- Ничего, их еще можно есть, - сказал Грант улыбаясь. - Еще чашечку чая?
- Послушай, я должна подавать завтрак через полчаса! - Брайони огляделась вокруг, неожиданно смутившись. - И еще у меня полно дел. Ты не мог бы… - Она замолчала.
- Не мог бы что?..
- Прийти попозже, - неуверенно проговорила она. - Во второй половине дня я свободна?
- Почему бы и нет? Я остановился в гостинице. - Грант внимательно посмотрел на нее. - При одном условии… ты обещаешь мне, что на сей раз не сбежишь.
Она закусила губу.
- Брайони?
- Обещаю, Грант, но…
Он встал и взял со стула пиджак.
- Скажем, в четыре?
- Хорошо, в четыре.
Грант немного помедлил, встретившись с ней взглядом, а затем просто сказал:
- Увидимся позже.
Брайони была невероятно рассеянна, когда подавала пожилым леди утренний чай и извинялась за чересчур подрумяненные лепешки. Они заверили ее, что лепешки отличные, но осведомились с некоторым беспокойством, все ли у нее в порядке.
Мне нужно взять себя в руки, твердила она себе, выполняя свои дневные обязанности, но, к своему неудовольствию, обнаружила, что руки у нее трясутся. В три часа Брайони приняла душ - ванн с гидромассажем в этом заведении, естественно, не было, - и задумалась, что надеть. В конце концов, поскольку погода в начале весны была капризной и порой становилось прохладно, Брайони остановила свой выбор на черных спортивных брюках и теплом свитере. Но, причесываясь, подумала, что выглядит напряженной и натянутой, даже волосы, казалось, потеряли былой блеск. Ноги у нее задрожали, и она вынуждена была присесть.
- Зачем он приехал? - в который раз спрашивала Брайони себя вслух. - Если это то же самое предложение, хватит ли у меня сил сказать "нет"?
Она услышала звонок в дверь и с удивлением обнаружила, что уже четыре часа.
- Проходи в гостиную, - приветливо сказала она, открыв дверь. - Двое моих постояльцев сейчас у родственников в гостях и вернутся поздно. К тому же я зажгла камин.
- Спасибо. - Грант снял с себя плащ, и она увидела под ним знакомый яркий свитер и джинсы. - Я шел пешком.
- Что ж, это недалеко.
Он прошел в старую гостиную и сразу же протянул руки к огню. - Тасманская погода в худшем проявлении, - заметил он.
- Да. Грант, - неожиданно все внутри у нее вскипело, - скажи мне, зачем ты приехал. Мне… мне кажется, нам не стоит ходить вокруг да около.
Он выпрямился и посмотрел на нее.
- Не стоит. Но можно я сначала кое-что тебе объясню?
- Ну… хорошо, - нервно ответила Брайони. - Присаживайся. - И села сама.
С минуту Грант смотрел на огонь, а затем поднял на нее глаза и сказал:
- Ты когда-то бросила мне обвинение в том, что женщины для меня - козлы отпущения из-за недостатков Лизы или что-то в этом роде… Помнится, я не согласился с этим. Так вот, я ошибался. - Брайони казалась удивленной. - Видишь ли, Лиза использовала особую форму шантажа, чтобы добиваться своего. Говоря прямо, она использовала свое тело - она пользовалась тем, что я восторгался им, и очень этим гордилась. Другими словами, она поощряла или наказывала меня сексом, но во время наказаний она делала больше - она флиртовала с другими мужчинами, а затем наблюдала за моей реакцией, и постепенно это вошло у нее в привычку.
Я стал замечать, как она всех нас ловит в свои сети - режиссеров, актеров, короче, всех в штанах, и все это с помощью языка телодвижений, обещавших райское наслаждение. Я понял: еще немного - и она изменит мне. - Грант замолчал, посмотрел какое-то время на огонь, а затем продолжил: - Обнаружить что-либо подобное в женщине малоприятно, тем более если эта женщина - твоя жена. Быть доведенным до того, чтобы применять грубую силу просто от безысходности, иметь от такого брака детей, которые используются как средство шантажа, - все это наносит раны, которые долго не заживают. Поэтому, хотя я от нее и ушел, избавился от всего этого, хотя говорил себе, что не все женщины одинаковы, мне кажется, где-то в подсознании я дал себе клятву, что больше ни одна женщина не заманит меня в ловушку.
- И что же? - прошептала Брайони, широко раскрыв глаза.
- И когда я понял, что очень хочу тебя, я решил, что наши отношения будут строиться только на моих условиях, а мои условия были не допускать тебя к себе ближе, чем любовницу, причем любовницу, которая подчинялась бы мне. Я уговаривал себя, что это разумно, к тому же у меня были сомнения в отношении тебя и Ника, - сухо сказал Грант и решился наконец заглянуть ей в глаза.
Брайони облизнула пересохшие губы, в ней затеплилась надежда.
- Что-нибудь… изменилось? - с трудом выговорила она.
- Сожалею, но нет. - Брайони заметно напряглась. - Я хочу сказать… Нет, не говори ничего, пока я не закончу, Брайони, потому что тебе это может не понравиться. Ничего так сразу не делается. Честно говоря, несколько месяцев после твоего отъезда из Хит-Хауса я не искал тебя. Я цеплялся за свою теорию, считал, что ты шантажируешь меня, и ждал, когда же наконец ты объявишься, чтобы посмотреть, как я живу без тебя.
Но потом все изменилось. Я ужасно тосковал и понял, что между тем, как любила меня ты и как Лиза, нет ничего общего, я начал догадываться, что ты не могла поступить так с Ником, а потом до меня дошло, что ты и не думаешь возвращаться. Мне очень неприятно в этом сознаваться, но только тогда, собрав все воедино, я понял… что очень люблю тебя, и вот тогда я начал тебя искать.
- Так что же… - казалось, язык не слушается ее, - что же тут неприятного?
- То, что ты знаешь, какой я упрямый, самоуверенный дурак.
- Эх, Грант! - Брайони закрыла лицо руками, чтобы он не видел ее слез.
- А как ты считаешь, Брайони? - нежно спросил он. - Как нам быть теперь? Ты как-то сказала, что время может все… залечить.
Она убрала руки от лица и с трудом улыбнулась сквозь слезы.
- Время? Хочешь знать правду, Грант? Я чувствую себя старухой. У меня нет ни амбиций, ни желаний; я не смогла забыть тебя. Почему, ты думаешь, я похоронила себя здесь? Почему, ты думаешь, я была в таком состоянии, когда ты постучал в дверь?
Он встал и привлек ее к себе.
- Извини, но мне хотелось объясниться, чтобы между нами не было недопонимания. Ты выйдешь за меня замуж, Брайони?
- Да, конечно…
- Нет, не отвечай так поспешно. Ты должна все взвесить. Я по-прежнему трудоголик, хотя это отчасти объясняется тем, что в моей жизни не было того, кого я мог бы любить и с кем делить радости жизни, но до конца я вряд ли исправлюсь…
Брайони улыбнулась сквозь слезы.
- А я такая же, ты не подумал об этом? Мы будем работать вместе.
Грант обхватил ладонями ее лицо.
- Прекрасное решение. - Вдруг он помрачнел. - Есть еще Скотт и Ханна. Я уверен, они оставили надежду, что мы с Лизой когда-нибудь помиримся, но… - Он замолчал.
- Они рассматривают тебя как только им одним принадлежащую собственность? - Брайони положила руки ему на грудь, и он печально кивнул. - Но это так естественно, - спокойно сказала она. - Я сделаю все, чтобы понять и любить их. Но ты не будешь… возражать, чтобы мы имели своих детей?
- Возражать? Я бы сказал так: если у нас их не будет, мы совершим ошибку.
- Это правда, Грант?
- Ну конечно. - Он вытер слезы, которые вновь покатились у нее по щекам. - Ведь это венец любви, не так ли?
Брайони слабо улыбнулась.
- Тогда можно я отвечу тебе "да" прямо сейчас? Потому что любить тебя - для меня все и…
- Брайони, дорогая, - прервал ее Грант и прижал к себе так, что она едва не задохнулась, - конечно, можно.
Столовая в Хит-Хаусе еще никогда не выглядела такой красивой, как, впрочем, и невеста. На ней было серебристо-голубое длинное платье, присутствовала вся ее семья, дети Гранта, свекровь и почти весь персонал гостиницы, причем трое выглядели особенно довольными: Люсьен, шеф-повар Марсден и Линда.
И, правда, Люсьен, танцуя с Линдой на вечере после брачной церемонии, сказал:
- Ну разве не приятно видеть Брайони такой счастливой, ma chere ?
Линда восторженно выдохнула:
- Очень!
Люсьен ухмыльнулся.
- И все-таки я немного сочувствую Гранту. С ней иногда бывает непросто!
Линда остановилась и сердито сказала:
- А ты невыносим, Люсьен дю Плесси! - но замолчала, потому что рядом в танце прокружились Брайони с Грантом.
- Ты тоже считаешь, что со мной непросто?
- Очень непросто, - пробормотал Грант и вновь посвятил свое внимание ее телу.
Брайони заулыбалась.
- Я это запомню. Пока, как нам кажется, ты справляешься со мной без труда.
- Ну, в этом отношении с тобой не очень трудно. Я имею в виду другое.
Брайони провела рукой по его волосам.
- Скажи, что.
Грант выпрямился, подтянул к себе несколько подушек и прилег рядом. Они находились в одном из новых домиков; снаружи было темно и сыро, но внутри тепло, и свет от камина отбрасывал причудливые тени на стену, а ее обнаженная кожа казалась золотисто-розовой. - Без тебя невозможно жить.
Она наклонила голову и поцеловала его в плечо.
- Я могу сказать тебе то же самое.
- Ты счастлива?
Брайони взглянула на свое обручальное кольцо, а затем откинула голову назад.
- Да. А ты?
- Намного больше, чем я себе представлял. Намного больше.
- О, Грант. - Брайони закрыла глаза. - Все это… Мне хочется себя ущипнуть, уж не сон ли это? - И слезинки заблестели у нее на ресницах.
- Брайони, - Грант переплел их пальцы, - можно я тебе кое-что скажу? Помнишь день, когда мы были на реке Гордон?
Ее глаза расширились.
- Да… Я тогда не смогла понять твоего настроения, хотя… - Брайони замолчала.
- Ты все-таки поняла, - мягко сказал Грант. - Но было другое. Эти красивые места, водопад Св. Иоанна и ты рядом… Я тогда понял, что наша любовь прекрасна. И еще я понял, что ты не примешь моего предложения, и спрашивал себя, почему я такой, почему не могу измениться и почему… опошляю то чудесное чувство, которое есть между нами. К несчастью, - сказал он спокойно, - как тебе известно, я тогда не смог себя побороть, но я хочу, чтобы ты знала - такой безграничной любви я не знал никогда.
Примечания
1
Известный американский киноактер.
2
Мой друг (фр.).
3
Моя дорогая (фр.).