Мадди закричала и нажала на тормоза. Сэм вскрикнул и ухватился за приборную доску. Пикап мчался вниз, подпрыгивая на камнях и ухабах. Мимо них проносились кусты и небольшие деревья. Дно оврага приближалось, и Мадди теперь четко видела плотную стену деревьев…
Она как раз пыталась свернуть влево, когда они остановились.
Она на какое-то время, очевидно, потеряла сознание, потому что следующее, что она помнила, – это как ее вытаскивали из-под колеса. Она чувствовала сильные руки у себя под мышками, чувствовала, как болит лодыжка. Кто-то тащил ее и пытался поставить на ноги.
– Что происходит? – Она пыталась сопротивляться. Ее глаза раскрылись.
– Не волнуйся, это я, – сказал Сэм. У него из носа шла кровь. До того как Мадди смогла понять что-либо еще, он сказал: – Держись, – и перекинул ее через плечо.
А потом он побежал, как ей показалось, на месте.
Мадди вцепилась в его рубашку. Ее голова, словно баскетбольный мяч, билась о спину Сэма – думать о чем-то в таком положении было трудно, не говоря уж о том, чтобы наблюдать за тем, что происходит вокруг. Но она знала – они находятся в лесу, потому что видела коричневый ковер из опавших сосновых игл и тонкие серые стволы деревьев с их голыми, похожими на обрубки ветками. Сквозь хруст шагов Сэма и его хриплое дыхание Мадди слышала писк многочисленных насекомых.
Зельда по-прежнему была с ними. Мадди видела, как она бежит следом. Ее поводок, словно лавандовая змея, извивался в сосновых иглах.
Когда она постепенно пришла в себя, она поняла, что Сэм начинает уставать. Он дышал все более прерывисто, да и шел теперь гораздо медленнее.
– Сэм. – Она подергала его за рубашку. – Сэм.
Он замедлил шаг, а потом остановился и наклонился, так что она соскользнула с его плеч. К ее удивлению, ноги отказывались ее держать. Ее колени подкосились, и, чтобы совсем не рухнуть, Мадди села на землю. Сосновый запах окутал ее. Зельда, прихрамывая, подошла к ней и улеглась рядом, тяжело дыша.
– Что ты хотела сказать? – с трудом дыша, положив руки на бедра, спросил он.
– Ты не должен больше меня нести. Я могу идти сама.
Он скептически посмотрел на нее:
– Да уж, я вижу.
– Нет, я и правда могу, вот только посижу минутку.
– У нас больше и времени нет, разве что минутка.
У него все еще шла кровь из носа, правда, гораздо слабее, тоненькой струйкой. Он, видимо, это чувствовал, потому что вытер ее тыльной стороной руки.
– Они нас преследуют, да? – Мадди стало страшно.
– Да. Но я не думаю, что они видели, как мы съехали с дороги. По крайней мере я заметил, как мимо нас проезжала их машина, когда я вытаскивал тебя из пикапа. Но они наверняка скоро догадаются, что мы их не обогнали, и тогда вернутся. – Голос у него был мрачным.
– Так что же случилось? Как будто кто-то ударил нас в зад, но, когда я посмотрела, там никого не было.
– Я думаю, они прострелили нам колесо. Ну, те, кто был в этой желтой машине. Во всяком случае, впечатление было такое. – Он прислонился к дереву.
Мадди поморщилась. Значит, они были все еще где-то в Миссури, скорее всего, неподалеку от Сент-Луиса. Судя по тому, что она увидела вокруг, пока они ехали от этого домика по лесу, они находились на одной из небольших гор, окаймлявших город на западе. Это была почти не заселенная местность, Мадди не видела, за исключением той сторожки, ни домов, ни мостов.
– Ну, хорошо, мистер специальный агент, каков ваш план?
Он засмеялся:
– Мы пойдем дальше. Будем прятаться. Постараемся остаться в живых.
– Да, я бы до такого ни за что не додумалась, – сказала она.
– Они отобрали у меня пистолет и телефон. У нас даже машины нет. Извини, дорогая, но других вариантов я не вижу.
Это "дорогая", то, как он его произнес – на тягучий, южный манер, – очень на нее подействовало. Сердце у нее замерло, все внутри затрепетало.
– Мадди… – Голос у него вдруг стал низким и глубоким, таким мучительно близким. А потом его лицо посуровело. Голос опять стал ровным, ничего не выражавшим. – Я имею в виду, Лесли. Я так понял, ты знаешь, кто были эти люди там, в гараже.
И опять ее прошлое и пропасть, которая разверзлась теперь между ними, стали такими же ощутимыми, как запах сосны.
– Знаешь, называй меня лучше Мадди. Я оставила имя Лесли далеко в прошлом.
– Ну, так что ты все-таки скажешь по существу? – снова спросил он, желая добиться от нее ответа.
– Мафия, – сказала она. – Я уверена, что тот, кто пытался меня убить в гостинице, наемный убийца.
– В гараже он был?
Мадди покачала головой:
– Думаю, что нет. Эти люди не похожи на того, кто напал на меня в номере. Может быть, третий, тот, кто пришел позже и стоял в дверях, чем-то его напоминает. По крайней мере по габаритам. Но я ведь тебе говорила, что тогда в гостинице не видела лица того, кто на меня напал, было слишком темно.
– Ну хорошо. Я слышал, что ты упоминала какую-то компанию "Пластикс", а еще сейф, набитый вещественными доказательствами.
Мадди вздохнула:
– "Эй-Уан пластикс" – это одно из названий, под которым они работают в Балтиморе, под прикрытием. Когда на меня напали в Новом Орлеане, я позвонила им и пригрозила, что у меня остались кое-какие улики их преступной деятельности. Мой отец, который выполнял их поручения, хранил их на всякий случай. Но дело в том, что я оставила этот сейф в Балтиморе, когда уехала оттуда. Они, правда, об этом не знают. Я думала, что, может быть, они оставят меня в покое, если я пригрожу им.
– Ты им звонила? – В его голосе прозвучало удивление и любопытство. – Ты угрожала мафии?
– Я просто не знала, что еще могу сделать. Я думала о том, чтобы сбежать куда-нибудь, но решила, что если они нашли меня на этот раз, то они смогут сделать это и в будущем.
Прошла секунда.
– А тебе не приходило в голову рассказать обо всем мне? Я ведь был рядом!
Но она уже его не слушала. Зельда приподняла голову. Она смотрела куда-то назад, туда, откуда они пришли. Мадди проследила за ее взглядом, и у нее перехватило дыхание. Сначала ей показалось, что движущиеся круглые точки вдалеке – это светлячки. Но потом, когда они стали приближаться и сделались чуть крупнее, она поняла: фонари. Они были пока далеко, но становились все ближе.
Ее охватил ужас.
– Сэм… – выдохнула она и показала в их сторону.
Он посмотрел, сразу напрягся и обернулся к ней со словами:
– Пойдем отсюда.
Он взял ее за локоть и поднял на ноги.
– Дай мне поводок.
Мадди без всяких споров подчинилась. Она чувствовала себя слабой, беспомощной, ее трясло. У нее болела голова, мизинец пульсировал.
И сердце у нее тоже болело. Болело так же, как и все тело, потому что, несмотря ни на что, она любила Сэма.
– Нет, – воскликнула она, покачав головой, когда он хотел снова перебросить ее через плечо. – Я могу идти сама.
– Ну что ж, хорошо, – сказал он отрывисто. – Пойдем.
Взяв Мадди за здоровую руку, Сэм потащил ее мимо деревьев. Сжав зубы и призвав на помощь все свои оставшиеся силы и решимость, о которых она даже и не предполагала, Мадди ухитрилась не отставать от него. Зельда молча бежала с ними, как будто понимала, что они в опасности. Они спустились вниз и свет фонарей больше не видели. В лесу стало так темно, что деревья казались просто серыми размытыми тенями. Сосновые иглы под ногами были прохладными и скользкими. По ним было бы удобно бежать, если бы под ними ничего не скрывалось.
Мадди была босиком – свои туфли она потеряла еще в гараже, – так что у нее не было никакой защиты от корней, камней, шишек и еще чего-то мягкого и склизкого, что пряталось под иглами, – она даже не хотела думать, что бы это такое могло быть.
Они нашли небольшую речушку, которая текла по склону, параллельно тропе. Голова у Мадди раскалывалась, ее тошнило. Но она сконцентрировалась на том, чтобы просто передвигать ноги. И бежала все вперед и вперед.
Пока наконец не остановилась.
– Все, я больше не могу, – сказала она, чихая и сгибаясь вдвое от боли в боку. Сэм тоже остановился.
– Я понесу тебя.
– Нет.
– Только до тех скал. Они, может быть, ищут нас сейчас в очках ночного видения. Нам надо найти какое-то укрытие.
Она распрямилась, поставив руки на бедра:
– Хорошо.
Ей показалось, что он усмехнулся, но было слишком темно, она не разглядела. В любом случае ей было не до того. Все, чего она хотела, – немного передохнуть.
В конце концов ей удалось это сделать, после того как она перелезла через множество огромных камней, которые торчали из дна речушки. В болотистой ложбине за скалой, которую Сэм счел безопасной, она рухнула.
Под сосновыми иглами было что-то мягкое и пружинящее. Мадди решила для себя, что это была трава. Или мох. Да. Мох. Бархатистый. Зеленый мох, толстый, как ковер.
А если это был не мох, она даже знать об этом ничего не хотела.
Она растянулась на спине, закрыла глаза и просто дышала. Через минуту она открыла глаза, глубоко вздохнула и увидела, что над ней расстилается небо с мириадами звезд.
– Сэм, – тихо позвала она. Ей очень хотелось поделиться с ним этой красотой.
Никакого ответа. Она оглядела их небольшое укрытие, которое выглядело так, будто какой-то великан откусил кусок от основания скалы. Сэма не было. Застонав, она села и еще раз осмотрела все вокруг. Эта ложбина в форме полукруга была совсем небольшой, около трех метров в глубину и двух с половиной метров в самом широком месте. Сэма там не было. Не было и Зельды.
Паника опять охватила Мадди, ей уже начало казаться, что это ее обычное состояние.
И тут он появился на самом краю ложбины. Под мышкой у него был маленький сверток, Зельда устало плелась за ним.
– Ты до смерти меня напугал, – сказала она. – Куда ты ходил?
– Возвращался назад. Мне показалось, что мы проходили мимо старого лагеря. Так оно и оказалось. Посмотри, какие сокровища я нашел: одеяло, – он протянул ей какую-то старую тряпку, – и куртку, – она выглядела как мужская потрепанная ветровка.
– Сэм?
– М-м-м? – Он посмотрел ей в глаза.
– Ты думаешь, здесь безопасно?
Он поморщился:
– Настолько безопасно, насколько это возможно в этих обстоятельствах. Даже с очками ночного видения сквозь камни ничего не разглядишь. Приборы, отслеживающие излучение тепла, тоже им не помогут.
Он замолчал. Она снова посмотрела на звезды.
– Ты сегодня два раза спас мне жизнь. Спасибо.
– Я просто делаю свою работу, – сухо сказал он. Для него нет пути назад.
– Да, я знаю, – проговорила она и снова посмотрела на звезды. В горле у нее стоял ком. – Но все равно, спасибо.
Она уголком глаза увидела, что он повернул к ней голову.
– Знаешь, я тебе тоже многим обязан. Ты могла бы оставить меня пристегнутым наручниками к бамперу этого пикапа, – сказал он.
Улыбка задрожала в уголках ее губ.
– Но мне же надо было на нем ехать.
– Да, конечно, про это я и забыл.
Он тоже слегка улыбнулся. Мадди опять почувствовала, как у нее заныло сердце. Правда изменила все – за исключением той связи, которая, кажется, по-прежнему существовала между ними.
– Сэм… – Она не знала, что хочет ему сказать.
Он перебил ее:
– Послушай. Почему бы тебе немного не поспать? Как только взойдет солнце, нам надо будет опять отправляться в путь. Вот, возьми одеяло, куртку, устраивайся.
Она в нерешительности на него посмотрела:
– А ты?
– Дорогая, я агент ФБР. Мне не привыкать бодрствовать по ночам.
"Дорогая" и его шутливый тон опять разбередили ей сердце. Стало трудно дышать. Она хотела смеяться. Она хотела плакать. Она хотела…
…того, что было невозможно.
Поэтому она взяла одеяло и расстелила его рядом с ним, потом взяла куртку и свернула ее вместо подушки. Стараясь не думать о том, какое это все, наверное, грязное, она легла на это лежбище, повернулась на бок и постаралась заснуть.
До нее доносилось журчание речушки. Она слышала тихое сопение Зельды. Она считала про себя, сколько раз вдохнет и выдохнет Зельда, когда уснула.
Чуть позже она опять увидела этот сон.
Во сне она лежала на короткой, узкой кровати в чужом доме со связанными руками и ногами, дрожа от ужаса. Мужчина – она видела только его темный силуэт – наблюдал за ней, стоя в дверях.
Он собирался убить ее…
– Мадди!
Она проснулась от голоса Сэма, чувствуя, как он закрывает ей рот рукой.
– Мадди? Боже, что с тобой?
Сэм осторожно отнял руку от ее рта, и она увидела, какое у него серьезное лицо и обеспокоенные глаза.
– Я что… стонала?
Мадди ничего не могла с собой поделать. Ее голос задрожал.
– Я бы скорее сказал, что ты кричала.
– О боже. – Ее всю трясло, она все еще была во власти ужаса, как всегда после этого кошмара. – Думаешь, кто-нибудь услышал?
– За этими камнями мало что можно расслышать, – покачав головой, сказал он.
– Господи, спасибо Тебе за эти камни.
Мадди закрыла глаза. Она попыталась унять дрожь. Попыталась отогнать от себя эти ужасные картины.
– Плохой сон?
Она кивнула. Он провел рукой по ее плечу и замер.
– Ты вся дрожишь.
– Это на самом деле очень страшный сон, – с трудом выговорила она. – В нем происходит то, что случилось со мной когда-то давно.
Она почувствовала, как из глаз у нее хлынули слезы.
Он лег, вытянувшись рядом с ней на одеяле, и прижал ее к себе, так что ее голова оказалась у него на плече, а ее раненый мизинец – у него на груди. По его голосу можно было почувствовать, что он почти сдался.
– Ну хорошо, дорогая. Мы собирались поговорить обо всем через несколько дней, когда выберемся из этой ситуации и немного поостынем. Но тебе снятся кошмары, ты плачешь. А у меня нет ничего, кроме свободного времени. Поговори со мной. Расскажи мне о твоем прошлом. Ты говорила, что твой отец работал на мафию.
Мадди зашмыгала носом:
– Я сказала, что он выполнял кое-какие их поручения.
– А разве между этим есть какая-нибудь разница?
Она кивнула. Слезы уже не лились бурным потоком. Она знала, что скоро они совсем прекратятся.
– Мой отец ненавидел мафию. Он ненавидел то, что они заставляли его делать. Он просто… был над собой не властен.
– Что ты имеешь в виду?
Мадди посмотрела на него и слегка удивилась, что его лицо оказалось совсем рядом.
– Мой отец, Чарльз Долан, был игроком. Он всегда проигрывал. Проигрывал намного больше, чем зарабатывал.
– Он умер?
Она кивнула. Ей опять стало трудно дышать.
– А твоя мать?
– Она умерла, когда мне было два года. Я ее даже и не помню.
– А братья и сестры у тебя были?
Мадди покачала головой:
– Мы остались вдвоем – я и отец.
– Расскажи мне о нем. Ты сказала, что он был игроком.
– Когда я была еще совсем маленькой, он занимался продажей машин в Балтиморе. Зарабатывал он немного, но у нас была хорошая квартира и всегда была еда, в общем, все, что нужно для жизни. Но он постоянно играл. Позже я узнала, что, когда он проигрывал, он занимался чем-то еще, чтобы добыть денег. Воровал запасные части и продавал их или делал что-то еще в этом роде. В конце концов он, конечно, потерял работу, и тогда мы стали постоянно менять квартиры, в основном в Балтиморе, иногда в Вашингтоне. Когда мне исполнилось четырнадцать, я прибавила себе возраст и стала работать после занятий в магазине "Уолгрин". Зарплата у меня была совсем маленькая. Мы жили в дешевой квартирке, и моих денег едва хватало на то, чтобы оплачивать ее. Мне обычно удавалось подкараулить отца в день его зарплаты и взять у него деньги на продукты и оплату счетов за электричество и прочее, так что мы не голодали. Но он продолжал играть. Я не знаю, сколько денег он проигрывал.
– У некоторых это превращается в настоящую болезнь, – пробормотал Сэм.
– Да, это было как болезнь, – подтвердила Мадди. – В остальном он был прекрасным человеком.
– А как он начал работать на мафию?
Мадди вздохнула:
– Да все из-за того же. Он сделал какую-то большую ставку и проиграл. Он занял деньги у бандитов, а потом никак не мог расплатиться. Я ничего об этом не знала, пока однажды вечером его не избили двое мужчин на парковке у нашего дома. Было лето. Я только что окончила школу и работала уже полный рабочий день. Я возвращалась домой с работы и увидела, что отец лежит на земле, а двое мужчин бьют его ногами. Я закричала и побежала туда, чтобы помочь ему. Они сели в машину и уехали. Один из них прокричал мне, чтобы отец отдал деньги, а не то в следующий раз они его убьют.
Посмотрев на Сэма, Мадди увидела, что глаза его сузились, а подбородок сжался.
– А тебе не пришло в голову обратиться в полицию?
– У тебя на все один ответ: полиция, не так ли? – сказала Мадди с легким упреком. – На самом деле я тогда хотела пойти в полицию, но отец мне запретил. Он сказал, что, если я это сделаю, они убьют его. Вот я и не пошла. Но он был очень подавлен. Он назвал мне человека, которому был должен, и сумму. Это были огромные деньги! Я знала, что нам потребуется несколько лет, чтобы расплатиться, если мы вообще сумеем накопить столько. И вот я пошла на следующий день к тому человеку – его звали Джон Силва, чтобы поговорить с ним, нельзя ли составить какой-то план и выплачивать ему долг постепенно.
– Почему меня это не удивляет? – спросил Сэм как бы себя самого. А потом посмотрел на нее. – Ну и что он тебе ответил?
– Он оказался неплохим человеком, – сказала Мадди, как бы обороняясь. – По крайней мере тогда мне так показалось. Он рассмеялся на мое предложение. Сказал, что у них не принято составлять планы выплат, но, если я хочу, я могу работать на их компанию и выплачивать долг отца. А еще он сказал, что и отцу он тоже подыщет какую-нибудь работу.
Она почувствовала, как Сэм вздохнул.
– Попробую догадаться, что было дальше: вы с отцом начали работать на этого человека, и отец продолжал играть и все больше и больше увязать в долгах.
– Да, так оно и было, – грустно сказала Мадди. – А потом…
– Так что было потом? – переспросил Сэм, когда Мадди замолчала.
– А потом два агента ФБР начали разнюхивать что-то о работе Силвы, – спокойно сказала она. – Они действовали под прикрытием.
– Понятно, – протянул он.
– Однажды один из них пришел к нам домой, когда я была одна, и сказал, что он агент ФБР. Он заявил, что мой отец занимается незаконными делами и что, если я не хочу, чтобы его арестовали и надолго упрятали за решетку, я должна добыть для них какую-то информацию из офиса Силвы.
– Черт, – воскликнул Сэм и покрепче обнял ее. – Ты случайно не знаешь имена этих агентов?
– Один назвался Кеном Уэлшем, а другой Ричардом Шелтоном, но я почти уверена, что это не настоящие их имена. Они ведь работали под прикрытием.
– Может быть, и нет, – согласился с ней Сэм. – Ты оказалась в ловушке?
Мадди кивнула.