекает на нас с тобой? - шепнул Хэмиш Катрионе, когда леди Невис отошла в сторону, чтобы приветствовать очередного гостя.
И, не дав Катрионе опомниться, он подхватил ее под локоть и повел в противоположный конец гостиной.
- Я хочу сам представить тебя Линде, прежде чем это сделает кто-нибудь другой, - огорошил он девушку.
Женщина, к которой он подвел Катриону, безусловно, была самой эффектной из всех присутствующих дам - высокая, тонкая, грациозная брюнетка с упрямым подбородком, личиком в форме сердечка и фигурой балерины. Она была в обманчиво простом декольтированном вечернем платье без рукавов с облегающим, сплошь расшитым драгоценными камнями и бисером лифом из тафты и длинной юбкой из черного полупрозрачного шифона. Издали казалось, будто стройная женская фигура вырастает из воздушного темного облака. Ее кожа как будто светилась изнутри, как драгоценная раковина, в ушах и на шее сверкали бриллианты. Линда Мелвилл, угрюмо подумала Катриона, это вторая Одри Хэпберн, причем без малейшего налета вульгарности.
- Линда, с удовольствием представляю тебе Катриону Стюарт. Она - одна из наших банковских управляющих, сравнительно недавно получившая эту должность. Катриона, это моя жена, Линда.
Хэмиш с такой равнодушной улыбкой взирал на обеих, как будто ему никогда не приходилось доводить ни одну из них до оргазма.
Катриона без излишней горячности пожала Линде руку, подумав при этом: "Имея такую жену, он начал ухаживать за мной?"
Линда посмотрела на Катриону и подумала: "Это, должно быть, та самая, о которой без умолку твердит Брюс".
Бесспорно, эти двое были самыми красивыми из присутствующих здесь женщин. От этой мысли на лице наблюдавшего за ними Хэмиша появилось выражение самодовольства и превосходства, но ни одна из его дам этого не заметила.
Из дальнего конца комнаты за церемонией представления с интересом следил Брюс Финли, размышляя: "Вот две птички совершенно разной породы, обе яркие, заметные, но порхающие в абсолютно различных сферах. Даже необыкновенный Хэмиш рядом с ними выглядит почти скучным, точнее, правильнее было бы сказать - чопорным, напыщенным". Брюс нахмурился. С чего бы это Хэмишу так пыжиться от удовольствия?
- Я догадалась, что вы с острова Скай, - доверительно сообщила Катрионе Линда. - Уверена, что вы знаете все шотландские деревенские танцы. Вы должны прийти на мой благотворительный бал. - Из ее тона не было ясно, подчеркивает ли она принадлежность или характер бала.
Катриона недоумевала, откуда у Линды такая осведомленность. Вряд ли Хэмиш обсуждал свою любовницу с собственной женой.
- Боюсь, что я не очень-то разбираюсь в сельских танцах, - возразила она.
- Неужели? Но ведь вы наверняка бывали на ежегодных балах в Портри, где танцуют все эти прелестные танцы с такими диковинными названиями - Веретено, Плуг, Мельница. Я считала, что вы, деревенские девушки, едва выскочив из колыбели, уже владеете этим искусством. - Линда казалась очень расстроенной тем, что Катриона отказалась вписываться в воображаемый стереотип. - Всегда очень полезно, чтобы на балу оказалось несколько симпатичных девушек, которые хорошо танцуют. Тогда остальные могут хотя бы наблюдать за ними, если не умеют танцевать сами.
- Да, наверно, - улыбнулась Катриона, - но не думаю, что я могу вам чем-нибудь помочь. Я никогда не бывала на таких балах у себя на острове. Мы просто собирались и плясали и прыгали под музыку диско, кто как может.
- Какая жалость, - вздохнула Линда, передернув плечами. - Мне кажется ужасным, что все эти прелестные деревенские обычаи вымирают.
- Что ж, к счастью, вы успешно пытаетесь сохранить их в городах, - заключила Катриона, поворачивая голову, чтобы взглянуть на ирландца-дворецкого, и не заметив поэтому раздражения, появившегося на лице Линды.
За столом Хэмиша усадили между Катрионой и леди Невис, справа от Катрионы был Брюс Финли, а рядом с ним - Линда. На противоположном конце стола слева от лорда Невиса сидела Фелисити Финли, а справа - остроумная и обаятельная художница-модельер Фенелла Друммонд-Эллиот, прибывшая со своим новым мужем Тэлли Маклином, высоким красавцем, похожим на Мела Гибсона, что не мешало ему, как проинформировала Катриону леди Невис, быть владельцем "красивейшего отеля Шотландии".
- Вы обязательно должны побывать там, моя дорогая. Вам там понравится!
- Какой у вас красивый дом, - через Хэмиша обратилась к хозяйке Катриона, пока дворецкий разливал полагавшийся к консоме сухой шерри. - А этот стол - вообще нечто исключительное.
- Да, довольно необычная вещь, не так ли? - подтвердила польщенная леди Невис. - Поверите ли, я купила его в Лукке, на обычной распродаже, когда путешествовала по Тоскане. Это было сто лет назад - в шестидесятых годах, когда такие вещи там продавали за бесценок. По-моему, перевозка сюда обошлась мне гораздо дороже, чем сам стол.
- Похоже, он в безупречном состоянии, - заметил Хэмиш.
- Да. Во всяком случае, в лучшем, чем его хозяйка! - рассмеялась леди Невис и, наклонившись к Хэмишу, вполголоса поинтересовалась: - Как вы относитесь к тому, что один из ваших банковских менеджеров рассуждает как Адам Смит, а выглядит как Клаудиа Шиффер?
- Я пытаюсь привыкнуть к этой мысли, - не задумываясь, ответил тот. - К сожалению, я еще не удостаивался ее личного внимания, как банкира.
- Однако, я надеюсь, вы не рассчитываете удостоиться ее личного внимания ВНЕ банка? - с лукавым видом воскликнула его собеседница. Квинни Невис обожала скандалы и сплетни ничуть не меньше, чем старинный фарфор. - Имея такую ослепительную жену, вам нет нужды искать развлечений на стороне!
Катриона почувствовала, что покрывается холодным потом. Элли права: если она намерена и дальше играть в эти игры, ей следует пройти курс обучения в школе адюльтера.
- Моя жена, может быть, и ослепительна, Квинни, но, если Катриона умеет управлять деньгами, то Линда заслуживает докторской степени в умении их тратить, - сухо отозвался Хэмиш, бросив на жену многозначительный взгляд. - Полагаю, ей следовало бы завещать свой гардероб Национальному музею костюма. Уверен, что лет через двадцать им пришлось бы отвести ей целую галерею.
- Мне кажется, мужчины не должны делать саркастические замечания в адрес своих жен в их присутствии. А вы как считаете, Брюс? - ясным, звонким голосом произнесла Линда Мелвилл. - Это подрывает взаимное доверие.
- По-моему, Хэмиш не столько намеревался подорвать ваше доверие, сколько старался поддержать Катриону, - предположил Брюс, ехидно глядя на свою соседку.
- Которая, на мой взгляд, совершенно в этом не нуждается. - Четкая дикция Линды свидетельствовала, что она не напрасно посещала курсы развития речи после того, как выиграла конкурс красоты.