От мысли, что снова придется подниматься под синие всполохи молнии, снова идти мимо призрачной лестницы на чердак, Лена почувствовала, что её сейчас вот-вот вырвет. Или она упадет в обморок. Или просто наплюет на все, и не станет ничего проверять. Потому что, ну, не в силах она войти в проклятую квартиру и пройти её от двери до двери.
За то время, пока её не было, "бука" вполне был способен вылезти.
Девушка стояла и смотрела, как капли выбивают рябь по лужам, как стучат по рыжим, полинявшим стенам дома, как мочалят ветки высоких старых тополей. И не могла двинуться с места.
Конечно, чем иным мог для неё обернуться подарок Олега, как не злым непрекращающимся кошмаром?
Когда Лена, наконец, добралась до своего дому, с неё лило в три ручья.
Марина только ахнула, увидев дочь:
- Ты сошла с ума?
- Точное наблюдение, - шмыгнула носом Лена в ответ.
- Ты что вытворяешь? Почему шатаешься под проливным дождем, да ещё и без зонтика?! Ты же можешь простудиться! - заволновалась мать.
- Ага. Сумасшедшая и сопатая, вот какая я буду, - постаралась Лена подвести итог их краткому диалогу.
- Немедленно - в ванную! Потом переоденься в теплый халат. Я пока приготовлю чай.
- Лучше сделай кофе, - буркнула Лена, чихнув. И хлюпнув носом.
После чего побрела в ванну. Исполнять распоряжение матери. Наверное, она будет очень, очень чистой: долгая ванна, холодный душ, горячий душ! Останется ли на ней кожа?
И в самом ли деле она выключила эту проклятую колонку? Теперь думать об этом было поздно.
Горячий кофе бодрил. В стенах родного дома страхи отступали и казались чистым ребячеством.
- Почему ты не осталась ночевать там? - спросила мать.
- Я у себя-то дома никогда одна не ночевала, - отозвалась девушка
Марина улыбнулась:
- Испугалась?
- Ага.
Гроза прошла. Рядом с матерью мир снова стал безопасным.
- Мам, - неожиданно для себя спросила Лен, - а ты Олега ещё любишь?
Мать вздохнула, покачав головой:
- Не знаю. Помню, когда-то очень сильно его любила. После нашего с ним разрыва очень переживала, просто извелась вся. Как же я тогда ненавидела их обоих: и отца твоего, и его полюбовницу. Ненависть это, понятное дело, была оборотной стороной любви. Спрятавшись за неё, я все ждала, когда же Олег, наконец, одумается. И вернется. - Голос матери звучал обыденно. Руки мелькали над столом, готовя бутерброды с колбасой и с сыром, разливая кипяток по чашкам. - А потом поняла: не одумается он никогда. И не вернётся. - Марина поставила чайник обратно на плиту и села напротив. - Вот тогда-то я и перестала его ненавидеть. Просто стала жить дальше. Если бы моя жизнь сложилась бы по-другому, встретила бы я подходящего человека, то давно бы, наверное, забыла о твоем отце. Будь у меня хотя бы дело, приносящее доход, позволяющий содержать тебя и себя так, как хотелось бы. Да я бы его тогда на порог к нам не пустила! А так, сравнишь, чего добилась в жизни сама с тем, чего достиг твой беспринципный папаша, и от злости так кого-нибудь и покусала бы. Олег, он для меня как проигранная партия, понимаешь? Всегда чертенок подзуживает отыграться. Так что, пусть ходит. Пусть денежкой с тобой делиться. С паршивой овцы, как говориться, шерсти клок. Вот, он квартиру тебе подарил. Разве не хорошо?
- Кто знает? - шмыгнула носом Лена. - От добра - добра не ищут, а от зла добра не жди.
- Философов ты мой, - покачала головой мать, взлохматив ей волосы на затылке.
- Он пустой, мам, - с горечью выдавила из себя Лена. - Ничего, кроме шума, он дать не сможет. И подарки его, такие же, как он сам - пустые, ядовитые. Не нравится он мне.
- Бывают люди и похуже.
- Может, и бывают, - согласилась Лена. - Только ко мне они не лезут. И мне до них дела нет.
- Как у тебя дела с Серёжей? - спросила мать, чтобы сменить тему.
Лена сделала несколько глотков. Кофе остыл. Девушка поморщилась:
- Да обычно. Убиваем вместе время, которое друг без друга могли бы провести гораздо интереснее. И с большей пользой.
- С этим мальчиком тебя никто встречаться не заставляет, - почти возмутилась мать. - Не хочешь, зачем это делаешь? Зачем парню голову морочишь? Он ведь не кукла, чтобы в него играть. Не понимаю я тебя, Лена. Совсем.
- Я его сегодня прогоняю, а завтра…завтра, вдруг, пойму, что это была любовь моей жизни? - глаза у девочки стали большие и печальные. - Что я тогда буду делать?
Марина прищурилась, внимательно рассматривая свое чадо:
- Ты шутишь или серьезно?
Лена тряхнула головой:
- Да сама я не пойму, мам. Вроде как серьезно.
Марина нахмурилась.
- Ты всегда говоришь чепуху. И в кого ты такая уродилась?
- В енота.
- А я склонна думать, что в дикобраза. Сплошные колючки.
Лена ласково улыбнулась матери. Как же приятно было чувствовать себя в тепле, в безопасности, окруженной любовью и заботой. И как же Лена любила это чувство. Ощущение того, что все в мире складывается, так, как должно: предсказуемо и надежно.
Потянувшись, она поднялась из-за стола:
- Ну, ладно, спокойной ночи, мамочка. Я пойду, - Лена чмокнула Марину в щечку на прощание. - Завтра рано вставать.
- У тебя назавтра, кажется, экзамен намечается?
- Ну, да.
- Ты все выучила?
- Все выучить, как известно, невозможно. Всего, подозреваю, сами преподы не знают. Иначе лекции по бумажкам не читали бы.
- Только попробуй сдать экзамен на тройку, - не страшно пригрозила мать вслед.
Не уточняя, впрочем, чем грозит такое положение дел лично ей, Лене.
Нырнув в кровать, девушка все-таки прихватила с собой умную книгу. Скорее для профилактики нелепым страхам, чем из ученического рвения. Хотя, что греха таить, вовсе не вредно немного освежить в памяти материал. С сей благой целью, Лена раскрыла учебник на заложенной закладкой странице:
"Кровь. Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец, гемиглобина, переносящего кислород ко всем клеткам и тканям организма, - провозглашали строки. - Кровь несет питательные вещества, уносит продукта метаболизма. Кровь протекает под нашей кожей, разделяясь на два русла"…
Строчки постепенно утрачивали печатную четкость. Буквы затанцевали, вытягиваясь, принимая изящный, чуть наклонный витиеватый вид:
"Волны качают меня, расступаясь под тяжестью тела. Принимают в огромную колыбель, в ледяные объятия. Меня больше ничто не тревожит, не беспокоит. Я знаю, я чувствую, я ощущаю себя мертвым".
Сон окончательно сморил Лену. Книжка выскользнула из рук.
Во сне она вновь очутилась перед закрытой дверью квартиры, из которой сбежала тремя часами раньше. В руках Лена держала кожаную сумку на мягкой подкладке, - той самой подкладке, что, с одной стороны делает любую, самую маленькую дамскую сумочку вместилищем огромного количества вещей, позволяя засунуть туда при желании даже слона. Но, с другой стороны, благодаря тем же самым качествам мягкой подкладки, все попытки отыскать что-то в сумочном чреве, обречены на поражение.
Когда Лене, вопреки всему, все же удалось ухватить кончиками мокрых, непослушных пальцев ключи, дверь распахнулась сама собой. За ней, как и полагалось, лежал коридор, освещенный загадочным мерцающим и неровным светом от восковых свечей, выглядывающих из канделябров на стенах.
За рифленой поверхностью двустворчатой двери, ведущий в зал, проглядывался человеческий силуэт. Он как-то странно дергался, будто марионетка, исполняющая модерновый танец. То, ломался под острым углом, так, что казалось, кости сейчас вылетят из суставов. То плавно кружился на месте.
Музыки не было. Фигура танцевала в тишине.
Не задерживаясь, Лена прошла вперед, дальше по коридору, к ванной. У входа она остановилась, глядя в щель между полом и дверью. Щель была заполнена чарующим, привлекающим внимание, зеленоватым сиянием. Распространяющийся свет был необычайно красивым!
- Не ходи туда, - окликнул незнакомый голос.
Лена пожала плечами.
Она никого не обязана слушать в своем собственном доме! К тому же, она просто не сможет удержаться от искушения узнать, что же способно так ярко и желанно светиться?
Отбросив от себя сомнения и нерешительность, Лена распахнула дверь.
В первый момент между яркими всполохами зелени невозможно было ничего разглядеть. Свет клубился будто пар, больно ударяя по глазам. Когда же видимость прояснилась, Лена увидела перед собой ванну, заполненную тёмной, густой и вязкой, как смола, кровью. Скользкие ошметки, плавающие в ней, будто кусок мяса в наваристом супе, были ни чем иным, как измельченными человеческими внутренностями, превращенными в осклизлые лохмотья, вперемешку с человеческими же экскрементами.
Лена отшатнулась, попятившись. И наткнулась спиной на неизвестного незнакомца, который, воспользовавшись ситуацией, крепко обнял девушку за плечи, удерживая на месте.
- Не входи сюда. - зашипел некто недобрым, сипящим голосом прямо в ухо. - Пожалеешь… - голос перешел в хрип.
Вид разлагающихся пальцев, удерживающих её за предплечья, привел девушку в состояние парализующего ужаса, граничащего с потерей разума. Да и как было не ужаснуться тому, что на её белую чистую кожу стекала мерзкая, гнилостная плоть?!
Лена проснулась, разбуженная собственным криком.
Из абажура лампы тускло светила лампочка, рассеивая вокруг себя мягкий ровный свет, легко скользящий вдоль дивана, похожего на уютно свернувшееся животное; трепетал на шторах, заставляя блестеть полировку комода и стола.
На крик вбежала мать:
- Что случилось?! Почему ты так орешь?!
- Мне приснился кошмар, - ответила Лена, зарываясь в простыню, будто в надежде отыскать у той понимание и защиту.
- Ты кричала так, что я думала, у меня остановится сердце, - недовольно буркнула Марина. - Побыть с тобой?
- Да. Как все-таки хорошо, что я не осталась ночевать в том чертовом доме! - Лена поежилась. - У меня бы, наверное, к утру случился инфаркт.
Утром Лена мужественно выдержала пристальный изучающий материнский взгляд:
- Хорошо себя чувствуешь? - интересовалась Марина, наблюдая, как дочь вяло ковыряет вилкой в тарелке с яичницей. - У тебя блёклый вид.
- Перед экзаменом нервничаю, - нетерпеливо отмахнулась девушка.
Лена опаздывала.
Когда она, наконец, явилась на остановку, Серега нервно докуривал четвертую сигарету. И был злой, как черт:
- Ты хотя бы раз в жизни, ну, скажем, в порядке исключения, просто для разнообразия, - можешь прийти вовремя? - Недовольно буркнул парень, когда Лена брала его под руку.
- Прости, зая, я проспала. Вчера до полночи анатомию учила, - оправдывалась Лена.
Спустя полтора часа она называла номер по кону доставшегося билета. Усевшись за парту, пробежала глазами оба вопроса. Первый касался кровеносной системы, второй - строения клеток. И тот, и другой Лена знала, что говорится, на зубок. За Серегу она тоже не волновалась. У него были заготовлены "бомбы". Стащив пару дней назад в секретариате проштампованные листы, Серега заранее заготовил ответы на все билеты. Теперь осталось только воспользоваться случаем и поменять местами пустой лист на исписанный. Зная Серегу, в успехе предприятия никто не сомневался.
А вот подружка-Танюшка сидевшая на соседнем ряду, то и дело делала большие глаза и гневно посматривала на сосредоточенно готовящихся к ответу друзей. Готовить "шпоры" ей всегда было лень, учить что-то - и подавно. В результате такой политики для Танюшки даже три балла были вожделенной целью.
"Кровь. Жидкая субстанция организма, состоящая из плазмы, красных и белых телец. И гемиглобина, - записала Лена на проштампованном экзаменационном листе.
Неожиданно девушка ощутила резкую дурноту. Голову сдавило, будто железным обручем. Листок поплыл куда-то из-под рук.
- Лазорева, - склонился над девушкой обеспокоенный преподаватель, - ты хорошо себя чувствуешь?
- Нет, - выдавила из себя Лена, - вернее, не очень хорошо. Можно я пойду отвечать следующей?
- Ну, конечно, иди. Воды тебе не налить?
- Спасибо, не нужно. Мне уже лучше.
С удивлением, окинув взглядом листок, Лена обнаружила, что тот, оказывается, исписан сверху до низу. Когда она все это написала, хоть убей, Лена не помнила. Потерев саднящие виски, девушка обеспокоено подумала о том, что уже не сходит ли она с ума?
- Лазорева, - преподаватель смотрел на неё с подозрением. - Вы отвечать идете, или как?
- Конечно, - устало отозвалась Лена.
Неожиданно для себя, ответила она на "отлично", несмотря на все переживания и странности. Не взирая на нарастающую головную боль, жару и ночные кошмары.
Выйдя из кабинета, Лена забралась на подоконник, поджидая друзей.
У ребят к третьему курсу сложилась традиция после экзаменов отмечать событие маленькой попойкой.
Когда товарищи выбрались из лап экзаменующего препода, Лена предложила ребятам не шататься по низкосортным барам, а поехать к ней на квартиру и отпраздновать сдачу последнего экзамена там. Чинно и благородно.
- А и правда, - поддержала предложение подруги Таня, - любопытно посмотреть на подарок Ленкиного папаши. И повод подходящий есть! Ну, что? Мы едем?
- Едем, - единогласно согласились все.
Прихватив в ближайшем киоске классический молодежный набор: пиво, сухарики, сушеные кальмары и чипсы, друзья направились к Ленке домой.
- Что ни говори, все старые дома выглядят загадочно, - уронил Сашка, Танюшкин парень, пока они проходили под лепными высокими потолками, возвышающимися над широкими лестничными пролетами.
- Не загадочно, а мрачно, - возразила ему Татьяна, настороженно озираясь по сторонам.
Лена неожиданно почувствовала, что подруга её раздражает. Особенно то, как та вышагивала перед Серегой, нарочито вертя аккуратной круглой попкой.
Взгляд Сереги то и дело соскальзывал на аппетитные Татьянины округлости.
На Тане были нежно любимые брюки цвета "белой ночи" и черная коротенькая майка, оставляющие открытым гибкий, поджарый, как у хорошей гончей, живот. В ушах болтались длинные, чуть не до плеч, яркие пластмассовые серьги. Девушка обожала все сверкающее и яркое. Волосы, темные, с неожиданными всполохами алого пламени, свободно развивались за спиной.
Рядом с жизнелюбивой, яркой, как канарейка, Татьяной, Лена чувствовала себя блеклой, серой и скучной забитой церковной мышкой. В тайне она завидовала яркой внешности, легкому характеру, искрометному нраву подруги. И сейчас задалась вопросом: а не привлекает ли Таня Серегу, который, как она это знала, порядком подустал от их вяло текущих отношений?
Поднявшись на пятый этаж, все посмотрели в сторону лестницы, что уходила вверх ещё на один пролет.
- Я думал, в доме пять этажей? - Серега вопросительно посмотрел на Лену.
- Правильно думал. Лестница ведет на чердак, - ответила она.
Ей было жутко.
В черном провале над лестницей свет таял, как сахар в кипятке. Из темноты кто-то наблюдал за ними, затаившись. Кто-то злобный поджидал благоприятного момента для нападения.
Ребята, судя по напряженным взглядам, направленным на лестницу, тоже чувствовали нечто подобное.
- Ты дверь-то открывать будешь? Или как? - толкнул её в бок Серега, заставляя выплыть из мира страшных фантазий. - Этот чердак, - прокомментировал Серёга, - от его вида по спине мурашки ползут.
Лена поспешила провернуть ключ в замке. В распахнутую дверь навстречу им повеяло теплым воздухом.
Оказавшись в коридоре, все облегченно вздохнули. Колонка, как Лена и предполагала, оказалась выключена.
Ребята, по непонятым для Лены причинам, решили расположиться в "кровавой спальне". Будь на то Ленина воля, она бы предпочла зал. Там было просторнее и светлее. Да и к входной двери, если что, - поближе.
Подростки уселись прямо на пол, поставив между собой, по середине, тарелку с чипсами и солеными орешками. Во влажной пивной прохладе было что-то успокаивающие. Наверное, именно по этому спиртное быстро убывало. Все исправно на него налегали.
- Здесь так промозгло! - Передёрнула плечами Танюшка. - Просто холодно. Даже странно, - в такую-то жару!
- Это потому, что здесь живет полтергейст, - неожиданно для себя "брякнула" Лена.
Лица друзей, как одно, повернулись в её сторону. Глаза глядели с насмешливым любопытством.
- В комнатах с приведениями ведь всегда бывает холодно? - С извиняющейся улыбкой, завершила фразу Лена.
- И кто он? - оживилась Танюшка, жадно блестя карими глазами. - Твой полтергейст?
- Дух самоубийцы.
Во взглядах друзей явно читалась недоверчивость. И любопытство.
- Я вам сейчас кое-что покажу. - Лена выбежала в коридор за тетрадкой, которую оставила на подзеркальнике. Вопреки ожиданиям, та так и ждала её на полке.
- Вот, видите? - снова усаживаясь на пол, с таким выражением, будто притащила ценнейшую реликвию, победоносно явила миру Лена свою находку, - Это дневник. Он принадлежал человеку, что жил здесь раньше, до меня. Я вам его сейчас почитаю.
И Лена прочла. Все. От корки и до корки. Хотя и чувствовала себя при этом предательницей.
Совершенно, кстати, непонятно, почему.
- Н-да, - протянул Серега, ухмыляясь, - абсурдная история. У хозяина дневника явно крыша потекла. Мужик так не должен чувствовать, ясно? И вести себя тоже так, - не должен. Извращенец хренов! При коммунистах "такого" не было.
- Это-то как раз при коммунистах и было, - позволила себе проявить сарказм Лена.
- Ребята, не ссорьтесь, - поморщилась Таня. - Кстати, а почему ты думаешь, что он покончил с собой?
- Мне так кажется, - неопределенно пожала плечами Лена. - А ты думаешь иначе? - поинтересовалась она у подруги.
Пришел Танин черед пожимать плечами. Она не знала, что она думала. Она вообще-то предпочитала по жизни задумываться как можно меньше, предпочитая действие всякого рода релаксации.
- Самое странное, что я также думаю, что акт сведения счетов с жизнь имел место быть! - дурачился Сашка. - Вот ведь дела, - просто тетрадка в клеточку, и вроде ничего "такого" в ней и нет. А ощущение, - будто в паутину сопливую какую-то вляпался.
Лена вздрогнула. Саша вслух озвучил её мысли.
- Угу, - хмыкнул Серега, - ничего "такого". Просто
" Нет лучше влагалища
Чем очко товарища
Пусть пахнет похуже
Зато идет потуже", - с непонятно откуда взявшимся выражением продекламировал Серега.
- Заткнись ты! - Хором закричали девушки.
- А я-то что? - ухмыльнулся Серега. - Сами начали.
- Ну ладно, хватит об этом, - хлопнул по полу ладонью Сашка. - Мне вот кажется, что я знаю, чем мы сейчас с вами займемся. Как насчет небольшого спиритического сеанса? Кто - "за" - поднять руку. А можно и ногу?
Все засмеялись и проголосовали "за".
Лене не нравилось, какой оборот принимало дело. Она успела пожалеть, что рассказала друзьям о своей находке. Но девушка все-таки не находила в себе силы возразить против намечающейся забавы. У неё, как всегда, на возражения и споры не хватало характера.