Она видела подобное и раньше. Какая-то предприимчивая личность нарисовала схемы и продавала легковерным туристам. Запихнув бумагу в карман, Лила решила придать незваным гостям дополнительное ускорение, помчалась за ними и выскочила из сада, приготовившись издать жуткий вопль.
Но вопль превратился в мычанье, когда она врезалась в какую-то тень. Остановленный на полном ходу, Макс потерял равновесие, выругался, затем кувыркнулся на траву, упав прямо на Лилу.
- Что, черт возьми, вы творите?
- Я… - Лила глубоко вздохнула, обретая самообладание. - Что, черт возьми, вы тут делаете?
- Увидел кого-то. Оставайтесь здесь.
- Нет. - Лила схватила его за руки и прижала к земле. - Это всего лишь парочка детишек с картой сокровищ. Я их спугнула.
- Вы…
Разъяренный, Макс оперся на локти. Несмотря на темноту, гнев явственно сверкал в глазах.
- Вы в своем уме? - рявкнул он. - Примчались сюда, одна, уложить лицом вниз двух злоумышленников?
- Двух испуганных подростков, - поправила она и вздернула подбородок. - Это мой дом.
- Да плевать, чей это дом. Это могли быть Кофилд и Хокинс. Никто, обладающий хотя бы каплей здравого смысла, не помчался бы в одиночку за потенциальными грабителями в темный сад среди ночи.
Лила шумно выдохнула и снисходительно воззрилась на зануду.
- А вы-то что собирались предпринять?
- Хотел проследить за ними, - начал он, затем перехватил ее взгляд. - Это совсем другое дело.
- Почему? Потому что я женщина?
- Нет. Ладно, да.
- Это глупое, неправильное, пренебрежительное отношение к женщинам.
- Это разумное, правильное и уважительное отношение к женщинам.
Они препирались разъяренным шепотом. Макс вздохнул:
- Лила, вас могли ранить.
- Единственный, кто меня ранил - это вы, подставив подножку.
- Не подставлял я никаких подножек, - проворчал Макс. - Наблюдал за ними и не заметил вас. И уж конечно, не ожидал обнаружить вас, крадущейся в темноте.
- Я не кралась. - Лила откинула волосы с глаз. - А изображала призрака и очень эффективно.
- Изображала призрака. - Он закрыл глаза. - Теперь я точно знаю, что вы не в себе.
- Все получилось, - напомнила она.
- Это к делу не относится.
- Очень даже относится, все вышло бы гораздо лучше, если бы вы не сбили меня с ног, и я смогла закончить начатое.
- Я уже принес извинения.
- Нет, не принесли.
- Хорошо. Простите, если я…
Макс начал отодвигаться и сделал ошибку, глянув вниз. В результате падения халат Лилы распахнулся до талии, грудь светилась в лунном свете, словно алебастр.
- О Господи, - сумел выдавить он из внезапно пересохшего горла.
Лила снова задохнулась, продолжая лежать неподвижно и наблюдать за изменением выражения его глаз. От раздражения к потрясению, от потрясения - к изумлению, от изумления - к страстному и темному желанию. Пока его пристальный взгляд скользил по ее телу, каждый мускул в ней таял, как горячий воск.
Никто и никогда так жадно не смотрел на нее. С такой же силой, такой же сосредоточенной концентрацией, как и тогда, когда Макс изо всех сил пытался побороть боль. Он уставился на ее рот, да так и застыл, пока ее губы не дрогнули, раскрываясь и выдыхая его имя.
Похоже на погружение в грезы, подумал Макс, вновь склоняясь к ней, словно одно нажатие на какую-то кнопку внутри него заставило все размягчиться и расплыться. Его пальцы запутались в ее волосах и потерялись там, губы Лилы были теплыми, красивыми и зовущими, руки обвили его, будто давно этого ждали. Он услышал ее вздох, долгий и глубокий.
Его рот был предельно нежным, словно Макс боялся, что Лила может исчезнуть, надави он слишком сильно и слишком поспешно. И все же она чувствовала, как напряженно Макс сдерживает себя, гладя ее по волосам, как прерывается его дыхание, когда он ласкает ее.
Все тело отяжелело, мысли улетучились. Хотя Лила старалась не закрывать глаза, но веки бессильно опускались. Невыносимо сладкая мука охватила ее, стоило Максу легонько прикусить ей нижнюю губу. Ее невнятный шепот смешался с его вздохом.
Трава зашелестела, когда она затрепетала под ним. Казалось, свежий аромат идеально соответствовал Максу. Потом его ладонь мягко накрыла ее грудь, и она услышала собственный тихий стон наслаждения.
Лила абсолютно идеальна, думал Макс, ощущая головокружение. Словно фантастическая колдунья волшебной ночью. Длинные стройные ноги, шелковистая кожа, жадный и в то время щедрый рот. Испытываемое удовольствие дурманило как наркотик, от которого он уже не смог бы отказаться.
Бормоча ее имя, Макс скользнул губами к ее шее. Там барабаном грохотал пульс, согревая кожу, ее благоухание переплеталось с каждым его вдохом. Дегустация ее вкуса походила на греховный ужин. Прикосновения к ней уносили в рай. Он вернулся к ее рту, чтобы потеряться на том великолепном краю между небесами и адом.
Лила почти физически ощущала, что парит дюймом выше прохладной травы, тело чувствовало себя свободным, как воздух, и мягким, как вода. Когда губы Макса встретились с ее, она позволила себе унестись в новый поцелуй. И тут произошло невероятное.
Совсем не тот ожидаемый легкий щелчок, открывающий двери, а мчащийся ревущий поток, словно порыв урагана, потряс все внутри, следом, несясь прямо по пятам, нахлынула боль - острая, сладкая и ошеломляющая. Лила напряглась, приглушенный протестующий крик вырвался из горла.
Даже если бы она ударила, его страсть не погасла бы так быстро. Макс отдернулся и увидел, что Лила уставилась на него широко распахнутыми, заполненными страхом и замешательством глазами. Потрясенный собственным поведением, он встал на колени и понял, что дрожит, так же как и она. Ничего удивительного. Он вел себя, как маньяк, навалился на нее и так интимно трогал.
Помоги ему Боже, он желал повторить это снова.
- Лила… - проскрежетал Макс и попытался прочистить горло.
Она не шевелилась и не сводила с него взгляда. Он хотел погладить ее по щеке, обхватить руками и стиснуть в объятьях, но боялся еще раз коснуться соблазна.
- Простите. Я очень сожалею. Вы выглядите такой красивой. Полагаю, что просто потерял голову.
Лила несколько мгновений ждала наступления привычных душевного равновесия и непринужденности. Но ничего не происходило.
- Вот как?
- Я…
"Что она хочет услышать?" - гадал Макс, чувствуя себя неуклюжим монстром.
- Вы невероятно желанная женщина, - осторожно промолвил он, - но это не оправдывает моего поведения.
Что случилось? Лила боялась, что влюбилась в Макса, и не была готова испытать боль. Ни единой своей чертовой частицей.
- Вы всего лишь хотите меня.
Макс откашлялся. Хотеть - не то слово. Жаждать - ближе к истине, но все равно ничтожно мало и не по существу. Нежно, словно ребенку, он поправил на ней одежду.
- Любой мужчина захотел бы, - нервничая, пробормотал он.
"Любой мужчина", - повторила Лила про себя и зажмурилась от разочарования. Она ждала не любого мужчину, а одного-единственного.
- Все в порядке, Макс, - произнесла она неестественно четко, поднимаясь. - Вы не причинили мне никакого вреда. Просто мы сочли друг друга физически привлекательными. Бывает.
- Да, но…
"Все не так", - отчаивался Макс, хмуро глядя на лужайку. Совсем не так. Возможно, для нее легче, предположил он. Она настолько открытая, настолько свободная. Вероятно, у нее было множество мужчин. "Множество", - взъярился он, бешенство, как ножом, рассекло сердце пополам.
- И что нам с этим делать?
- Делать? - Лила вымученно улыбалась, но Макс даже не смотрел на нее. - Ничего, вот увидите, все пройдет. Как грипп.
Квартермейн взглянул на нее, в глазах сверкало что-то опасное.
- Нет, не пройдет. Не у меня. Я хочу вас. Такая женщина, как вы, наверняка понимает, как сильно я хочу вас.
Слова послали дрожь возбуждения по всему телу и одновременно вызвали боль.
- Такая женщина, как я, - тихо повторила Лила. - Да, это все усложняет, не так ли, профессор?
- Усложняет? - подхватил он, но она уже вскочила на ноги.
- Женщина, которая наслаждается мужчинами и очень щедра с ними.
- Я не подразумевал…
- Та, которая согласна полуголой барахтаться на траве. Немного богемная для вас, доктор Квартермейн, но вы не побрезговали слегка поэкспериментировать то здесь, то там с такой женщиной, как я.
- Лила, ради Бога…
Донельзя расстроенный, Макс тоже поднялся.
- На вашем месте я не пыталась бы снова приносить извинения. Нет необходимости.
Слишком оскорбленная, Лила отбросила волосы назад.
- Когда дело касается такой женщины, как я. В конце концов, вы меня раскусили, не так ли?
О Господи, да у нее слезы на глазах? Макс беспомощно взмахнул руками.
- Я совсем не это имел в виду…
- Конечно. Зато прекрасно разбираетесь в собственных желаниях.
Лила сглотнула слезы.
- Отлично, профессор, я рассмотрю ваши потребности и дам вам знать.
Он потерянно наблюдал, как она, подхватив подол, помчалась вверх по лестнице. Мгновенье спустя двери террасы закрылись с явно слышимым щелчком.
Она не зарыдает. Лила напомнила себе, что за слезами обычно следует скверная головная боль. Нет такого мужчины, который стоил бы таких хлопот. Вместо этого выдвинула ящик тумбочки и достала прибереженный на крайний случай шоколад.
Шлепнувшись на кровать, отломила несколько долек и уставилась в потолок.
Сексуальный. Красивый. Желанный. Чертовски много, решила она, и откусила еще немного. При всех своих умственных способностях Максвелл Квартермейн такой же болван, как любой другой мужчина. Все, что он углядел, - симпатичную упаковку, развернув ее, так и воспринял, не заметив личности и потребности в нежности.
О, он вежливее многих. Джентльмен до мозга костей, с отвращением подумала Лила. Не следовало связываться с ним. Бог его знает, какие поспешные выводы он сделал.
Потерял голову. По крайней мере, он был честен, вспомнила она, и нетерпеливо смахнула слезинку, пробившуюся сквозь самообладание.
Лила прекрасно представляла, как ее воспринимают люди, и редко беспокоилась по поводу того, что другие думают о ней. Лила Мэв Калхоун отлично ладила сама с собой. Конечно, нет ничего постыдного в том, что она наслаждается мужчинами, хотя и не до такой степени, как считали остальные, включая, наверное, и собственное семейство.
Свободная? Возможно, что, однако, не равнозначно неразборчивости. Заигрывает? Да, это непроизвольно получалось, но не означало злого умысла или коварства.
Если мужчина флиртует с женщинами - он просто любезен. Если женщина флиртует с мужчинами - провоцирует. Ладно, она абсолютно уверена, что игра между полами - улица с двухсторонним движением, и любила играть. А что касается распрекрасного профессора…
Лила свернулась в напряженный защитный клубок. О Господи, он обидел ее. Всем, что, заикаясь и извиняясь, объяснял. И при этом выглядел до глупости ошарашенным.
Такая женщина, как вы. Фраза крутилась в голове.
Разве он не понял, что сделал с ней своей бережной нежностью? Разве не ощутил, как глубоко затронул ее? Все, чего она хотела, - чтобы он снова касался ее, так мило и застенчиво улыбался, и говорил, что волнуется за нее, что ему интересно, кто она, какая она, что чувствует в глубине души. Она хотела уюта и покоя, а от него так и веяло спокойствием и надежностью. Лила смотрела на него, внезапно застигнутая захлестывающей любовью, ужасаясь и трепеща, а он отдернулся, словно получил удар в челюсть.
Надо было ударить. Если это и есть любовь, то ей вообще ничего такого не нужно.
Может, из-за того что вокруг царила тишина, или из-за того что прислушивалась, Лила распознала шаги Макса, поднимающегося по лестнице. Он нерешительно застыл возле ее спальни. Она затаила дыхание, хотя сердце билось, как сумасшедшее. Он сейчас распахнет двери, подойдет к ней и скажет то, что она так жаждет услышать? Лила практически видела, как он тянется к ручке. Потом снова раздались шаги, когда Макс двинулся дальше по террасе к своей комнате.
Лила шумно выдохнула. Это не соответствует его принципам - прийти незваным. Там, на лужайке, он последовал за инстинктами, а не разумом, признала она. Никто не выигрывал от этого больше Лилы. Для Макса это был случайный момент - луна, настроение… Трудно обвинять его и, уж конечно, невозможно ожидать, что он чувствует то же, что и она. Хочет того же самого.
Лила искренне надеялась, что профессор всю ночь не сомкнет глаз.
Она захлюпала носом, жуя шоколад, затем задумалась. Всего два месяца назад Кики пришла к ней, обиженная и злая, потому что Трент поцеловал ее, а затем принес извинения за это.
Скривив губы, Лила упала спиной на кровать. Возможно, это типичная мужская глупость. Или ошибки воспитания, впитанные с молоком матери. Если Трент просил прощения, потому что тревожился о Кики, то из этого могло следовать, что и Макс разыграл те же карты.
Интересная теория, и ее, должно быть, не слишком трудно доказать. Или опровергнуть, со вздохом допустила Лила. В любом случае лучше узнать наверняка, пока она еще глубже не увязла в своих чувствах. Надо придумать план.
Лила решила, что сделает все в лучшем виде, и с тем заснула.
Глава 6
Учитывая размеры Башен, совсем нетрудно при желании избегать кого-то, и Макс заметил, что Лила не попадалась ему на глаза уже пару дней, в чем не мог обвинять ее, только не после того, как по-глупому все испортил.
Хотя немного злило, что она, скорее всего, не примет простых и искренних извинений; вместо этого превратит ситуацию в… черт, если бы знать, что она думает по этому поводу. Единственное, в чем он абсолютно уверен, - Лила перевернула его слова и их значение, затем раздраженно умчалась прочь.
А еще он тосковал по ней, как безумный.
Макс заставил себя напряженно трудиться, закопался в штудировании книг, детально анализировал старые семейные бумаги, которые Аманда аккуратно рассортировала по датам и содержанию. Ему удалось найти последнее публичное упоминание ожерелья в газетной заметке, описывающей ужин с танцами в Бар-Харборе 10 августа 1913 года. За две недели до смерти Бьянки.
И хотя считал это просто авантюрой, Макс принялся выписывать имена прислуги, работавшей в Башнях летом 1913 года, которые сумел обнаружить. Некоторые из них вполне могли быть еще живы. Разыскать этих людей или их семьи трудно, но не невозможно. Он задумал попросить пожилых служащих вспомнить молодость. Часто именно воспоминания стариков о давно прошедших днях были кристально ясными.
Идея поговорить с кем-то из тех, кто знал Бьянку и видел ее - или ожерелье, - возбуждала. Прислуга наверняка знала привычки своих нанимателей, и он, без сомнения, раскопает все семейные тайны.
Воодушевленный своей затеей, Макс склонился над бумагами.
- Вижу, трудитесь изо всех сил.
Он оторвался от документов, моргнул и уставился на Лилу в дверном проеме кладовой. Не требовалось особой сообразительности, чтобы по отрешенному совиному взгляду, брошенному на возмутительницу спокойствия, понять, что она выдернула профессора из прошлого, и ей тут же захотелось обнять его. Вместо этого Лила лениво прислонилась к косяку.
- Помешала?
- Да… нет. - Черт побери, рот пересох. - Просто… э-э-э… работаю со списками.
- У меня есть сестра с теми же проблемами.
На ней был свободный белоснежный хлопковый сарафан, волосы, как у цыганки, струились вниз, словно всполохи огня, длинные серьги из малахита покачивались в ушах, пока она пересекала комнату.
- Аманда… - ладони повлажнели, и Макс отложил карандаш в сторону, - проделала колоссальную работу по систематизации всей этой информации.
- Она просто монстр организованности.
Лила небрежно оперлась бедром на стол, за которым он сидел.
- Симпатичная рубашка.
Сорочку с карикатурными корчащимися человечками она сама выбрала для него.
- Спасибо. Я думал, вы на работе.
- Сегодня у меня выходной.
Она обошла стол кругом и склонилась над его плечом:
- А у вас когда-нибудь такое бывает?
Хотя Макс осознавал, что это нелепо, но почувствовал, как напряглись мускулы.
- Бывает что?
- Выходной.
Отбросив в сторону волосы, Лила повернулась к нему лицом:
- Чтобы поразвлечься.
Макс не сомневался, что она специально проделывает все это. Возможно, со злорадным удовольствием наблюдает, как рядом с ней он превращается в полного идиота.
- Я занят.
Профессор сумел оторвать пристальный взгляд от лукавого рта и упрямо глянул на лежащий перед ним список, но не смог разобрать ни слова.
- Действительно занят, - почти отчаянно добавил он. - Пытаюсь выписать имена всех людей, которые работали здесь в то лето, когда умерла Бьянка.
- Прекрасная идея.
Лила склонилась еще ниже, восхищаясь его откликом на себя. Это, должно быть, больше чем простая похоть. Мужчина не стал бы так неистово сопротивляться примитивным желаниям.
- Хотите помогу?
- Нет, нет, это работа для одного.
Макс безумно мечтал, чтобы искусительница ушла, пока он еще в состоянии держать себя в руках.
- Наверное, здесь ужас что творилось после смерти Бьянки. Но хуже всего пришлось Кристиану - услышать об этом или прочитать, и ощущать себя совершенно бессильным. Думаю, он очень любил ее. А вы когда-нибудь были влюблены? - спросила Лила, снова пристально посмотрев на него.
Теперь она не улыбалась, дразнящий свет в глазах исчез. По каким-то неуловимым признакам Макс понял, что это самый серьезный вопрос, который она когда-либо ему задавала.
- Нет.
- Как и я. Как вы думаете, на что это походит?
- Не знаю.
- Но какие-то мысли у вас есть. - Она еще немного подалась к нему. - Гипотезы. Предположения.
Макс был почти загипнотизирован.
- Возможно, это похоже на обладание собственной вселенной. Как во сне, где все преувеличено, каждая частичка потеряла равновесие и все полностью в твоей власти.
- Мне нравится, профессор.
Он уставился на изгиб манящих губ, жаждая вновь испробовать их на вкус.
- Не хотите прогуляться, Макс?
- Прогуляться?
- Да, со мной. К утесам.
Он сомневался, что сможет хотя бы встать.
- Хорошая идея.
Ничего не говоря, Лила предложила ему руку. Когда он поднялся, она повела гостя через двери террасы.
Ветер гнал облака поперек синего неба, колыхал ее юбку и посылал в полет волосы. Лила беззаботно брела по дорожке, слегка сжимая ладонь Макса. Они пересекли лужайку, оставив позади шум стройки.
- Не очень люблю ходить пешком, - призналась она. - Потому что провожу большую часть времени на ногах, но обожаю бродить по утесам. Там ощущаются очень сильные, невероятно прекрасные воспоминания.
Макс снова подумал обо всех мужчинах, которые, вероятно, любили такую красавицу.
- Ваши?
- Нет, полагаю, Бьянки. И если не желаете верить в такие вещи, то просто насладитесь видом.
Он спускался по склону рядом с ней, чувствуя легкость, спокойствие, даже дружественность.