Жизнь. Смерть. Кто знает, может, между ними не такая уж большая разница. Ответ у каждого впереди. Дина смотрела на свою тонкую руку, лежавшую на столе ладонью кверху. Жизнь - это всего лишь голубая ниточка пульса. Она вынула изо рта горящую сигарету и прижала ее к нежной, вздрагивающей вене. Пусть не будет такой нежной и беспомощной ее жизнь. Боль была очень сильной, но Дина терпела ее до тех пор, пока не заметила, что сигарета погасла.
Она поставила точку в этом испытании. Она его прошла.
Похороны Алисы были грандиозным, скорбным, искренним и все-таки театрализованным представлением. Актеры, режиссеры, масса телекамер и фотоаппаратов. И она, спокойная, прекрасная даже в смерти, скрывающая свою загадку. Официальной причиной кончины был назван рак. Портрет, сделанный Сергеем ко дню ее рождения, висел на стене во время панихиды в Доме кино. Затем на кладбище - у ее изголовья. Виктор Голдовский портрета не заметил. Он вообще ничего и никого не видел. Кроме лица, которое сейчас навсегда у него отберут. Но что же ему делать с его неутолимой любовью? Он положил руку на холодный лоб Алисы и сказал, не разжимая губ:
- Что же ты наделала? Зачем ты так меня оставила? Прости, дорогая, мой упрек. И дождись меня там.
Все были удручены, молчаливы, печальны. И лишь повариха клиники рыдала горько, навзрыд.
Когда гроб исчез под землей и все стали расходиться, Голдовский почувствовал, как кто-то легонько коснулся его руки. Он оглянулся и увидел медсестру Таню.
- Извините, пожалуйста, - сказала она. - У нас такое творилось тогда. Я просто не смогла вам позвонить. Дело в том, что я нашла записку в тумбочке вашей жены.
- Что? - у Виктора перехватило дыхание. - Алиса мне написала? Давайте же.
"Витя. Мой бесконечно любимый муж. Я знаю, когда ты прочитаешь это письмо, и у меня просто разрывается сердце. Мне не страшно умирать. Мне страшно растягивать свое умирание и видеть, как оно убивает тебя. Ты понимал меня так, как будто мы были одним существом. Ты поймешь меня и сейчас. Я ушла, чтобы остаться с тобой. Я тебя не предала. Мне кажется, что я спасаюсь и спасаю тебя. Храни тебя Господь. И если у меня Там будут какие-то права, я буду оберегать тебя от жестокой жизни. Навеки твоя Алиса".
Голдовский медленно спрятал записку в нагрудный карман и повернулся к засыпанному цветами холмику. Он встал на колени и закрыл лицо руками. Он плакал, прощался без упрека и благодарил.
Андрея Владимировича хоронили очень скромно. Жена, сослуживцы, друзья. Дина стояла далеко от гроба. Ее страшно тянуло туда, к нему. Посмотреть в последний раз, прикоснуться губами, но она не позволила себе этого. Она услышала, как закричала Марианна, и поняла, что все закончилось.
Закусив губу, смотрела сквозь слезы, как на могилу кладут цветы, скромные венки. И один роскошный венок из темно-красных и фиолетовых роз. Ее венок.
Викторию хоронили только Тамара и Дина. Блондина вообще не хоронили. Его оставили на неопределенное время в морге Бюро судебной экспертизы до особого разрешения.
Сергей в сопровождении врача и надзирателей подошел к палате, в которой лежал Князев.
- Ребята, - попросил он. - Дайте побыть с ним наедине.С прокуратурой я договорился.
Сергей подошел к кровати, Князев смотрел на него ничего не выражающим взглядом.
- Привет, Князь. Давно не виделись. Забыл спросить у тебя. Что это за погремуха такая - Князь? Не желаешь разговаривать? Да тебе уже и не надо. Сука ты, а не Князь. И как сука сейчас подохнешь, - Сергей вынул пистолет и сунул ствол ему в зубы. Тот закрыл глаза.
- Приготовился? Рано. Помиловали тебя сегодня. Но только сегодня. Я еще найду тебя, падла! А пока жди суда и проклинай мораторий на смертную казнь. Князь гребаный.
Ричард нашел Дину в ее квартире на Юго-Западе. Молча прошел на кухню, сел с непроницаемым видом. - У меня серьезное сообщение.
- Что еще случилось? - устало спросила Дина.
- Ты победила! Все члены рекламного совета, руководители филиалов единогласно выбрали тебя лицом ювелирной линии "Черный бриллиант". Ты рада?
- Я не знаю. Нужно будет работать?
- Все оговорим в контракте. Это будет хороший контракт. Моя заинтересованность с двух сторон.
- Это то, что у нас называется - по блату?
- Я понял тебя. В бизнесе главное - дело. Никто не имел информации о том, что ты моя племянница. Но даже если бы имели, это не заключало бы в себе последствий.
- Ясно. Хочу тебе сразу сказать: я очень не люблю работать.
- Я и это понял. Можешь рассчитывать на мой блат. Мы можем подписать контракт сегодня?
- А мне положены представители?
- Какие угодно. Адвокаты, агенты, пресс-секретари.
- Да, возможно, у меня уже есть помощник, вернее, помощница. И адвокат. Я только им позвоню.
Контракт подписывали в пентхаусе на "Соколе", в кабинете, стены которого были обшиты красным деревом. Интересы Дины представляли Тамара и Сергей. Тамару Дина наняла сразу на все должности: агента, помощника, пресс-секретаря и переводчика. Она свободно владела английским, французским и немецким.
Сергей, как адвокат, в основном напрягался, пытаясь сосчитать нули в проставленных суммах. Дина нервничала из-за того, что уже в ближайшие дни нужно лететь на съемку в Прагу.
Затем все пили шампанское в белой с золотым гостиной.
Сергей тихо сказал:
- Я сегодня привез Наташку из больницы.
- Как она?
- Меня поразило то, что она уже способна говорить, но воздерживается.
- Это действительно тревожно. Слушай, я сейчас спрошу у Ричарда, можно ли и ее взять в Прагу?
Ричард, разумеется, не возражал. Он в те же дни собирался побывать в Харькове и Киеве.
- Дина, я не совсем представляю, где мне искать следы.
- На кладбище. В Киеве еще и в Бабьем Яру. Я бы очень хотела полететь с тобой.
- Мы еще будем там вместе. А сейчас с тобой начнут подготовку. Надо заказать костюмы. Тебя ждет стилист и еще одна хорошая женщина - Анна Ивановна. Я принял ее на должность агента твоего Топика.
- А нельзя его взять с собой?
- Тоже не сейчас. Мы все втроем соберемся через четыре дня и отправимся в большое путешествие. Вы будете моими гостями.
Для съемки в Праге Дине доставили алое шелковое платье от Валентине Гарвани с чуть прикрытой грудью, обнаженными плечами, со сложными украшениями из той же ткани на длинной юбке, начиная от бедер. Одно платье от мадам Карвен с серебристым лифом и юбкой из бежевого шифона и второе от литовского дизайнера Юозаса Статкевичюса из темно-синей шелковой тафты. Гардероб дополнили темно-красное пальто с набивным рисунком и лиловой подкладкой из коллекции Оскара де ла Рента, посвященной русской теме, и большая шапка из темно-рыжей лисы.
Она еще купила в ближайшем бутике костюм из темно-синего бархата для себя, прелестное розовое бархатное платье - короткое, с оборками - для Наташки и брючный костюм из мягкого серо-голубого джерси для Тамары.
Наташка, нежная и невинная в розовом платье, с распущенными блестящими волосами и мягким макияжем, застенчиво молчала до тех пор, пока не осталась с Диной одна в большом трехкомнатном номере старинного замка.
- Дина, звони быстрее администратору. Тут такое - усраться можно. Они ванны с шампанским делают.
- Зачем?
- Ну зачем, еб. Чтоб запузыриться в нее.
- Нам это нужно?
- Да мы без них сдохнем.
- Может, ты и права. Только учти: если налакаешься…
- Не налакаюсь. Сукой буду. Если хочешь, заткни мне рот закуской.
Они фыркнули и через некоторое время действительно лежали валетом в огромной ванне, наполненной до краев чуть подогретым золотистым шампанским.
- Ну как тебе? - спросила Дина. - Мне нравится, что эти пузырьки на мне лопаются. Я чувствую себя кока-колой.
- Кайф, - ответила Наташка с набитым ртом. В руке у нее был огромный сандвич с ветчиной, сыром и зеленью.
В ту ночь им обеим снились легкие, чуть хмельные сны.
Из Праги Дина вернулась усталой, а Наташка - счастливой. Из аэропорта Иван Николаевич сначала завез Наташку к ней домой, затем отвез Дину на "Сокол", где на двадцать пятом этаже возбужденно бегал по огромной террасе Топаз и ловил солнечных зайчиков.
Ричард из своей поездки вернулся с двумя новыми морщинами на лбу.
- Это большая трагедия, Дина. Мне трудно пережить. Я очень рад, что у меня есть ты. Мы закончим дела и потом спокойно обо всем поговорим.
- Конечно, дорогой. Я жду, когда ты сам захочешь.
Глава 25
Наташка вошла в свою комнату, возбужденная, с сумкой новых нарядов, и увидела узкую кровать Гали. Сердце ее вдруг оборвалось, как будто она ожидала увидеть маму дома.
- Ой-ой-ой, - запричитала она. - Что ж ты, мамка, натворила. Как же я теперь одна!
В дверь заглянула соседка Маша:
- Ты чего орешь?
- Не твое дело, - всхлипнула Наташка. - Я вообще не ору. Я могу так заорать, что ты оглохнешь наконец.
- Что с тебя взять, - пожала плечами соседка. - Подкидыш - он и есть подкидыш.
В следующую минуту Маша уже лежала на полу, а Наташка старательно ее душила.
- Ну что? - спросила она у Маши с интересом. - Подкидыши тебя здорово заморачивают?
- Отпусти, - прохрипела соседка. - Я милицию вызову.
- Ты поняла что сказала? Отпустить, чтобы ты ментов позвала? Да ты их вообще больше никогда не увидишь. Разве что на могилку к тебе придут.
В дверь постучали. Затем она открылась. Наташка недовольно оглянулась и ахнула. На пороге стоял Игорь, массажист из салона.
- Я вам не помешал? - нисколько не удивился он.
- Ничего. Заходи. Будем эту гадюку вместе добивать. Ладно. Пошутила я. Ты вали отсюда, и чтоб я тебя больше не видела, - сказала Наташка соседке, освобождая ее от своей тяжести. - В туалет тоже не ходи. Будешь теперь в горшок гадить.
Маша, красная, растрепанная, вскочила и обратилась сразу к Игорю:
- Вы все видели. Будете свидетелем.
- Чего именно? Мне показалось, что вы обнимались. Вы так хорошо друг к другу относитесь? Это большая редкость среди соседей.
- И чего ты пришел? - спросила Наташка, когда за Машей закрылась дверь.
- В гости просто. Знаешь, я скучать по тебе стал.
В офисе Филиппа Нуаре, в квартире Дины и, главное, в бриллиантовом салоне у Никитских Ворот работники ювелирной линии Ричарда Штайна готовились к презентации.
Дина уже научилась бестрепетно натыкаться на собственные изображения. Она воспринимала их как результат коллективного творчества больших профессионалов, поражалась великолепию и безупречности этих фотокартин, но не могла отогнать мысль, что Сергей сделал бы лучше. Не так совершенно, но зато теплее, что ли, с элементом нечаянности, случайности, внезапности. Наконец не выдержала и сказала об этом Ричарду и Сергею. Кольцов покраснел от удовольствия, а Ричард нахмурился:
- Ты считаешь, бывает лучше, чем совершенство? Дина молча показала ему старый номер журнала "Элита" с обнаженной Наташкой в каплях воды, вытирающейся у стола с консервными банками.
- Ты понимаешь меня? - спросила Дина. - Вот здесь, кроме мастерства автора, есть сюжет, ситуация и характер. ,Мне кажется, меня нет на этих плакатах.
- Да. Я забыл, что ты газетный критик. - Ричард внимательно посмотрел на снимок. - Впрочем, это имеет смысл. Мы поработаем с вами, - улыбнулся он Сергею. - Вы талантливый человек. И я вам очень благодарен за одну вашу работу.
- Рич, - ввернула Дина, - а мы не можем использовать эту модель? Она дочь моей умершей подруги.
- Смешная девочка. Я покажу ее в рекламном совете. Но бриллианты - мои бриллианты - на нее надевать нельзя. Она, как это будет по-вашему, - прорва.
- Курва, - понимающе заметил Сергей.
- Но это и есть особый жанр и стиль, - засмеялся Ричард.
Для презентации Дине доставили легкое летящее платье элитного английского дизайнера Элспет Гибсон. Тончайший бледно-розовый шифон и органза, падая мягкими волнами и лепестками, превратили ее в дивный цветок. Ричард торжественно преподнес ей накануне торжества самое дорогое колье салона, которое Дина должна демонстрировать на себе. Это был каскад из тысячи пятисот черных бриллиантов разной величины с очень большим камнем в центре. Серьги к колье были длинные, почти до плеч, стилизованные под старинные.
Дина разложила платье на кресле в своей новой спальне со стенами, задрапированными атласом цвета слоновой кости, и персиковым ковролином на полу. Драгоценности оставила в полуоткрытых коробках перед огромным зеркалом в серебряной оправе с вкраплениями светильников. Она скользнула под одеяло на огромную кровать к Топазу, который спал с таким видом, как будто здесь его родная конура, и шепнула:
- Помоги мне и теперь, господи.
Ровно в десять утра Сергей стоял с папкой для документов у здания паспортного стола микрорайона, где жила Тамара. Там, у закрытой входной двери, уже собралась довольно большая, унылая очередь. В пять минут одиннадцатого к крыльцу подкатил новенький серебристый "Лендровер", из которого бодро выскочил маленький, юркий человечек. Охранник распахнул дверь. Сергей вместе с другими посетителями прошел в узкий коридор и остановился перед дверью с табличкой "Начальник". Человечек пробежал перед очередью, цепко оглядев каждого в отдельности, и почему-то задержал взгляд на лице Сергея.
- Вы к кому? - остроумно спросил он.
- А вы как думаете? - душевно ответил Сергей. - Здесь много начальников?
- Проходите.
В кабинете начальник сел за большой стол, не спуская беспокойных глаз с папки Сергея.
- Вы по какому вопросу? Я вас не знаю.
- Ничего. Сейчас познакомимся. Я - Сергей Кольцов, представитель интересов Тамары Синельниковой. А вы, как я понял, Николай Степанович Пенисков, большой специалист по чужой недвижимости.
- В чем дело, я не понял? Что за разговор?
- Начало разговора. Большого, серьезного разговора. Сейчас вы выполните небольшую служебную обязанность - поставите в моем присутствии штамп регистрации упомянутой собственнице жилья, которая четыре года назад была незаконно ее лишена.
- А я тут при чем? И кто вы такой, чтоб обвинять меня в каком-то незаконном лишении?
- Спокойно. Не волнуемся. Вот решение суда о незаконной госпитализации, вот постановление о незаконном снятии с регистрации, но самое любопытное здесь. Вам уже немножко интересно?
- Что мне должно быть интересно?
- Это вообще-то тайна следствия, но тему следствия я, пожалуй, обозначу. Квартиру Синельниковой ее зять, оказывается, продавал при вашем активном посредничестве. И это не единственный случай вашего посредничества в подобных делах.
- Да ты кто такой? Я вообще разговаривать больше не буду. Нашелся начальник.
- Гражданин начальник. Не надо забывать лексикон своего прошлого, Николай Степанович. Десять лет с конфискацией за квартирные махинации. Вышел на свободу с чистой совестью, сделал ту же карьеру - и надо же. Опять за свое.
- Все. Я вызываю охрану.
- Вызывай. У тебя есть немного времени, пока зять Синельниковой Князев дает показания о том, сколько заплатил тебе за преступление.
Из кабинета Пенискова Сергей уходил с паспортом Тамары, в котором стоял штамп регистрации. У выхода он помедлил.
- Слушай. Ты ж начальник паспортного стола. Столько документов подделал. Неужели фамилию себе приличную не мог придумать? Например, Аполлонов. Больно собой хорош. Жди серьезных посетителей. Каждую минуту жди.
Из машины Сергей позвонил своему другу в Генеральную прокуратуру:
- Слушай, тут клиент есть, готовый и распустившийся, как пион. Начальник паспортного стола Николай Степанович Пенисков. Да, именно. Захочешь - не забудешь. Можешь начинать копать. Беспроигрышно и в струю борьбы с коррупцией. Он уже сидел. А я привезу на него ворох такого материала, что ты через неделю станешь первым замом. Махинации с недвижимостью, документами, и, как сам понимаешь, в современном формате подобная деятельность без жертв не бывает. Плюнешь мне в морду, если мы пару-тройку покойников в играх этого Пенискова не обнаружим. Какой мой интерес? Чисто художественный, старик.
От Тамары Сергей поехал к себе в контору, затем домой - переодеться. Его встретила взволнованная Лариса:
- Слушай, я жду тебя не дождусь. У нас вчера говорили, в "Черном бриллианте" презентация. Я с работы сегодня уехала пораньше, платье выбрала, нужно его выкупить. Полторы тысячи. У тебя есть?
- Долларов?
- Ты идиот, что ли? Неужели рублей?
- Понятно. Я просто задумался. Раз выбрала, нужно деньги найти. А тебя пригласили, что ли?
- Ты меня и пригласишь! Там же твоя Дина главная.
Они вновь поехали к Сергею в контору, он взял деньги из сейфа. Выкупили платье, вернулись домой. Лариса стала вертеться перед зеркалом, требуя восхищения.
- Ничего, - сказал Сергей. - Бывает хуже. Послушай меня. Я сейчас позвоню Дине, чтоб тебя включили в список приглашенных. Поедем отдельно.
- Ты что, спятил? Как это я появлюсь там без мужа? Тем более ты явишься отдельно. Надеюсь, один?
- Лариса, - тихо сказал Сергей. - Тебе придется привыкать. Мы вообще начинаем существовать отдельно. Сегодня я домой не вернусь. Поживу пока в офисе.
- Да ты что! Думаешь, так легко избавиться от законной жены? Бросить ее на произвол судьбы?
- Ох, какой ужасный стиль на телевидении. Я не избавляюсь от законной жены. Я просто хочу с тобой развестись, Лариса. Я не люблю тебя. Попробуй не отвечать сразу. Попытайся понять, что без любви все давно уже не имеет смысла. А ее нет не только у меня.
Глава 26
Двести приглашений на открытие салона "Черный бриллиант" Филипп передал Фонду культуры. Там помучились, вычисляя из безразмерной и пестрой "тусовки" самую что ни на есть элиту. Пока дамы с кавалерами теряли сознание в салоне от роскоши коллекции и цен, Дина в костюмерной боролась с золотыми босоножками. Она не хотела их надевать. Стилисты убеждали ее в том, что у них не может быть альтернативы. Они, конечно, были страшно эффектны, эти босоножки от Роберто Кавалли со стразами между тонкими перепонками. Но Дина никогда еще не видела такого высокого тонкого каблука. И ей казалось невероятной возможность постоять в них, не падая, хотя бы три минуты.
- Можно я покончу с собой более удобным способом? - спросила она.
Но ее заставили надеть босоножки. И она, не веря собственным ощущениям, прошлась по комнате. Более удобной обуви она никогда не носила. Она почувствовала себя легкой, невесомой и очень устойчивой.
- Ну вот, - удовлетворенно сказала костюмер. - Так всегда. Никто не знает, что изготовление подобной обуви нуждается в точных расчетах. Как при строительстве космического корабля. Секрет в том, чтобы тяжесть тела равномерно распределялась по всей стопе, а не приходилась только на пальцы. Этот секрет открыл еще в тридцатые годы великий мастер Сальваторе Феррагамо. Именно в его туфлях на высоком тонком каблуке бегала по нескольку дней подряд Мерилин Монро.