Короткое копье или меч будет органично смотреться в его руках. Настя с одобрением оглядела широкие плечи, не слишком накачанные, но явно сильные руки. В следующий момент ей показалось, что вода стала ледяной, а день – серым.
– Эй, Настька, у тебя губы синие, поплыли к берегу, – сказала Света.
– Да, замерзла что-то, – пробормотала Настя, разворачиваясь к пляжу. Она еле доплыла, вода, казалось, давила, и девочка вдруг подумала, что это море не зря называют Черным. Вот возле Корфу вода была голубая, зеленая, разных оттенков, но неизменно светлых и радостных. У крымских берегов волны даже в самую солнечную погоду казались сероватыми или темно-синими. Настя смотрела на серый галечный пляж и старалась сосредоточиться на движениях, чтобы не оглянуться, не дать Роману понять, что она заметила…
Встав на мелководье, она подошла к Лизе. Та глянула на подругу и забеспокоилась:
– Настька, ты чего?
– Замерзла и устала.
– Пошли на берег. Не хватало еще в лазарет загреметь. Я вообще тогда с ума сойду, – бубнила Лиза, выволакивая еле переставлявшую ноги Анастасию на солнце. Они сели рядом, Настя набросила на плечи полотенце. Ее трясло.
– Слушай, ты в самом деле, что ли, заболела? – встревожилась Лиза.
– Нет, я испугалась. – Настя уставилась на подругу огромными и совершенно прозрачно-серыми глазами. – У Романа на плече татуировка, ты видела?
– Нет. Какая татуировка?
Настя подалась к подружке и прошептала ей на ухо:
– Рога. Витые рога быка, а между ними – солнечный диск. Темный диск.
Глава 14
Конечно, они сбежали. Взрослый и трезвомыслящий человек рассудил бы, что самое безопасное место – на территории лагеря. Что пока девочки не проявляют очевидного интереса к храму, никто не станет проявлять повышенного интереса к ним самим. Все так, и все правильно. Но одно дело – рассуждать по-взрослому, а другое – оказаться близко к цели и наткнуться вдруг на человека, который мало того что имеет к этой цели самое непосредственное отношение – иначе откуда такая татуировка, – так еще и пытается навести их на ложный след. Фигура Романа стала казаться подругам зловещей, а поведение – угрожающим.
Смотаться из лагеря с утра не было никакой возможности: то линейки, то построения, то репетиции. Кое-как они дожили до обеда. Настя демонстративно зевала и говорила, что перекупалась, еда в рот не лезет и вообще надо полежать. Первыми сбежав из-за стола, девочки отправились к себе в комнату, нагрузили рюкзак и сумку самым необходимым, отключили мобильные телефоны, потом вылезли из окна первого этажа, которое выходило на забор, крадучись добрались до мусорных баков и, забравшись на них, ловко перелезли через забор. Ну, то есть Настя подтолкнула Лизу, а потом перелезла сама. Они минут двадцать карабкаясь по склону, срезая путь до дороги, и вот, наконец, оказались на серпантине. Автобус приехал быстро, и вот уже они на рынке Алушты. Сам рынок девиц не особо интересовал, но вокруг было полно магазинчиков, где они планировали закупить все нужное для экспедиции. Фонарики, батарейки, печенье и шоколадки, вода, мел, моток веревки, нож – они уставились друг на друга, шевеля губами и раздумывая, что еще может понадобиться двум искателям приключений в пещерах.
Не придумав ничего, они взяли такси, рассказали пожилому дядьке сказку о том, что родители уже уехали в пещеры на автобусе, а они отстали, потому что не могли не досмотреть последний эпизод любимого сериала. Дядька пожал плечами, попросил показать деньги, включил радио погромче, и они понеслись к громаде Чатыр-Дага.
Девочки вышли из машины на площадке, где пара автобусов и несколько машин отдыхали в ожидании туристов. Здесь же под навесом стояли пластиковые столики и предприимчивые смуглые люди жарили шашлык и остужали в работающем от шумного генератора холодильнике пиво и вино.
Лиза и Настя двинулись по дорожке и вскоре вышли к жерлу пещеры. Там как раз переминалась группа, собиравшаяся на экскурсию. Пока полненькая девочка с пирсингом в губе и бровях объясняла правила техники безопасности, Лиза принялась допрашивать парней, один из которых продавал билеты, а второй – выдавал туристам теплые куртки.
Это самая большая пещера? А сколько их тут всего? А названия есть у всех? А особенности? Находили ли где-нибудь следы человеческой деятельности? Все ли пещеры обследованы? Связаны ли пещеры между собой? Есть ли карта расположения пещер? Ребята отвечали не слишком охотно: им было некогда, но Лизавету это совершенно не смущало. Она ходила за ними хвостом и повторяла вопрос до тех пор, пока не получала более или менее внятный ответ.
– Вы идете или нет? – нетерпеливо спросила подруг девушка с пирсингом.
– Пока нет, – беззаботно ответила Лиза. – Наши приедут со следующей группой, мы их подождем… А пока скажите… – И она удвоила напор.
Девица, накинув теплую куртку, повела экскурсантов в пещеры, а подружки продолжали терзать двух оставшихся ребят. Когда группа вернулась, Лиза и Настя сочли за лучшее удалиться в сторонку. Они прошли вдоль каменных стен плато, нырнули за кусты и устроились на покрытых мхом и лишайниками камнях.
– Итак, что мы имеем? – Лиза погладила шершавую стену, под которой они сидели. – Мальчики сказали, что следы человеческой деятельности нашли в пяти пещерах. – Лиза покосилась на Анастасию и вытащила из рюкзака карту. – Ребята тыкали пальцами, но, думаю, я сумела запомнить. – Она достала карандаш и принялась водить им по карте, отмечая некоторые места крестиками.
– А откуда у тебя карта? – удивленно спросила Настя. – Лизка, ты ее украла? У тех ребят?
– Ну и что? Подумаешь, это ж не деньги! У них стопудово еще есть, а нам без карты кирдык. Более ста сорока пещер, ты что, хочешь тут поселиться?
– Ладно, пошли уже, а то вечер скоро.
– Да, до темноты нужно найти правильную пещеру, а потом уже все равно.
– Почему?
– Потому что в пещере темно, балда! – Увидев, что Настя испуганно вжала голову в плечи, Лиза оптимистично добавила: – Но это не важно, потому что у нас ведь есть фонарики. Так, не рассиживайся, пошли, ближайшая пещера называется "Пещера с окном" и расположена… Минуточку. – Она встала, повернулась спиной к скале и принялась крутить карту, приговаривая:
– Мраморная здесь, Высокая, он сказал, там… Значит, нам туда, левее и вверх.
Они без труда нашли "Пещеру с окном". В наружной стене действительно было прорублено окно. Внутри было тесно, под потолком имелся узкий лаз, но даже Настя не смогла бы в него протиснуться.
– Не то, – заявила Лизавета и принялась отыскивать на карте следующую пещеру.
Пещера называлась "Рукавчики", и девочки потратили почти час, лазая по кустам и отыскивая вход. Наконец нашли, втиснулись внутрь, тут же по запаху поняли, что кто-то попользовался пещерой как туалетом. Сердито сопя и подсвечивая фонарем под ноги, двинулись вперед. В каменном мешке им быстро стало холодно и пришлось надевать свитеры. Буквально через несколько шагов пещера разделилась на два рукава. Лиза уверенно свернула в правый, и через несколько десятков шагов они остановились и повернули обратно – дорогу преградил провал. Второй рукав опять разветвился, и выбранный путь быстро сузился и стал непригоден для продвижения, в другом рукаве дорогу загораживал большой сталагмит.
Они выбрались наружу, и Настя с тревогой глянула на небо:
– Лизка, скоро стемнеет. Как ты думаешь, хватились нас или нет? Может, они уже родителям позвонили… Давай на минутку мобильник включим?
– Нет! Если мы позвоним, они… они найдут слова, чтобы заставить нас вернуться. И тогда все будет напрасно! А победителей не судят, ты же знаешь. Вот найдем храм, и тогда никто не посмеет нас ругать!
– Почему?
– Потому что это будет крупнейшее научное открытие века! И духовное… И культурное. Пошли сюда. Вниз по тропинке и вдоль обрыва.
Настя вздохнула. Все происходящее ей не нравилось. Они сбежали из лагеря, лазают по каким-то дурацким пещерам, ободрались все в колючих кустах. Один раз ей показалось, что в траве мелькнула змея. Девочка уже не раз пожалела, что они так опрометчиво и скоропалительно рванули в бега, но подружку не бросишь, и Настя продолжала карабкаться за Лизаветой.
– Так, следующий пункт называется "Чертоги", – сказала Лиза, останавливаясь и переводя дух. – Это там, немножко повыше.
Они подняли голову. На следующем уступе плато темнел вход в пещеру. А над ним, над темным прямоугольным зевом, поднимались две вершины: Ангар-Бурун и Эклези-Бурун. Если смотреть на них с подступов к пещере, то вершины вздымались над плато, как рога над широким лбом мощного быка, что прилег отдохнуть. И солнце опускалось меж этими рогами, обещая короткие южные сумерки и наступление ночи.
– Настька… Это знак! Храм должен быть здесь, – прошептала Лиза, и, окрыленные надеждой, забыв про усталость, девочки бросились вперед.
Первый зал пещеры нес несомненные следы трудов человека. Он был расширен, и стены сглажены. В одной имелась четырехугольная ниша, явно вырубленная людьми. Ход вел в темноту, и на стене, в неровном свете фонарей, они отыскали прорезанный острым инструментом символ рогов и солнца.
– Ну что, идем? – спросила Лиза, направляя луч фонарика в темный проход пещеры.
– Идем, – отозвалась Настя, страстно желая оказаться где-нибудь в другом месте. – Слушай, Лизка, тут ведь не может водиться каких-нибудь хищных животных или еще кого?
– Вряд ли. – Лизавета продвигалась вперед осторожно, но упорно, и Настя, повздыхав, последовала за ней.
Когда девочки скрылись в пещере, из-за густых кустов вышел Роман. Постоял, прислушиваясь, а потом двинулся следом за подругами.
Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. Марк, чертыхаясь, бросил лук и схватился за мобильный. Вот уже два дня они с Ланой, детьми и тетей Раей жили в парк-отеле тихо-мирно.
Настя звонила вчера вечером и сказала, что у нее все хорошо. От Тины не было ни слуху ни духу. Стараясь сохранить душевное равновесие, Марк просто отодвинул все мысли о своей родительнице подальше и все время посвящал продуктивному отдыху: возился с детьми, занимался спортом, проводил время с женой. В настоящий момент они стреляли из лука по мишеням. Луки были спортивные, замечательные. Играли они на желание, и Марк собирался с толком использовать свой выигрыш, так как опережал жену по очкам. И вот чертов звонок прогремел, как раз когда он прицелился.
– Да! – сказал Марк, удивившись незнакомому номеру.
– Марк Анатольевич?
– Да, я слушаю.
– Вас беспокоят из администрации летнего лагеря.
– Что случилось? – Он бросил быстрый взгляд на Лану, и та, мгновенно почуяв неладное, отложила лук и подошла ближе.
– Ваша дочь вместе со своей подругой Елизаветой самовольно покинули территорию лагеря. Мы связались с местными властями и милицией, поиски идут уже несколько часов, но пока девочек не нашли. Мы полагаем, было бы целесообразно приехать в лагерь кому-нибудь из родителей…
– Да, я выезжаю, – быстро сказал Марк.
Солнечный день померк. Страх наполнил сердца взрослых, страх за своего ребенка. Они как будто сразу перешли в другой режим существования, где ничто не имеет значения и есть лишь два чувства: тревоги и ожидания. Лана уступила, когда муж заявил, что лучше ей остаться с мальчишками. Потом Марк позвонил Семену, отцу Лизы. А в телефоне Ланы уже бился, захлебываясь рыданиями, голос Цили.
Семен оказался в Польше, но сказал, что выезжает сразу же и постарается добраться до Крыма как можно быстрее. Марк побросал в сумку кое-какие вещи, сел в машину и поехал в аэропорт. Он заплатил, упросил, оставил визитку и пообещал скидку на лечение и протезирование зубов начальнику смены, но его посадили на первый же борт до Симферополя. В городе он взял такси и доехал до лагеря к двум часам ночи. Корпуса были темны, дети спали, и лишь в административном здании горел свет. Марк был встречен директором и Лилией Витальевной, которые сообщили, что девочек хватились во время ужина и сразу же уведомили местные власти. Их комнату осмотрели: нет рюкзака, сумки и кое-каких вещей, значит, ушли сами. На вопрос Марка, как это возможно, директор пожал плечами: территория охраняется, и через ворота их бы не выпустили. Но это не тюрьма, а летний лагерь, и желающий сбежать найдет лазейку без труда.
Марк поинтересовался, что именно могло заставить девочек покинуть лагерь.
– Только их собственная глупость! – фыркнула Лилия Витальевна. – Никаких конфликтов ни с педсоставом, ни с ребятами не было, я уже спрашивала. А что, Анастасия вам на что-то жаловалась? Ведь она вам звонила?
– Звонила вчера вечером, – признал Марк. Он припоминал тот разговор уже не один раз и ровным счетом ничего подозрительного в нем не находил. Единственное недовольство Насти заключалось в отсутствии возможности рисовать сколько хочется, но ведь это не повод, чтобы убегать, она девочка достаточно здравая. – Она сказала, что все нормально. Ни на что не жаловалась.
Трое взрослых молча уставились друг на друга. И в этот момент в дверь тихонько постучали и, не дожидаясь ответа, на пороге возник Дмитрий Альбертович.
– Здравствуйте, – сказал он несколько неуверенно.
– Дмитрий Альбертович, вы извините, я бы попросил вас зайти попозже, – несколько нервно сказал директор.
– Да-да, – закивал историк, – я понимаю… Но видите ли, я вчера говорил с девочками, которые пропали, и подумал…
– Так-так, – оживился Марк. – А вы, позвольте узнать, кто?
– Я историк, здесь отвечаю за медийный центр. Девочки интересовались возможным месторасположением храма Артемиды и Деметры.
– Храма?! – Марк буквально подскочил на месте. Боже, неужели опять Лизавета ударилась в поиски неведомо чего, едва не стоившие им жизни прошлым летом?
– Видите ли, – Дмитрий Альбертович все так же переминался на пороге, – есть легенда, что в Крыму имелся некий священный храм и там находилась чудодейственная статуя богини. Одна из девочек, Лиза, удивила меня глубоким знанием предмета… Девочка явно была подготовлена… Мы обсуждали возможные места расположения храма…
– Неужели нельзя было найти другие темы для разговоров! – раздосадованно воскликнула Лилия Витальевна.
Марк злобно зыркнул на нее и повернулся к историку:
– Продолжайте, прошу вас. До чего же вы договорились?
– Я оспорил некоторые выводы Лизы о вероятном местонахождении святилища и высказал предположение, что храм может располагаться в одном из пещерных городов, а именно в Эски-Кермене.
– Вы послали девочек в Эски-Кермен? – Директор даже привстал в кресле.
– Помилуйте, что значит "послал"? Разговор шел о семейной поездке, запланированной родителями Лизы на следующее лето. Мне и в голову не могло прийти…
– Никому не могло, – кивнул Марк. – Вот тут я вас понимаю. Значит, вы думаете, они могли податься в этот пещерный город?
Дмитрий Альбертович кивнул с несчастным видом.
– И вот еще что… – торопливо добавил он, видя, что все встают, а директор схватился за телефон. – Я посоветовал девочкам поговорить о пещерных городах с Романом, моим аспирантом. Это тема его работы…
– И что?
– Я сегодня, как только узнал, что случилось, звонил ему… Его нет на работе, и мобильник не отвечает. Мать сказала, он не пришел ночевать.
Лана сидела подле телефона и тупо смотрела на трубку. Телефон молчал. Марк уже вылетел в Крым, она это знала, он прислал СМС. Но теперь наступило самое страшное: ожидание. В соседней комнате тяжко вздыхала Циля. Она приехала в парк-отель, чтобы не быть одной. Заботы об Оське возложили на няню Нату, а Циле врач, вызванный тетей Раей, вкатил порядочную дозу снотворного, которая в конце концов заставила ее забыться тяжким сном.
Телефон молчал, и Лана, зажав ладони между коленями и покачиваясь, старательно думала о чем угодно, кроме самого страшного. В какой-то момент она вдруг вспомнила о Тине и, вскочив, бросилась искать сумочку. Вот визитка, которую та сунула ей в машине. По-английски написано: "Торговля антиквариатом, предметами искусства и всякой всячиной". Имя и телефон. Торговля антиквариатом, небольшой бизнес… Но Лана знала кое-что, о чем не стала рассказывать Марку, опасаясь, что он не поверит или станет относиться к Тине еще хуже. Тогда, на Второй Хуторской, в ожидании Стасика и Марка с купидоном, Тина велела ей припарковать машину под деревьями, а потом вдруг достала из сумочки пистолет. Лана шарахнулась от нее. Женщина хмыкнула и велела ей отправляться на автобусную остановку и ждать.
– Это вы так защищаете свои инвестиции? – не удержалась Лана, кивнув на оружие.
Тина засмеялась, а потом сказала:
– Я работаю на Интерпол. И дело здесь не в моих инвестициях и даже не в заначке Стасика. Речь идет о безопасности многих людей.
Теперь Лана смотрела на прямоугольник визитки и думала о том, что если услышанное от маленькой сухонькой женщины правда, то она должна обладать огромными ресурсами и связями… По крайней мере ей хотелось в это верить. И еще хотелось верить, что Тина захочет эти связи использовать. Хотя она ведь сказала тогда, что семейные узы – это не ее, но… "Но я все равно позвоню", – решила Лана и набрала номер мобильного, указанный на визитке.
Роман крадучись шел за девочками. Он пропустил их довольно далеко вперед, потому что эхо шагов отдавалось в пещере гулко и он боялся быть услышанным. Он шел в темноте, не боясь оступиться, так как ходил этим путем много раз. Дед привел его в пещеру, когда Роману исполнилось четырнадцать лет. Роман помнил, что все тогда было как в тумане, он едва оправился от тяжелой болезни: воспаление легких, подхваченное в сырую зиму, врачи проморгали, и он едва не умер. Однако потом организм все же пошел на поправку; пока он валялся в больнице, наступила весна. Горы оделись нежными зелеными оттенками листвы с яркими штрихами цветов. К тому моменту, когда они дошли до пещеры, Роман еле стоял на ногах от слабости. Они сели на камни плато, чтобы перевести дух.
– Дед, ты с ума сошел, – сказал Роман с упреком. – Я только ожил, а ты меня тащишь черт знает куда! Вот заболею опять…
– Не заболеешь, – хмыкнул дед. – Я тебя отмолил. И ты должен будешь отдать долг.
Мальчик опасливо смотрел на старика, а тот жмурился на солнце и с нежностью смотрел на окрестные горы, вдыхал запах травы и свежего ветра.
– Идем, – поторопил он внука. – Я должен много тебе рассказать, а времени мало.
– Да куда торопиться-то? – сердито спросил Роман.
– Я отмолил тебя, но ничто не дается просто так. Хочешь, чтобы желание исполнилось, – надо принести жертву богине. Я не могу убить человека… Вот и предложил себя.
Роман таращился на старика и думал, что дед, похоже, сошел с ума. А тот продолжал очень спокойно:
– Поэтому я должен все тебе показать и объяснить, пока жив. А потом я умру, а ты станешь хранителем.
Они пробрались по пещере, дед привел его в зал, где много веков была скрыта статуя богини, оберегаемая хранителями. Как ни молод был юноша, он понял, что перед ним нечто необыкновенное. Столь же необыкновенны были обряды, которым обучал его дед. Потом он заставил Романа надрезать руку и кровью внука нарисовал на поверхности статуи значки и символы.
– Если будет нужно, чтобы что-то исполнилось, – хрипел дед, – сделаешь так же. Только кровь должна быть того, кто умрет ради великой богини. А когда вырастешь, приведешь сюда сына или дочь и посвятишь в хранители.