Услышав позади сопение, Макс поднялся.
- Ты в порядке?
- Конечно.
Лила смахнула слезинку с ресниц, но еще одна покатилась по щеке.
- Ведь она моя младшая сестренка.
И снова фыркнула, затем растроганно усмехнулась, когда Макс предложил ей носовой платок.
- Спасибо.
Приложив платок к глазам, высморкалась, потом вздохнула:
- Умолчим об этом какое-то время, хорошо? Мы все прольем реки слез, когда спустимся и объявим новость остальной части семейства.
- Хорошо.
Не доверяя сам себе, Макс сунул руки в карманы.
- Пойдем вниз и посмотрим, есть ли в холодильнике шампанское.
- Ну, наверное, мне стоит остаться здесь. Не хочу путаться под ногами.
Мотнув головой, Лила твердо взяла его под локоть.
- Не будь идиотом. Нравится вам это или нет, профессор, но вы теперь часть Калхоунов.
Макс позволил ей увести себя, осознавая, что ему действительно нравится быть частью этой семьи. Очень сильно нравится.
Все началось с беспризорного щенка. Бедный маленький оборванец. Бездомный и беспомощный. Не представляю, как он оказался на утесах. Возможно, кто-то избавился от нежелательного несмышленыша, или щенок потерял мать. Но мы нашли его, Кристиан и я, в один из наших золотых дней. Песик прятался в груде камней, голодный и скулящий, крошечный комочек костей и грязного черного меха.
Как терпеливо Кристиан подманивал его, нежным голосом и кусочками хлеба и сыра. Меня очень тронуло - увидеть эту мягкость в мужчине, которого люблю. Со мной он всегда чуток, но я замечаю жесткое нетерпение, когда он творит, и чувствую, как рвется на свободу могучая страсть, когда он держит меня в руках.
Однако со щенком, бедным маленьким сиротой, он был поистине добр. Возможно, ощущая это, песик облизал его руку и позволил гладить себя даже после того, как проглотил скудную пищу.
- Ах ты, смельчак, - засмеялся Кристиан, взяв в свои красивые руки художника грязный меховой шарик. - А ты стойкий малыш, верно?
- Его нужно отмыть, - сказала я и тоже засмеялась, когда запачканные лапы оставили следы на моем платье. - И по-настоящему накормить.
Восхищенный таким вниманием щенок лизнул мое лицо, все тельце затряслось от восторга.
Конечно, я в него влюбилась. Он такой домашний маленький питомец, такой доверчивый, такой несчастный. Мы играли с ним, очарованные, как дети, и завели шутливый спор на тему, какую кличку ему дать.
Мы назвали его Фредом. Казалось, ему понравилось имя, он тявкнул, подпрыгнул и шлепнулся в грязь. Никогда не забуду сладости такой безыскусной радости. Мой возлюбленный и я сидели на земле с крошечным потерявшимся щенком, представляя, как вместе отвели бы его домой, как вместе позаботились бы о нем.
В конце концов я забрала Фреда с собой. Этан просил какое-нибудь домашнее животное, и я понимаю, что он стал достаточно взрослым, чтобы ценить доверенное ему живое существо и ощущать ответственность. Какой поднялся шум, когда я принесла щенка в детскую. Дети широко распахнули глаза и заволновались, каждый по очереди тискал его и обнимал, пока я не удостоверилась, что юный Фред чувствует себя как король.
Его торжественно искупали и накормили. Поглаживали, ласкали и щекотали, пока он не заснул, устав от восторга.
Потом вернулся Фергус. Из-за беспокойства по поводу Фреда я совсем забыла о наших планах на вечер. Уверена, муж имел полное право разозлиться, потому что я не приготовилась к выходу на ужин. Дети, неспособные сдержать восхищение, помчались к Фергусу и только добавили раздражения. Маленький Этан, гордый, словно был его родителем, внес Фреда в комнату.
- Кого это, черт возьми, вы притащили? - потребовал Фергус.
- Щенка… - Этан остановился и раскрыл извивающийся узелок, чтобы показать отцу. - Его зовут Фред.
Заметив выражение лица мужа, я забрала Фреда у сына и начала объяснять, откуда появился песик. Думаю, что надеялась воззвать к мягкой стороне Фергуса, к любви или по крайней мере к гордости, которую он ощущал по отношению к Этану. Но муж был непреклонен.
- В моем доме нет места дворняжке. Думаете, я всю жизнь трудился как вол, чтобы заработать все это только для того, чтобы обзавестись какой-то блохастой собачонкой, гадящей на ковры и пережевывающей шторы?
- Он будет хорошо себя вести. - Коллин с дрожащими губами обнимала мои юбки. - Пожалуйста, папа. Мы будем держать его в детской и следить за ним.
- Ничего подобного, юная леди.
Фергус отмахнулся от слез Коллин и обратился к Этану, глаза которого тоже были на мокром месте. Взгляд мужа тут же смягчился. В конце концов это его первенец, наследник, его бессмертие.
- Никаких беспородных домашних животных для тебя, парень, ты ведь сын не какого-то там рыбака, чтобы заводить дворняжку. Если хочешь собаку, мы рассмотрим это, когда вернемся в Нью-Йорк, и ты получишь прекрасную породистую особь с достойной родословной.
- Я хочу Фреда.
Этан умоляюще смотрел на отца с расстроенным видом.
Даже маленький Шон заплакал, хотя сомневаюсь, что он что-либо понимал в происходящем.
- Не обсуждается.
С явно возрастающим раздражением Фергус подошел к графину с виски и налил себе рюмку.
- Он нам совершенно не подходит. Бьянка, прикажи кому-нибудь из слуг избавиться от паршивца.
Я знаю, что побледнела так же, как дети. Даже Фред захныкал, прижимая мордочку к моей груди.
- Фергус, ты не можешь быть настолько жестоким.
В его глазах мелькнуло удивление, я совершенно уверена в этом. Никогда я не разговаривала с ним подобным образом, да еще в присутствии детей.
- Мадам, сделайте, как я приказал.
- Мама сказала, что мы можем оставить его, - вспылила Коллин, юный характер заставил повыситься голос. - Мама обещала. Вы не можете выбросить его. Мама вам не позволит.
- В этом доме хозяин я. И если не хочешь, чтобы я выпорол тебя, - смени тон.
Я сжала плечи Коллин, не столько чтобы утихомирить ее, сколько чтобы защитить. Он не поднимет руку на моих малышей. Бешенство при мысли об этом совершенно ослепило меня. Меня трясло, когда я нагнулась к дочери и отдала Фреда в ее руки.
- Иди наверх к няне, - спокойно сказала я. - И возьми с собой братьев.
- Он не убьет Фреда.
Есть ли гнев более неистовый, чем у ребенка?
- Ненавижу его и не позволю ему убить Фреда.
- Ш-ш-ш. Все будет хорошо, обещаю. Все будет хорошо. Иди наверх.
- Ты плохо воспитала детей, Бьянка, - начал Фергус, когда дети оставили нас. - Девочка достаточно взрослая, чтобы знать свое место.
- Свое место?
Ярость заполнила мое сердце, ревела в голове.
- Где же ее место, Фергус? Сидеть спокойно при гостях, сложив руки на коленях, оставить мысли и ощущения невысказанными, пока ты не избавишься от нее, устроив брак с подходящим человеком? Они дети. Наши дети. Как ты мог так обидеть наших детей?
Ни разу за все время нашего брака я не разговаривала с ним таким тоном. И была уверена, что никогда не посмею. На мгновение мне показалось, что он ударит меня. Насилие пылало в его взгляде. Но он с трудом сдержался, хотя пальцы побелели, как мрамор, на стиснутом стакане.
- Оспариваешь мое решение, Бьянка?
Его лицо побелело от гнева, а глаза почернели.
- Забыла, в чьем доме живешь, чей хлеб ешь, чью одежду носишь?
- Нет.
Теперь я почувствовала новую печаль, что наш брак свелся только к этому.
- Нет, не забыла. Не могу забыть. Но предпочла бы носить лохмотья и морить себя голодом, чем видеть, как ты измываешься над моими детьми. Не позволю забрать у них эту собаку и убить ее.
- Не позволишь?
Из бледного лицо от ярости превратилось в багровую маску.
- Теперь ты забыла свое место, Бьянка. Стоит ли удивляться, что дети открыто бросают мне вызов с такой-то матерью?
- Они жаждут твоей любви и внимания. - Теперь я кричала, отбросив сдержанность. - Так же как и я. Но ты любишь только свои деньги и свой статус.
Как ожесточенно мы спорили потом. Слова, которыми он обзывал меня, я не могу повторить. Он бросил стакан в стену, разбивая хрусталь и собственное самообладание. В его глазах сверкало безумие, когда он схватил меня за горло. Я испугалась и за свою жизнь и за детей. Он так сильно отпихнул меня, что я упала в кресло. Муж тяжело дышал, не сводя с меня горящего взора.
Очень медленно, с гигантским усилием он взял себя в руки. Багровый цвет сошел со щек.
- Теперь я понимаю, что был чересчур щедр с тобой, - процедил Фергус. - Но с этого момента все изменится. Не мечтай, что позволю жить, как тебе захочется. Мы отменим планы на сегодняшний вечер. У меня найдутся дела в Бостоне. И пока я буду там, подберу гувернанток. Пора научить детей уважать меня и ценить свое благополучие. Ты вместе с нянькой совершенно испортила их.
Он вытащил часы из кармана и взглянул на время.
- Я уеду сегодня вечером на два дня. И жду, что к моему возвращению ты вспомнишь о своих обязанностях. Если дворняжка по-прежнему останется в моем доме, и ты и дети будете наказаны. Это ясно, Бьянка?
- Да. - Мой голос дрожал. - Совершенно ясно.
- Превосходно. Увидимся через два дня.
Он вышел из комнаты, я неподвижно сидела еще около часа. Слышала, как за ним приехал автомобиль, слышала, как он отдает приказания слугам. И когда мысли прояснились, поняла, как следует поступить.
Глава 7
- Какого черта возиться со всеми этими бумажонками?
Хокинс нервно вышагивал по омытой солнцем комнате в арендованном доме.
Он никогда не отличался терпением и предпочитал использовать кулаки или оружие, а не мозги. Его партнер, теперь называющий себя Робертом Маршалом, сидел за дубовым столом, тщательно просматривая документы, которые месяц назад выкрал из Башен. Он выкрасил волосы в тусклый каштановый цвет, отрастил солидные бородку и усы, придав им тот же оттенок.
Если бы профессор Квартермейн увидел его сейчас, то опознал бы как Эллиса Кофилда. Неважно, какое имя он выбрал, неважно, какую маскировку использовал, он оставался вором, преступный ум которого сосредоточился на калхоуновских изумрудах.
- Мне очень нелегко достались эти документы, - мягко заметил Кофилд. - Теперь, когда мы потеряли профессора, придется самому их изучить. Просто потребуется немного больше времени.
- Вся эта работа смердит.
Хокинс посмотрел на мощные деревья, закрывающие дом, располагающийся за осиновой рощей. Легкие листья непрерывно трепетали от бриза, в распахнутые окна проникал аромат сосен и душистого горошка. Но мужчина обонял только собственное расстройство. Яркие синие вспышки над заливом тоже не поднимали настроения. Он достаточно долго просидел в тюрьме, чтобы чувствовать себя заключенным даже в таком прекрасном окружении.
Хрустнув суставами, Хокинс отвернулся от окрестностей:
- Мы можем застрять в этом месте на долгие недели.
- Значит, надо научиться наслаждаться пейзажем. И помещением.
Беспокойная натура партнера раздражала, но Кофилд мирился с этим. Сейчас он нуждался в Хокинсе. После того как изумруды будут найдены… о, тогда все переменится.
- К тому же дом предпочтительнее яхты, особенно на долгий срок. Кроме того, найти безопасное убежище через залив от острова было сложно и дорого.
- Вот и я о том же. - Хокинс вытащил сигарету. - Мы потратили кучу денег, и пока все, что раздобыли - кипу старых бумаг.
- Уверяю тебя, изумруды возместят все расходы, и еще с избытком останется.
- Если эти чертовы камни вообще существуют.
- Существуют. - Кофилд раздраженно отмахнул дым, взгляд стал напряженным. - Они существуют. И еще до конца лета окажутся в моих руках.
Он поднял ладони с белыми, чуткими и умными пальцами и практически увидел, как сверкающие зеленые камни ниспадают с них.
- Они будут моими.
- Нашими, - поправил Хокинс.
Кофилд взглянул на напарника и улыбнулся:
- Нашими, конечно, нашими.
После ужина Макс возвратился к своим записям, внушая себе, что должен быть ответственным и заниматься порученным делом. Но, если честно, требовалось создать какую-то дистанцию между собой и Лилой. Он нисколько не заблуждался, что чувствует к ней не только вожделение. Примитивное физическое влечение может вызвать лицо на телеэкране или голос по радио, а в его отклике на Лилу не было ничего простого и легковесного, от чего можно небрежно отмахнуться.
Каждый день он бродил вокруг нее, эмоции становились все более запутанными, более изменчивыми и непослушными. И без того достаточно трудно смотреть на соблазнительницу, сгорая от неуместного желания. А теперь еще к потребностям добавились мечты - нереальные, глупые и невыполнимые.
Макс никогда всерьез не размышлял о любви, не говоря уже о браке и семье. Вполне хватало работы и приятного времяпрепровождения в моменты изредка выпадавшего отдыха. Он наслаждался женщинами, но корнуэльским дон Жуаном никогда не был, довольствуясь удобными и необременительными отношениями, и ни разу не ощущал нестерпимого порыва мчаться к алтарю или начать строить уютное гнездышко.
Одинокая жизнь вполне устраивала его, и, представляя будущее, он воображал себя закоренелым холостяком, возможно, с трубкой в руке и верной собакой для компании.
Он простой человек и живет достаточно скучно. Во всяком случае, жил до недавнего времени. Как только поможет Калхоунам разыскать изумруды, сразу вернется к тихому существованию. И вернется один. Пусть его жизнь уже никогда не станет прежней, он знал, что Лила забудет неуклюжего профессора еще до того, как над заливом задуют зимние ветры.
И Макс понимал - чем скорее он закончит изучение бумаг и уедет, тем легче будет покинуть это место. Собирая записи, решил, что настало время сделать следующий шаг к окончанию самого невероятного лета в своей истории.
Он нашел Аманду в ее комнате за работой над списком, касающимся предстоящей через три недели свадьбы со Слоаном.
- Извините, что прерываю.
- Ничего страшного.
Аманда сдвинула очки на нос и улыбнулась:
- У меня все под контролем, кроме собственных нервов.
Она отложила бумаги на край стола с наклонной крышкой.
- Я уже готова тайно сбежать, но тетя Коко убьет меня.
- Предполагаю, что организация свадьбы чрезвычайно хлопотное дело.
- Даже планирование маленькой семейной церемонии походит на разработку генерального наступления. Или борьбу с водоворотом, - уточнила Аманда и рассмеялась. - Только что закончила жонглировать фотографиями, цветными схемами, стыковками и цветочными композициями. Пока все прекрасно получается. Раз уж подготовила свадьбу Кики, то наверняка смогу проделать то же самое для себя. Если не считать того… - сняв очки, начала складывать и разводить дужки, - …что все это пугает и лишает меня здравого смысла. Итак, Макс, я поделилась своими проблемами, а теперь признайтесь, что мучает вас.
- Набросал перечень, но не знаю, насколько он полон.
Макс положил бумагу на стол перед Амандой.
- Здесь имена всей прислуги, работавшей в Башнях в то лето, когда погибла Бьянка, которые я смог найти.
Поджав губы, Аманда вновь надела очки и оценила четкий почерк и аккуратные колонки.
- Все слуги?
- Согласно бухгалтерским книгам. Я подумал, что мы могли бы связаться с их родственниками, и, если повезет, кто-нибудь может даже до сих пор жив.
- Любому, кто работал здесь тогда, должно быть, перевалило за сто лет.
- Не обязательно. Большая часть слуг были совсем молодыми - горничные, садовники и поварята.
Когда Аманда начала крутить карандаш в руках, Макс пожал плечами.
- Знаю, это выстрел наугад, но…
- Нет. - Аманда кивнула, не отрываясь от списка. - Мне нравится. Даже если мы не встретимся ни с кем из тех, кто в те годы трудился в Башнях, ведь существует возможность, что они что-то рассказали своим детям. Бьюсь об заклад, некоторые из них были с острова… возможно, все еще живут рядом. - Она взглянула на профессора. - Хорошая мысль, Макс.
- Хотел бы помочь в поисках.
- С удовольствием воспользуюсь вашим предложением, загадка не обещает легко разрешиться.
- Исследования - именно то, в чем я являюсь лучшим.
- Но у вас есть и собственные дела. - Аманда потянулась и сжала его руку. - Почему бы нам не разделить список пополам и не начать прямо завтра? Возьму на себя повара, дворецкого, экономку, личную горничную Бьянки и няньку, все они приехали с ними из Нью-Йорка.
- Но прочую прислугу и низший персонал наняли из местных.
- Точно. Разделим перечень и поищем общие связи…
Она затихла, увидев Слоана, входящего через двери террасы с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
- Оставь тебя одну на пять минут, и ты тут же принимаешься развлекать других мужчин.
Слоан поставил шампанское на стол.
- И намекаешь на общие связи. Должно быть, что-то серьезное.
- Мы даже не приступили к сортировке по алфавиту, - сообщила Аманда.
- Похоже, я появился как раз вовремя.
Слоан взял карандаш из ее руки и медленно поставил Аманду на ноги.
- В следующую минуту ты, вероятно, глубоко увязла бы во всевозможных взаимосвязях.
"Я здесь явно лишний", - решил Макс. По тому, как они целовали друг друга, было очевидно, что про него напрочь забыли. Уходя, он бросил через плечо завистливый взгляд - мужчина и женщина искренне улыбались друг другу, ничего не говоря, прекрасно осознавая, чего хотят. Друг друга.
Вернувшись в свою комнату, Макс вознамерился провести оставшуюся часть вечера, работая над заметками для будущей книги. Или, если наберется храбрости, устроится перед старой механической пишущей машинкой, которую для него раскопала Коко, и сделает решающий шаг, начав писать историю, вместо того чтобы бесконечно планировать это.
Он бросил взгляд на разбитый "Ремингтон" и почувствовал, как скрутило живот. Хотелось сесть и положить пальцы на клавиши, да так отчаянно, как мужчина жаждет обхватить руками любимую и желанную женщину. Столкновение с непорочно чистым листом бумаги пугало, словно расстрельная команда. А может, и сильнее.
Надо просто подготовиться, сказал себе Макс. Разложить справочники. Рассортировать предварительные записи. Отрегулировать освещение.
Он вспомнил о множестве мелких деталей, которые необходимо проработать, прежде чем начать. Устроив все наилучшим образом, попытался думать, но в голове было пусто.
Именно сейчас, понял он, пришла пора приступить к воплощению замысла, о котором мечтал всю жизнь. Все, что надо сделать - сочинить первое предложение и посвятить себя этому занятию.
Пальцы сжались в кулаки.
С чего он решил, что сумеет написать книгу? Тезисы, лекции - да. Тут он мастер. Но книга, Боже, написание романа - это совсем не то, чему можно научить любого. Требуется воображение, остроумие и умение передать драматизм. Утопать в фантазиях и ясно формулировать все на бумаге - две совершенно разные вещи.