* * *
Стрелки на часах показывали половину пятого. Но летом светает рано, и первые, самые смелые утренние лучи робко теснили ночь, смешивая свет и тьму в тесное и нестойкое объединение - сумерки.
Молодой человек, не спеша, вышагивал по улице. Он видел в спящем городе грозное животное, проглотившее огромное количество жителей и теперь, во сне, переваривающее ужин в темном бездонном чреве. Затем его воображение, наскучив прежним образом, нарисовало новую картину: широкую и длинную дорогу из белого камня, бегущую через бескрайние желтые пески. Дорога уводила человека в белом развивающимся хитоне вдаль. К царственным, загадочным, ослепительно-белым в лучах восходящего солнца, пирамидам.
Проехавшая мимо машина разбила иллюзию вдребезги, забрызгав её коричневой липкой грязью, брызнувшей из-под колес. С циничным равнодушием, пачкая сокровенные видения о сакральных тайнах бытия банальной вязкой жижей.
Мишка едва успел отскочить в сторону, с удивлением осознавая, что его чуть-чуть не сбили.
Из приоткрытого окна понеслась низкая матерная брань.
- Сам козел, - огрызнулся парень. - Смотреть нужно, куда прешь, придурок!
- Что ты сказал?! - мужик, распахнув дверь, стал тяжело выбираться из нутра автомобиля наружу. Объемное пузо упрямо упиралось в руль, пытаясь мудро предотвратить намечающийся конфликт.
Мишка про себя отметил, что, несмотря на несколько растекшийся каплеобразный внешний вид, потенциальный противник был ещё в силе. И вдобавок, явно привык не церемониться со случайными недоумками, ухитрившимися не вовремя выскочить у него из-под колес.
Видения сказочного Египта окончательно разбились о суровую реальность и испарились.
Намечалась драка.
- Я сказал, - сам козел, - отряхивая брючину и исподлобья посматривая на приближающуюся гориллу, нарочито небрежно повторил Мишка.
- Да я тебя сейчас!
- А если я тебя… - договорить Мишка не успел. Массивный жирный кулак незнакомца полетел ему прямо в нос. Парнишка попытался уйти в сторону, к сожалению, безуспешно. Нос с кулаком все-таки встретились. Удар отозвался резкой болью в переносице. Хорошо ещё, что по касательной, а не по прямой, - иначе нос, попросту, скорее всего, сломался бы.
Мишка в ответ на такое беззаконие зловредно и злонамеренно, со всего маха заехал ногой в то чувствительное и ранимое место, где, согласно народным верованиям, находится пресловутое мужское достоинство. Толстопузый согнулся, вспоминая всю Мишкину родню, вплоть до седьмого колена.
Пока мужик матерился, Мишка не тратил времени даром и быстро-быстро "испарялся". Он всегда считал, что вовремя убежать, ещё не значит струсить.
До дома оставалось ещё с половину квартала. Не такое это маленькое расстояние, если нос обильно кровоточит и болит так, что в глазах появляется резь.
Консьерж обеспокоено проводил Мишку взглядом, пока тот, пошатываясь, прижимая к лицу окровавленный платок, пробирался от входной двери к лифту. Вид консьержа Мишке показался забавным, - на его лице испуг причудливо перемешивался с неодобрением и не выветрившимся сном.
Чтобы не будить мать и отчима, Мишка решил не трезвонить, продавливая кнопку дверного звонка, а открыть дверь ключом.
Открыл дверь и застыл.
Напротив него стоял, тоже замерев, высокий, накаченный парень. Лет на пять, не больше, старше самого Мишки. Живот брутальными кирпичиками. С брутальными бицепсами на руках. И с брутально же выделяющимися мышцами нижней челюсти.
Парень был в одних трусах. Симпатичных трусах, - нужно отдать должное. Но Мишка "такие" не носил.
Парень ему категорически не понравился с самого первого взгляда.
За чернобровым красавчиком нарисовалась Зоя. По раскрасневшемуся лицу матери, по её маслянистым глазам с рассеянным взглядом сын сразу понял, - мать изрядно выпила. И теперь пребывает в том пограничном состоянии, в котором от эйфории до ссоры с мордобоем часто остается сделать только шаг.
- Миша? - удивленно пропела Зоя, вальяжно опираясь рукой о стену, чтобы обрести утраченную с принятием алкогольных градусов устойчивость, - Я думала, ты сегодня дома не ночуешь.
- Это кто? - прорычал Мишка, кивнув на парня в трусах.
- Это Костя. Мой новый знакомый.
- И почему этот твой новый знакомый разгуливает по нашему дому в одних трусах?!
- Ты же большой мальчик. Что? - подбоченившись, мать шагнула ближе. - Тебе все объяснять надо? Боже, сыночек, что с тобой случилось? - ужаснулась она, увидев, что приключилось с Мишкиным лицом и в частности, с его носом.
- Отстань! - зло отмахнулся сын. - Заботливая ты моя. Пользуешься тем, что Олега опять нет дома? И когда тебе только гулять надоест?! - Мишка повернулся к брутальному красавцу, бросая тому, словно нож, разъяренный взгляд.
Ответный взгляд, доставшийся Мишке, был чуть смущенным, чуть сочувственным.
Разозлиться на парня у Мишки не получалось. Ну, не этот красавчик был здесь главным паршивцем!
- Знаешь что? - Вместо ярости, в голосе у Мишки прозвучала горечь. - Ты бы убрался отсюда, что ли? А?
"Качок" нерешительно посмотрел на Мишкину мамашу:
- Может я, это…того…и, правда, пойду?
- Нет, Костик, ты не можешь уйти! Подожди… - затараторила, заволновавшись, мать.
Мишка, от злости почти не чувствуя боли, прошагал на кухню. Из аптечки достал марганцовку, развел кипяченой водой. Стал промывать расквашенный нос.
Кровь, успевшая запечья в кровавую корочку и остановиться, вновь потекла, обильней прежнего.
Глухо хлопнула входная дверь. А затем в дверном проеме на кухне нарисовалась мама Зоя. Расстроенная и очень злая:
- Что ты себе позволяешь? - Зло зашипела она на Мишку, не обращая внимания на неуклюжие попытки того оказать себе первую помощь. - Кто давал тебе право вмешиваться в мою личную жизнь?!
- Сама дала, - запрокидывая голову назад, чтобы кровь не капала вниз, на ковер, хрюкнул Мишка. - Рожать не нужно было. Вот и была бы тебе полная свобода и независимость. Шла бы ты мать отсюда, а?
- Сам шатаешься, бог знает где! Черт знает с кем! Ночами на пролет…
- Ни черт знает с кем. Елена Григорьевна, между прочим, твоя лучшая подруга. Такая же перезрелая шлюха, как и ты.
- Да как ты с матерью говоришь?! - возмутилась Зоя.
- Как заслуживаешь, так и говорю, - парировал Мишка.
В коридоре снова хлопнула входная дверь. Затем зажегся свет. Вскоре на кухне их было уже не двое, а трое - услышав громкие голоса, Олег поспешил полюбопытствовать, что происходит:
- Так-так. Что у нас тут? - пропел он, растягивая слова. - Опять семейная ссора? - Поглядев на Мишку, отчим присвистнул. - Малыш, что у тебя с лицом?
Малыш, к слову сказать, был ростом ничуть не ниже отчима, и даже, пожалуй, чуть-чуть повыше.
- С БМВ поцеловался, - отмахнулся "малыш".
- Нос цел? - деловито осведомился Олег.
- Кажется, цел, - кивнул Миша.
- Вот! - Размахивая руками, возмущенно закричала Зоя. - С отчимом ты говоришь по-другому. Это мать тебе - шалава, дура, пустышка! Все! Вы мне надоели. Оба!!! Я для тебя, выродок ты несчастный, - набросилась мать на сына, как на наименее опасного из противников, - сделала всё, что могла! Теперь буду жить только для себя. И делайте вы оба, что хотите! - гордо развернувшись, Зоя удалилась.
Олег окинул взглядом красноречивый беспорядок, царивший на кухне: окурки, бокалы, стаканы, остатки еды.
- Хоть бы посуду за собою вымыли! - процедил он сквозь зубы.
Мишка потупился. К сожалению, ему было не привыкать стыдиться за мать. Проблемы с женой Олегу были настолько привычными, что тот давно перестал придавать им значения.
Мишка только дивился долготерпению Олега.
- Ну ладно, - вздохнул Олег, - давай лечиться.
Усадив пасынка за стол, отчим внимательно осмотрел его лицо.
- Завтра глаза заплывут, - вынес он свой вердикт. - Но, поскольку кости не сломаны, полежишь денек-другой, все пройдет. Будешь, как новенький.
Проснувшись на следующий день, мужчины вместо Зои обнаружили записку, в которой в витиеватых и высокопарных фразах, она объявляла, что между ней и Олегом все кончено. Навеки! Что она уходит к единственному человеку, которого по-настоящему любит и с которым надеяться стать, наконец, счастливой.
Олег вздохнул и отправился на кухню. Мыть горы посуды после вчерашней вечеринки и пить утренний кофе.
За последние пять лет Зоя писала это уже в пятый, если не в шестой раз. Так что истерировать по поводу ставшего почти привычным, события, никто не собирался.
Михаил на всякий случай старался не глядеть Олегу в глаза. Олег, в свою очередь, делал вид, что не замечает в поведении пасынка ничего странного.
Когда заголосил телефон, мужчины вздрогнули, переглянувшись. Раздраженно предвкушая очередные семейные разборки.
Но тон, каким Олег произнес: "Котенок?", - заставил Мишку подобраться и напрячься. "Котенком" отчим называл только одну единственную женщину на свете- свою дочь, будь она неладна!
Олег и сам не знал, почему так обращался к Лене, которая ничем не напоминала кошку, и куда больше походила на сказочную пушистую белую волчицу.
Мишка уверял себя, что отношения Олега к дочери его забавляют. На самом деле они его раздражали, заставляя ревновать человека, заменившего отца к неизвестной девушке.
- Что? - с тревогой переспросил Олег, хмурясь. На протяжении довольно длительного времени говорили на другом конце провода. А Олег хранил молчание.
Зная словоохотливость отчима, Мишка был почти удивлен.
- Я приобрел квартиру у одного Зоиного знакомого, - наконец произнес Олег. - Что? Ну, да. Думаю, сам в ней жил. Он. Или его родители. Не знаю, если честно. - Пауза. - Да нет, мы не приятели. - Пауза. - Зовут его Андрей, Андрей Львович. - Пауза. - Ну, да! Но какое, собственно, все это имеет значение? - Длительная пауза, во время которой подвижная мимика Олега наглядно отображала широкий спектр эмоций, начиная от раздражения и заканчивая искренней радостью. - Я буду очень рад! Да нет… Конечно, конечно! О чем ты говоришь?! - искренне возмутился Олег. - Тебе не за что извиняться. Всегда рад слышать твой голос. Я люблю тебя.
Закончив разговор, Олег так и сиял. И не замедлил поделиться радостью с Мишкой.
- Лена приедет в гости! Представляешь?!
Мишка очень надеялся, что его лицо не отразило всю степень "нетерпеливого желания" свидеться с несравненной гостьей.
* * *
После инцидента в ванной Лена твердо решила встретиться с бывшим владельцем злополучной квартиры N 123. И выяснить, наконец, что из её страхов является вымыслом, а что есть реальность.
Марина с удивлением и неприязнью приняла решение дочери поехать к отцу в Москву:
- Конечно, что говорить! Теперешняя молодежь умеет жить красиво. Отец тебе квартиры дарит. У него деньги, связи. А у меня что? У меня ничего. Так что около нищей матери делать?
- Но, мама, - с хорошо разыгранным недоумением возмущенно воскликнула Лена, - ты же сама настаивала на том, что бы мы общались?
- Настаивала. А ты и рада стараться, - в сердцах отозвалась Марина.
Лена пожала плечами. Нельзя сказать, чтобы мать была последовательной в собственных желаниях.
Вечером того же дня Олег перезвонил:
- Марин, - начал он с места в карьер, - можно тебя кое о чем попросить?
- Попробуй.
- Приезжай вместе с Леночкой ко мне в гости.
Марина натянуто рассмеялась:
- Ты в своем уме? Шведские семьи не в моем вкусе.
- Я сегодня подал документы на развод. Решил, что на этот раз нам с Зоей будет лучше разойтись официально. Правда, Мишка пока поживет со мной. Но он хороший, толковый парень. Никому не помешает. Даже наоборот, - Леночке с ним будет веселей. Им давно пора познакомиться.
Марина не отвечала, и Олег взял на себя ответственность за продолжение их диалога.
- Мне сейчас очень важно быть с вами рядом. Приезжай, я очень прошу.
Не сложно уговорить того, кто хочет уговориться.
В четверг вечером, 29 июня, в 20.40 Марина и Лена заняли купе в поезде, направляющемся в столицу.
Плелся поезд медленно. За окном простирался бесконечный пейзаж: поля, поля, поля в окантовке березовых посадок. Вагоны покачивались. Колеса размерено, убаюкивающее стучали "тук-ту-дук", "тук-ту-дук".
В Москву прибыли в шесть часов утра. Поезд всё продолжал ползти, а за дверью пассажиры уже потянулись к выходу. Лена отметила, что пейзаж за окном, наконец, сменился: веселенький ситец изумрудных трав с цветочными вкраплениями поменялся на неприглядные, грязно-серые, заводские постройки.
Вслед за матерью, Лена спустилась по железным ступеням на платформу, подрагивающую под железными гигантами, тяжело вздыхающими с дороги. Вокруг все двигалось, галдело, пыхтело, гудело, гремело. Эхо людских голосов; эхо от стука колес раздавалось под вокзальным стеклом.
Олег встречал их на выходе с вокзала. Марина улыбаясь, подставила бывшему мужу щеку для поцелуя. Лена с любопытством рассматривала высокого парня, стоящего рядом с отцом, по правую руку.
- Познакомьтесь, - представил Олег фигуру в темных очках, - это мой пасынок, - Миша. Миша, это, как ты уже догадался, моя дочка Леночка.
Глава 5
Не состоявшаяся любовь
Мишка с неожиданным для себя интересом разглядывал дочь отчима, и по случаю названную сестрицу. Вопреки стойкой антипатии, складывающейся годами, он понимал, что девушка ему нравится. И что она удивительным образом похожа на Елену Григорьевну Левину: те же светлые серые глаза, высокий лоб, нежные тонкие скулы, изящный формы нос с тонкими, чуть хищными крыльями. И стеклянный дым светлых, будто сотканных из множества лунных паутинок, волос.
Лене в облике нового знакомого в глаза как-то сразу бросилась густая, темная, словно густой шоколад, шевелюра, - живая и блестящая. Характерной, очень мужской черточкой облика были черные, прямые, почти сходящиеся у переносицы, брови.
- Очень приятно, - выдавила из себя Лена, отвечая на крепкое рукопожатие.
После все сели в машину. Пока маневрировали по незнакомым улицам, Лена с любопытством рассматривала рекламные щиты, мосты, магазинные витрины, не замечая что "братец" все это время продолжал рассматривать её самое. В конце пути автомобиль легко вписался в ряд других машин, уже отдыхающих в тени большого дуба.
- Ну, герой, давай, снимай очки, - похлопал пасынка по плечу Олег, как только они перешагнули порог дома.
Мишка не стал ломаться, последовав совету отчима. Марина охнула, увидев, какой огромный лилово-красный кровоподтек распространяется от переносицы парня под оба карих глаза. В обычное время, наверное, красивых и ясных. Но сейчас в красноватую прожилку и слегка припухших.
- Ничего, - поспешил, успокоить Олег дам. - Ему уже лучше. Опухоль спадает. Да и глаза теперь почти открываются.
Олег суетился, стремясь выказать себя радушным хозяином, пока Марина с дочерью распаковывали вещи и благоустраивались.
Квартира отца Лене не понравилась. На её вкус здесь всего было "слишком" много: кожи, позолоты, ковров, картин. Обстановку комнаты, в которую её провели, составляли большая кровать, шкаф и огромное, во весь простенок, зеркало. Над кроватью висела картина, на которой было изображено нечто вытянутое, темное, наводящую по ассоциациям на просвечивающую темную тряпку, поднятую вверх на палке. Всё это на алом фоне. Что именно пытался художник сказать своим шедевром, осталось для Лены загадкой. Может, именно под таким углом бык видит матадора? Лена не стала над этим долго задумываться.
Переодевшись в свежее платье, девушка присоединиться к компании, уже успевшей расположиться на кухне "согласно купленным билетам". Завтрак прошел в легкой непринужденной обстановке, поскольку говорили на общие темы.
Сразу после завтрака Олег с Мариной ушли, оставив молодежь наедине, одних. Старшим было, что сказать друг другу. В отличие от молодежи, у которых общих тем для бесед пока не было.
- Хочешь выпить? - предложил Михаил, чтобы как-то разрядить обстановку.
Дождавшись, согласия девушки, достал из бара бутылку вина и разлил напиток по бокалам. Лена осторожно пригубила алую жидкость. Алые капельки заблестели на нежных губах, и она торопливо слизнула их язычком.
Михаил некоторое время внимательно наблюдал за девушкой, раздумывая о том, что с тех пор, как Олег начал общаться с дочерью, привычный ритм жизни канул в прошлое, а отношения между отчимом и матерью дали серьезную трещину. И как это странно, что эта девочка произвела на него такое сильное впечатление.
Мишка поставил бокал на стол:
- Может быть, не будем тратить времени, сидя в четырех стенах, а пойдем, погуляем?
- С радостью, - улыбнулась девушка.
С первого взгляда столица Лену не впечатлила. Она показалась обычным городом, отличающимся от её родного только габаритами. Повсюду был выщербленный асфальт, запах пыли и кошек.
У подземного перехода Лена остановилась около одного из художников, наспех рисующих портреты бесконечно снующих туда и сюда, прохожих. Рядом с художником, на мольбертах, стояли черно-белые наброски - множество беглых зарисовок с сотни лиц, промелькнувших за день.
- Сколько стоит такой портрет? - поинтересовалась девушка.
- Беру по триста. С вами согласен сговориться за двести пятьдесят.
У художника была неромантическая внешность. Широкое лицо с мясистым носом, небольшие глаза с циничным прищуром, руки с короткими толстыми пальцами. Когда он улыбался, открывались некрасивые, пожелтевшие от табака, зубы.
Но его работа Лене понравились.
Метро Лену просто зачаровало: стеклянные будки на земле, переходы, подземные галереи, убегающие вглубь земли лестницы - все словно было частью причудливых снов. "Как ворота в другое измерение", - подумала девушка. Экскаваторы двигались вниз и вверх, словно два ручейка, увлекающих людей в два разных направления: один в Сумеречную зону, другой - возвращая Земле. Электрички двигались с монотонным гудением, летая быстро в узких темных туннелях, создавая вихревые потоки, обдающие лица пассажиров теплым ветром.
Но, все же, выбравшись на поверхность, Лена ощутила облегчение, словно вынырнула из воды. Сладостью на языке отозвались запахи разогретой земли. Наслаждением ощущалось солнечное тепло на щеках. Музыкой представлялось чириканье птиц.
Солнце, пробиваясь сквозь густой зелёный шелк листвы, вырисовывало в тени деревьев ярко-желтые полосы. Вездесущие одуванчики, цветущие всю теплую пору, словно солнечные осколки или брызги, вкрапливались в траву.
Они долго гуляли по Москве, пока не затекли ноги. Потом сидели на лавочке в парке, болтали и ели мороженое.
- Расскажи мне о моем отце, - попросила Лена.
- Ты о нем чего-то не знаешь?
- Все, что я о нем знаю, говорит не в его пользу. Но у вас с ним хорошие отношения, значит не такой уж он плохой, раз ты предпочел остаться здесь. И встретиться с нами.
- А почему бы мне не встретиться с вами? - с некоторым вызовом спросил Мишка.
Лена ответила ему внимательным задумчивым взглядом.
- Я не люблю Египет, - хрипло ответил Михаил, отворачиваясь.