– Эти снимки сделала Элейн Кобер и передала их Дэни. – Все увидели фото чека, подписанного Лиландом Эшером. Чек лежал на стопке наличных в кабинете Рона Кобера. Снимок был сделан в то время, когда Кобер работал на сенатора Маккоя. Судя по документам, лежавшим рядом с деньгами и чеком, чек считался вкладом в избирательную кампанию. Чек, но не наличные. Еще на одном снимке Эшер что-то шептал на ухо Маккою на благотворительном вечере, а муж Элейн Кобер стоял позади. – По-моему, в ней говорил не гражданский долг, ей хотелось разоблачить криминальную деятельность мужа в отместку за его супружескую неверность.
– И он до последнего времени не догадывался о ее предательстве? – удивилась Кейти.
– Думаю, он не обращал на нее внимания, – заметила Оливия. – Развод обошелся бы дорого и вызвал скандал. Если бы Рону Коберу удалось найти пропавшую флешку, он бы передал ее Лиланду Эшеру, а тот так или иначе позаботился бы о последствиях. По-моему, Элейн догадывалась о его планах; супруги поругались, и все кончилось тем, что она размозжила ему голову.
Макс присвистнул:
– Ну и ну! Вот почему я не женюсь!
– Ты не женишься потому, что ни одна умная женщина за тебя не пойдет, – усмехнулся Трент.
Макс расхохотался. Шпилька напарника его нисколько не задела.
– Когда мы допрашивали Стивена Марча, – продолжил Трент, – он сказал, что видел, как в кабинете Кобера прибиралась какая-то блондинка. Мы покажем ему фотографии разных женщин, в их числе миссис Кобер. Интересно, узнает ли он ее?
– Откровенно говоря, по-моему, здесь что-то не складывается. Допустим, Марч влюбился в Дэни, преследовал ее. Она его отвергла или еще как-то вызвала у него приступ ярости. Но зачем ему убивать Кобера? – Оливия покачала головой. – Даже если он явился к нему на работу, рассчитывая найти наркотики или деньги, как он утверждает… Очень странно, что он очутился на месте двух связанных между собой преступлений, которые разделяет срок в шесть лет. На совпадение никак не тянет… – Она посмотрела на Гейба, сидевшего напротив, зная, что тот разделяет ее мысли и чувства. Они раскрыли не одно, а целых три преступления. Их коллеги проверяли связь Лиланда Эшера и Элейн Кобер. Но головоломка еще не разгадана до конца. – Мне все-таки кажется, что дело там в чем-то еще.
– Давайте не будем усложнять себе жизнь. У нас неопровержимые доказательства против Марча. – Лейтенант не собиралась упускать убийцу только из-за предположений Оливии. – Пистолет, который вы отобрали у Марча, оказался одной марки и одного калибра с найденным на складе. Конечно, это еще не решающая улика, но преступники склонны повторяться. Против Марча масса косвенных улик. Приведем Марча сюда и предъявим ему обвинения. Может быть, он заговорит.
Пока Макс и Трент одевались и собирали блокноты и компьютеры, Кейти прочитала полученное сообщение.
– Я уже получила ответ от детектива Кинкейда. Он и его напарник едут к миссис Кобер.
– Подождите! – Лейтенант Рафферти-Тейлор похлопала Оливию по плечу. – Это ваше дело. Если хотите, спуститесь в изолятор и сообщите Стивену Марчу хорошую новость, что вдобавок к нападению на вас и мистера Найта мы обвиняем его в убийстве Дэни Риз. Все молодцы, всем спасибо.
– А могу я позвать и своего отца? – спросила Оливия. – Ведь вначале дело расследовал он. Точно знаю, ему захочется присутствовать при том, как мы его раскроем.
– Звоните ему, – согласилась лейтенант.
– Что значит – его нет в камере?! – Оливия круто развернулась и посмотрела в конец длинного коридора. Она заметила, как отец качает головой, а Гейб прищуривается. – Где же он?
Макс во все горло ругал тупость канцелярских крыс и свою несчастливую звезду, а Трент Диксон объяснил, почему пропал подследственный.
– Марч потерял сознание. По словам охранника, утром у него началась ломка. Не знаю, что у него отказало – сердце, легкие или желудок, просто он не вынес "синдрома отмены". С час назад скорая помощь увезла его в больницу Святого Луки.
– Он еще жив?
– Да, насколько мне известно.
– Он еще там? Его охраняют?
– Ну да, конечно. Уж мы бы не позволили ему снова ускользнуть от нас. – Криво улыбнувшись, Трент похлопал Оливию по плечу. – Может, поедешь в больницу и сама зачитаешь ему его права? А я как следует поговорю со здешними канцелярскими крысами до того, как назначат служебное расследование.
– Спасибо, Трент.
– Как только сможем, мы к тебе подъедем.
– Гейб, папа, Джим! Поехали!
Пропуская ее, Джим позвенел ключами:
– За руль сяду я.
Джим включил сирену на своем пикапе, и до больницы в центре города они домчались за несколько минут. Они с Джимом помахали перед охранниками своими жетонами, и все четверо поспешили в главное здание, прошли мимо стойки информации и направились прямо к лифтам. Поднялись на второй этаж.
– Палата двести двадцать два… Спасибо, Трент.
Оливия сунула телефон в карман, первой вышла из лифта и повернула за угол. Но, прежде чем они добрались до палаты в конце коридора, она остановилась. Джим замер с ней рядом.
– Не нравится мне это! – Он развернулся и осмотрел коридор. – Где охрана?
У двери палаты стоял пустой стул. Оливия расстегнула кобуру и велела Гейбу и отцу подождать.
Гейб шагнул к ней:
– Оливия, будь осто…
– Позволь мне делать свое дело, троглодит!
Гейб нехотя кивнул и вместе с ее отцом зашел в соседнюю палату.
Кивнув Джиму в знак того, что она готова, Оливия достала пистолет и встала у двери в палату 222. Они быстро осмотрели палату, шкаф и туалет. Расстегнутые наручники на металлическом каркасе кровати подсказывали, что Марч ушел не один.
Оливия выругалась себе под нос и достала телефон.
– Что здесь творится? Кто помог ему бежать?
Джим сунул пистолет в кобуру и поспешил к выходу:
– Я на сестринский пост!
– Ливви! – Хромая, Томас Уотсон вышел в коридор, держа в руке жетон УПКС. – Там человек без сознания. Судя по удостоверению, его зовут Дерек Логан. По-моему, он и есть охранник.
– Его сильно ударили по затылку, – добавил Гейб. – Я уже позвонил на пост с телефона в палате. Сказал, что ему срочно нужна помощь.
Оливия включила номер удостоверения в рапорт для дежурной части.
– Итак, нам известно, что у Марча есть сообщник. Наша задача – найти их.
– Я известил больничную охрану. Все выходы перекрыты. – Джим привел с собой медсестру, которая поспешила осмотреть раненого полицейского. – Медсестра говорит, что десять минут назад она взяла у Марча анализы. Его била дрожь, у него болела голова. Ему трудновато было выбраться отсюда.
– Скорее всего, он в инвалидном кресле или на каталке, значит, он спустился в лифте. – Оливия выругалась. – Вероятно, они спустились, пока мы поднимались. Если они вышли на парковку до того, как охрана перекрыла двери, нам их уже не догнать.
Гейб схватил ее за руку.
– В инвалидном кресле или на каталке они должны были спуститься на служебном лифте. Если бы они попытались спуститься в лифте для посетителей, это вызвало бы вопросы у сотрудников больницы.
Иногда полезно рассуждать логически!
– Ты прав. Макс и Трент уже едут сюда. Но нам нужно немедленно разыскать их. Десять минут – не такая большая фора, ведь им еще пришлось обезвредить офицера Логана и незаметно выбраться из палаты.
Она повернулась к Джиму, но тот уже бежал по коридору. Очевидно, ему в голову пришла та же мысль.
– Давайте разделимся. Я обыщу этот этаж, вдруг они где-то прячутся, а вы спускайтесь на первый. Если повезет, нам удастся задержать его здесь прежде, чем он доберется до выхода.
Томас Уотсон доказал, что не растерял еще боевого пыла.
– Ливви, возьми с собой Найта. А я останусь здесь и помогу детективу Паркеру.
– Папа, ты безоружен! – Она покосилась на Гейба. – Вы оба безоружны!
– Оливия Мэри, я ужасно тебя люблю, но, если ты упустишь этого гада…
Она подмигнула отцу:
– Есть, сэр! Пошли!
Оставив отца, который, хромая, вошел в палату следом за Джимом, Оливия бросилась к служебным лифтам. Она проверила все кабины, а затем побежала к лестнице. Гейб уже ждал ее там; он открыл для нее дверь и по пятам за ней бросился вниз по ступенькам на первый этаж. В служебном коридоре Гейб положил руку ей на поясницу и развернул к санитару, который толкал инвалидную коляску к турникету. Пациент, завернутый в одеяло, выглядел ужасно знакомым.
– Они едут в центральный вестибюль!
– Держись за мной! – приказала она, вытаскивая пистолет и переходя на бег. – Позвони Джиму и скажи, что мы их видим.
В виде исключения Гейб ее послушался. Отчасти. Когда она остановилась у турникета и посмотрела вперед, желая убедиться, что путь свободен, услышала, как Гейб коротко объясняет Джиму ситуацию и сообщает, где они находятся.
– Здесь много штатских, – сказал он в трубку перед тем, как нажать отбой.
– О, боже мой! – прошептала Оливия, опуская пистолет. Вестибюль в больнице Святого Луки кишел народом. Передвигаться по нему было трудно, как по центру города в час пик. В зале ожидания устроили целый лабиринт из сдвинутых стульев, скульптур, декоративных кадок и горшков с цветами и деревьями. А еще там находился сувенирный магазин, стойка информации, сотрудники больницы, посетители и волонтеры. – Ты их видишь?
Они с Гейбом стояли спина к спине, поворачиваясь во все стороны. Нужного им санитара они не видели. А перед застекленными дверями всего один охранник.
Гейб крепко схватил ее за локоть и развернул:
– Вон они!
Оливия быстро зашагала вперед, не сводя взгляда с санитара в зеленой хирургической униформе. Пациент в инвалидном кресле был укрыт одеялом по самые глаза, но дрожащие руки выдавали его. Парочка направилась к застекленным дверям. Санитар шел быстро, и охранник обратил на него внимание.
Оливия помахала своим жетоном, не переставая следить за посетителями и персоналом больницы. Она надеялась, что охранник поймет ее безмолвную просьбу и будет отгонять людей от двери и возможной опасности.
А потом она заметила выпуклость на боку санитара. Сообщник Марча – не сотрудник больницы. Он вооружен.
– Гейб! – Она вскинула голову, делясь своей озабоченностью с человеком, который всегда подмечал все мелочи.
Она поняла, что Гейб все видит. Он сжал ей руку и направился к зоне ожидания, где двое детей собирали пазл.
– Я постараюсь убрать отсюда посторонних.
Между ней и двумя беглецами оставалось несколько шагов, когда какая-то женщина вскрикнула. Она заметила пистолет в руке Оливии.
Стивен и "санитар" оглянулись через плечо и перешли на бег.
– Ах ты, черт! – Оливия расставила ноги, прицелилась. Гейб оттолкнул истеричку с дороги. – Полиция! Стивен Марч! Эй, вы, в инвалидном кресле! Приказываю вам остановиться!
Стивен сбросил с кресла одеяло и попытался встать, но одеяло запуталось в спицах колес, и кресло упало. Марч повалился набок. Сообщник склонился над ним, бормоча что-то вроде:
– Давай-ка сам.
Но охранник уже запер двери. Когда "санитар" врезался в них, он понял, что попал в ловушку.
Подошла Оливия.
– Стоять! Бросай оружие!
Снова послышался женский крик, когда "санитар" поднял пистолет и развернулся.
– Отойди! – завопил он, размахивая пистолетом туда-сюда. Наконец, сообразив, что Оливия представляет для него самую большую угрозу, он прицелился в нее. – А ну, отойди!
– Ни за что. – Оливия застыла на месте. Ствол ее пистолета смотрел в грудь преступнику. – Все на пол!
– Оливия! – Последнее, что она услышала перед тем, как нажать на спусковой крючок.
Следующие несколько секунд прошли как в замедленной съемке.
Стивен Марч выполз из кресла и с трудом поднялся. Оливия увидела, как его сообщник нажимает на спусковой крючок. Какая-то пожилая женщина встала со стула, перегородив Оливии вид.
– Все на пол! – крикнула она, отводя пистолет и надеясь, что сообщник Марча – плохой стрелок.
Слева от нее послышались два громких хлопка. Стекло за преступником зазвенело, и он упал.
Оглянувшись, Оливия увидела, как Джим Паркер опускает еще дымящийся пистолет.
– Я же говорил, что прикрою тебя. – Он пробежал мимо нее и опустился на колени рядом со стрелком, отобрал у него пистолет и пощупал пульс у него на шее. Когда Оливия подошла, Джим покачал головой: – Этот готов. – Он уже отгонял ее, и она побежала за Стивеном Марчем. – Твой уходит. Вперед!
– Спасибо, напарник!
Она погналась за Марчем, и все снова пошло в нормальном ритме. Несмотря на ломку, у него как будто крылья за спиной выросли. Он оттолкнул человека в костюме и шедшую рядом медсестру и зигзагами помчался к сувенирной лавке. Остальные посетители и персонал, поняв наконец, что произошло, сами пропускали Оливию. Марч несся по длинному коридору и стремительно уходил вперед.
Откуда-то сбоку упал металлический стул, сбив беглеца с ног.
Оливия мельком заметила копну угольно-черных волос и широко улыбнулась, пробегая мимо. Подозреваемый, сбежавший из охраняемой больничной палаты… преступник, оставшийся безнаказанным после убийства, совершенного шесть лет назад, сломавший карьеру ее отцу и не однажды покушавшийся на ее жизнь, застонал, пытаясь встать.
Оливия убрала пистолет в кобуру, нагнулась и локтем прижала его шею к полу. Марч захныкал, заскулил и разразился бессвязным потоком ругани. Голос Оливии прерывался от усталости, но был совершенно отчетливым, когда она сняла с пояса наручники.
– Стивен Марч, вы арестованы за убийство Даниэллы Риз.
– Что? Клянусь, я не хотел… Ах ты, черт! А как же Розмэри? Я нужен сестре. Мне очень жаль. Я не хотел… – Он извивался на полу, когда она завела руки ему за спину. Повторял одно и то же снова и снова. Он почти плакал. – Я не хотел. Извините. Я не хотел!
Оливия дождалась, пока на нее упала высокая тень, и тут же рядом с ней на колени опустился Гейб.
– Не можешь не путаться под ногами? – поддразнила она. – Неужели думал, что на этот раз я его упущу?
– Я не сомневался, что ты его схватишь, но этот идиот не смеет причинять боль моей любимой женщине.
Его слова проникли ей в душу, но сначала нужно было покончить с делом.
– Больше никто не пострадал?
– Нет. Все напуганы, но целы и невредимы.
– Не знаю, кто был тот тип, – не переставал бормотать Марч. – Он сказал, что должен мне помочь. Я должен был убить ту девушку, чтобы спасти сестру. Я не хотел… Я не хотел…
Оливия достала наручники и склонилась над Марчем:
– Вы имеете право хранить молчание.
– Рекомендую вам воспользоваться этим правом, – добавил Гейб.
– Все, что вы скажете… – Оливия замолчала, увидев, как к ним, хромая, приближается отец. Рядом с ним шли Макс Кроликовски, Трент Диксон и Джим Паркер. Она подняла голову и улыбнулась друзьям, напарнику и отцу. Она благодарно улыбнулась им, но замерла, встретившись с зелеными глазами Томаса Уотсона. – Папа… Вот тебе браслеты. Закрой свое последнее дело.
– Я горжусь тобой, милая! – Томас Уотсон сел на корточки по другую сторону от Стивена Марча и защелкнул на нем наручники. Потом они вдвоем подняли Марча на ноги и зачитали ему "правило Миранды". – И мама гордилась бы тобой.
– Мы его заберем. – Трент кивнул Оливии и ее отцу. Они с Максом забрали у них Марча и, сопровождаемые Джимом, повели арестованного к выходу.
Беспокойство омрачило радость победы. Она повернулась к Гейбу. Дело свело их вместе. Но погоня за истиной окончена. Он узнал ответы на свои вопросы. Она раскрыла дело и нашла убийцу его невесты. Все кончилось. Кончилось или?..
– Спасибо тебе. – Его низкий, бархатистый голос отдавался эхом у нее в ушах. – Без тебя ничего бы не случилось.
Наступило неловкое молчание, которое нарушило ворчание отца:
– Эй, вы, ради всего святого… идите в пустую палату и там выясняйте отношения.
Гейб не стал спорить. Он схватил Оливию за руку и, втащив в пустой кабинет, закрыл за ними дверь.
– Гейб, я…
Он прервал ее поцелуем, ладонями охватил ее лицо.
– Ты не ранена? – Он снова поцеловал ее. – Не думаю, что когда-нибудь привыкну видеть тебя на линии огня, как сегодня. – Ответный поцелуй призван был заверить его в том, что она цела и невредима. – Я знаю, ты отлично делаешь свое дело. И все же в глубине души мне хочется, чтобы…
Оливия страстно целовала его, зарывшись пальцами в его густую шевелюру, прижимаясь к нему. Потом она отстранилась и положила ладони ему на грудь.
– Тогда ты говорил серьезно? Что любишь меня? Ведь мы с тобой знакомы всего несколько дней. Ты даже не ухаживал за мной как следует.
Он расплылся в широкой улыбке.
– Если встретил ту, кого искал, влюбляться можно в течение всей жизни.
– Ты ведь у нас писатель, да? Неплохая получилась строчка.
– Я репортер. Я говорю правду. – Он отбросил челку с ее лба и мягко коснулся пальцем щеки рядом с царапиной. – Не хочу каждую неделю получать такое… не знаю, как мое сердце выдержит вид твоих ран. Но… тебе не кажется, что мы с тобой подходим друг другу? Пара трудоголиков с большим жизненным опытом. По-моему, нам нужно наслаждаться счастьем там, где оно нас застало.
Оливия кивнула. Она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.
– А как же мои родные? Им не сразу удастся привыкнуть к тебе.
Гейб притянул ее к себе за талию.
– По-моему, мы с твоим отцом сходимся по крайней мере в одном.
– В чем же?
– В том, что ты самая лучшая женщина на свете… и оба хотим, чтобы ты была счастлива и тебе ничто не угрожало.
– Я счастлива рядом с тобой. И мне ничто не угрожает.
– Мы над этим поработаем.
Она привстала на цыпочки и поцеловала его. Но между ними оставалось последнее препятствие.
– Гейб, а как же ты? Ты действительно отпустил Дэни? В твоем сердце есть место для меня?
– Благодаря тебе я, наконец, отдал Дэни должное… ее история будет рассказана, а ее убийца окажется в тюрьме. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Если тебе нужно время, если ты хочешь, чтобы я вначале помирился с твоим отцом, если нужно, чтобы я не был таким упрямым…
– Этого не случится. – Она рассмеялась; он присоединился к ней.
– Прошу тебя, дай нам шанс.
– Обещаешь, что всегда будешь искренним со мной?
– Обещаю.
– А я могу обещать, что буду любить тебя. Всем сердцем и всей душой.
– Я запомню. – Гейб нагнулся и нежно поцеловал ее.
Затем Оливия с сожалением вздохнула и отстранилась.
– Мне нужно составить рапорт.
– А мне – написать статью.
– Нам лучше уйти.
Не выпуская ее руки, Гейб пропустил ее вперед. Когда они дошли до конца коридора, дорогу им преградил ее отец.
Томас Уотсон сурово смотрел на Гейба в упор.
– Мистер Найт, если вы собираетесь встречаться с моей дочерью, я бы хотел познакомиться с вами поближе. Каждое воскресенье мы устраиваем семейный ужин. Мой отец жарит на гриле бургеры и колбаски. Мы смотрим бейсбол и болеем за "Ройялз", когда они играют. А осенью смотрим футбол и болеем за "Канзас-Сити Чифс".
Гейб и глазом не моргнул.
– Обожаю смотреть бейсбол и есть бургеры.
– Вот и хорошо. Можете принести пиво.